Хусто л. Гонсалес история христианства

Богословские изыскания

Великим мыслителем периода царствования Каролингов - династии Карла Великого - был Иоанн Скот Эриугена, выходец из Ирландии, получивший доступ к древним знаниям в ирландских монастырях. В середине IX века он появился при дворе Карла Лысого, одного из трех наследников Людовика Благочестивого, и своей ученостью завоевал там большой авторитет. Хорошо владея греческим языком, он перевел на латынь сочинения, написанные псевдо-Дионисием. Эти сочинения на самом деле были написаны в V веке, хотя и приписывались тому самому Дионисию, который слышал Павла в Ареопаге. Но когда они появились в Западной Европе во время царствования Карла Лысого, никто не усомнился в их подлинности. Перевод Эриугены считался словом того, чей авторитет был почти апостольским. Эти сочинения несли на себе определенную печать неоплатонистского мистицизма, поэтому вскоре их стали отождествлять с богословием Павла, а апостола считать своего рода неоплатонистом.

Главный труд Эриугены "О разделении природы" был написан в том же духе, и многие его положения считаются сейчас скорее неоплатонистскими, чем христианскими. Но его содержание отражало такую эрудицию, а представленные в нем умозаключения были настолько абстрактными, что немногие брали на себя труд читать эту книгу, а среди тех, кто ее читал, весьма немногие понимали ее, и никто как будто бы не стремился стать его последователем. Впоследствии тех немногих, кто принимал то или иное положение Эриугены, часто объявляли еретиками.

Один из основных богословских споров каролингского периода развернулся по поводу учений испанских епископов Элипанда Толедского и Феликса Ургельского. В Испании оставалось много христиан, чьи предки не бежали из страны во время ее завоевания мусульманами и жили под владычеством мавров. Эти христиане, которых называли "мозарабами", сохраняли древние традиции, в том числе литургию, известную под названием "мозарабической". Когда Карл Великий начал завоевывать земли, находившиеся под властью арабов, мозарабы оставались верными своей традиции, которую франки хотели заменить обрядами, принятыми во Франции и в Риме. Так между франками и мозарабами сложились напряженные отношения, что впоследствии вылилось в конфликт.

Конфликт начался с заявления Элипанда, основывавшегося на некоторых словах мозарабической литургии, что по Своей божественной природе Иисус был вечным Сыном Отца, но по Своей человеческой природе Он был лишь "приемным" сыном. Вследствие этого Элипанда и его последователей многие начали называть "адопциане" (от лат. adoptio - усыновление). Но между учением Элипанда и адопцианством в чистом виде была большая разница. Адопциане утверждали, что Иисус был "обычным человеком", усыновленным Богом. Елипанд же заявлял, что Иисус всегда был Божеством. Но он считал необходимым подчеркнуть различие между божественной и человеческой природами Спасителя и поэтому говорил о двух формах сыновства - вечной и принятой в результате усыновления. Таким образом, это было не адопцианством в строгом смысле слова, а неким подобием христологического учения, которого придерживались ранние богословы антиохийской школы и крайние проявления которого были осуждены на Ефесском соборе.

Отвергая такие взгляды, другие богословы настаивали на тесном соединении в Иисусе божественного и человеческого. Беат из Ливаны, например, писал:

В Том, Кого они распяли, неверующие видели только человека. И они распяли Его как человека. Но они распяли Сына Божьего. Мой Бог пострадал ради меня. Бог был распят ради меня³⁸.

Вскоре учение Элипанда и его последователя Феликса было осуждено франкскими богословами и папами. Феликса принудили отказаться от своих взглядов и удалили из Ургеля, где влияние мозарабов было весьма сильным. Элипанд же, живший на территории, занятой маврами, отказался от отречения. После смерти Элипанда и Феликса спор постепенно сошел на нет.

Но на Западе разворачивалась полемика и по другим вопросам. Мы уже говорили о разногласиях, возникших с Константинополем в связи с включением в Никейский символ веры слова filioque. Среди многих других тем, обсуждавшихся западными богословами, наиболее видное место занимали вопросы о предопределении и о присутствии Христа в обряде причащения.

В полемике о предопределении главную роль играл Готшальк из Орбэ, монах, досконально изучивший сочинения Августина и пришедший к заключению, что церковь отошла от учения великого епископа Гиппонского, прежде всего в вопросе о предопределении. По ряду причин Готшальк приобрел врагов среди настоятелей, и когда он обнародовал свои взгляды, многие сразу же обрушились на него с критикой. Среди них были аббат монастыря в Фульде Рабан Мавр и пользовавшийся большим авторитетом архиепископ Реймсский Инкмар. После дискуссий, в которых участвовали многие выдающиеся богословы, в том числе Иоанн Скот Эриугена, Готшальк был объявлен еретиком и отправлен в монастырь, где незадолго до смерти сошел с ума.

Другой крупный спор каролингского периода касался вопроса о присутствии Христа в обряде причащения. Поводом для разногласий послужил трактат "О теле и крови Господа", написанный Пасхазием Радбертом, монахом из Корби, впоследствии причисленным к лику святых. В своем трактате Радберт заявил, что освященные хлеб и вино становятся телом и кровью Господа. Они уже больше не представляют собой обычный хлеб и обычное вино, а превращаются в тело, рожденное девой Марией, и в кровь, пролитую на Голгофе. По утверждению Радберта, это превращение совершается как таинство и человеческие органы чувств обычно не воспринимают его, но бывают исключительные случаи, когда верующий видит тело и кровь Господа, а не просто хлеб и вино.

Прочитав трактат Радберта, Карл Лысый усомнился в его истинности и попросил прояснить дело Ратрамна Корбийского. Ратрамн ответил, что тело Христа действительно присутствует в обряде причащения, но это не присутствие физического тела, и что в любом случае евхаристическое тело Христа - не то же самое, что тело исторического Иисуса, сидящего одесную Бога.

Этот спор показывает, что в каролингский период были люди, полагавшие, что при совершении обряда причащения хлеб и вино перестают быть таковыми и становятся телом и кровью Христа. Но из этого также следует, что в то время многие богословы считали такие взгляды просто народными верованиями и неправильным истолкованием слов. Вскоре после этого начали говорить об "изменении сущности", и в XIII веке IV Латеранский собор (1215) провозгласил доктрину о пресуществлении.

Это всего лишь несколько примеров тех споров, которые велись в период возрождения интереса к знанию при Каролингах. Но этот период был недолгим, и конец ему положили, с одной стороны, разногласия между преемниками Карла Великого, а с другой - новые нашествия и новые волны завоевателей, которые в очередной раз повергли западное христианство в страх и хаос.