Гуманитарных исследований им. Т. Керашева отдел славяно-адыгских культурных связей национальная библиотека республики адыгея

1. 
   Керашев Т.М. Избранные произведения в 2-х тт. Т. 2. Майкоп, 2002.
   
2. 
   Немченко Г.Л. Счастливая черкеска. Владикавказ, 2008.
   

Этнографическая, историко-культурная и демографическая ситуация в любой отрезок времени в том или ином географически ограниченном пространстве определяется соотношением местного населения, устойчиво связанного генетически с предшествующими поколениями, и пришлого (как правило, инокультурного и иноязычного) [1. С. 3].

Существует несколько типов перемещения этнических групп, отличающихся по существу и освещаемых различными видами источников. Это постепенная инфильтрация в чужую среду или военные походы, сопровождающиеся захватом добычи и полона (поход Святослава 965 г.), захватом территории и установлением военно-административного главенства, либо установлением власти в ключевых пунктах на стратегически важных путях (так называемое Тмутараканское княжество).

Возможность оценить влияние переселений значительных этнических групп на изменении антропологического типа автохтонного населения дают нам генетические и антропологические исследования последних лет.

Анализ археологического материала может охарактеризовать в разные периоды соотношение местного субстрата и пришлого суперстрата, следовательно, оценить удельный вес каждой из составляющих.

Северокавказская историко-этнографическая область является одним из наиболее сложных в этническом отношении регионов мира. Здесь, на стыке европейского и азиатского континентов, на сравнительно небольшой территории перешейка, стиснутого с двух сторон морями, в результате многочисленных миграционных процессов образовался уникальный конгломерат народов и языков, генетически восходящих к различным исходным хозяйственно-культурным ареалам и лингвистическим семьям Старого Света. В условиях Северо-Западного Кавказа местное население взаимодействовало с ираноязычным, начиная, по меньшей мере, с эпохи поздней бронзы и раннего железа (скифы, сарматы, аланы) вплоть до первых веков нашей эры, с тюркским (гунны, тюркюты, болгары, хазары, печенеги и т.д.), греческим, славянским и скандинавским. Центром этого взаимодействия на протяжении столетий являлся Таманский полуостров.

Особенность сложных этнических процессов и передвижений человеческих коллективов на данной ограниченной территории заключалась в том, что они не привели к радикальной смене автохтонного адыгского населения [2. С. 237; 3. С. 208-220].

История региона периода раннего средневековья начинается с широкой миграции на Северный Кавказ гуннского массива племен, возглавляемого прототюркскими этническими группами, и завершается вторжением в пределы региона кочевников, возглавляемых монголами.

Хронологические рамки этого периода – IV – XIII вв. Изучение комплекса источников, содержащих информацию об этом периоде, позволяет выделить внутри несколько последовательных этапов, для каждого из которых был характерен свой специфический уровень развития экономических, социальных и этнических отноше­ний. Разумеется, хронологические вехи этих этапов в значительной мере условны, поскольку исторические процессы, составляющие специфику каждого из этих этапов, как правило, зарождались в недрах предше­ствующего этапа и завершались только в недрах последующего. Одной из таких вех является X – XI вв. В этот период тенденции к относительно стойкой этнополитической консолидации отчетливо начинают проявляться во всех частях реги­она.

На западе этот процесс привел к появлению в начале VII в. Абазгии или Абхазского царства. Восточноадыгские горные группы, известные в грузинской традиции под этнонимом «каскун» (ср. осетинское «кэзсгон»), а в армянской – «гаш'к» («гарш'к»), по­лучившие в IX – XI вв. на Руси наименование касогов, в течение VI в. включают в свой союз население закубанских предгорий. Адыгская общность зихов, коренные земли которой лежали к югу от со­временного г. Туапсе, к 40-м гг. VI в. поглощает прибрежные адыгские племена ахеев, эвдусиан, сагинов и шагаков и достигает низовьев Кубани. Византийский император Константин VII земли от Абазгии до Таматархи называет страной Зихией [4. С. 151]. Археологические материалы свидетельствуют, что на данной территории в VI – X вв. в основном сохранялось этнически однородное население, продолжавшее культурно-бытовые традиции предшествующих столетий [5. С. 27]. Оно было объединено в общи­ны, опиравшиеся на сильную военную организацию. Только во вто­рой половине VII в. сюда постепенно продвигаются отдельные группы южных соседей – абазгов (санигов) и апсилов, покидавших коренные земли в годы внутренней нестабильности и иноземных вторжений. На адыгскую территорию они принесли новый для нее погребальный обряд – трупосожжение, частично вытеснивший в VIII – X вв. древнюю адыгскую традицию погребения в грунтовых ямах (трупоположение) [6. С. 275-286; 7. С. 265; 8. С. 299-335; 9. С. 22].

Ближайшими соседями адыгов на протяжении нескольких столетий были аланские племена. Часть алан проникла на Кубань и осела среди адыгов. Тесные контакты адыгского и аланского населения нашли отражение в многочисленных археологических памятниках Прикубанья и в письменных свидетельствах арабских авторов. В начале X в. Алания становится одним из самых сильных государств на Кавказе. Усиление Аланского царства сопровождалось расширением его границ и вторжением аланских отрядов на соседние территории. О таких вторжениях в земли адыгов одновременно сообщали Константин Багрянородный и Ал-Масуди [4. С. 151]. В конце X – начале XI вв. аланы становятся союзниками адыгских племен против хазар и русов.

Восточное Причерноморье на протяжении всей истории всегда было тесно вязано с Южным Причерноморьем: хатты-хетты, Понтийское царство – Боспорское царство, Византия, Константинополь, Стамбул. Черное море в Средние века по образному сравнению Броделя играло роль «круглого стола международной торговли» [11. С. 41].

Баланс сил в Северном Причерноморье, более ста лет определявшийся взаимоотношениями Византийской империи и Хазарского каганата, был нарушен сначала появлением во второй половине IX века в степях печенегов, а затем походами русов [12. С. 102]. В историографии сложилось три версии закрепления русов на Таманском полуострове. Первая связана с походами Игоря и Олега в конце IX – начале X вв. [14. С. 326-327; 15. С. 26-28; 16. С. 115-116; 17. С.11]. Вторая связывает возникновение Тмутараканского княжества с походом русов на Бердаа в 944 г. [18. С. 88-95; 19. С. 59, 75, 107]. По третьей, наиболее распространенной, восточный поход Святослава 965 г. привел к утверждению русской власти в Восточном Причерноморье [20. С. 73-89; 21. С. 21-24; 22. С. 78-82; 23. С. 155-165, 247-250]. Однако в целом все три версии не имеют подкрепления ни письменными источниками, ни данными археологии [24. С. 39, 143].

Упоминание войны Святослава с ясами и касогами, которые отныне вошли в сферу восточной политики киевских князей, свидетельствовало о вторжении дружины русов в Приазовье. Следы мощного пожара в Тмутаракани во второй половине X в. косвенно подтверждают это [25. С. 194].

Современными исследователями не исключается возможность того, что Таматарха и окружающие крепость территории в 40 – 50-х гг. Х в. находились под контролем Византии и Хазарии одновременно [26. С. 59].

Учитывая в основном военно-экономическую заинтересованность Киевской Руси в Тмутаракани, русские князья, сидевшие в городе в роли посадников, должны были сохранять контроль над торговыми путями, связывавшими Византию с Хорезмом и Китаем. Весьма примечателен тот факт, что в русских источниках Тмутаракань не называется княжеством, это либо «град», либо «остров», в сочинении Константина Багрянородного она дважды называется крепостью [27. С. 174-175, 272-273].

Крупный торговый город должен был отличаться известной демографической пестротой и без сомнения включал в свой состав разнообразный конгломерат этнических общностей, связанных с торговлей – собственно хазар, болгар, греков, евреев [28. С. 20]. Ал-Масуди сообщает о вторжениях в Хазарию в первой половине Х в. огузов, которые доходили до Таманского полуострова [29; 30]. В городе присутствовали также венгры и печенеги. Значительную роль в жизни «Тмутараканского острова» без сомнения играли аланы, касоги и зихи, жители собственно дельты Кубани. Надпись граффити на стене Софии Киевской: «Дедилец-касог, тмутаракан[ец писал], идя от святых. Ибо я, господи, чаю прийти на воскрешение. Ох, душа моя!» может свидетельствовать о том, что жившие в Тмутаракани касоги владели русским языком и письменностью [31. С. 155-158]. Русское население города было представлено князем-посадником с дружиной и купцами. Присутствие славянского населения подтверждается небольшим, но весьма выразительным кругом вещей (лук с «трезубцем Рюриковичей», каменная иконка XI в. святого Глеба с надписями «Давыд» и «Глеб», три славянские кириллические надписи-граффити) [32. С. 259-260, 238].

Вместе с тем следует отметить, что в качестве суверенных правителей русские князья выступили только дважды. В 1022 г. Мстислав, когда, будучи в Тмутаракани, заявил о своих правах брату Ярославу, занявшему Киевский стол, и 1064 г. – Ростислав, пытавшийся утвердиться в Тмутаракани. В историографии прочно утвердился тезис о взимании дани с касогов. Однако летопись приводит только два эпизода сбора дани в 1022 и 1066 гг. Территория, облагаемая данью, регулярность ее сбора, размеры и порядок взимания нам не известны [33. С. 23].

3. 
   Ковалевская В.Б. Новые и традиционные подходы к проблеме взаимоотношений степного мира и местного населения Кавказа // Северный Кавказ и кочевой мир степей Евразии: V Минаевские чтения по археологии, этнографии и краеведению Северного Кавказа. Тезисы докладов межрегиональной научной конференции (12-15 апреля 2001 г.). Ставрополь, 2001.
   
4. 
   Герасимова М.М., Рудь Н.М., Яблонский Л.Т. Антропология античного и средневекового населения Восточной Европы. М., 1987.
   
5. 
   Алексеев В.П. Антропологический тип адыгов в эпоху позднего средневековья // Сборник материалов по археологии Адыгеи. Т.II. Майкоп,1961.
   
6. 
   Сочинения Константина Багрянородного: «О Фемах» (De thematibes) и «О народах» (De administrando imperio) / С предисл. Гавриила Ласкина // Чтения Императорского Общества Истории и Древностей Российских при Московском Университете. Гл. 42. М.,1899.
   
7. 
   Панеш Э.Х. Этническая психология и межнациональные отношения. Взаимодействие и особенности эволюции (на примере Западного Кавказа). СПб., 1996.
   
8. 
   Дбар С.А. Исторические формы захоронений абхазов // Кавказ: история, культура, традиции, языки. Сухум, 2003.
   
9. 
   Шамба Г.К. Позднеантичные погребения нагорной Абхазии // Советская археология. 1965. №2.
   
10. 
    Алексеева Е.П. К вопросу о происхождении абазин по данным археологии // Труды Карачаево-Черкесского научно-исследовательского института. Вып.VI. - Серия историческая. Ставрополь, 1970.
    
11. 
    Гадло А.В. Северный Кавказ в IV-X вв. Проблемы этнической истории. М., 1984.
    
12. 
    Минорский В.Ф. История Ширвана и Дербенда. X-XI вв. О царях Ширвана и Баб Ал-Абваба. М., 1963.
    
13. 
    Бродель Ф. Средиземное море и средиземноморский мир в эпоху Филиппа II. М., 2002.
    
14. 
    Науменко В.Е. Боспор в системе византийско-хазарских отношений // Боспор Киммерийский на перекрестье греческого и варварского миров (античность-средневековье). Материалы I Боспорских чтений. Керчь, 2000.
    
15. 
    Мошин В.А. Рецензия: Ю.Д. Бруцкус. Письмо хазарского еврея от Х века. Новые материалы по истории Южной России времен Игоря. Берлин. 1924 г. // Seminarium Kondakovianum. Recueil d’etudes. Archeologei. Histoire de l’art. Etudes Byzantiones. Prague. 1930. III.
    
16. 
    Богословский О.В. Из истории христианства на Таманском полуострове // Тамань археологическая. (II раздел). Сборник. 20 лет музею М.Ю. Лермонтова в Тамани. Тамань, 1998.
    
17. 
    Пархоменко В.А. Начало христианства Руси. Очерки из истории Руси IX–Х вв. Полтава, 1913.
    
18. 
    Козловский И.П. Тмутаракань и Таматарха – Матарха – Тамань // Известия Таврического общества древностей. Т. 2 (59). 1928.
    
19. 
    Пархоменко В.А. Начало христианства Руси. Очерки из истории Руси IX–Х вв. Полтава, 1913.
    
20. 
    Насонов А.Н. Тмутаракань в истории Восточной Европы Х века // Исторические записки. М., 1940. № 6.
    
21. 
    Алексеева Е.П. Вопросы взаимосвязей народов Северного Кавказа с русскими в X–XV вв. в отечественной исторической науке. Черкесск, 1992.
    
22. 
    Гадло А.В. О начале славяно-русской миграции в Приазовье и Таврику // Славяно-русская этнография. М., 1973.
    
23. 
    Гадло А.В. Тмутороканские этюды. III (Мстислав) // Вестник ЛГУ. Сер. 2. Вып. 2 (№ 9). 1990.
    
24. 
    Гадло А.В. Этническая история Северного Кавказа X–XIII вв. СПб., 1994.
    
25. 
    Гадло А.В. Предыстория Приазовской Руси. Очерки истории русского княжения на Северном Кавказе. СПб, 2004.
    
26. 
    Чхаидзе В.Н. Таматарха. Раннесредневековый город на Таманском полуострове. М., 2008.
    
27. 
    Новосельцев А.П. Древнерусско-хазарские отношения и формирование территории Древнерусского государства // Феодализм в России. М., 1987.
    
28. 
    Козловский И. П. Тьмуторокань и Таматарха – Матарха – Тамань // Известия Таврического общества истории, археологии и этнографии / Под ред. Н.Л. Эрнста. Т. II. Симферополь, 1928.
    
29. 
    Константин Багрянородный. Об управлении империей. Текст. Перевод. Комментарий / Под ред. Г.Г. Литаврина и А.П. Новосельцева. М., 1991.
    
30. 
    Коновалова И.Г. Население городов Северного Причерноморья в VIII – IX вв. (по арабским источникам) // Восточная Европа в древности и средневековье. Чтения памяти чл.-корр. АН СССР В.Т. Пашуто: Тезисы докладов (Материалы конференции). Древняя Русь в системе этнополитических и культурных связей. М., 1994.
    
31. 
    Белецкий С.В. Знаки Рюриковичей. Часть первая: X-XI вв. // Исследование и музеефикация древностей Северо-Запада. Вып.2. СПб., 2000.
    
32. 
    Медынцева А.А. Грамотность в Древней Руси. По памятникам эпиграфики X-первой половины XIII века. М., 2001.
    
33. 
    Чхаидзе В.Н., Дружинина И.А. Граффити из Софии Киевской – свидетельство о христианизации касогов в конце XI- начале XII вв. // Материалы и исследования по археологии Северного Кавказа. Вып.5. Армавир, 2005.
    
34. 
    Коновалова И.Г. Поход Святослава на восток в контексте борьбы за «Хазарское наследство» // Великая Скуфь / Stratum plus. 2000. №5. Кишинев, 2000.
    
35. 
    Чхаидзе В.Н. Тмутаракань – владение Древнерусского государства в 80-е гг. X-90-е гг. XI веков // Вестник московского городского педагогического университета. – Серия «исторические науки». №1(5). М., 2010.
    
36. 
    Слово о полку Игореве. Сост. и подгот. текстов Л.А. Дмитриева и Д.С. Лихачева. 2 изд. Л., 1967.
    
37. 
    Адыги, балкарцы и карачаевцы в известиях европейских авторов XIII-XIX вв. Нальчик, 1974.
    

В работе чтений приняли участие историки, этнографы, филологи, культурологи, краеведы, библиотечные и музейные работники, музыковеды, научные сотрудники научно-исследовательских институтов и центров, преподаватели высших и средних специальных учебных заведений, аспиранты, студенты, учителя и старшеклассники общеобразовательных школ.

Участники чтений уделили внимание роли адыгов и славян в формировании этнопанорамы Северо-Западного Кавказа, особенностям славяно-адыгских культурных связей, проследили эволюцию контактов адыгов и славянских народов, проанализировали русские источники об адыгах. Значительный интерес был проявлен выступающими к проблемам культурного заимствования народов региона в традиционно-бытовой обрядности, феномену куначества, славяно-адыгским топонимам, роли российских просветителей Северо-Западного Кавказа и системы образования в установлении и укреплении русско-адыгских культурных связей. Вопросы развития молодежной культуры в полиэтничном регионе и взаимодействия с этнической культурой, культурного диалога в сфере музыкального, театрального, хореографического искусства, межконфессионального диалога и состояния духовной культуры взаимодействующих этносов Северо-Западного Кавказа на современном этапе также находились в центре внимания исследователей.

Участники чтений отметили, что народами Северо-Западного Кавказа накоплен богатый позитивный опыт совместного проживания людей различной этнической, конфессиональной и культурной ориентации. Данное положение актуализирует исследование славяно-адыгских культурных связей при сохранении самобытности одной и другой культур. Без научного осмысления сложной истории народов региона может произойти не только «размывание» исторической памяти, деформация исторического сознания, что, разумеется, опасно и трагично, но и утратится ощущение перспектив развития России как многонационального государства.

• 
  продолжить проведение чтений, посвященных Дню славянской письменности и культуры;
  
• 
  активно привлекать к участию в чтениях исследователей Южного Федерального округа, молодых ученых, аспирантов, студентов, педагогов средних специальных учебных заведений и общеобразовательных школ, старшеклассников;
  
• 
  в научных изысканиях наращивать потенциал применения новых методологических подходов и концепций с использованием ранее недоступных архивных источников с целью дальнейшего анализа особенностей механизмов инкультурации и адаптации носителей славянской и адыгской культурных традиций;
  
• 
  предложить комитетам образования на местах инициировать исследовательскую работу учителей и учащихся общеобразовательных школ по проблемам межкультурного взаимодействия этносов Северо-Западного Кавказа;
  
• 
  организовать изучение истории создания и деятельности самодеятельных и профессиональных адыгейских и славянских творческих коллективов;
  
• 
  проводить «круглые столы» на тему «Славяно-адыгские культурные связи: история и современность»;
  
• 
  опубликовать отчет о проведении Пятых научных чтений в республиканских СМИ и на сайте АРИГИ с целью ознакомления широкой общественности с итогами чтений;
  
• 
  издать материалы Пятых научных чтений.