Господство в воздухе


Часть третья. Воздушная война



бет5/30
Дата17.07.2016
өлшемі2.44 Mb.
#204731
1   2   3   4   5   6   7   8   9   ...   30

Часть третья. Воздушная война

Глава XIII. Общие принципы


При изучении вопроса о применении воздушной армии нужно исходить из следующего положения.

Воздушная армия представляет собой значительную наступательную силу против целей, расположенных на земной поверхности; наступательную силу, которая может быть брошена — в пределах своего радиуса действия — против неприятельской суши или моря, с одинаковой легкостью во всех направлениях и со скоростью, превосходящей скорость всех прочих материальных средств, и которая снабжена средствами, могущими проложить ей дорогу, несмотря на воздушное противодействие неприятеля.

Отсюда немедленно же вытекает первый принцип ее применения: воздушная армия должна применяться в массе.

Этот принцип совершенно идентичен тому, который руководит сухопутной и морской войной. Материальный и моральный эффект воздушных нападений — как и всякого иного нападения — является максимальным, когда эти нападения сосредоточены в пространстве и во времени. С другой стороны, если вся масса воздушной армии остается объединенной, то остаются объединенными и средства, которыми она располагает, чтобы прокладывать себе дорогу вопреки воздушному противодействию неприятеля; поэтому такое массирование ставит ее в лучшие условия для преодоления этого противодействия.

Радиус действия воздушной армии зависит от радиуса действия самолетов, ее составляющих; но, поскольку все части воздушной армий не могут быть расположены в одном единственном пункте, ее радиус действия зависит также от дислокации или развертывания ее частей и расположения этой дислокации по отношению к пограничным линиям или линиям развертывания на земной поверхности.

Ту часть неприятельской территории или моря, против которой может действовать массированная воздушная армия, можно практически определить на карте, исходя из дислокации частей воздушной армии, нанесением предельных линий, которых могут достичь все части воздушной армии.

Очевидно, что все пункты неприятельской территории и моря, заключенные в этих пределах, могут быть с одинаковой легкостью достигнуты массированной воздушной армией в незначительный срок — максимум за столько часов, сколько сотен километров представляют собой радиус действий воздушной армии.

Никакой признак не может a priori осведомить неприятеля о пункте, который будет атакован. Атакующий будет в максимальной степени располагать преимуществом, заключающимся в инициативе операций. Учитывая неуверенность, в которой можно держать неприятеля до самой последней минуты, весьма мало вероятно, чтобы атакующая воздушная армия встретилась с массой воздушных сил противника и была вынуждена отразить их для выполнения своей наступательной задачи против наземных объектов. В общем, что бы ни предпринял неприятель, он сможет противопоставить ей лишь часть своих сил.

Поскольку воздушная армия обладает хоть некоторой силой, т. е. известным числом бомбардировочных частей, способных разрушить площади достаточных размеров, ее нападение будет направлено не против одного пункта, но против известного числа пунктов, расположенных в одном и том же районе.

Так как каждая бомбардировочная часть обладает способностью разрушения определенной площади, то воздушная армия обладает способностью разрушения определенного района в зависимости от числа бомбардировочных эскадрилий, входящих в ее состав.

Воздушная армия, располагающая 50 бомбардировочными частями, способными каждая разрушить площадь диаметром в 500 м, может за один налет совершенно разрушить у противника 50 целей: населенных центров, складов, железнодорожных узлов, заводов и пр.

Итак, если, — установив, согласно вышесказанному, границы той части неприятельской территории и моря, против которой воздушная армия может действовать в массе, — мы рассмотрим цели, расположенные в этих границах, то легко будет разделить надлежащим образом эту территорию и море на районы разрушения, содержащие каждый по 50 целей.

Если, например, произведя разделение, мы получим 10 таких районов, это будет означать, что воздушная армия обладает способностью разрушить все цели, находящиеся на неприятельской территории и море, в течение 10 дней операций; останется лишь определить последовательность разрушения этих районов. Все это кажется чрезвычайно простым, но в действительности, наоборот, выбор целей, их объединение в районы и определение последовательности разрушения районов представляют наиболее сложную и трудную часть ведения воздушной войны и составляют то, что можно было бы назвать воздушной стратегией.

Выбор целей зависит от намеченного результата; действительно, эти цели меняются в зависимости от того, желают ли завоевать господство в воздухе, или же отрезать сухопутную армию и морской флот от их баз, или посеять ужас в неприятельской стране, чтобы сломить ее моральное сопротивление, или, наконец, желают действовать против руководящих органов неприятельской страны и т. д.

Выбор одной цели преимущественно перед другой зависит от целого ряда соображений военного, политического, социального и психологического порядка, которые, в свою очередь, обусловливаются обстановкой данного момента и которые нужно исследовать в связи с ней.

Так, например, я всегда говорил, что основной задачей воздушной армии является завоевание господства в воздухе посредством уничтожения всех воздушных средств противника; казалось бы поэтому, что именно они-то и должны всегда являться первыми объектами. Но это не так. Если воздушные силы неприятеля оказываются относительно настолько слабыми, что не могут оказать серьезного противодействия, и может оказаться более «правильным не тратить времени на разрушение целей, имеющих малое значение; напротив, может быть выгоднее выполнять действия, которые причинят противнику значительно более тяжелый урон. Допустим, например, оставаясь всецело в области гипотез, что Германия обладает воздушной армией, а Франция — современной военной авиацией; в этом случае, если бы Германия решилась напасть на Францию, следовало ли бы ей в первый день военных действий разрушить 50 французских авиационных заводов и т. п. или же разрушить 50 площадей указанного диаметра в Париже и его окрестностях, чтобы лишить Францию не ее авиации, но ее мозга?

Таким образом, объединение целей в районы и последовательность разрушения районов зависят от разнообразнейших факторов и могут оказать большое влияние на всю совокупность воздушных операций.

Я не верю в возможность установления детализированных норм в этом вопросе. Достаточно будет всегда иметь в виду следующий принцип, аналогичный тому, которым руководятся при военных действиях на суше и на море:

нанести максимальный урон противнику наиболее быстрым способом.

Из этого принципа сейчас же вытекает выгода внезапности начала воздушной войны.

Воздушная армия надлежащей силы обладает такой наступательной мощью, что способна причинить неподготовленному неприятелю чрезвычайно значительный и непоправимый урон, который может в несколько дней повести к полнейшему поражению.

Чтобы удостовериться в истинности этого утверждения, я прошу моих читателей самостоятельно решить следующие задачи.

Допустим, что один из наших возможных противников обладает воздушной армией, в состав которой входят бомбардировочные части, каждая с разрушаемой площадью 500 м диаметром и обладающие соответствующим радиусом действия. Спрашивается:

а) Сколько бомбардировочных частей потребуется, чтобы в один день прервать все железнодорожные сообщения Пьемонта и Лигурии с остальной Италией?

б) Сколько бомбардировочных частей потребуется, чтобы в один день лишить Рим всех сообщений — железнодорожных, телефонных, телеграфных, радиотелеграфных — и повергнуть самый Рим в ужас и смятение разрушением важнейших министерств и крупнейших банков?

Если читатели вспомнят, что под разрушаемой площадью в 500 м в диаметре понимается соответствующая площадь, на которую сбрасывается количество взрывчатых, зажигательных и химических снарядов, достаточное для разрушения всего находящегося на ней и для создания зоны, к которой нельзя приближаться в течение нескольких дней, то они назовут в ответ на поставленные вопросы весьма малые числа, и их представление о могуществе нового военного средства озарится более ясным светом.


Глава XIV. Оборона


Сама грандиозность возможных воздушных нападений заставляет задать себе вопрос: как обороняться?

На этот вопрос я всегда отвечал себе: нападая. Я уже неоднократно подчеркивал ярко выраженный наступательный характер воздушного оружия. Как кавалерия (если только она не спешивается) для того, чтобы обороняться, должна нападать, так и воздушный флот, обладая еще большей наступательной способностью, может обороняться, только нападая.

Но сперва необходимо точно условиться о значении выражения «нападать» применительно к воздушному флоту.

Предположим, что государство А, которому угрожает неприятельская воздушная армия Б указанного выше состава, обзаведется воздушными силами, состоящими исключительно из частей воздушного боя, с целью напасть в случае войны на воздушную армию противника.

Каким оказалось бы взаимное положение сторон, когда разразится конфликт?

Оно было бы следующим: воздушные силы государства А должны были бы искать воздушную армию Б, найти ее в воздухе, принудить ее к бою и победить ее. Искать,- — но где? Воздух абсолютно однороден, и пространство не может дать никаких указаний относительно наиболее вероятного пути, который может избрать воздушная армия. Поэтому «искать» становится неясным и отвлеченным понятием, а «найти» — возможностью, но не вероятностью.

Чтобы навязать бой, необходимо обладать превосходящей скоростью, а чтобы победить, нужна большая (боевая. — Пер.) мощь и благоприятное стечение обстоятельств.

Всякий раз как воздушная оборона государства А, несмотря на поиски, не найдет воздушной армии Б, последняя сможет беспрепятственно выполнить свои задачи, причиняя серьезнейший урон государству А, в то время как последнее не сможет причинить никакого вреда государству Б.

Но если воздушные силы государства А представляют собой достаточно грозную силу, то воздушная армия Б попытается разрушить прежде всего те цели на поверхности земли, которые имеют значение для воздушных сил страны А, — так что каждый случай ненахождения воздушной армии Б не только окажется для воздушных сил страны А бесполезной прогулкой, но выльется в настоящее поражение, хотя и косвенное, и мощь этих воздушных сил окажется ослабленной, хотя им не представилось случая сражаться.

Если принять также во внимание, что воздушные силы государства А, чтобы действовать с наибольшими шансами на победу, должны действовать массированно, то куда сосредоточить массу с места ее развертывания? В котором часу построить ее?

Этот вид действий, хотя и кажется по внешности наступательным, является все же по существу оборонительным и обладает всеми недостатками обороны.

Выражение «нападать», в применении его к воздушному флоту, должно означать: атаковать цели, расположенные на земной поверхности, цели неподвижные, на которые поэтому можно произвести нападение, когда это будет угодно, без необходимости отыскивать их, цели, хотя и находящиеся на земной поверхности, но представляющие собой источники и условия существования неприятельских воздушных сил.

На море обстановка носит иной характер. Морские базы сильно защищены средствами, которые препятствуют противнику разрушать эти базы с помощью действий его морских сил. Это обстоятельство придает более важное значение столкновениям на море по сравнению с возможными действиями против целей на суше. Но условия совершенно изменились бы, если бы морские базы не могли быть защищены и если бы они, напротив, могли быть в несколько часов разрушены морскими силами.

В этом случае — поскольку уничтожение морских баз вызвало бы полную или почти полную утрату действующим флотом своего значения — следовало бы прежде всего попытаться разрушить эти базы, обеспечив себя для этого соответствующими средствами, а не пренебрегать базами, ограничиваясь поисками неприятельского флота с целью потопить его.

Обладание воздушными силами, которые имеют своим назначением только борьбу в воздухе, не обеспечивая собственной страны и собственных морей от неприятельских воздушных нападений, в то же время исключает всякую возможность нападения на территорию и моря противника; оно приводит, следовательно, к состоянию абсолютного неравенства сил.

Единственная действительно эффективная воздушная оборона может быть лишь косвенной: она должна заключаться в ослаблении наступательной мощи неприятельских воздушных сил. Наиболее верным и наиболее действительным средством для достижения этой цели является разрушение источников неприятельской воздушной деятельности — источников, находящихся на земной поверхности. Здесь господствует все тот же принцип: легче уничтожить неприятельскую воздушную мощь, разрушив яйца и гнезда летунов, чем отыскивать самих летунов в воздухе, чтобы сбить их. В каждом случае отклонения от этого принципа будет совершена ошибка.

Поэтому даже и тот, кто не имеет другой цели, кроме обороны, должен обеспечить себя воздушной армией, способной к выполнению самых мощных нападений на цели, расположенные на неприятельской территории и море, т. е. имеющей в своем составе бомбардировочные части.

Остается оборона, так сказать, местная, т. е. оборона особенно важных пунктов собственной территории и собственного моря. Эту оборону теоретически можно было бы осуществлять двумя способами: либо препятствуя выполнению неприятелем бомбардировок, либо укрывая цели от действия этих бомбардировок.

Сразу же очевидна неосуществимость последнего способа: невозможно перенести под землю города, станции, порты, склады, базы и пр. Первый же способ может дать результаты лишь весьма относительной эффективности. Действительно, чтоб удерживать неприятельские летательные аппараты в отдалении от определенной цели, можно теоретически противопоставить им средства, действующие с земной поверхности, или воздушные средства, т. е. зенитную артиллерию или воздушные части, применяемые с оборонительной целью.

Действительность огня зенитных орудий практически чрезвычайно ограничена; сверх того, для каждого из защищаемых центров следовало бы применять их в большом количестве, так как их радиус действия также весьма ограничен. Поскольку же центры, имеющие важное значение, весьма многочисленны, особенно на поверхности суши, для обеспечения даже относительной защиты их потребовалось бы громадное количество зенитной артиллерии.

Следует также принять во внимание, что зенитная артиллерия может быть без большого труда обезврежена частями воздушного боя, сопровождающими бомбардировочные части. Действительно, части воздушного боя могут привлечь на себя огонь зенитных орудий, летая на малой высоте над последними и обстреливая их из пулеметов. Летать низко при борьбе с артиллерией еще безопаснее, чем летать высоко, так как угловые перемещения, вызывающие изменения наводки орудий, следящих за целью, становятся в первом случае гораздо большими. Стрельба по самолету, летящему над артиллерией на высоте 100 м, неизмеримо труднее, чем по тому же самолету, летящему на высоте в 2000 м, так как все угловые перемещения увеличиваются, примерно, в 20 раз. Поэтому, если на зенитную артиллерию набросятся, обстреливая ее пулеметным огнем с малой высоты, части воздушного боя, то вряд ли артиллеристы будут продолжать стрелять по бомбардировочным частям, летящим на большой высоте; гораздо более вероятно, что они будут стремиться поразить непосредственно угрожающего им противника, если только, убедившись в громадной трудности наводки по нему орудий, они не оставят последних, чтобы схватиться за винтовки.

Что касается моего мнения, — впрочем, опыт войны доказал это, — то я считаю, что результатом применения зенитной артиллерии является лишь бесполезная трата времени и средств.

В отношении же воздушных частей, применяемых с оборонительной целью, следует напомнить, что если воздушная армия противника действует правильно, то она будет появляться всей массой; поэтому следовало бы, чтобы воздушные части с оборонительными целями представляли собой силу, по крайней мере равную силе совокупности частей воздушного боя неприятельской воздушной армии.

Следовательно, для эффективной защиты всей угрожаемой территории и моря потребовались бы воздушные силы, в 2, 4, 10, 20, 100 раз более мощные, чем совокупные силы всех частей воздушного боя атакующей воздушной армии противника, в зависимости от обширности угрожаемой территории, т. е. потребовалась бы для достижения отрицательного результата затрата значительно больших средств, чем требуется неприятельской воздушной армии для достижения результата положительного. Отсюда ясно видно, что эти средства правильнее употребить для цели положительной, т. е. наступательной.

Итак, местная оборона против воздушных нападений также неосуществима, и все то, что затрачивается для этой цели, противоречит экономике войны, тогда как, будучи затрачено иначе, оно оказалось бы более выгодным для целей войны.

Воздушная война, взятая в своем истинном смысле, не допускает обороны, допускает только нападение; необходимо примириться с ударами, которые наносит нам неприятель, чтобы использовать все имеющиеся средства для нанесения неприятелю еще более сильных ударов.

Такова основная идея, которая должна руководить развитием воздушной войны.

Глава XV. Развитие воздушной войны


До тех пор пока воздушные силы различных государств сохранят свою современную форму, составляя, главным образом, вспомогательные средства сухопутных армий и морских флотов, в случае военного конфликта не сможет развиться настоящая воздушная война в истинном смысле слова; вместо этого произойдут воздушные бои большего или меньшего значения, но всегда в связи с сухопутными и морскими операциями или в зависимости от них. Для того чтобы могла развиться настоящая воздушная война в истинном смысле слова, необходимо прежде всего, чтобы были созданы ее элементы.

Государство, которое первым обзаведется воздушной армией, окажется в условиях превосходства — по крайней мере временного, до тех пор пока другие не последуют его примеру, — так как оно будет обладать грозным наступательным средством, которого будут лишены остальные. Необходимость соблюдения равновесия вынудит другие государства последовать примеру того, которое первым создаст у себя воздушную армию; поэтому неизбежно и в недалеком будущем все государства будут обладать, помимо сухопутных армий и морских флотов, также и воздушными армиями.

Для изучения развития воздушной войны рассмотрим два случая:

а) столкновение между двумя государствами, из которых одно располагает воздушной армией, а другое нет;

б) столкновение между двумя государствами, каждое из которых располагает воздушной армией.

Начнем с рассмотрения первого случая: государство А обладает воздушной армией; государство Б обладает{33} авиацией современного типа.

Воздушная армия должна быть всегда готова к действию, иначе она потеряет 90% своей эффективности. Принимая во внимание скорость передвижения ее частей, как бы последние ни были в мирное время широко разбросаны по стране, воздушная армия сможет в несколько часов собраться в районе своего развертывания («sulla fronte di schieramento» — буквально: «на фронте») и быть готовой к действию. Если воздушная армия для своего укомплектования использует элементы гражданской авиации, то должны быть приняты надлежащие подготовительные меры, чтобы достигнуть пополнения воздушной армии с максимальной быстротой. Короче, теория и практика организации, снабжения и перебросок воздушных сил («l'organica e la logistica aerea») должны дать средства для использования воздушной армии немедленно по открытии военных действий.

Таким образом, воздушная армия А начинает свои операции, застигая государство Б в полном разгаре мобилизации. Допустим все же, что у государства Б окажется немедленно мобилизованной вся ее военная авиация, из которой, однако, только истребительные и бомбардировочные части смогут действовать каким-либо образом, в то время как все остальные роды авиации пригодны лишь для применения в целях облегчения действий сухопутных и морских сил.

Отсюда ясно, что воздушная армия А будет пользоваться максимальной свободой действий, так как истребительная авиация государства Б, при условии, что воздушная армия А будет иметь надлежащее число частей воздушного боя, несомненно, не сможет помешать ее движениям, если даже и сможет причинить ей некоторые потери.

Следовательно, воздушная армия А сможет чрезвычайно быстро завоевать господство в воздухе, разрушив центры сосредоточения, снабжения и производства авиации Б. По завоевании господства в воздухе исчезнет основная задача частей воздушного боя воздушной армии, заключающаяся в расчистке пути для бомбардировочных частей; поэтому они также должны будут применяться для нападения на цели, расположенные на поверхности земли.

Части воздушного боя смогут быть использованы, как я уже указал, для нейтрализации зенитной артиллерии, которая могла бы помешать действию бомбардировочных частей, либо для пулеметного обстрела обозов на марше, населенных пунктов и пр. Эти части могли бы также быть превращены в бомбардировочные, для чего было бы достаточно, чтобы самолеты были приспособлены для необходимого переоборудования.

Завоевав господство в воздухе, воздушная армия получит полнейшую свободу производить почти беспрепятственно и без всякого риска налеты на всю поверхность неприятельской территории и морских пространств, и она, естественно, воспользуется этой свободой действий для нанесения неприятелю максимально возможного урона.

Действуя по крупным железнодорожным узлам, по депо подвижного состава железных дорог, по населенным пунктам, представляющим собой важные дорожные узлы, по складам и т. п., она сможет препятствовать мобилизации неприятельской сухопутной армии.

Действуя против морских баз (арсеналы, нефтехранилища, флот на стоянке в портах) и по торговым портам, она сможет воспрепятствовать неприятельскому флоту достичь своей полной боевой мощи и сохранять ее. Действуя по наиболее чувствительным населенным центрам, она сможет, внося смятение и ужас в неприятельскую страну, быстро разбить ее материальное и моральное сопротивление.

Читателю, которому эта картина покажется слишком мрачной, я предлагаю положить перед собой карту Италии и вообразить себя командующим воздушной армией, обладающей мощью ежедневно разрушать 50 площадей по 500 м в диаметре, принадлежащей любому из пограничных с нами государств, а затем спросить себя, сколько дней потребуется ему для достижения вышеперечисленных целей.

Затем пусть он представит себе, что для воздушной армии, могущей ежедневно разрушать 50 площадей по 500 м в диаметре, при современном положении вещей потребуется, если даже пускать части в дело через день, тысяча самолетов, чему может соответствовать число в несколько тысяч человек летного состава. И пусть он сделает вывод.

Я хочу только сделать упор на одном моменте, а именно на силе морального эффекта, который могут дать подобные воздушные действия, — морального эффекта, могущего иметь еще большие последствия, чем сами материальные результаты этих действий.

В населенном центре, даже довольно значительном, действие одной только бомбардировочной части, разрушившей в нем соответствующую ее силе площадь, — например, в 500 м в диаметре, — не может не произвести громадного впечатления. Представим себе большой город, видящий, как в несколько минут его центральная часть, в радиусе около 250 м, поражается массой снарядов общим весом около 20 т; происходит несколько взрывов, в разных местах вспыхивают пожары; наблюдается действие отравляющих веществ, вызывающих смерть и мешающих приблизиться к пораженной зоне; затем пожары разгораются, действие ОВ продолжается; проходят часы, проходит ночь — все сильнее разгораются пожары, в то время как ОВ просачиваются и распространяют свое действие. Жизнь города приостановлена; если через него проходит какая-либо значительная дорожная артерия, то движение по ней прекращается.

Но то, что произошло в одном городе, может в тот же день произойти в 10, 20, 50 крупных населенных центрах определенного района. Известия о том, что произошло в пораженных центрах, распространяются в центрах пощаженных, которые сознают возможность подвергнуться ударам на следующий же день, в следующий же час. Какая власть сможет поддержать порядок в угрожаемых подобным образом центрах? Как заставить все учреждения работать обычным порядком? Как продолжать производство на заводах? И если даже удастся поддерживать видимость порядка и сможет производиться некоторая работа, то не достаточно ли будет появления одного только неприятельского самолета, чтобы вызвать страшную панику? Нормальная жизнь не может протекать под вечным кошмаром неизбежной смерти и разрушения.

И если на следующий день будут поражены другие 10, 20, 50 центров, кто сможет еще удержать обезумевшее население от бегства в поля и деревни, чтобы спастись из городов, представляющих собой мишени для неприятельских ударов?

Неизбежно должно произойти разложение — глубокое разложение всего организма — и не может не наступить вскоре момент, в который население, побуждаемое исключительно инстинктом самосохранения, потребует, чтобы избавиться от смертельной тревоги, прекращения борьбы на любых условиях.

Может быть, это произойдет еще раньше, чем сухопутная армия успеет закончить мобилизацию, а флот — выйти в море.

Читателю же, которому показалось бы, что в этой картине я сгустил краски, я напомню, что произошло, например, в Брешии во время похорон жертв воздушной бомбардировки, имевшей место за несколько дней перед тем (бомбардировки, ничтожной по сравнению с теми, которые я предвижу), в результате паники, возникшей в толпе из-за птицы, чьими-то возбужденными глазами принятой за самолет.

Перейдем к рассмотрению второго случая: воздушная армия против воздушной армии.

Понятно, что в этом случае преимущество того, кому удастся опередить противника, окажется еще значительней, чем в предыдущем случае, и что поэтому, если нет возможности опередить противника, необходимо дать опередить себя лишь на минимальный промежуток времени.

Поэтому допустим, чтобы не усложнять вопроса, что обе воздушные армии начинают свои операции одновременно.

Мы видели, что основная идея, руководящая воздушной войной, следующая: согласиться переносить удары, которые может нанести неприятель, чтобы использовать все средства для нанесения неприятелю еще более сильных ударов.

Поэтому воздушная армия совершенно не должна заботиться о том, что может сделать противник: она должна заботиться только о том, чтобы нанести неприятелю на земной поверхности возможно больший урон.

Нанесение максимального урона зависит не только от имеющихся воздушных средств, но также и от надлежащего выбора объектов нападения. Следовательно, воздушная армия должна применять возможно большие средства; поэтому все то, что будет от нее отнято для попыток ведения воздушной обороны или с иной целью, принесет лишь вред и окажется противоречащим конечной цели войны. Самыми подходящими объектами будут цели наиболее чувствительные в материальном и моральном отношении, так как они дают возможность достичь наибольшего влияния на общий ход войны.

Выбор этих целей, как я уже сказал, является наиболее сложной операцией воздушной войны, особенно когда обе стороны обладают воздушными армиями, так как в этом случае исход войны может быть решен лишь в результате нарушения равновесия между ударами, нанесенными противнику, и его сопротивлением — нарушения равновесия, которого необходимо добиться как можно скорее, прежде чем то же осуществится по отношению к нам.

Может оказаться правильным применение нашей воздушной армии для завоевания господства в воздухе, что дало бы в дальнейшем победу; но это может оказаться и неправильным, если, например, прежде чем мы успеем завоевать господство в воздухе, неприятельской воздушной армии удастся действиями преимущественно против нашего населения добиться разложения и распада в нашей стране.

Нет возможности установить в этом отношении даже общие нормы: выбор целей будет зависеть от сложных условий обстановки, от условий материального, морального и идейного порядка, которые не так легко учесть, и талантливость командующих будущими воздушными армиями проявится именно в этом выборе.

Но после определения целей, подлежащих разрушению, и последовательности их разрушения задача воздушной армии будет очень проста; она будет заключаться в выполнении разрушений, без всяких иных забот, в кратчайший срок. Таким образом, обе воздушные армии вылетят из районов («с фронта») своего развертывания, чтобы обрушиться всей массой на намеченные цели, не стремясь встретиться одна с другой. Если они встретятся, сражение будет неизбежным; но они, я повторяю, не должны искать встречи.

Я настаиваю на этом утверждении, имеющем в моих глазах большое значение, и поэтому остановлюсь на нем, чтобы лучше осветить его. Предположим, что одна из воздушных армий ищет неприятельскую воздушную армию, а другая не ищет ее и направляется прямо к заранее выбранным целям. Тот, кто ищет, может найти, но может также и не найти. Поэтому воздушная армия, ищущая противника, — помимо отвлечения от своих основных целей, помимо потери времени и ограничения своей свободы действий, — может также и не найти неприятельскую воздушную армию. В этом случае последняя сможет выполнить свою задачу совершенно так же, как если бы противник не искал ее, в то время как противник даром потеряет время и уменьшит свою боеспособность. При такой форме войны, в которой время является основным фактором, это означает значительный ущерб (если не больше), которого следует избегать.

Говоря о воздушных действиях, я указывал на возможность пускать части воздушной армии в дело через день. Но я сделал это указание лишь для того, чтобы показать, что, даже используя ежедневно только половину сил, можно достичь значительных результатов при относительно небольшом числе самолетов.

Но поскольку дело идет о том, чтобы нанести неприятелю максимальный урон в кратчайший срок, было бы ошибочным использовать в каждый день операций лишь часть наличных сил.

Воздушная армия должна всегда быть использована до крайних пределов ее эффективности, ее нужно бросать в дело не экономя, особенно когда против нее другая воздушная армия, способная нанести значительный вред нашим базам. Можно будет подготовлять резервы материальной части и личного состава, но воздушная армия должна почти непрерывно пребывать в воздухе, занимаясь сбрасыванием сотен и тысяч тонн активных веществ на объекты на территории противника. Именно число этих тонн активных веществ и решает исход войны в пользу того, кому удастся сбросить их больше и в наиболее короткий срок.

Я желал высказать эти мысли общего характера, чтобы показать, что если в своих общих чертах воздушная война может показаться несложной, то она ставит серьезнейшие проблемы, разрешение которых, напротив, весьма сложно.

Но даже из того, что я сжато изложил, видно, до какой высокой степени может дойти, я сказал бы, жестокость воздушной войны.

Согласиться переносить удары, которые неприятель может нанести, — так как нет никакого действительно практического средства, чтобы защититься от этих ударов, и ни в коем случае нельзя отвлекать силы для попыток создания видимости защиты, — эта фраза означает в действительности положение необычайно трагическое, если подумать о грандиозности и о жестокости тех ударов, которые может нанести противник.

И страшна также мысль о том, что исход войны такого типа неизбежно будет решен уничтожением всех материальных и моральных сил целого народа, переносящего страшный катаклизм, преследующий его повсюду, без передышки, пока не будут порваны все общественные связи.

Однако, в возмещение этого в войне подобного типа исход будет достигнут в кратчайший срок, так как военные действия будут непосредственно и с максимальной силой ударять по наименее устойчивым элементам борющихся стран. Может быть, несмотря на их жестокость, эти войны будут человечнее былых войн, так как в конечном счете они будут стоить меньше крови.

Но тот, кто не окажется подготовленным и готовым выдержать их, тот погибнет.


Глава XVI. Будущее


Все изложенное мной выше представляет собой возможности достижимые — и притом легко достижимые — при помощи имеющихся в данный момент средств, т. е. просто продуманное применение для военных целей существующих воздушных средств, применение, доступное любому государству, лишь бы оно о нем подумало и убедилось в его уместности.

Установив это положение, мы можем устремить наш взор дальше, в будущее — разумеется, в близкое будущее — не с целью простого упражнения воображения, но чтобы отдать себе отчет в тенденциях, к которым мы идем, в тенденциях, определяющих ближайшие цели техников и указывающих направление усовершенствований, которых они стремятся достичь.

Технико-практическая проблема, являющаяся основной для авиации, заключается в придании воздушному передвижению все большей безопасности, большей надежности, большей экономичности, большего соответствия общим потребностям. Поэтому исследовательские работы направлены преимущественно:

а) на увеличение безопасности полета и легкости взлета и посадки;

б) на устранение из конструкций летательных аппаратов всех легко деформирующихся и разрушающихся материалов, в настоящее время еще применяемых для этой цели;

в) на увеличение их грузоподъемности;

г) на увеличение их скорости и коэфициента полезного действия.

Все усовершенствования, которых можно достичь в этих направлениях, придадут самолету еще большую ценность не только для мирного, но и для военного применения.

Рассмотрим кратко эти тенденции.

а) Стремление к увеличению безопасности полета и легкости взлета и посадки.

В воздухе самолет обладает собственной устойчивостью, т. е. имеет свойство автоматически стремиться к восстановлению равновесия всякий раз, как по какой-либо причине он это равновесие теряет.

Поэтому, если самолет находится на достаточной высоте и если его пилот не производит действий, противоречащих стремлению самого самолета восстановить равновесие, — какое бы положение последний ни принял, он в конце концов всегда возвращается в положение нормального полета.

На этом явлении и основаны по существу все так называемые «фигуры»: (мертвая петля, штопор и пр. Для выполнения определенной фигуры пилот должен действовать органами управления так, чтобы заставить самолет потерять определенным образом равновесие. Для возвращения его в нормальные условия пилоту нужно лишь прекратить свое насильственное воздействие и предоставить самолету автоматически восстановить свое нормальное равновесие.

Самолет может быть поставлен в условия нарушения равновесия беспорядочными движениями воздуха, но и в этом случае, по прекращении возмущающего действия воздуха, он автоматически восстанавливает свое равновесие.

Он может, таким образом, терять свое нормальное равновесие в воздухе либо по причине беспорядочных движений, происходящих в самом воздухе, либо вследствие действий пилота.

Беспорядочные движения воздуха имеют обычно место на малой высоте, т. е. там, где на атмосферу влияет близость земной поверхности. Как на море волны оказываются более бурными близ берега, так и воздушные течения — хотя бы они были вызваны самыми различными причинами — оказываются более неравномерными вблизи земной поверхности, которая ведь и представляет собой как бы берег атмосферы.

Летчик может вызвать потерю равновесия своего самолета либо по своему определенному желанию (в том случае естественно думать, что он сделает это, только будучи уверен в возможности восстановления равновесия), либо вследствие ошибки пилотажа.

Ошибка пилотажа может, естественно, произойти на любой высоте, и такую ошибку пилот, сохраняющий хладнокровие, может исправить, если находится на достаточной высоте. Если же, напротив, ему недостает хладнокровия, он может упорствовать в своей ошибке и, несмотря на (достаточную высоту, все же погубить себя.

Из всего этого следует, что воздушное передвижение тем безопаснее, чем на большей высоте оно производится.

Выяснилось, что если бы удавалось помешать пилоту своими намеренными или невольными действиями выводить самолет из положения равновесия, то было бы устранено более половины причин, вызывающих несчастные случаи в полете.

Существует поэтому стремление сделать устойчивость самолетов в полете автоматической при помощи различных способов, описывать которые здесь бесполезно.

Управление самолетом с автоматической устойчивостью достигло бы простоты управления автомобилем, т. е. свелось бы к акцелератору для увеличения мощности мотора (увеличением числа оборотов. — Пер.) с целью подъема или уменьшения ее для спуска и к штурвалу (рулю. — Пер.) направления для поворотов направо или налево.

Такого рода усовершенствование, несомненно, будет достигнуто. Еще в 1913 г, в военных «мастерских в Виццола был построен самолет, который, применяя только акцелератор и штурвал направления, взлетал, летал и совершал посадку{34}.

Этот самолет, не позволявший пилоту нарушить, его равновесие и надлежащим образом реагировавший на действие беспорядочных движений воздуха, поставил мировой рекорд продолжительности автоматического полета (свыше часа){35}.

Легко представить себе, каково было бы практическое значение такого усовершенствования, если бы оно было осуществлено надежным образом.

Подобно тому, как двумя трудными моментами мореплавания являются выход из порта и вход в него, — взлет и посадка являются двумя трудными моментами полета как потому, что они заключают в себе мгновение, в которое самолет переходит из текучей среды на среду твердую, или наоборот, так и потому, что они по необходимости должны производиться у самой земли, т. е. там, где атмосферные возмущения наиболее сильны и наиболее беспорядочны.

Наиболее трудной из двух операций, разумеется, является посадка, которая тем труднее, чем значительнее скорость, с которой самолет касается земли, так как в это мгновение получается толчок, а сила толчка пропорциональна квадрату скорости.

Поэтому нужно, чтобы самолет был в состоянии приземляться с минимальной скоростью. С другой стороны, требуются все большие скорости полета: уже пройдены 300 км в час, а 300 км в час равны, примерно, 83 м в секунду, т. е. немного более четверти скорости звука {36} {37}.

Поэтому следует стремиться создать самолеты с большим диапазоном скоростей, т: е. могущие летать с большой скоростью, а приземляться и взлетать с малой скоростью.

Безопасности полета будут значительно способствовать, кроме того, мероприятия, проводимые постепенно на земной поверхности в виде создания приспособленных аэродромов и посадочных площадок, практических систем сигнализации и т. д., и т. д.{38} {39}

б) Стремление устранить из конструкций самолетов все легко реформирующиеся и разрушаемые материалы, еще применяемые для этой цели.

Хотя самолет уже достиг поразительных результатов, он еще очень далек от того, чтоб приобрести внешность настоящей машины в точном смысле слова, так как, не считая редких попыток, сделанных в последнее время, в его конструкцию входят еще такие материалы, как дерево и ткань, обычно исключаемые из конструкции машин в истинном смысле слова.

Дерево и ткань обладают еще и сегодня некоторыми свойствами эластичности и легкости, которых еще не удалось добиться от металлических материалов; но, с другой стороны, они страдают недостаточной однородностью и большой легкостью деформирования и изнашивания от различных причин, например метеорологических, так что они всегда допускают известную степень ненадежности как в производстве, так и в хранении,

Настоящая машина должна быть металлической, так как металл обладает точными и определенными, не легко изменяющимися свойствами. Поэтому следует стремиться к цельнометаллическому самолету, который, помимо большей надежности в конструкции и в хранении, не будет требовать постоянного хранения в ангарах, что с точки зрения военного применения явится значительнейшим достижением {40} {41}.

в) Стремление к увеличению грузоподъемности самолетов. Это стремление отвечает целям экономии и желанию увеличить радиус действия самолетов.

Большая грузоподъемность уменьшает общие (накладные. — Пер.) расходы; самолет, перевозящий 2 пассажиров вместо 1, не нуждается в удвоении своего экипажа. Поэтому дешевле перевезти 10 пассажиров или 10 ц груза одним самолетом, нежели десятью.

Увеличение грузоподъемности, дающее сверх того возможность видоизменять в значительных пределах соотношение между полезной нагрузкой и весом запаса горючего и смазочного для моторов, увеличивает радиус действия самолетов. Регулярное трансокеанское сообщение сможет поддерживаться лишь самолетами с грузоподъемностью, превышающей теперешнюю.

Подъемная сила самолета создается крыльями; его общий вес распределяется по поверхности крыла, но нагрузка на каждый квадратный метр крыла не может превосходить определенных пределов; поэтому, чем большую грузоподъемность хотят дать самолету, тем большую поверхность следует придавать его крыльям.

Казалось, что максимальной поверхности крыльев можно достигнуть трипланной конструкцией, но и этот максимум не мог превзойти известных пределов.

Однако, недавно в Италии был построен и испытан самолет, основанный на новых принципах, на котором оказалось возможным соединить, располагая их. одну позади другой (тандемом. — Пер.), серию трипланных коробок, упразднив хвост и достигая управления другими способами. Этот самолет летал, выдержав, таким образом, практическое испытание{42}.

Самолеты такого веса смогут садиться, по всей вероятности, лишь на поверхности воды, и это, возможно, приведет когда-нибудь к созданию в тех местах, где не имеется поблизости водной поверхности, небольших искусственных озер для посадки. Это, впрочем, будет полезно с военной точки зрения, так как в случае войны противник может легко привести в негодность аэродромы посредством бомбардировки, в то время как он не мог бы достичь ничего аналогичного при водных посадочных площадках{43} {44}.

г) Стремление к увеличению скорости и коэфициента полезного действия самолетов.

Громадные скорости, достигнутые самолетами, оказались возможными, главным образом, благодаря все более мощным моторам, устанавливаемым на самолетах. Ясно, что с возрастанием мощности мотора самолет легче преодолевает сопротивление воздуха и становится быстроходнее. Но сразу же становится понятным, что такая система не может быть экономной.

Необходимо было бы иметь возможность увеличивать скорость, не увеличивая мощности моторов, но уменьшая сопротивление воздуха. Это не в наших силах: сопротивление воздуха таково, каково оно есть; все же остается в силе то обстоятельство, что сопротивление воздуха уменьшается по мере подъема в атмосфере; поэтому, чем выше летят, сохраняя одну и ту же двигательную силу, тем быстрее, т. е. экономнее, полет.

Но вопрос не так прост, как это может показаться с первого взгляда, и затруднение заключается именно в сохранении той же самой двигательной силы.

Одним из факторов мощности «взрывного»{45} двигателя является полезный объем цилиндра{46}, т. е. объем смеси воздуха и бензина, поглощаемый каждым цилиндром при каждом всасывании. Предположим, что полезный объем цилиндра равен 1 л; это означает, что при каждом взрыве, происходящем в цилиндре, используется 1 л горючей смеси.

Но плотность воздуха изменяется в зависимости от высоты. Если эта плотность равна единице на уровне моря, то на высоте 5 000 м она равна, примерно, 1/2, a на высоте 18 000 м примерно, 1/10. Это означает, что мотор на высоте 5 000 м, хотя и сохраняет неизменным объем цилиндров, но поглощает количество (по весу) горючей смеси, равное половине того, которое он поглощает на уровне моря, а на 18 000 м он поглощает 1/10. Поэтому, если мощность мотора равна единице на уровне моря, то при подъеме самолета она постепенно падает, опускаясь до 1/2 на 5000 м и до 1/10 на 18000 м.

Это явление в действительности более сложно, но того, что я сказал, достаточно, чтоб понять, что вследствие разрежения воздуха мощность мотора при подъеме на высоту постепенно уменьшается.

Этим объясняется, почему каждый тип самолета обладает, как говорят, определенным потолком, т. е. не может подняться выше определенной высоты.. На этой высоте мотор уже потерял такую долю своей мощности, что у него нехватает ее, чтобы поднять самолет выше.

Чтобы сохранить неизменной мощность мотора на различных высотах, говоря теоретически, нужно было бы, чтобы он мог на любой высоте всасывать воздух одинаковой плотности, и именно той плотности, которую имеет воздух на уровне моря. Для достижения этого, опять-таки говоря теоретически, достаточно было бы по мере уменьшения плотности воздуха сжимать воздух, поступающий в мотор, до плотности, равной единице плотности на уровне моря.

Изыскания для практического разрешения этой проблемы ведутся специалистами всего мира, и нет оснований полагать, что в один прекрасный день она не будет успешно разрешена, если не с достижением теоретического предела, то с достаточным к нему приближением.

Но так как сопротивление воздуха пропорционально его плотности, то, если сопротивление равно единице на уровне моря, оно становится равным, примерно, 1/2 на 5 000 м и 1/10 на 18000 м.

Вследствие этого, если бы удалось сохранять мощность мотора независимо от высоты, самолет, обладающий на уровне моря скоростью в 150 км в час, мог бы теоретически лететь со скоростью в 300 км в час на высоте в 5 000 мm и в 1500 км в час на высоте в 18 000 м и не имел бы более потолка, так как чем выше он поднимался бы, тем легче ему было бы подниматься.

Конечно, это теоретические пределы, которых на практике никогда не удастся достигнуть, но к которым стремится прогресс; и действительно, конструкторы не теряют надежды, что в близком будущем можно будет нормально и экономично путешествовать та высоте 10000 м и со скоростью в 500 км{47} в час.

Конечно, когда нормальный полет будет производиться на такой высоте, люди на борту самолета должны будут помещаться в абсолютно герметичных кабинах, в которых воздух будет находиться под постоянным давлением, равным давлению на уровне моря, так же как и воздух, поступающий в моторы.

Возможность перевозить на самолетах весьма значительные грузы и достигать экономичным способом больших скоростей позволит увеличить радиус действия самолетов и снабдить их всеми необходимыми удобствами.

То, что можно предвидеть в отношении ближайших технических усовершенствований, убеждает нас, что воздушные сообщения неизбежно получат большое развитие, особенно для дальних расстояний. Настанет день, в который никто не подумает более пользоваться услугами пароходов, чтобы пересечь океан, — подобно тому как e настоящее время никто не думает переплывать океан на парусном судне.

Параллельно будет возрастать наступательная мощь самолетов, рассматриваемых как военные машины, и нет ничего невозможного в том, что в не слишком отдаленном будущем Япония сможет атаковать воздушным путем США, или наоборот.

Но я заговорил о будущем для того только, чтобы с большей убедительностью показать нужды настоящего, и к этому настоящему я немедленно возвращаюсь.



Достарыңызбен бөлісу:
1   2   3   4   5   6   7   8   9   ...   30




©dereksiz.org 2024
әкімшілігінің қараңыз

    Басты бет