Господство в воздухе

Каким же в этих условиях могло быть применение этого новейшего оружия? Очевидно, эмпирическим и отвечающим частным и разрозненным, т. е. вспомогательным, целям.

Все то, что авиация сделала во время войны, она сделала благодаря заслугам и по инициативе своего доблестного личного состава, несмотря, на действия высшего военного начальства, а иногда и вопреки{72} им. Но личный состав авиации не мог охватить войну во всем ее объеме и должен был поэтому ограничить свой кругозор тесными рамками лишь открытых для него областей.

Когда кое-кто пытался, — как это сделал я, предлагая в 1915 г. создание итальянской воздушной армии, а в 1917 г. создание межсоюзнической воздушной армии, — привлечь высшее военное начальство к изучению ценности воздушного средства, как самодовлеющего средства достижения общих целей войны, военное начальство не соблаговолило даже заняться рассмотрением вопроса.

В этих условиях не могла развиться — и не развилась — подлинная воздушная война в точном смысле слова; могли развиться — и развились — воздушные действия эмпирического, разрозненного и хаотического характера, так как они более руководились инстинктом, нежели разумом.

Поскольку сверху хорошо видно и легко что-либо сбрасывать, возникают разведка и бомбардирование; поскольку последние вредны тем, кого разведывают и бомбардируют, возникает истребительная авиация. Вся работа авиации во время войны упирается в такое инстинктивное упрощенство и не выходит за эти пределы. Авиация враждующих сторон разведывает, бомбардирует и истребляет в продолжение всей войны. Пользующийся преобладанием в воздухе разведывает, бомбардирует и истребляет больше того, кто оказывается слабее, и авиация, связанная с наземными войсками, не отдаляется от них и ограничивает свои действия полем действия этих войск и непосредственным обслуживанием последних. Не понимают, что эта связь держит в цепях воздушное оружие, поле действия которого в основном за пределами поля действия наземных войск. Не возникает и мысли о том, что для того, «чтобы заставить авиацию дать все, что она может дать, эту связь нужно разорвать.

Тем не менее и несмотря ни на что, повсюду были вынуждены признать важное значение воздушного оружия. Чего только не могло бы дать это новейшее оружие в руках того, кто понял бы его!

Принимая все это во внимание, что может нам сказать опыт минувшей войны? Ничего. Даже менее, чем ничего: он может только сказать, что в то время авиация применялась без всякого критерия, ибо никакого разумного критерия не может породить применение оружия, которого не знают и которое заброшено и предоставлено самому себе.

Должны ли мы из-за того, что в мировую войну авиация применялась эмпирически, без общих руководящих взглядов, и сейчас подготовлять авиацию к будущей войне эмпирически, без общих руководящих взглядов?

Утверждать это было бы, по моему мнению, еще более смелым, чем утверждать, что вспомогательная авиация является бесполезной, излишней и вредной.

* * *

а) Основное условие — быть способной к борьбе за завоевание господства в воздухе.

И я доказал, что, если обозначают — как это делаю я — термином «господство в воздухе» такое положение вещей, при котором можно совершать полеты перед лицом противника, лишенного возможности совершать полеты, то:

а) Воздушная армия, которая сумеет завоевать господство в воздухе, но окажется неспособной использовать его таким образом, чтобы сломить материальное и моральное сопротивление противника, сможет развить действия, чрезвычайно эффективные в деле достижения победы.

б) Воздушная армия, которая сумеет завоевать господство в воздухе и окажется способной использовать его, чтобы сломить материальное и моральное сопротивление неприятеля, сможет обеспечить победу, независимо от того, что может случиться на земной поверхности.

Эти два положения являются бесспорными, против них можно возражать, лишь изменяя значение, придаваемое мной употребленным мной выражениям.

Но для того, чтобы удалось завоевать господство в воздухе, т. е. привести неприятеля в состояние невозможности совершать полеты, сохраняя эту возможность за собой, необходимо лишить неприятеля его летных средств_? что может быть достигнуто лишь уничтожением их при сохранении части собственных.

Дабы иметь возможность использовать достигнутое господство в воздухе таким образом, чтобы сломить материальное и моральное сопротивление противника, необходимо располагать еще достаточным количеством воздушных средств для нанесения неприятелю ударов, действительно способных сломить его материальное и моральное сопротивление.

Эти два положения также являются бесспорными, и я прошу моих читателей извинить меня, что я в своих рассуждениях следую подобным путем, считая, что, поскольку я намерен опровергать сложившиеся взгляды, мне необходимо не оставлять лазеек для новых двусмысленностей.

* * *

Удары с воздуха, которые можно наносить наземным целям на территории и морских пространствах противника после завоевания господства в воздухе, могут, очевидно, наноситься лишь с помощью воздушных средств, и ни сухопутная армия, ни морской флот не могут им ни в какой степени содействовать.

Поэтому в отношении всех вопросов, связанных с борьбой за завоевание господства в воздухе и с выполнением воздушных нападений, предназначенные для этих действий воздушные силы (т. е. воздушная армия) не могут и не должны в какой бы то ни было степени зависеть ни от сухопутной армии, ни от морского флота.

Это вовсе не означает, что воздушная армия не должна координировать свои действия с действиями сухопутной; армии и морского флота для достижения общей конечной цели; это просто означает, что подобное координирование должно осуществляться инстанцией, ведающей применением всех вооруженных сил страны.

Это не означает также, что в некоторых случаях воздушная армия не должна непосредственно участвовать, с целью облегчения их, в отдельных операциях сухопутной армии и морского флота, аналогично тому, что уже многократно имело место со стороны морского флота по отношению к армии. Очевидно, в некоторых случаях высшая инстанция, ведающая применением всех вооруженных сил страны, сможет, если сочтет это выгодным, — после завоевания господства в воздухе — распорядиться, чтобы воздушная армия или предназначенная для этой цели часть ее временно перешла в подчинение заинтересованного сухопутного или морского командующего, теряя таким образом свою независимость.

* * *

Действительно, тот, кто завоюет господство в воздухе, окажется лицом к лицу с неприятелем, неспособным совершать полеты; вести же воздушную войну против того, кто совершенно лишен воздушных средств, очевидно, нельзя.

Всякие действия, которые воздушная армия сможет выполнять после завоевания господства в воздухе, неизбежно должны быть обращены против наземных целей; они будут иметь значительное, может быть даже решающее влияние на исход войны, но никак не смогуг быть отнесены к действиям воздушной войны (если придерживаться точного значения этих слов).

Таким образом, воздушная война{73} представляет собой борьбу за господство в воздухе, причем завоевание господства в воздухе является единственной целью, которую она (воздушная война) должна себе поставить.

Чтобы лишить неприятеля его летных средств, необходимо уничтожить их, где бы они ни находились: в воздухе или на земной поверхности.

Поэтому для того, чтобы воздушная армия оказалась способной к борьбе за завоевание господства в воздухе, нужно, чтобы она была способна выполнять свои разрушительные действия как в воздухе, так и против наземных целей.

В воздухе летательный аппарат может уничтожить другой летательный аппарат лишь посредством воздушного боя, т. е. развивая против противника огонь, более действительный, чем тот, которому он сам может быть подвергнут противником. Иначе говоря, операции на уничтожение в воздухе могут вестись лишь средствами, пригодными для боя в воздухе — средствами, которые я для простоты назвал средствами воздушного боя.

Для уничтожения летательного аппарата, находящегося на земной поверхности, необходимо достичь этой поверхности разрушительными средствами. Это, вообще говоря, осуществимо лишь посредством бомбардирования.

Отсюда следует, что уничтожение, неприятельских летных средств, находящихся на земной поверхности, может быть выполнено лишь с помощью бомбардировочных средств.

Поэтому воздушная армия должна располагать средствами воздушного боя и бомбардировочными средствами.

Так, иным путем, я пришел к тому же заключению, которое было сформулировано в первом издании «Господства в воздухе». Но настойчивость не вредит.

Можно ли упразднить в воздушной армии одну из этих двух категорий воздушных средств?

Я отвечаю: безусловно, нет.

Действительно:

а) Воздушная армия, состоящая исключительно из средств воздушного боя, т. е. из средств, способных вести только операции на уничтожение в воздухе против неприятельских самолетов, могла бы быть поставлена в состояние невозможности выполнить подобные действия в случае, если бы неприятель избегал встречи, что он мог бы сделать, просто совершая посадку, как только будет обнаружено появление воздушной армии противника.

Воздушная армия, располагающая только средствами воздушного боя, хотя бы она и обладала превосходством в отношении этих средств, могла бы в конце концов истощить свои силы в напрасных — направленных в пустоту — действиях.

Если бы, далее, этой воздушной армии пришлось иметь дело с воздушной армией, хотя и более слабой в отношении средств воздушного боя, но располагающей бомбардировочными средствами, вряд ли бы ей удалюсь достичь хотя бы отрицательной цели: охранить собственную территорию и морские пространства от неприятельских воздушных ударов, так как противник, пользуясь быстротой, с которой можно наносить эти удары, мог бы попытаться наносить их внезапно, стремясь избегать воздушного

Таким образом, воздушная армия, снабженная только средствами воздушного боя, не является воздушной армией, ибо она не является подходящей ни для борьбы за завоевание господства в воздухе, ни даже для охраны собственной территории и морских пространств от воздушных нападений противника.

б) Воздушная армия, располагающая только бомбардировочными средствами, могла бы действовать, лишь избегая встречи в воздухе и прибегая к внезапности; она была бы неспособна каким бы то ни было образом противодействовать воле неприятеля.

Если бы неприятельская воздушная армия располагала средствами воздушного боя и бомбардировочными средствами, она могла бы безнаказанно проникать в наше воздушное пространство для выполнения наступательных действий против наземных целей.

Поэтому — поскольку из двух зол меньшим было бы отсутствие средств воздушного боя — воздушная армия, обладающая только бомбардировочными средствами, является не воздушной армией, а лишь зародышем воздушной армии.

Следовательно, в состав воздушной армии должны входить средства воздушного боя и бомбардировочные средства.

В каком соотношении?

Для того, чтобы воздушная армия могла свободно маневрировать и таким образом была в состоянии навязать неприятелю свою волю, необходимо, чтобы она была способна проникнуть, несмотря на противодействие неприятеля, в выбранные ею точки неприятельского воздушного пространства.

Иначе говоря, она должна быть в состоянии преодолеть противодействие неприятеля — противодействие, воплощающееся в действиях неприятельских средств воздушного боя; эти действия в предельном случае могут выполняться всей совокупностью подобных средств, которыми располагает противник.

Чтобы иметь возможность победить, — при равенстве прочих условий, — нужно быть на поле борьбы более сильным. Поэтому в отношении средств воздушного боя нужно стремиться быть сильнее противника.

Что же касается бомбардировочных средств, то, поскольку в любых условиях выгодно наносить максимально сильные удары, очевидно, выгодно обладать максимально возможным количеством их.

Отсюда следует, что между средствами воздушного боя и бомбардировочными средствами не может существовать постоянное соотношение, так как необходимое число тех и других зависит от различных и несвязанных между собой обстоятельств.

Поэтому можно сказать, что в составе воздушной армии:

а) средства воздушного боя должны стремиться к тому, чтобы оказаться сильнее аналогичных средств неприятеля;

б) бомбардировочные средства должны стремиться к достижению способности давать максимальный эффект; помня, что в воздушной армии нельзя упразднить ни той, ни другой категории средств, следует избегать доведения какой-либо из них до состояния, близкого к исчезновению.

* * *

Предположим, что мы обладаем воздушной армией, которая — в соответствии со сказанным выше — располагает:

б) бомбардировочными силами с определенной наступательной мощью.

С такой воздушной армией мы могли бы перенестись в любую точку неприятельского воздушного пространства, т. е. в точку над любой целью, какую нам угодно будет выбрать, идя по маршруту, который нам покажется наиболее подходящим, так как:

а) либо неприятельская воздушная армия не будет пытаться оказать противодействие — и тогда наш путь будет свободен;

б) либо она попытается оказать противодействие, но ей не удастся (встретиться с нами — и в этом случае наш путь будет свободен;

в) либо она окажет нам противодействие силами воздушного боя, более слабыми, чем наши, — и мы будем в состоянии победить их, очистив себе путь.

Следовательно:

а) в первом и во втором случаях мы будем в состоянии безнаказанно действовать против наземных целей, нанося противнику урон, соразмерный нашей бомбардировочной мощи;

б) в третьем случае мы нанесем противнику воздушное поражение, после чего мы будем в состоянии нанести ему на земной поверхности урон, соразмерный нашей бомбардировочной мощи.

Если бы в качестве объекта бомбардирования мы избрали неприятельские летные средства (центры эксплоатации, хранения, производства и т. д. воздушных средств), во всех трех случаях мы нанесли бы неприятелю урон, который выразился бы в ослаблении его воздушной мощи.

Поэтому наша воздушная армия каждый раз, как она двинется для непосредственного нападения на какую-либо цель на земной поверхности, имеющую значение для воздушной тощи противника, вызовет — что бы ни делал последний — ослабление его воздушной мощи.

Сведение неприятельской воздушной мощи к нулю, т. е. завоевание господства в воздухе, будет достигнуто тем скорее, чем интенсивнее будет действовать наша воздушная армия, чем большим числом разрушительных средств против наземных целей она будет обладать и чем продуманнее она будет выбирать цели.

Против действий нашей воздушной армии — какие действия могла бы развить неприятельская воздушная армия?

Попытаться непосредственно воспрепятствовать нашим действиям?

Очевидно, нет, так как либо ей не удастся встретиться с нами, и окажется, что она действовала впустую; либо ей удастся нас встретить, и тогда она будет разбита.

Попытаться в свою очередь производить воздушные нападения на наземные цели на нашей территории и на наших морских пространствах, стремясь избегать боя?

Очевидно, ничего иного она не сможет сделать, так как — за исключением того случая, что ей не удастся избежать боя, — она сможет наносить удары, результатом которых может явиться ослабление нашей воздушной мощи.

Борьба за завоевание господства в воздухе, т. е. воздушная война, между двумя воздушными армиями различной мощи в отношении средств воздушного боя будет представлять следующие характерные черты:

а) воздушная армия, более сильная в средствах воздушного боя, располагающая возможностью навязать свою волю и не связанная действиями неприятеля, будет действовать с полнейшей свободой маневрирования, выбирая те объекты, уничтожение которых она признает более полезным для своей цели;

б) воздушная армия, менее сильная в средствах воздушного боя, будет делать попытки уничтожения объектов, которые она будет считать наиболее важными с точки зрения своих целей, стремясь избежать боя. Иначе говоря, действия обеих воздушных армий будут аналогичны, но отягчены у слабейшей из них заботой о сохранении своей мощи.

Допустим, что в течение этой борьбы менее сильной воздушной армии удалось сохранить свою мощь, т. е. избежать сражения.

В этом случае каждая операция слабейшей воздушной армии будет вызывать (как и каждая операция сильнейшей воздушной армии) ослабление неприятельской воздушной мощи посредством косвенных результатов, и господство в воздухе будет завоевано той воздушной армией, которая быстрее причинит другой такую совокупность косвенных потерь, что вовсе уничтожит ее мощь.

Поэтому, если сильнейшей воздушной армии выгодно действовать с максимальной интенсивностью, обладать максимальной разрушительной способностью против наземных целей и выбирать цели, имеющие большое влияние на неприятельскую воздушную мощь, с тем большим основанием это будет представлять выгоды для слабейшей воздушной армии.

Отсюда можно вывести различные заключения, представляющие практический интерес.

а) Воздушную войну следует развивать с максимальной интенсивностью, начиная ее немедленно по принятии решения о военных действиях. Следовательно, воздушная армия должна быть всегда готова и подготовлена к введению в дело, а после начала активных действий она должна быть в состоянии развивать их без перерыва, вплоть до завоевания господства в воздухе. Ввиду грандиозности атак, которые может развить воздушная армия, и той интенсивности, с которой она должна их развить, нельзя надеяться, что на исход воздушной войны, т. е. на завоевание господства в воздухе, смогут оказать какое-либо влияние новые самолеты, не готовые еще к моменту начала войны. Иначе говоря, исход будет решен теми воздушными средствами, которые могут вступить в делю с момента начала военных действий; те же, которые могут быть изготовлены в дальнейшем, смогут, самое большее, служить для эксплоатации господства в воздухе после того, как оно будет завоевано.

б) Если выбор целей будет иметь большое значение, то и расположение целей, представляемых нашей страной противнику, также будет иметь большое значение. Иначе говоря, дислокация объектов, имеющих значение для воздушной мощи страны, должна быть такой, чтобы не содействовать разрушению их неприятелем. Легко понять, что, если средства, служащие для поддержания существования воздушной армии, сосредоточены в немногих центрах, близких к границе, то это облегчает противнику возможность уничтожения воздушной армии.

в) Исход воздушной войны будет, конечно, зависеть от противостоящих друг другу сил, но в основном он будет зависеть от того, как эти силы будут применены, т. е. от талантливости командующих воздушными армиями, от их активности, от быстроты принятия ими решений и от точного знания воздушных ресурсов противника.

Из всего предшествующего следует, что в конечном счете воздушная война должна вестись двумя воздушными армиями, озабоченными лишь тем, чтобы нанести противнику максимальный урон, не думая об уроне, который неприятель может, в свою очередь, нанести нам.

Эта концепция войны, которую я изложил уже в первом издании «Господства в воздухе», заключается в том, чтобы согласиться переносить неприятельские удары, с тем чтобы использовать все имеющиеся средства для нанесения неприятелю еще более сильных ударов. Этой концепции нелегко пробить себе дорогу в сознание людей, так как она совершенно отходит от той, которая является привычной, соответствуя войне прошлого.

Во всякой борьбе мы привыкли видеть нападение и оборону, а потому наш разум не может быстро создать себе представление о борьбе, состоящей только из нападений, без какой-либо обороны.

Однако, именно такой, а не иной, должна быть воздушная война, ибо воздушное оружие обладает столь резко выраженными наступательными свойствами, что оказывается совершенно неприспособленным для обороны. Действительность такова: с помощью воздушного оружия легко нападать, но невозможно защищаться.

Возьмем наиболее благоприятный случай; рассмотрим пример государства, располагающего воздушной армией, более сильной в средствах воздушного боя, чем неприятельская.

Может ли эта воздушная армия защищать страну от ударов неприятельской воздушной армии?

Желающий обороняться располагает двумя способами действия: либо отправиться на поиски противника, либо ждать его, чтобы затем разбить. Может ли воздушная армия отправляться на поиски неприятельской? Конечно, может, но, даже отправившись на поиски, она может не найти ее, или же, найдя, она может не настичь ее и, таким образом, не иметь возможности разбить ее, особенно если для неприятельской воздушной армии выгодно избегать сражения.

Но каждый раз, когда воздушной армии, отправившейся на поиски неприятельской, не удается разбить ее, она наносит удар впустую, истощает без пользы свои силы и не причиняет противнику вреда, между тем как неприятельская воздушная армия, которой удалось не дать себя разбить, может нанести ей косвенный урон.

Отсюда следует, что первый метод обороны является совершенно обманчивым и лишь играет на-руку неприятелю.

Могут сказать, что ничто не мешает воздушной армии, отправляющейся на поиски противника, нанести урон противнику с помощью своих бомбардировочных средств. Это верно, но она не будет располагать свободой выбора объектов для бомбардирования, так как последние явятся для нее целью второстепенной, связанной с нахождением на пути, по которому она будет следовать в поисках неприятельской воздушной армии.

Может ли воздушная армия подстерегать неприятеля, чтоб напасть на него врасплох? Безусловно, может, но какова будет вероятность достижения ею своей цели? Если неприятельская воздушная армия действует в массе, то, чтобы напасть на нее с вероятностью успеха, необходимо будет сперва собрать все собственные силы.

Может ли воздушная армия, особенно если она чувствует себя сильнее противника, ожидать, что соблаговолит предпринять неприятель, и подчиняться его инициативе, не имея при этом никакой уверенности в том, что она успеет во-время встретить его, создавая тем самым вероятность получения ударов без возможности нанести ответные удары? Конечно, нет. Поэтому и второй метод обороны является обманчивым и играет на-руку неприятелю.

В таком случае необходимо согласиться с тем, что в воздушной войне можно принять лишь единственный образ действий, а именно — наиболее интенсивное и бурное наступление, даже ценой возможности подвергнуться тому же со стороны неприятеля.

Единственным способом для обороны своей территории и морских пространств от неприятельских нападений является уничтожение неприятельских воздушных средств с максимально возможной быстротой.

Какое бы оборонительное средство ни пытались противопоставить воздушным действиям неприятеля, оно всегда окажется противоречащим своей собственной цели, т. е. действующим на пользу противнику.