Грэм Хэнкок, Роберт Бьювэл

Середина марта 1993 года оказалась критической точ­кой для работы Рудольфа Гантенбринка в Великой пира­миде, в первую очередь по следующим причинам: а) все мероприятия обошлись ему в довольно приличную сум­му денег (включая 250 тысяч долларов только за исследо­вания и разработку робота); б) съемка коммерческого документального фильма производилась за счет личных средств и в) согласно графику работ, съемку надлежало закончить в последнюю неделю марта.

Примерно в то же время, как рассказывает Гантенб­ринк, Штадельман вспомнил об Ули Каппе и ликвиди­ровал официальную поддержку, которую ранее Герман­ский археологический институт оказывал обследованию шахт.

Может быть, кто-то другой в такой момент остано-

вился бы и смиренно отправился домой. Однако Гантен-бринка смиренным никак не назовешь. Чувствуя, что он на грани открытия, Рудольф решил идти вперед — с поддержкой Штадельмана или без.

Ключевой фигурой в этот Момент становился Захи Гавас, чей личный авторитет на площадке был эквива­лентен официальной поддержке работы Гантенбринка. Даже его «устное разрешение» означало на плато Гизы очень многое. Для гафиров, охранявших вход в Великую пирамиду, оно было все равно, что мандат с подписью и печатью; при этом очень важно, что к нему серьезно относились не только Гантенбринк с его бригадой, но и молодой инспектор от ЕАО Мухаммад Шахи, которому было поручено работать вместе с немцами".

Поэтому Гантенбринк рассудил, что вправе продол­жать работы в камере Царицы, входить и выходить из пирамиды. Что он успешно и делал, в результате чего наметился значительный прогресс в обследовании робо­том обеих шахт.

Рано утром 21 марта 1993 года, перед началом рабочего дня, он, как обычно, нанес визит Захи Гавасу в кабинете последнего на плато Гизы и там, к своему ужасу, узнал, что директора пирамид отстраняют от должности в связи с не имеющим к нему никакого отношения скандалом вокруг пропажи некоей статуи времен IV династии". Гавас вернулся на свой пост лишь в апреле 1994 года.

Этот неожиданный поворот событий случился в са­мый неподходящий момент, так как на 21 марта 1993 года Упуаут //находился глубоко в южной шахте камеры Царицы и был, по мнению Гантенбринка, очень близок к концу путешествия. Так что обследование было необ­ходимо продолжать. Судьба приготовила Гантенбринку удивительную встречу на следующий день, 22 марта (кста­ти, день весеннего равноденствия).

В этот судьбоносный день вместе с ним в камере Ца­рицы находились Йохен Брейтенштейн, Дирк Бракебуш и Мухаммад Шахи⁵⁴. К 10 часам утра Гантенбринку уда­лось довести Упуаута II до глубины 51 м. В районе 54 метров робот уперся в какое-то препятствие на полу шахты, что грозило остановить дальнейшее продвиже­ние; но, слава Богу, удалось сманеврировать. Затем, при­мерно через час, точнее в 11.05, на глубине 60 метров, стены и пол оказались ровными и гладкими, и робот внезапно (хотя можно сказать и «как раз вовремя») ока­зался в конце своего путешествия.

Как только на экране маленького телевизионного мо­нитора появились первые кадры с изображением «двер­цы» со специфическими металлическими деталями, Ру­дольф Гантенбринк сразу осознал огромное значение своего открытия. Именно в такие моменты и делается археологическая история!" Ведь это было нс только воз­буждающее, но и важнейшее открытие внутри самого знаменитого и самого загадочного в мире древнего мону­мента.

Интересно отметить, что под нижним западным уг­лом «дверцы» виднелась щелка, попав в которую красная точка лазера исчезла. В этот момент желание заглянуть под «дверь» и посмотреть, что за ней находится, было, на­верно, почти невыносимым. Щель, однако, была слиш­ком узкой, чтобы в нее можно было подглядывать с по­мощью камеры Упуаута. Чтобы это сделать, нужна была дополнительно линза с волоконной оптикой; но, чтобы соорудить такую систему, потребовалось бы несколько дней, а может быть, и недель.

После того как спало первое возбуждение, первым инстинктивным действием Гантенбринка было убедить­ся наверняка, что уникальные видеокадры, которые он наблюдал на экране, как следует записаны. Убедившись, что запись в полном порядке, он и бригада упаковали

ленты вместе со всем прочим инвентарем и вернулись на базу — в свой отель «Мувенпик».

В течение нескольких дней после 22 марта ничего не происходило, Германский археологический институт не сделал никаких официальных заявлений для печати. При­чина этого, по-видимому, в том, что доктор Штадель-ман никак не мог решить, в какой форме следовало бы сделать такое заявление.

Во время этого временного затишья Гантенбринк и телевизионщики решили вернуться в Мюнхен. Естествен­но, они захватили все свое снаряжение, включая 28 ви­деопленок, отснятых во время обследования. Через не­сколько дней, в начале апреля 1993 года, Гантенбринк прислал нам копню пленки с открытием «дверцы».

Мы передали эту пленку английским средствам мас­совой информации.

Много шума, и... ничего

Первое крупное сообщение появилось 16 апреля 1993 года на первой полосе лондонской «Индепендент»:

«Археологи обнаружили вход в ранее неизвестное по­мещение в самой большой из египетских пирамид. Есть предположение, что там могут находиться сокрови­ща фараона Хеопса [Хуфу], для которого и была по­строена Великая пирамида 4500 лет тому назад. Со­держимое камеры почти наверняка не тронуто. Вход в нее находится в конце наклонного прохода протя­женностью 65 метров, ширина и высота которого всего 20 сантиметров... Согласно бельгийскому егип­тологу Роберу Бовалю, этот канал нацелен прямо на «Собачью звезду» Сириус, которую древние египтяне считали воплощением богини Исиды. Другие малые проходы этой пирамиды нацелены на другие небесные

тела — Пояс Ориона и звезду Альфа Дракона, кото­рая некогда занимала место Полярной звезды...»

Брызги от публикации в «Индепендент» полетели во все стороны. Десятки репортеров со всего мира пожелали немедленно взять интервью у Гантенбринка. В тот же ве­чер четвертый канал британского телевидения в программе новостей подробно рассказал о событии. Доктор Эдварде снизошел до того, чтобы появиться в этой программе и выдать миллионам потрясенных телезрителей сенсацию:

«За загадочной дверью может оказаться «статуя фараона, чей взор направлен в сторону созвездия Ориона». Прав­да, он сразу же оговорился, что «это довольно смелое предположение, поскольку ни с чем подобным мы ранее не встречались».

Смелое предположение или нет., и не важно, что яс­ных заявлений из Каира не поступало, но масс-медиа мира на следующий день разбушевались:

Все выглядело так, будто внезапно ожил культ пира­мид. А публикации еще несколько недель продолжались в десятках местных газет и нескольких международных журналах⁵⁷. Казалось, все хотят узнать, что там за двер­цей и почему шахты пирамиды нацелены на звезды.

А 16 апреля агентство Рейтер из Германии передало официальное заявление Германского археологического института, сделанное секретаршей Штадельмана госпо­жой Кристиной Егоров. Последняя уверенно заявила, что

«сама идея о возможном существовании камеры в конце шахты — чушь». Камера Царицы, объяснила она, вооб­ще ни на что не нацелена, а назначение робота Гантенб-ринка состояло лишь в том, чтобы «измерить влажность в пирамиде»⁵⁸.

Вскоре Рейтер передало второе сообщение, где на этот раз цитировался лично Штадельман: «Не знаю, откуда взялась эта история, но должен сказать, что меня это очень раздражает, — полыхал он гневом. — Нет ника­кой другой камеры,— за камнем нет места»⁵⁹.

Политические игры

В течение нескольких лет Гантенбринк пытался возоб­новить обследование шахт камеры Царицы, настаивая на том, что нет смысла рассуждать на тему, настоящая ли это дверь и скрывается ли за ней помещение:

«Я занимаю абсолютно нейтральную позицию. Это научный процесс, и нет никакой надобности занимать­ся гаданием, когда гораздо проще ответить на вопро­сы, продолжив исследование... У нас имеется устрой­ство (ультразвуковое), которое способно проверить, есть ли пустота за камнем. Глупо выдвигать гипоте­зы, когда имеются инструменты, чтобы установить факты».

Одна из главных проблем, с которыми сталкивался Гантенбрннк, состояла в том, что он не принадлежал к касте египтологов, и у ведущих академиков Гизы он счи­тался наемным технарем, то есть, по определению, его мнение не имело никакого значения. Он рассказывал, что его игнорировали после открытия каменной двери в марте 1993 года и с каким равнодушием относились к его на­ходке: «Мне была назначена встреча с министром куль­

туры по поводу открытия, которая не состоялась. Была запланирована пресс-конференция, которой также не суждено было состояться».

В конце 1994 года Гантенбринк объявил в Париже, что готов передать робота египтологам и даже обучить их техника за свой собственный счет, лишь бы обследова­ние могло возобновиться. Однако через несколько недель он получил вежливый отказ от представителя ЕАО док­тора Hyp Эль-Дина, который написал ему: «Спасибо за Ваше предложение обучить египетского техника.... К со­жалению, мы в настоящее время очень загружены, и по­тому откладываем этот вопрос».

«Поиск правды, — комментировал Гантенбринк в январе 1995 года, — слишком важная вещь, чтобы похо­ронить ее глупыми политическими играми. Надежда только на то, что они вскоре придут к тому же выводу».

Завтрак с Гантенбринком

19 февраля 1995 года мы прибыли в Египет и на следу­ющее утро завтракали с Рудольфом Гантенбринком в отеле «Мувенпик» в Гизе.

Он пробыл в Египте почти всю предыдущую неделю, пытаясь получить разрешение на то, чтобы возобновить обследование шахт камеры Царицы, а в этот день соби­рался вернуться в Мюнхен. Ему, как он сообщил, уда­лось в конце концов лично встретиться с доктором Hyp Эль-Дином.

«И какую реакцию вы встретили?» — спросили мы.

Гантенбринк пожал плечами: «Обнадеживающую». Но выглядел он не слишком обнадеженным.

Потом мы спросили, был ли он в этот приезд в каме­ре Царицы.

«Нет, — ответил он, — предпочитаю не ходить туда».

Ему невыносима была сама мысль о том, чтобы по-

явиться там, где он сделал свое великое открытие, без своего робота, без конкретной цели, просто в качестве туриста. «Или я вернусь в камеру Царицы с Упуаутом и доведу обследован не шахт до конца, — гордо сказал он, — или не вернусь туда вообще».

В том же месяце — феврале 1995 года — один из самых процветающих и активных членов Ассоциации исследо­ваний и просвещения рассказывал нам по телефону из США о планах дальнейших поисков Зала Записей в не­крополе Гизы:

Из того же разговора мы узнали, что этот человек внимательно следил за событиями вокруг потайной две­ри в Великой пирамиде в течение двух лет после прекра­щения работ по проекту Рудольфа Гантенбринка. Он ут­верждал, что по имеющейся у него информации египет­ские власти вскоре предпримут попытку достигнуть две­ри своим роботом, чтобы заглянуть за нее при помощи камеры с волоконной оптикой. Наш информатор сооб­щил также, что Захи пригласил его присутствовать в этот момент в пирамиде вместе с группой избранных свиде­телей: «Он обещал уведомить меня за месяц до того, как они что-либо предпримут... Что-то обязательно должно

случиться. Он не уверен, когда точно. У него какие-то задержки — думаю, что с роботом — но они его дора­ботают»

Но что именно будет сделано? Кем? С какой целью? Можно ли быть уверенными, что общественность будет верно информирована о всех возможных открытиях? И насколько надежным и исчерпывающими могут быть истолкования этих открытий ортодоксальными египто­логами?

В любом случае одно представляется очевидным: Ру­дольф Гантенбринк, чья изобретательность и дерзно­венность привели к открытию «двери» в конце загадоч­ной южной шахты камеры Царицы, вряд ли будет там присутствовать. В сентябре 1995 года нам сообщили, что Египетская организация древностей предупредила немец­кие власти, чтобы они не пытались продолжать изучение Великой пирамиды⁶¹.

Похороны

Честно говоря, зная отношение ученых мужей к идее геологической древности Сфинкса, к исследованию «ано­малий» в скальном грунте под ним, историю с железной пластиной из южной шахты камеры Царя и с реликвия­ми из шахт камеры Царицы, нас совершенно нс удивила ситуация вокруг «дверцы» Гантенбринка. И в этом случае академические ортодоксы сделали все, чтобы похоронить исследование, которое сулило новый взгляд на монумен­ты Гизы, и до сих пор, более чем через три года после обнаружения, «дверца» остается закрытой.

У нас нет уверенности, что эта дверь приведет (или не приведет) к залу Записей — «записей» на папирусных свитках, посвященных «религии» строителей пирамиды, о которых рассуждал Захи Гавас в 1993 году, в том году, когда он был отстранен от поста директора пирамид Гизы.

В то же время наше собственное исследование убедило нас, что шахта, в которой Рудольф Гантенбринк сделал свое удивительное открытие, связана с древней систе­мой верований и ритуалов, согласно которой монумен­ты Гнзы суть «образ неба».

В частях III и IV мы попытаемся расшифровать этот образ и узнать его значение.

ЧАСТЬ III

ДВОЙСТВЕННОСТЬ

Глава 8 КЛЮЧИ ДВОЙСТВЕННОСТИ

«Ньютон... был последш-гм волшебником... Почему я его называю волшебником? Потому что он отно­сился ко Вселенной в целом и всему, что в ней находится, как к загадке, секрету, который мож­но разгадать, если подойти с позиций чистого разу­ма к определенным свидетельствам, мистическим ключам, которые Бог оставил в мире, дабы дать философу возможность охотиться за сокровищами в тайном братстве. Он верил, что эти ключи могут быть частично найдены в небесах... частично в не­ких бумагах и преданиях, оставленных собратья­ми... Он верил, что именно путем чистой мысли, сосредоточения разума тайна будет открыта по­священному...»

Джон Меинард Кейнс, выступление на празднова­нии 300-летия Ньютона в Королевском обществе, 1947 год

В частях I и II мы говорили о том, что астрономичес­кие особенности архитектуры Сфинкса и пирамид Гизы не смогли заинтересовать египтологов, которые соответ­ственно и не принимали их во внимание при анализе функционального назначения и важности этих монумен­тов. Это, по нашему мнению, привело к ряду серьезных ошибок в интерпретации имеющихся данных; наиболее вопиющими примерами этого являются упорное пренеб­режение астрономической ориентацией четырех шахт Великой пирамиды и длительное бездействие в вопросе исследования «дверцы» в южной шахте камеры Царицы.

Мы отмечали в конце части I, что логика всех этих шахт, а также планировка и символика пирамид и Сфин­кса перекликаются с основополагающими религиозны­ми и космологическими идеями, изложенными в древ­неегипетских текстах о погребении и воскрешении, а также в так называемых «герметических» рукописях. Все они выражают философию «как наверху, так и внизу» и направлены на то, чтобы обратить на землю космические силы, что явится важным шагом в стремлении человече­ства познать божественное и бессмертие души: «И я, ска­зал Гермес, сделаю человечество разумным, дам ему муд­рость и сообщу правду. И я никогда не перестану работать на благо жизни смертных, всех и каждого, чтобы при­родные силы, действующие в них, находились в согла­сии со звездами, что над нами».

В последующих главах мы изложим соображения, сви­детельствующие, что выдающиеся монументы некропо­ля Гизы являются частью великой, но забытой схемы, направленной на то, чтобы побудить отдельных избран­ных, последними из которых были фараоны, овладеть тайной космической мудростью, связывая землю с небе­сами, посредством чего, как они искренне ожидали, можно преодолеть границу смерти:

«Твой покровитель — бог — звезда... твоя душа пере­правилась... твое тело обрело силу... Двери сокрытой зем­ли открыты перед тобой... Осирис, покоритель милли­онов лет, приходит к тебе»⁶².

Взгляд древних египтян на мироздание, который они унаследовали полностью сформированным с самого на­чала своей исторической цивилизации около 5000 лет назад, был глубоко дуалистичен и космологичсн. Воз­никновение теократии фараонов, объединение «двух зе­мель» Верхнего и Нижнего Египта в одно царство, их представления о собственном прошлом и наследии, их законы и календарь, архитектура храмов и комплексов пирамид, и даже сама земля Египта и Нил — все это были космологические концепции. И свое космологичес­кое окружение (небо; Млечный Путь, Солнце и звезды, Луну и планеты, и все их циклы) они прочно увязывали в некое двойственное единство со своим земным окру­жением (земля и Нил, живой монарх и его предки, цик­лы времен года и эпохи).

Мы подозреваем, что сама история Древнего Египта, в том виде, как она записана в папирусах, табличках и настенных текстах, зачастую формулировалась при по­мощи своего рода «космического кода», ритуально и сим­волически связанного (подобно пирамидам) с вечно меняющейся картиной неба. Отсюда следует, что нам не­обходимо посмотреть на небо — как делали египтяне, —

если мы хотим понять идеи, которые они пытались изло­жить в своих весьма страшных и проблематичных рели­гиозных писаниях. Среди последних имеются таинствен­ные архаические тексты, предназначенные для того, что­бы руководить посмертным путешествием усопших, та­кие, как «Книга мертвых» (известная у древних египтян под названием «Лер-Ям-Хру», или «Книга восходящих днем»), «Книга о двух путях», «Книга о вратах», «Книга о том, что находится в Дуате» и «Загробные тексты». Од­нако наиболее загадочными из всех этих документов о погребении и воскрешении являются так называемые «Тексты Пирамид», которые начинали выбирать и пере­писывать из более старых источников еще во второй по­ловине III тысячелетня до н. э. Эти удивительные записи дошли до нас в виде изумительных настенных иерогли­фических текстов на стенах гробниц в ряде пирамид V и VI династий в Саккаре, в десятке миль к югу от некропо­ля Гизы. Они являются для нас ключом, которым ранее пренебрегали, но посредством которого можно открыть секреты великих пирамид и Сфинкса.

Все вышеупомянутые документы, а также многие дру­гие были за прошедшее столетне переведены на совре­менные языки; все они изучались учеными, большин­ство которых соглашалось с тем, что в них содержится целый комплекс астрологических ссылок, символов, ал­легорий и ассоциаций⁶³. Но лишь горстка исследователей считала возможным, что именно эти астрономические характеристики составляли существо текстов. Именно к этой группе относились покойный Джордже де Санти-льяна и Герта фон Дехенд, чью работу «Мельница Гамле­та» мы упоминали в главе 4. Там так говорится о спосо­бе, которым душа покойного фараона странствует по небесам:

Сантнльяна и фон Дехенд указывают, причем доволь­но редко, на беспомощность и неадекватность многих переводов, с которыми ученым приходится сегодня ра­ботать; в этих переводах отношение к астрономическим вопросам такое, как будто они не имеют существенного значения:

Ниже мы постараемся показать, что предыдущие по­пытки решения этой большой и многогранной проблемы завели научный анализ текстов в тупик потому, что пол­ностью и явно пренебрегали следующими моментами:

а) важнейшей религиозной концепцией древних егип­тян;

б) важнейшей особенностью их земли и картины звез­дного неба;

в) основополагающем элементом их духовных и кос­мологических верований.

Тот свет

В самых ранних религиозных древнеегипетских тек­стах, которые сохранились, для описания космического «мира мертвых» и его особенностей используется доволь­но мощная символическая терминология. Этот мир име­нуется там Дуатом — слово, которое современные сгип-тологи переводят обычно как «преисподняя» (иногда — «ад»)⁶⁴. В то же время в «Текстах Пирамид» местонахожде­ние Дуата — явно в звездном небе, о чем, кстати, пре­красно знали многие видные египтологи предыдущих поколений, такие как Селим Хассан, сэр И. Эю Уоллис Бадж и Курт Зстэ. Однако даже этим пионерам нс удалось оценить истинное значение этого факта, поскольку они были недостаточно знакомы с астрономией.

Например, анализируя различные способы иерогли­фического написания слова «Дуат» на протяжении еги­петской истории, Селим Хассан высказывается следую­щим образом: «Если мы рассмотрим смысл, который придавался этому слову во времена Древнего царства [в эпоху Пирамид], то увидим, что первоначально Дуат, превратившийся затем в преисподнюю, находился в небе». Затем он ссылается на Курта Зетэ, по мнению которого «Дуат мог означать либо красноватое свечение зари пе­ред собственно рассветом (то есть «ложный рассвет»), либо тот участок на востоке неба, где это свечение появ­ляется».

Далее Хассан цитирует строку 151 из «Текстов Пира­мид»: «Орион окружен Дуатом; в это время тот, кто живет на горизонте (то есть Ра [бог Солнца]), очищает себя;

Сотне [Сириус] окружен Дуатом... в объятиях [их] отца Атума».

По мнению Хассана: «Это ясно показывает, как, по мере восхождения и очищения Солнца на горизонте, звезды Орион и Сотис [Сириус], с которыми отожде­ствляется царь, окружаются Дуатом, Это — реальное на­блюдение явления природы, когда звезды как бы про­глатываются каждое утро нарастающим сиянием рассвета. Возможно, изображение слова Дуат, звезда в кружочке, отражает именно идею упомянутого окружения звезды. Направляясь туда, где он должен присоединиться к звез­дам, усопший царь должен сначала миновать Дуат (или пройти сквозь него), что будет подтверждать: он движет­ся в правильном направлении. Так в заклинании 610 [из «Текстов Пирамид»] мы читаем: «Дуат направляет стопы твои в жилище Ориона... Дуат направляет руку твою в жилище Ориона.»

Описание Хассаном небесного ландшафта Дуата вер­но лишь в том смысле, что, как он отмечает, все наблю­дается на востоке, само наблюдение происходит в мо­мент перед рассвотом (по его терминологии, «ложный рассвет»), а созвездие Ориона (Осириса), звезда Сириус (Иснда), Солнце (Ра) и ряд других космических объек­тов, представляющих Атума (отца богов), все находятся в Дуате. Однако поскольку он не силен в основах небес­ной механики и не рассматривает соответствующие строки из «Текстов Пирамид» в контексте времени и места, то допускает те же серьезные ошибки, которые впослед­ствии усугубились другими многочисленными учеными, которые были неграмотными в вопросах астрономии:

1. Время, когда бьыи составлены «Тексты Пирамид», — это приблизительно эпоха 2800—2300 годов до н. э.⁶⁵.

2. Место наблюдения неба находилось чуть южнее со­временного Каира, в так называемом Мемфисском не­крополе (названном в честь Меннефера, который по­зднее стал Мемфисом, первой исторически признанной столицей Древнего Египта), где стоят пирамиды Гизы (и меньшие пирамиды Древнего царства в Абу-Роаше, Абу-сире, Саккаре, Дашуре и Мейдуме)⁶⁶.

3. Ошибка Хассана заключается в том, что он утверж­дает, будто рассматриваемые звезды — то есть Орион и Сириус — проглатываются «каждое утро... нарастающим сиянием рассвета».

На самом деле, в году существует только один мо­мент, когда происходит это «проглатывание», — момент, который постепенно перемещается в результате прецес­сионного движения Земли. Говоря конкретно, в эпоху

Ориентируясь на этот звездный ландшафт, мы теперь можем набросать довольно подробный образ Дуата, «цар­ства Осириса» в небесах — конкретное размещение звезд относительно «космического Нила».

Но когда было «основано» это космическое царство?

Первое Время

В своих наиболее проникновенных и прекрасных ре­лигиозных текстах, как мы отмечали в части I, древние египтяне говорили о «времени богов», Зеп Тепи (дослов­но «Первое Время»), с твердой уверенностью, что такая эпоха действительно существовала. Иными словами, они верили, что Зеп Тепи — реальный исторический факт.

И в соответствии со своим пресловутым дуализмом они также верили, что оно как-то спроектировано на звезд­ное небо и «записано» там. То есть эта история вновь и вновь разыгрывается на космической сцене в цикличес­ких постановках небесных светил и созвездий.

Иначе говоря, они имели в виду некую космическую драму, выраженную языком астрономической аллегории, в которой каждый из основных персонажей ассоцииру­ется с определенным небесным телом. Pa — это Солнце, Осирис — Орион, Исида — звезда Сириус, Тот — Луна и так далее. Причем драма не ограничивается рамками небесного царства; напротив, как и можно было ожидать в дуалистическом Древнем Египте, она разыгрывалась и на Земле, посреди космического окружения астрономи­ческих пирамид Гизы, где события Первого Времени были увековечены на тысячелетия в тайных ритуалах и литур­гиях⁶⁹.

Об этих литургиях и лифах, которые они олицетворя­ли, известно очень немного. Как объясняет египтолог Р. Т.Рандл Кларк:

«Создание мифов опиралось на определенные принци­пы. Они довольно страшны и пока поняты лишь от­части. По-видимому, самым важным в них является следующее: •

а) Основные принципы жизни, природы и общества были определены богами еще задолго до появления цар­ства. Эта эпоха — Зеп Тепи — Первое Время — про­стиралась от того момента, когда Великий бог впер­вые заворочался в Первобытных Водах, до воцарения Гора на троне и воскрешения Осириса. Все подлинные мифы связаны с событиями или упоминаниями об этой эпохе.

б) Все, чье существование или власть должны быть оправданы или объяснены, должно быть увязано с Первым Временем. Это относится и к природным

явлениям, и к ритуалам, знакам царской власти, пла­нам храмов, магическим и медицинским формулам, иероглифической системе письма, календарю — коро­че, ко всем принадлежностям цивилизации...»

Рандл Кларк отмечал также, что египетское искусство «насквозь символично», что, например, «архитектурные элементы и украшения образуют своего рода мифичес­кий ландшафт», проработанный до последней подроб­ности, где все имеет свое значение:

В дальнейшем мы еще вернемся к Первому Времени богов, чтобы подробнее его рассмотреть. Сейчас же дос­таточно отметить, что Зеп Тепи считался таинственным и чудесным Золотым веком, который следовал непосред­ственно за Творением. Причем, по разумению древних египтян, Золотой век был не «Бог знает где», как биб­лейский Сад Эдема, а в знакомом реальном физически и исторически месте. Они были убеждены, что события

Первого Времени происходили не где-нибудь, а немно­го южнее вершины дельты Нила, конкретно — в треу­гольнике, образованном Гелиополисом, Мемфисом и Гнзой. Именно здесь, среди священного ландшафта, бога Первого Времени, как сказано в текстах, основали свое земное царство⁷⁰.

Каков же был культурный характер этого царства? Лучше всех на этот вопрос отвечает Рандл Кларк:

«...все, что только ни было хорошим или действен­ным, основывалось на принципах, заложенных в Пер­вое Время, — которое было, соответственно. Золо­тым веком абсолютного совершенства, — «до того, как возникли гнев, ропот, раздор и беспорядок». Ни смертей, ни болезней, ни несчастий не было в эту блаженную эпоху, которую называли то временем Ра, то Осириса, то Гора—»

Боги Осирис и Гор вместе с Ра (или, в его сложном воплощении, Ра — Атумом, «отцом богов») считались у древних египтян высшим выражением и примером «бла­женной эпохи Первого Времени».

Осириса чтили в особенности за то, что он первым воссел на трон этого святого царства, которым правил вместе со своей супругой — Исидой. Золотой век изоби­лия, когда правили эта царственная чета и когда людей научили обрабатывать землю и ухаживать за животными, а также даровали им законы и религиозные доктрины, прервался резко и насильственным образом: Осирис был убит своим братом Сетом. Будучи бездетной, Исида вер­нула мертвого Осириса к жизни на достаточно продол­жительный срок, чтобы успеть заполучить его семя. В ре­зультате этого соединения она своевременно родила Гора, которому было суждено вырвать «царство Осириса» из цепких клещей его злобного дяди Сета.

Тексты Шабаки

Во всех своих существенных элементах этот рассказ, конечно, совпадает с историей Гамлета (которая намно­го старше шекспировской пьесы), а также, в последнем голливудском воплощении, с историей короля Льва (брат убивает брата, осиротевший сын убитого мстит своему дяде и восстанавливает справедливость в королевстве).

Что же касается оригинальной египетской версии — так называемой «Мсмфисской теологии» — то ее можно обнаружить в текстах, начертанных на монументе, изве­стном как Шабакский камень и хранящемся теперь в Британском музее⁷¹. Здесь можно прочитать, как после великого сражения между Гором и Сетом (в котором Гор потерял глаз, а Сет — яичко) Геб, бог Земли и отец Осириса и Исиды, созвал Великий Совет богов («Девят­ку Гелиополиса») и вместе с ними постарался рассудить Гора и Сета:

«Геб, господин богов, призвал к себе девять богов. Он рассудил Гора и Сета, покончив с их ссорой. Он сделал Сета царем Верхнего Египта, простиравшегося до Су, места его рождения. А Гора Геб сделал царем Нижне­го Египта, до места, где был утоплен его отец [Оси­рис]⁷² и которое называют «границей двух стран». И Гор стал владыкой одной области, а Сет — другой. Они заключили мир между своими царствами в Айяне. Так произошло разделение двух стран... »⁷³

Отметим между делом, что Айян — не какое-нибудь мифическое место, а вполне конкретный населенный пункт к северу от Мемфиса, где находилась столица ран­ней династии Древнего Египта⁷⁴. Позднее, как рассказы­вает надпись на Шабакском камне, это решение было пересмотрено:

След сокровища

В этой истории весьма любопытен своего рода «след сокровища» — понимание того, как сами древние егип­тяне представляли себе мнфичсско-историческую пере­дачу «деяний» или ключей от «царства Осириса» Гору Великой Девяткой и Гебом.

Ясно, в частности, что, как считали, это историчес­кое событие произошло в Айянс, чуть севернее Мемфи­са, то есть километрах в шестнадцати южнее современ­ного Каира".

Что касается мертвого Осириса, то шабакскис тексты рассказывают, как он был взят и погребен «в земле Со-кара»:

«Вот эта земля... место погребения Осириса в Доме Сокара... Гор говорит Исидс и [ее сестре] Нептиде:

«Поспешите взять его...» Исида и Нептида говорят Осирису: «Мы пришли и берем тебя...» Они успели вов­ремя и принесли его в ту землю. Он вошел в скрытые врата славы Владык Вечности. Так Осирис вошел в землю, в Царской Крепости, к северу от земли, куда он прибыл. А его сын Гор, царь Верхнего Египта, стал

и царем Нижнего Египта в объятиях своего отца Осириса...»

Но где и чья была эта «земля Сокара», и что это была за земля?

Оказывается, таким именем древние египтяне назы­вали обширный Мемфнсский некрополь, в состав кото­рого входила площадка с пирамидами Гизы. Так, соглас­но сэру Уоллису Баджу: «Владения Сокара находились в пустынях вокруг Мемфиса и, как предполагалось, зани­мали значительную территорию». А. И. С. Эдварде сооб­щает, что имя «Сокар» принадлежит «богу Мсмфисского некрополя» — божеству мертвых в додннастические вре­мена, а «к эпохе Пирамид Осирис стал отожествляться с Сокаром». Р. Т. Рандл Кларк еще усложняет картину, когда говорит о «Ростау, современной Гизе, кладбище Мем­фиса и жилище одной из ипостасей Осириса, известной как Сокар».

Таким образом, нам предлагаются несколько идей, где фигурирует Осирис, Сокар, «земля Сокара» (отожде­ствлявшаяся с некрополем Мемфиса), а теперь еще и Ростау, древнеегипетское наименование площадки Пи­рамид в Гизе; именно это название высечено на гранит­ной стеле, о которой цы говорили в части I и которая по сей день стоит между лап Великого Сфинкса. На этой же стеле Гиза именуется в гораздо более туманной форме «Прекрасным местом Первого Времени»; там же про Сфинкса сказано, что он стоит возле «Дома Сокара».

Таким образом, все эти приметы «следа сокровища», включая Осириса, Сокара, землю Сокара и Ростау-Гизу, а теперь еще и «Дом. Сокара», ведут нас в прошлое, к Зеп Тепч, Первому Времени.

Имея все это в виду, бросим прощальный взгляд на Мемфисскую теологию в том виде, как она описана в Шабакских текстах.

Мы видим, что Гор уверенно владеет земным «цар­ством Осириса» (которое, разумеется, берет начало из Первого Времени), а тело самого Осириса помещено в «Дом Сокара». В этих идеальных условиях, согласно тек­стам, освобожденный дух Осириса отправляется на небо, причем в конкретный участок последнего, о котором мы уже говорили: «место, где находится Орион». Там он и находился, когда основал Дуат — космический «тот свет» на правом берегу Млечного Пути, своего рода небесное «царство Осириса» для мертвых.

Божественный Сфинкс

Селим Хассан прямо называет Дуат царством Осириса и показывает, что Осириса именуют «Владыкой Дуата» и царем [то есть усопшим фараоном], «спутником Орио­на»... И к нашему следу он добавляет еще информацию, сообщая, на основе тщательного текстуального анализа, что Дуат, по-видимому, каким-то образом связан с Ро-стау. Подобно другим комментаторам, Хассан признает, что «название Ростау употребляют применительно к не­крополю Гизы». Но к тому же в целом ряде мест он опре­деляет Ростау как «царство Осириса в гробнице» и «Мем-фнсскую преисподнюю» — то есть Мсмфисский Дуат. Именно с этих позиций он исследует так называемые двенадцать «разделов» (или «часов») «Книги о том, что находится в Дуате» и показывает, что в этом тексте име­ются ссылки на землю Сокара. Говоря конкретнее, он привлекает наше внимание к весьма любопытному факту. Земля Сокара занимает Пятый раздел Дуата, и «центр пятого раздела именуется Ростау».

Таким образом, египтологи не дискутируют по пово­ду того, что существуют Ростау на земле в виде площадки пирамид в Гизе и Ростау на небе — в виде Пятого разде­ла Дуата — место, которое, как помнит читатель, у древ-

них египтян считалось не столько «преисподней», сколь­ко определенным участком неба в созвездии Ориона.

Далее. Как мы отмечали мимоходом в части I, прохо­ды, камеры и коридоры земли Сокара, как они изобра­жены на стенах гробницы в составе Пятого раздела Дуа-та, явно напоминают проходы, камеры и коридоры Ве­ликой пирамиды в Гизе. При этом сходство настолько близко, что даже возникает вопрос: может быть, одна из

функций пирамиды — служить моделью или «имитаци­ей» того света, где посвященные проходят обучение и экзамены на интеллектуальную и духовную подготовлен­ность к ужасным испытаниям, которым душе предстоит подвергнуться после смерти?

Именно здесь, возможно, находился испытательный полигон древнеегипетской «нации бессмертия», проце­дурные аспекты которой были так подробно изложены в текстах, посвященных похоронам и возрождению; на­значением этого «полигона» было облегчить прохожде­ние души через наводящие страх ловушки и западни Дуата.

Дополнительную пищу для размышлений в этом на­правлении дает Селим Хассан, напоминая, что одной из характерных особенностей Пятого раздела Дуата являет­ся присутствие там гигантского «двойного льва», бога-Сфинкса по имени Акер, который, по-видимому, за­щищает «царство Сокара». Хассан также отмечает, что «над Аксром в этой сцене находится большая пирамида». Он говорит, что символика, «в сопоставлении с Аксром в виде Сфинкса и названием Роетау», позволяет предпо­ложить, что «Пятый раздел был первоначально [полным] вариантом Дуата, а его географическим аналогом был некрополь Гизы».

В поддержку этой Идеи Хассан отсылает нас еще к од­ному древнеегипетскому погребальному тексту, так на­зываемой «Книге о двух путях», где упоминается «наго­рье Акера, место обитания Осириса», а также «Осирис, который находится на нагорье Акера». Хассан предпола­гает, что под нагорьем Акера подразумевается плато Гизы, «где находится земное Роетау». Точно такая же идея при­шла в голову американскому египтологу Марку Ленеру; в 1974 году в своей работе «Египетское наследие», завер­шив обсуждение Роетау, он писал: «Существует соблазн увидеть в фигурах львов Акера намек на Сфинкса Гизы».

Дороги Ростау

«Книга о двух путях» — это текст, который копиро­вался на полу и боковых стенах гробниц на протяжении 250 лет (2050 — 1800 годы до н.э.) в эпоху Среднего царства. Согласно археоастрологу Джейн Б. Селлсрс, она была задумана, чтобы «помочь душе усопшего пройти по дороге и Ростау, через Врата некрополя, где открывается «Путь в ад».

Упомянутые «погребальные тексты» (2134—1783 годы до н. э.) проливают свет на проблему, когда сообщают:

«Я прошел пути Ростау, как по воде, так и по земле, и они являются путями Осириса, находясь [также] в пределах неба...

Я — Осирис, я прибыл в Ростау, чтобы узнать тай­ны Дуата...

Я не поверну назад от врат Дуата; я восхожу на небо с Орионом... Я — тот, кто собирает свою эманацию перед Ростау...»

Как отмечает Селлерс, многие древнеегипетские тек­сты подчеркивают, «что топография Ростау, расположен­ного в небе, связана тем не менее с водой и землей». Она также высказывает предположение, что «водные пути» могут находиться в той части неба, которую «мы знаем как Млечный Путь». Эта идея представляется вполне ра­зумной, если вспомнить, что «космический адрес» Дуа­та — «царство Осириса в Орионе» на правом берегу Млечного Пути. В то же время логика древнеегипетской двойственности, дуализма, позволяет предполагать, что «сухопутные дороги» следует искать в земном Ростау.

Земной Ростау — это некрополь Гизы, местораспо­ложение трех пирамид и Сфинкса; поэтому было бы почти извращением, с учетом всего этого дуализма «небо —

земля», игнорировать четыре узких «звездных шахты», нацеленных в небо из камер Царя и Царицы Великой пирамиды.

Читатель помнит, что южная шахта камеры Царя была направлена около 2500 года до н. э. в центр созвездия Ори­она — то есть на Пояс Ориона в момент его кульмина­ции, или прохождения меридиана на высоте 45° над гори­зонтом. Как ни странно, но в критический момент пред­рассветного наблюдения в день летнего солнцестояния — по крайней мере, критический с точки зрения древних египтян в эпоху Пирамид — компьютерная имитация показывает, что Орион был виден нс на меридиане, а юго-восточнсе, намного левее точки в небе, куда нацеле­на южная шахта камеры Царя. Смотрим на имитацию — и кажется, что все не так, все смещено, н возникает ощуще­ние, что надо бы повернуть звезды Пояса Ориона к югу, на меридиан, чтобы они попали в прицел шахты.

Мы подозреваем, что для древних египтян это стран­ное ощущение небесного «дискомфорта» служило сти­мулом эзотерического странствия, которое предприни­мали на земле фараоны в соответствии с небесными ин­струкциями.

И, как мы увидим в последующих главах, они искали при этом нечто чрезвычайно важное. Но чтобы понять, почему, нужно сначала узнать, кто же такой Сфинкс.

Глава 9

«У Сфинкса есть прообраз, и этот прообраз — лев...» Египтолог Селим Хассан, «Сфинкс», Каир, 1949 год

«Созвездие Льва напоминает животное, давшее ему имя. Треугольник звезд справа — задние лапы... пе­редняя часть созвездия, вроде повернутого в об­

ратную сторону вопросительного знака — голова, грива и передние лапы. У основания вопроситель­ного знака находится Регулус, сердце льва...»

Даже беглое знакомство с древнеегипетскими религи­озными текстами не оставляет сомнения, что они отно­сились к своему земному окружению как к священному ландшафту, который достался им в наследство от богов. Они были убеждены, что в далекий Золотой век, кото­рый они называли Первым Временем, Осирис основал в районе Мемфиса своего рода «космическое царство», которое завещал своему сыну Гору, а через него сменя­ющим друг друга поколениям царей — наследников Гора, то есть египетским фараонам.

Мы уже видели, что сущностью этого святого «цар­ства Осириса» был некий специфический дуализм, свя­зывающий его с участком неба под названием Дуат, рас­положенным вблизи Ориона и Сириуса на западном «бе­регу» Млечного Пути. Мы также видели, что центр Дуата назывался Ростау и существовал тоже в двух измерени­ях — космическом и земном: на небесах он обозначался тремя звездами Пояса Ориона, а на земле — тремя пира­мидами Гизы. И, наконец (но не в последнюю очередь), мы видели, что древние египтяне эпохи Пирамид особое значение придавали Дуату в тот момент, когда он нахо­дился на востоке вблизи предрассветного горизонта во время летнего солнцестояния.

Ключевым словом здесь является «горизонт». Именно оно поможет разгадать, кого (или что) изображает Ве­ликий Сфинкс.

Давайте совершим при помощи компьютерной ими­тации и воображения путешествие в 2500 год до н. э., когда составлялись «Тексты Пирамид», и разместимся на наблюдательной площадке жрецов-астрономов Гелиопо-лиса. Время года — летнее солнцестояние, время наблю­дения — перед рассветом, н мы смотрим в направлении восточного горизонта. Это значит, что мы стоим спиной к пирамидам Гизы, которые находятся по другую сторо­ну Нила примерно в двадцати километрах к западу от нас.

Для нас смотреть на восток — значит смотреть на Дуат;

наши глаза направлены на Ростау, небесный аналог трех великих пирамид, где в предрассветном небе мерцают три звезды Пояса Ориона.

Посмотрев туда, обратимся теперь на запад, в сторону пирамид. Их громады еще скрыты во тьме, но верхушки уже чуть-чуть освещены первыми лучами восходящего солнца.

Становится понятным, что в некотором смысле не­крополь Гизы — тоже «горизонт», ибо три пирамиды Гизы — отражение на западе трех «звезд Ростау». Воз­можно, именно это имелось в виду в надписи на гранит­ной стеле между лап Сфинкса, где Гиза именуется не только «Прекрасным листом Первого Времени», но и «Западным горизонтом Гслиополиса».

В 2500 году до н. э., в эпоху, когда составлялись «Тек­сты Пирамид», религиозным центром государства фара­онов был Гелиополис — Город Солнца, который древ­ние называли Он или Инну ^п. Сегодня он полностью по­гребен под Аль-Матарией, пригородом современного Каира. Гелиополис был первым культовым центром бога

Солнца Ра, воплощенного в Атуме, Отце богов. Жрецы Гелиополиса были посвящены в небесные тайны, и их основным занятием было наблюдение Солнца, Луны, планет и звезд и их перемещений.

Есть все основания считать, что они очень много из­влекли из многолетнего опыта этих наблюдений. По край­ней мере, ученые Древней Греции и Рима, которые были на пару тысяч лет ближе к древним египтянам, чем мы, вечно завидовали познаниям н мудрости жрецов Гелио­полиса и Мемфиса, особенно в области астрономии.

Так, например, еще в V веке до н. э. Геродот, которо­го называют «отцом истории», демонстрировал свое глу­бочайшее уважение к египетским жрецам и именно им приписывал открытие солнечного года и изобретение 12 знаков Зодиака, которые, по его словам, позднее заим­ствовали греки. «По моему мнению, писал он, их методы расчета лучше, чем у греков».

В IV веке до н. э. ученый Аристотель, учитель Алексан­дра Великого, также признавал, что египтяне были пе­редовыми астрономами, «чьи наблюдения велись с глу­бокого прошлого и от которых мы получили многие из наших знаний о звездах».

Платон также говорит о том, что египетские жрецы наблюдали звезды «в течение 10 000 лет, то есть практи­чески бесконечно долго». И Диодор Сицилийский, посе­тивший Египет в 60 году до н. э., утверждал, что «распо­ложение звезд, равно как и их движение, всегда были у египтян предметом тщательных наблюдений» и что «они сберегли до наших дней записи, сделанные обо всех звез­дах с незапамятных времен»

И что, пожалуй, важнее всего, неоплатонист из Ли-кии, Прокл, который обучался в Александрии в V веке н. э., утверждал, что явление прецессии открыли не гре­ки, а египтяне: «Пусть же те, кто верит в наблюдения, заставит звезды двигаться вокруг зодиакальных полюсов по градусу в столетие [имея в виду скорость прецессии] в

восточном направлении, как это сделали Птолемсй и Гиппарх, не ведая... что египтяне уже учили Платона тому, как перемещаются «неподвижные» звезды».

Современные историки и египтологи, которые еди­нодушно считают египтян плохими астрономами, пред­почитают относиться к таким свидетельствам, как легко­мысленным заявлениям дезинформированных греков и римлян. Впрочем, те же самые ученые признают, что жреческий центр Гслнополис был очень древним уже в начале эпохи Пирамид и с незапамятных времен был посвящен верховному божеству Атуму, «Создавшему себя».

Так кем же или чем конкретно был Атум?

Живой образ Атума

Обращаясь к первому ежегодному собранию престиж­ного Египетского фонда исследовании 3 июля 1883 года, видный швейцарский египтолог Эдуард Навиль сказал:

«Не может быть никаких сомнений, что лев и сфинкс символизируют Атума».

И дальше Навиль приводит цитату, которая, как он считает, является подтверждением такого заключения:

«Приведу лишь одно доказательство — божество Не-фср-Атум. Это божество может быть представлено головой льва... нормально оно имеет человечески и об­лик и носит на голове лотос, из которого торчат два прямых султана. Иногда обе эти эмблемы [лев и чело­век] объединяются, и между головой льва и султаном оказывается птица [ястреб] Гора».

Хотя поначалу это обстоятельство сбивает с толку, мы увидим, что ястреб как символ Гора часто появляется в связи с этой тайной и постепенно занимает свое место в общей картине. Что же касается Атума, то есть и другие

свидетельства того, что, по мнению древних египтян, этот первобытный бог-создатель имеет в первую очередь обличье льва или сфинкса.

Например, в «Текстах Пирамид» мы часто встречаем­ся с символом Рвти, который обычно переводится как «двойной лев», поскольку соответствующий иероглиф имеет вид двух львов, расположенных либо рядом, либо один над другим. Правда, обычно считают, что более точное значение этого символа — «создание, имеющее вид льва» или «тот, кто напоминает льва», и что смысл этого сдвоенного иероглифа в том, чтобы подчеркивать двойственную и космическую природу Рвти. Египтолог Лс Паж Ренуф писал, что Рвти представляет «единого бога с лицом или внешностью льва». Согласно Сслнму Хассану, «Рвти это бог в виде льва». По мнению Хассана, выбор иероглифа в виде сдвоенного льва был каким-то образом связан с тем фактом, что «сфинксы, охраняю­щие двери храмов, всегда встречаются парами, а функ­ция Рвти — та же охрана».

Более того, на строке 2032 «Текстов Пирамид», как отмечает Хассан, говорится о царе: «Он был взят к Рвти и представлен Атуму»... [а] в так называемой «Книге мерт­вых»... сказано (гл. 3, строка I): «О Атум, кто возникает, как владыка озера, кто сияет, как Рвти».

Действительно, в текстах имеется много таких мест, где Ртви и Атум связаны. В одном типичном отрывке го­ворится: «О Атум, одушеви меня в присутствии Рвти»⁷⁷. Или в другом месте: «Поднимите двойника царя к богу, подведите его к Рвти, пусть он вознесется к Атуму... Царь занимает высокое место во дворце Рвти».

Подобный синкретизм по отношению к Рвти в зна­чительной степени «работает» на львиную или сфннксо-подобную внешность Атума. Поэтому нам не следует удив­ляться, обнаружив, что в религиозном изобразительном искусстве Древнего Египта Атум зачастую имеет облик сфинкса в характерном для этого бога головном уборе —

высокой короне с плюмажем и лотосом. Именно осно­вываясь на этих изображениях, многие ведущие египто­логи сделали вывод, что Великий Сфинкс в Гизе хотя и имеет, как считалось, лицо Хафры, может также счи­таться воплощением Атума. И действительно, как уже упоминалось в части I, из многих титулов Сфинкса, под которыми он был известен у древних египтян, одним из наиболее часто встречавшихся был Шешеп-анх Атум (дос­ловно: «живой образ Атума») — так что не следует осо­бенно сомневаться в этой атрибуции.

Невзирая на все хорошо известные черты сходства Атума со львом и сфинксом, у современных египтологов имеется тенденция игнорировать львиную символику при обнаружении его космического характера. Гораздо чаще они ограничиваются общими рассуждениями вроде того, что Атум, мол, «бог-Солнце и создатель Вселенной», а его имя несет в себе идею всеобщности в смысле беспре­дельного и неизменного совершенства. Атума часто назы­вают «господином Гелиополиса», главного центра по­клонения Солнцу. Наличие здесь второго солнечного бо­жества, Ра, ведет к слиянию обоих в единое божество, Ра-Атум.

Египтолог Розали Дэвид сообщает, что в начале эпо­хи Пирамид бог Ра «перехватил» более ранний культ бога Атума... [в итоге] Ра-Атум стал предметом поклонения как творец мира в соответствии с теологией Гслиополи-са, н жрецы его культа стали выделять его различные осо­бенности».

Среди важных характеристик Ра Дэвид вьщеляет объяв­ление его богом Ра-Горахти. Поскольку точное значение слова Горахти — Гор Горизонта, то, похоже, в этом пос­леднем примере древнеегипетского синкретизма наблю­дается слияние солнечного диска с божеством. Далее, как

хорошо знают астрономы и астрологи, диск солнца в самом деле «сливается» с (или «входит в дом») опреде­ленными группами звезд — двенадцатью зодиакальны­ми созвездиями через равномерные промежутки време­ни в течение года. Поэтому представляется разумным предположить, не является ли Гор Горизонта, то есть Горахти, одним из этих зодиакальных созвездий.

Египтолог Герман Кис также рассматривает связь Ге-лиополиса и Горахти. С точки зрения того, о чем речь пойдет ниже, его соображения достойны внимания: «Осо­бое место в религиозном культе Гелнополиса занимало поклонение звездам. Именно из поклонения звездам воз­никло поклонение Ра в виде Гора Горизонта»⁷⁸.

Мы считаем, что этот вывод в основном верен, хотя и не совсем в том ключе, как виделось Кису. Думается, что «составное» божество Ра-Горахти не просто получилось в результате поклонения звездам, а произошло от древ­него звездного образа, конкретного зодиакального со­звездия.

Горахти фигурирует в древнеегапетских барельефах в виде человека с головой ястреба, на которой находится солнечный диск. Таким образом, и бог Ра (которого сим­волизирует ястреб), и солнце на «горизонте» идентифи­цируются с царем-фараоном, который считается живым воплощением Гора. Ориенталист Льюис Спснс отмечает, что лев «идентифицировался с божествами солнца, с солнечным богом Гором [и] Ра». Кроме того, мы зачас­тую наблюдаем древние «гибридные» изображения царя, соединяющие в себе черты льва и ястреба. Например, в Абусире в храме Солнца фараона Сахура (V династия, около 2350 года до н. э.) имеется барельеф, изображаю­щий царя в виде крылатого льва, а также в виде льва с головой ястреба.

В итоге перед нами, по-видимому, целая вереница сим­волов в исторической последовательности: сначала это допотопной бог Атум, чьим воплощением были лев или

сфинкс и которому поклонялись жрецы Гслиополиса;

позднее, в эпоху Пирамид, Атум «слился» с Ра, чьим воплощением был солнечный диск, в конце концов, с ястребоголовым Горахти — Гором Горизонта, — сим­волизирующим царя-Гора.

В результате появилось синкретическое божество Атум — Ра — Горахти, чья символика восходит к льви­ному или сфинксоподобному облику Атума. Позднее, в начале эпохи Пирамид, этот синтетический образ про­явился в Горизонте.

В эту эпоху, как помнит читатель, в центре внимания жрецов-астрономов было летнее солнцестояние, когда Дуат активен в восточной части неба. В каком же знаке зодиака, видимом на восточном горизонте, произошло это важное «слияние»?

Гор — житель горизонта

Когда Эдуард Навиль занимался раскопками Нового царства в дельте к северу от Каира в 1882—1883 годы, его потряс тот факт, что большое количество открытых им монументов было посвящено составному божеству, ко­торое он назвал Атум-Гармарчис. Рядом с этими мону­ментами всегда находился наос, святилище, в состав ко­торого входил «сфинкс с человеческой головой», кото­рый, как отмечает Навиль, был «хорошо известным воп­лощением бога Гармарчиса».

Мы уже знакомы с Атумом. Но кто такой этот Гармар-чис? Навиль отмечает, что кроме обличья сфинкса, он часто изображался в виде «бога с головой ястреба или ястреба с солнечным диском» — знакомая уже нам сим­волика — и что «Атум-Гармарчис был богом Гслиопо-лиса, древнейшего города Египта».

Гармарчис — это переделанное на греческий лад древ­неегипетское имя Гор-эм-Ахет, которое означает «Гор-на-Горизонтс» или «Гор-обитатель-Горизонта». Иными словами, очевидно, что это чрезвычайно близко к Го-рахтн, или Гору Горизонта — с точностью до предлога

«на».

Оба божества именуются обитателями горизонта. Обоих временами изображают в виде человека с головой ястре­ба. У обоих на головах солнечный диск. По сути дела, между ними нет различия, если не считать, как мы уви­дим, природы Горизонта, где они якобы обитают.

Древнейшие известные упоминания Гор-эм-Ахета от­носятся к эпохе Нового царства, около 1440 года до н. э. Соответствующая надпись встречается на известняковой стеле фараона Аменхотепа II, построившего небольшой храм, который до сих пор можно видеть на северной стороне котлована вокруг Сфинкса. Там Аменхотеп упо­минает «пирамиды Гор-эм-Ахета», из чего Селим Хассан делает вывод, «что Сфинкса он считал старше пирамид». Хассан также отмечает, что на стеле Великий Сфинкс именуется как Гор-эм-Ахетом, так и Горахти.

Аналогичным образом в строке 9 надписи на гранит­ной стене Тутмоса IV, что стоит между лап Сфинкса, сам Сфинкс именуется «Гор-эл1-Ахет-Хепри-Ра-Атум», а в строке 13 — «Атум-Гор-Ахет»; там же Тутмос именуется «защитником Горахти». Кстати, на той же стеле, как по­мнит читатель, Гиза именуется «Горизонтом [Ахет} Ге­лиополиса на Западе», — имеется в виду «отражение» на западе того, что наблюдатели из Гелиополиса могли ви­деть на восточном горизонте перед рассветом в день лет­него солнцестояния.

Отметим, что сын Тутмоса IV, Аменхотеп III, как от­мечается в древнеегипетских анналах, построил храм в

честь Ра-Горахти, а сын Аменхотепа, известный и зага­дочный фараон Ахснатен (Эхнатон), воздвиг огромный обелиск в честь Ра-Гора-эм-Ахета в Луксорс. А^енатен также дал своему знаменитому городу Солнца имя Ахет Атен, «Горизонт солнечного диска». А, как отмечает Се­лим Хассан, Атен, или солнечный диск, часто отожеств­ляется у древних египтян с образом сфинкса. И, нако­нец, информация последняя по порядку, но не по зна­чению: когда Ахенатсн взошел на египетский трон, он выбрал в качестве своего главного титула звание «Вер­ховный жрец Ра-Горахти».

Поэтому возникает вопрос, какой смысл вкладывает­ся в слово «Горизонт» (Ахет) в именах Гор-эм-Ахет и Горахти. Имеют ли эти близнецы (Гор-на-Горизонте и Гор Горизонта) отношение к небесному горизонту, где небо встречается с землей, или же их следует как-то свя­зывать с западным «горизонтом» Гелиополиса, то есть некрополем Гизы?

А, может быть, правильнее считать, что тексты под­водят нас к тому, что имеются в виду сразу оба «гори­зонта»?

Интересно, что египтологи часто переводят имена Гор-эм-Ахет и Горахти как «Гор Двух Горизонтов». Сэр Уол-лнс Бадж, например, отожествляет Ра-Горахти с Ра-Гар-мачисом [Гор-эм-Ахстом] и переводит оба имени как «Ра и Гор Двух Горизонтов». Аналогично востоковед Льюис Спснс утверждает: «Гор Двух Горизонтов, Гармачис [Гор-эм-Ахет] греков, был одной из главных разновидностей бога Солнца... так что Гармачису поклонялись главным образом в Гелиополисе... наиболее известным монумен­том в его честь является знаменитый Сфинкс неподалеку от пирамид Гизы».

Но если Гор-эм-Ахет есть Великий Сфинкс на запад­ном «Горизонте Гизы», то не следует ли поискать его двойника Горахти на восточном горизонте неба?

Этими вопросами мы будем заниматься и дальше. Сей­час же отметим, что, как утверждает египтолог Ахмед Фахри, различные стелы, о которых мы говорили, а так­же другие надписи не оставляют сомнения, что древне­египетские фараоны поклонялись Сфинксу (и, очевид­но, его небесному двойнику) под именами Гор-эм-Ахет и Горахти. Кроме того, Фахри отмечает: оба имени «под­ходят», поскольку «древний некрополь [Гизы] называет­ся Ахет Хуфу, «Горизонт Хуфу».

Странное молчание

Поскольку самые древние тексты, в которых упоми­нается имя Гор-эм-Ахет, относятся к Новому царству, у современных ученых принято считать, что египтяне Древ­него царства никогда не говорили о Сфинксе. Например, Яромир Малек из Оксфордского университета отмечает:

«Как ни странно и удивительно, источники Древнего царства молчат о Великом Сфинксе Гизы. Его впервые упоминают... лишь спустя 1000 лет после того, как воз­двигли».

Могло ли так быть в действительности? Неужели егип­тяне Древнего царства, взявшие на себя труд воздвигнуть огромный некрополь Гизы и прочие монументы Мем­фиса, могли промолчать о Великом Сфинксе?

Одно из возможных объяснений, которое следует се­рьезно рассмотреть, состоит в том, что они нс строили его, а унаследовали от какой-то далекой эпохи. Но даже и в такой ситуации не очень понятно, каким образом нив одном из пространных текстов, высеченных на стенах девяти царских пирамид V и VI династий, они ухитри­лись ни разу не упомянуть о таком величественном со­оружении, воздвигнутом на столь приметном месте.

Другой вариант, заслуживающий рассмотрения, сво­дится к тому, что египтологи не сумели разглядеть имя, под которым Сфинкс фигурирует в «Текстах Пирамид».

И возникает довольно очевидное объяснение. Как мы видим, в Новом царстве Сфинкс был известен нс только под именем Гор-эм-Ахет, но и Горахти. Первое из этих имен действительно не фигурирует в «Текстах Пирамид». Однако имя Горахти встречается, причем многократно. В этих древних надписях содержатся буквально сотни пря­мых упоминаний Горахти, Гора Горизонта, и все они, как соглашаются ученые, относятся «к богу, который поднимается на рассвете на востоке». О чем они нс подо­зревали, так это о возможности того, что древние егип­тяне с их дуализмом называли земной персонаж именем его небесного двойника.

В поисках Горахти

«Двери неба распахнуты для Горахти, — гласит ти­пичный отрывок из «Текстов Пирамид», — двери неба распахнуты на рассвете для Гора с Востока». А в строке 928 мы читаем: «Иди к Горахтн на горизонте... Я подни­маюсь по этой восточной стороне неба».

«Тексты Пирамид» дают нам очень важные астроно­мические ключи, практически незамеченные египтоло­гами, которые пренебрежительно называют эти фразы «мистическим бормотанием»; там вновь и вновь повто­ряется, что утреннее восхождение Горахти на востоке совпадает по времени и месту с «рождением богов». На­пример:

«Извилистый Водный Путь наполняется водой, зали­ваются пойменные поля, и я могу переправиться на восточную сторону неба, в то место, где рождены боги, и я был рожден вместе с ними как. Тор-Обита­тель Горизонта [Горахти]... ...иди к Горахти на гори­зонте... на восточной стороне неба, где рождаются боги.

...рождение богов перед тобой [Гор] в течение пяти эпагоменальных дней...»

Попробуем дать нормальное астрономическое толко­вание тому, что окрестили «мистическим бормотанием»:

1. «Место, где боги [то есть звезды] рождаются», и на­правление, где мы можем наблюдать Горахти, это вос­точный горизонт, где восходят все небесные тела.

2. Время года, когда следует вести наблюдения, также четко указано — так называемые «пять эпагоменальных дней», или «пять дней года». Чтобы понять эти термины, нужно лишь вспомнить, что согласно древнеегипетскому календарю, год состоял из 360 дней плюс 5 дополнитель­ных, или согласующих, дней, которые называли «днями года» (по-гречески epagomenae). Говорили, что в течение этих пяти дней были рождены пять нетер, или богов, два из которых, Осирис и Исида, отождествлялись у древ­них египтян с созвездием Ориона и звездой Сириус (на­зываемой также Сотис).

3. И, наконец, «Тексты Пирамид» также указывают время суток, когда следует наблюдать небо, — ясный рас­свет, так как именно в такое время произошло рождение богов:

«Вот явился Орион-Осирис... рассветные лучи рож­дают тебя вместе с Орионом... третий же — Сотис [Сириус]...»

«Сотис [Сириус] проглочен Дуатом [исчезает с рас­светом], чистым и живущим на Горизонте». «Ко мне спущены небесные тростниковые лодки... и я могу подняться на них к Горахти на горизонте. Я поднима­юсь на восточный край неба, где рождаются боги, а сам я рожден Горам... Гором Горизонта. Сотис мой [спутник]...» «Небо чисто [и светлеет], Сотис жи­вет...»

«Это Сотис... который обеспечивает твое существо­вание в течение года, ибо имя ее — Год...»

В географическом и космологическом контексте день, когда Сотис-Сириус после периода невидимости можно было наблюдать восходящим на рассвете (то, что астро­номы называют гелнакальным восходом звезды), считал­ся у древних египтян космической отметкой для отсчета Нового года.

Как ясно из приведенных выше цитат, а также из дру­гих упоминаний в «Текстах Пирамид», восход на рассве­те Сотиса-Сириуса совпадал с восхождением Горахти. Эта астрономическая информация очень важна для нас, по­скольку позволяет установить, кто такой Горахти, или, точнее, какое небесное тело он олицетворяет.

Из исторических записей и компьютерной реконст­рукции нам также известно, что в эпоху Пирамид (око­ло 2500 года до н. э.) с гелнакальным восходом Сириуса совпадало два заметных события: небесное и земное. Не­бесное — это летнее солнцестояние. А земное, как чита­тель помнит из предыдущей главы, — это начало ежегод­ного разлива Нила, Великое половодье, несущее плодо­родие земле⁷⁹.

Приняв во внимание географический и космологи­ческий контекст, мы можем точно определить, что именно составители «Текстов Пирамид» переносили с земли на небо, говоря о том, что в их эпоху появление Горахти на рассвете совпадало с началом Великого наводнения:

«Извилистый Водный Путь разливается, и я могу пе­реправиться на горизонт, к Горахти... Ра взял меня к себе на небо, на восточный край неба как. Гора — Обитателя Дуата, в то время как эта звезда, кото­рая освещает небо, [и] есть моя сестра Сотне...» «Это Гор, который вышел из Нила...»

«Они перевозят в лодке Гора, они перевозят его в про­цессии по случаю Великого половодья. Двери неба от­крыты, двери небесного свода распахнуты на рассве­те для Гора, который на Востоке...»

Отрывок 1172 говорите «Великом Половодье на небе» в области Дуата.

Итак, подводя итог, можно утверждать, что «Тексты Пирамид» совсем не являются «бормотаньем»; из них явно вытекает, что в эпоху их составления, около 2500 года до н. э., восхождение Горахти на рассвете совпадало с лет­ним солнцестоянием и сезоном наводнения в тот мо­мент, когда Дуат — небесное царство Осириса — Ори­она — занимал восточную часть неба. Кроме того, на основании этих текстов мы можем заключить, что в то же самое время можно было видеть, как Ра, то есть сол­нечный диск, соединяется, сливается с Горахтн. Это явно вытекает из следующей фразы: «Ра взял меня к себе на восточный край неба как Гора — Обитателя Дуата».

Иначе говоря, чтобы строго идентифицировать Го­рахти, нам необходимо поискать астрономическую ситу­ацию, когда во время летнего солнцестояния в эпоху Пирамид можно было наблюдать, что солнце находится на восточном горизонте в одной точке с другим важным небесным телом.

Как мы увидим в следующей главе, компьютерная ими­тация позволяет нам найти такой момент. Кроме того, она позволяет нам оживить драму с участием древнее ги-петских царей — Горов, участвовавших в удивительном ритуале, физически воспроизводящем небесные собы­тия, наблюдавшиеся жрецами-астрономами Гслиополи-са на восточном горизонте и отражавшиеся на искусст­венном западном «Горизонте» Гелиополиса, среди гро­мадных и вечных монументов некрополя Гизы.