Хрестоматия по вниманию под редакцией А. Н. Леонтьева, А. А. Пузырея и В. Я. Романова

Среди этих разнообразных родов ощущений, локализованных в thalamus, нам здесь особенно важно отметить один-ин-нервационные ощущения движения. Мейнерт положительно утверждает, что thalamus есть станция иннервационных ощущений, основываясь как па опытах Нотнагеля, Лонже и Шиффа, так и на собственной клинической практике. Так, между прочим, он сообщает случай пятилетнего ребенка, страдавшего сильным правосторонним параличом oculomotorii и легким левосторонним параличом faciaUs и .конечностей, причем вскрытие показало опухоль значительных размеров в правом thalamus opticus. <Из того, что было сказано мной...-говорит он,-о насильственном .положении передних конечностей при повреждениях зрительного

136 бугра, следует, что кортикальные проекции, идущие к зрительному бугру, представляют собой центростремительные пути. Пути эти имеют целью проведение к коре иннервационных ощущений, источником которых служат двигательные процессы, зарождающиеся в зрительном бугре. Во всяком случае мы должны допустить, что центробежные кортикальные пути, идущие через пе-реднемозговои узел и внутреннюю капсулу " и предназначенные для выполнения определенных форм движения, берут начало в тех же местах коры, которым лучистые системы зрительного бугра доставляют иннервационные ощущения тех же форм движения. Координирующие кортикальные пути изощряют, варьируют эти движения. Для того чтобы допустить такое обратное совершенствующее действие коры на отправления зрительного бугра, мы должны были бы признать и для головного мозга факт двойственной проводимости, доказанный Дюбо на вырезанных нервах. Подобная способность проводить в двух противоположных направлениях, несомненно, существует в пределах переднего мозга, именно в ассоциационных путях: из двух образных воспоминаний, соединенных ассоциациониой дугой, одно будит другое как в одном, так и в другом направлении. Я не вижу, почему не признать такой же двойственной проводимости в проекционных системах зрительного бугра, доставляющих коре иннервационные ощущения; те же пути могли бы функционировать в обратном смысле и доставить зрительному бугру формы движения, более усовершенствованные в корковом координационном аппарате>. С помощью этих допущений мы легко можем объяснить и второе из указанных выше предположений моторной теории внимания, т. е. каким образом усиление двигательного элемента в некотором комплексе воспоминаний может повести к усилению всего этого комплекса. Физиологически именно этот процесс может иметь следующий характер. Антецедентом волевого внимания, как мы видели, служит интересная группа воспоминаний о предмете А, но группа, состоящая из бледных, схематических или значковых воспоминаний этого предмета. В этом воспоминании, как мы предполагаем (и докажем впоследствии), есть некоторый двигательный элемент) т. е. воспоминания о некоторых движениях, служивших к восприятию предмета А в предыдущих его наблюдениях. Такое бледное воспоминание с его моторным элементом есть функция кортикального процесса, т. е. соответствует возбуждению некоторых частей коры большого мозга. Этот моторный импульс распространяется от коры (по пирамидальным путям) и порождает сокращение соответственных мышц. Но на этом дело не останавливается: это сокращение нами ощущается) во-первых, как реальное мускульное сокращение, как мышечное ощущение (muskelsium в широком смысле термина), а во-вторых,
Внутренней капсулой называют белое мозговое вещество, ограничивающие с внутренней стороны чечевицеобразное тело.

137

138 коры и повести к усилению раздражения S1 и S2, иными словами, весь комплекс воспоминаний о предмете A получит в нашем сознании большую интенсивность. Такой физиологический процесс вполне соответствует психологическим фактам. В этом отношении мы должны особенно заметить три обстоятельства, во-первых, иллюзорный характер внимания, во-вторых, то, что почти всякий акт внимания состоит из ряда последующих друг за другом стадий, и, наконец, в-третьих, то, что волевое внимание сопровождается чувством усилия.

1. Уже выше нам приходилось говорить об иллюзорном характере волевого внимания. Эта иллюзорность его состоит в том, что мы вносим в реальное восприятие элемент воспоминаний и притом этот субъективный элемент не отделяем от объективного ощущения. Само собой разумеется, что этот иллюзорный характер составляет не недостаток, но, напротив, ценную сторону внимания как апперцепции, ибо как всякое воспоминание он основан на предыдущих опытах, т. е. имеет реальное основание. Конечно, могут быть случаи, когда внимание вводит нас и в заблуждение, именно когда воспоминание не соответствует впечатлению, но это только показывает, что и внимание, как и вся психическая жизнь, не есть какая-нибудь абсолютная сила, но обусловлено границами опыта. Нелегко было бы объяснить этот иллюзионный и даже галлюцинаторный характер внимания, т. е. то, что в нем наше воспоминание получает вид реального впечатления, не признавая вышеизложенной теории моторного усиления воспоминания; признав же ее, мы объясним этот факт крайне просто. Действительно, из вышеизложенной схемы вполне понятно, .как чистое воспоминание переходит отчасти в ощущение движения, а вместе с тем все прочие (недвигательные) элементы воспоминания получают особое усиление вследствие нового, идущего от субкортикальных центров возбуждения. Иными словами, в этом моторном усилении воспоминания мы имеем не только действительное усиление воспоминания, но и реальный процесс ощущения. Естественно потому, что результатом такого процесса может быть полная иллюзия. Как известно, между чистыми образами воспоминания, бледными и значковыми, и чистыми перцепциями существует целый
Из этой схемы видно, что существование ощущений в субкортикальных центрах и особенно в Thalamus opticus, которое мы приняли на основании вышеизложенных аргументов, не есть безусловно необходимое предположение в нашей моторной теории усиления воспоминаний. Если бы это предположение оказалось ложным, то тогда схема осталась бы прежней, только пришлось бы из нее выкинуть путь от P через T до M, и вторичное возбуждение М оказалось бы зависящим от периферического раздражения, идущего от P через C1, C2, C3. В таком случае нам пришлось бы локализовать ощущения в коре и мы могли бы различать в самой коре области восприятии от областей воспоминаний.

139 ряд посредствующих явлений. Сюда должно отнести те явления, которые были с таким исключительным талантом описаны Фехне-" ром в XLIV главе <Элементов психофизики> под именем зрительных Errinerungsbilder. Эти Errinerungsbilder, т. е. лишь на один момент являющиеся яркие образы воспоминания, которые вызываются волевым усилием суть, очевидно, те самые явления моторного усиления воспоминаний, которые мы здесь изучаем. Сравнивая эти волевым образом вызываемые Errinerungsbilder с последовательными образами от ощущений, Фехнер указывает следующие между ними различия.

Кажутся более материальными;

Видимы легче при открытых глазах; По-видимому, не перемещаются при движения глаза или головы, но обыкновенно совсем при этом исчезают;

Являются как бы в пространстве трех измерений и на любом расстоянии;

Являются при внимании, обращенном на сам предмет; Внимание при Errinerungsbilder сопровождается как бы чувством напряжения в голове.

140 ощущения, ибо слагаются из лишь ассоциационло вызванных воспоминаний (S1 и S2 в вышеприведенной физиологической схеме), но отчетливее, чем обыкновенные значковые воспоминания, ибо в них входит реальное ощущение движения (М в вышеприведенной схеме); они крайне мимолетны и, исчезая, требуют нового усилия для появления, ибо само движение, их усилившее, ощущается лишь мимолетно; они легко сменяются волей одно и\ другое, ибо эта смена зависит от волевых движений разного типа, соответствующих типу воспоминания; при иных движениях (глаза или головы) они, естественно, исчезают, ибо эти движения им не соответствуют; они являются как бы в пространстве трех измерений, ибо глубина или третье протяжение обусловлено и в восприятии двигательными актами аккомодации и конвергенции глаз: наконец, они, естественно, являются прн внимании, обращенном на сам предмет их или содержание. Таким образом, психологическая картина усиленных образов воспоминания вполне соответствует принципам вышеизложенной моторной теории.

2. Второй психологический факт, на который им указывали как на соответствующий изложенной физиологической схеме, состоит в том, что почти всякий акт внимания представляет ряд последующих одна за другой стадий. Уже выше, в главе четвертой, мы видели, что акт волевого внимания крайне непродолжителен и, достигнув maximuma, немедленно падает; затем, в главе пятой, было показано, что эти колебания внимания обусловлены колебаниями в интенсивности соответственных воспоминаний. Теперь, наконец, нам выясняется окончательная причина этих колебаний; она состоит в том, что движение, усиливающее воспоминание, не может быть непрерывным: исполнив движение М (см. выше схему), мы получаем моментальное соответственное ощущение и моментальное усиление ассоциированных с М воспоминаний (S1 и S2); затем, с окончанием движения, опять настает minimum воспоминаний, и требуется новое соответственное движение и т. д. Иными словами, внимание необходимо состоит из ряда следующих друг за другом стадий. Обыкновенно, однако, эти сменяющие друг друга maxima и minima относятся не к одному и тому же воспоминанию, но к последовательному ряду их. Внимание начинается с бледного воспоминания об интересном предмете А; с помощью движения Л\ мы усиливаем это воспоминание; усиленное воспоминание А вызывает по ассоциации бледное воспоминание о предмете В, которое мы усиливаем движением Mi, и т. д. Процесс волевого внимания к известному ряду мыслей протекает именно указанным путем, т. е. каждый член этого ряда на момент усиливается и в ?тот же момент вызывает следующий член ассоциации. Обыкновеннейшим родом движений служит при этом то, что называется внутренней (про себя) речью (parler interieur); каждый член ряда фиксируется нами произнесением про себя его имени или соответственного суждения, и этим моментальным усилением его

141 мы пользуемся для перехода к следующему члену ряда. В объяснение этого должно предположить, что в ряде ассоциированных представлений каждый следующий член сравнительно слабее предыдущего, так что ассоциативный принцип только в том случае возбуждает в сознании достаточно яркое представление, когда предыдущий его член достаточно интенсивен, напротив, чем дальше мы отходим от этого исходного яркого представления, тем ассоциированные представления становятся, вообще говоря, бледнее. И действительно, мы видим, что воспоминания (идеи), возникающие непосредственно за ощущением, отличаются наибольшей интенсивностью, чем же дальше идет ассоциативный процесс, тем труднее уловить его члены. Лишь могущественная помощь моторного внимания, вливающего, так сказать, в каждый член ассоциированного ряда силу непосредственного ощущения, обусловливает почти беспредельное следование членов ряда. Если бы мы не обладали этим своеобразным инструментом моторного усиления воспоминаний, течение наших мыслей замирало бы, вероятно, через какие-нибудь две-три ступени и вытеснялось случайным внешним раздражением. Было бы излишним дальнейшим образом пояснить здесь все значение этого приспособления для интеллектуального развития человека.

142 нами в исследовании об <Элементах волевого движения>. Здесь же достаточно будет заметить, что усилие при внимании, несомненно, обусловлено моторным его элементом, и, таким образом, этот психологический факт тоже является вполне соответственным вышеизложенной физиологической схеме. Еще в этой же главе, исследуя явления внимания, обращенного на периферические части сетчатки, мы будем иметь случай говорить о природе чувства усилия. В начале этой главы мы поставили себе задачей выяснить, с помощью .какого процесса является интенсивное воспоминание, составляющее необходимый прецедент волевого внимания. Изложив затем принцип моторной теории усиления воспоминаний, мы указали, что прежде чем перейти к изложению ряда фактов, доказывающих, что почти во всех воспоминаниях есть двигательный элемент, должно разъяснить два предположения моторной теории, а именно о бледном и схематическом характере наших объективных воспоминаний о том, что усиление двигательной части комплекса воспоминаний ведет к усилению всего этого комплекса. Разъяснение первого "предположения повело к рассмотрению учения о психической функции субкортикальных центров и особенно Thalami optici. Разъяснение второго предположения повело к установлению вышеизложенной физиологической схемы и соответствующих ей психологических фактов. Таким образом, нам остается только обратиться теперь к разъяснению основного положения моторной теории внимания, именно к изложению ряда фактов, показывающих, что, действительно, в воспоминаниях обыкновенно существует моторный элемент, т. е. представления о движениях. Доказательство этого положения может быть затруднительно лишь в смысле embarras de richesse.

143 Рубин (Rubin) Эдгар Джон (б сентября 1886-1951) - датский психолог. Учился в университетах Копенгагена (1904-1119] и Гёттингена (1911-1914), где работал в лаборатории Г. Мюллера. В 1916-1918 гг.- доцент, в 1918-1922 гг. - лектор, а с 1922 г. - профессор экспериментальной психологии и директор психологической ла бор а тории Копенгагенского университета. Своей работой о феномене фигуры-фона Рубин оказал значительное влияние на геш-тальтпсихологию (см. Вудвортс. Экспериментальная психология. М., 1950).
Сочинения: . Kobenhavn, 1915 (нем. перевод: \Visue]] wahrgenomrnene Figuren>, 1921); , 1919; \Mennesker og hg\s>, 1937:

\ . Copenhagen, 1949, pp. 9-17; , ]956.
Литература: E. Rasmus-s en. , , november, 1951, Keben-havn, pp. 112-128; J. С. Bouman. . Stockholm, 1968 (в книге приводятся подробное изложение и анализ основной работы Рубина 1915 г., а также обширная библиография, касающаяся феномена фигуры и фона). Публикуемая ниже работа представляет собой тезисы доклада Рубина на IX Международном психологическом конгрессе в Йене (1925). Перевод А.А. Пузырея.
Э. РУБИН. НЕСУЩЕСТВОВАНИЕ ВНИМАНИЯ
Представление о внимании характерно для наивного реализма. В психологии оно становится источником псевдопроблем. Для наивного реализма внимание означает субъективное условие или активность, содействующую тому,чтобы предметы переживались с высокой познавательной ценностью,т.е. чтобы вещи переживались такими, какими они согласно представлениям наивного реализма и являются в действительности. Уже из-за этой оценочной точки зрения представление о внимании непригодно для психологии. Впрочем, внимание есть взрывчатое вещество и для самого наивного реализма, поскольку его основнаяустановка состоит в

144 том, что субъективность и видимость совпадают. Если внимание есть обозначение субъективных условий переживания, которым и ограничиваются, то вместо того, чтобы проводить реальные исследования, закрывают глаза на главную тему психологии, а именно на раскрытие и исследование этих субъективных условий переживания. А поскольку эти условия, которые частично анализируются в \психологии задачи>, от случая к случаю изменяются, то и внимание означает, хотя над этим, как правило,не задумываются, либо нечто весьма неопределеное,либо нечто неоднородное, в разных случаях различное. Поэтому-то ни одно определение внимания и не могло удовлетворить психологов,тогда как внешне можно было все объяснить вниманием. Поэтому-то в действительности внимание как объяснительный принцип должно было исчезать всякий раз там,где исследование проникало в феномены и раскрывало их условия и факты. Поскольку термин внимание не обозначает ничего определенного и конкретного,то чтобы всё-таки поставить ему в соответствие некую реальность,лег-комысленое предположение вызывает к жизни фикцию формальной и абстрактной деятельности души. Слово внимание является в большинстве случаев излишним и вредным. Когда,например,некто Майер смотрит в свою тетрадь, то псевдонаучно это можно выразить так: "Майер направил своё внимание на тетрадь". По-видимому,говорят так не только ради изысканности выра-жения,но также и для того,чтобы открыть дорогу опасному недоразумению, Будто в нашей познавательной жизни имеется некий прожектор,который перемещается то туда,то сюда по воспринимаемому предмету. Воспринимаемых предметов нет в нали-чии,но они как-будто только того и ждут,чтобы внимание как некий прожектор высвитило их,они возникают лишь при содействии всех субъективных условий. Так называемые типы внимания суть лишь описательные характеристики поведения различных людей и не имеют объяснительной силы. Вместо того чтобы сказать просто,что Майер не-устойчив,говорят,что Майер относится к неустойчивому типу вниманию. В докладе будет сказано о том,какого рода переживания и факты обнаруживаются при одновременном воздействии двух голосов.

Результаты будут приводится в виде конкретных примеров, с тем,чтобы в каждом отдельном случае показать,сколько недостаточным и ничего неговорящим является обычный способ объяснения работой внимания.

145 Коффка (Koffka) Курт (18 марта 1886 - 22 ноября 1941) - немецкий психолог, один из основателей гештальтпсихологии. Родился в Берлине. Первоначальное увлечение философией (Кант, Ницше) сменилось интересом к экспериментальной психологии. после получения докторской степени у К. Штумпфа (1908) Коффка работает ассистентом О. Кюльпе и К. Мар-бе в Вюрцбурге, затем - Ф. Шумана во Франкфурте (1910). Во Франкфурте Коффка сблизился с М. Верт-геймером и В. Келером, совместно с которыми начал разрабатывать основные положения гештальтпсихологии. В 1911-1924 гг. Коффка - приват-доцент университета в Гиссене, с 1927 г. - профессор колледжа Смит-та в Нортхемптоне (США). Неоднократные поездки с лекциями в США и Англию в начале 20-х годов и особенно участие Коффки в Международном психологическом конгрессе в Оксфорде (1923) имели решающее значение для распространения и признания гештальтпсихологии. Коффка первым среди гештальт-психологов обратился к проблемам психического развития ребенка (1921) и памяти (1935). Его фундаментальные <Принципы гештальтпсихологии> (1935) по своей полноте и мастерству изложения до сих пор остаются непревзойденным сводом достижений гештальтпсихология с тонким и детальным анализом основных ее проблем. Многие годы Коффка был издателем журнала

Сочинения: <Основы психического развития>. М.-Л., 1934; <Самонаблюдение и метод психологии>. В сб.: \Проблемы современной пси хологии>. Л., 1925; <Против мех" цизма и витализма в сопре" психологии>. <Психология