И. К. Федорова долгий путь к ронгоронго
жүктеу/скачать 0.71 Mb.
|
Третья часть монографии, открывающаяся музейным описанием дощечек кохау ронгоронго (название, размеры, материал, разного рода статистические подсчеты) и завершающаяся формально научным описанием текстов (стандартных и нестандартных) более всего соответствует названию его книги - «Ронгоронго». В раздел письма включены также главы, посвященные петроглифам и знакам татуировки, которые сами по себе письмом не являются, а представляют собой лишь возможную «кассу» элементов, для создания знаков письма. Того, кто занимается дешифровкой рапануйского письма, больше всего заинтересует § 38 данной главы, где Фишер дает общий вид дощечек с двух сторон, собственную прорисовку текстов в сопровождении необходимых для работы сведений: местонахождение дощечек, их размеры, происхождение, воспроизведение в печати, литература о них. В конце в качестве дискуссии приводятся мнения исследователей относительно характера и особенностей того или иного памятника письма ронгоронго и выводы Фишера. Прорисовка текстов, сделанная Фишером по оригиналам — дощечкам, хранящимся в разных музеях мира, — должна была стать одним из главных разделов в его публикации. Ведь он сверил по дощечкам (в короткие сроки) прорисовку Т.Бартеля и его помощников, опубликованную в 1958 г. в упоминавшемся выше труде, и выявил довольно много неточностей. Однако он почему-то не выделил свою правку тем или иным способом, а следовательно, читатель должен сам заняться сопоставлением двух прорисовок (Бартеля и Фишера), если, конечно, он является счастливым обладателем двух монографий, посвященных ронгоронго. Никто не может поручиться, что прорисовка Фишера на 100% идентична текстам табличек. Фишер сам в своей книге указывает, что больше двух дней он ни с одной из дощечек де-визу не работал, а часто за два дня успевал сверить и 2—3 дощечки, хранящиеся в одном музее (например. Большую, Малую и Жезл из Сантьяго — см. с.443, 450, 455). У нас в Кунсткамере он тоже за два неполных дня справился с двумя нашими дощечками. Бартель и его коллектив, несомненно, потратили на прорисовки дощечек много месяцев. Сложность этой работы я хорошо себе представляю, так как в те же годы, параллельно Бартелю, «санкт-петербургская школа» под руководством Кнорозова проделала то же фотографирование текстов, прорисовку знаков по фотографии, разрезание и монтаж строк, новое фотографирование и т.д. Но сразу можно сказать, что правка Фишера кардинальным образом на чтение текстов ронгоронго не влияет; речь может идти лишь о незначительных нюансах в чтении и переводе, т.е. в моем переводе, причем переводе сплошном, от первого знака до последнего. Вызывает недоумение и желание Фишера изменить буквенные обозначения дощечек ронгоронго (А, В, С, D, Е и т.д.), принятые в издании Т.Бартеля, на менее удобные RR1, RR2, RR3 и так далее, особенно если учесть, что строки тоже имеют буквенно-цифровые обозначения. В результате при работе с текстами приходится сталкиваться с неудобной аббревиатурой типа RR9r1, RR17v3. К тому же кардинально изменен порядок следования дощечек ронгоронго как в тексте монографии, так и в предваряющем списке (с.392). В книге Т. Бартеля [1958] тексты расположены хронологически в соответствии с годом их приобретения. У Фишера этот порядок изменен; список самых ранних по времени приобретения дощечек, которые составляли коллекцию епископа Т.Жоссана (первого собирателя кохау ронгоронго), вдруг прерывается текстом на маленькой табакерке, сделанной из обрезков дощечки ронгоронго (она может датироваться примерно 1880 г.). Текст на табакерке выполнен, правда, четкими, классическими знаками ронгоронго, но восстановить его полностью, а следовательно правильно прочесть и перевести его невозможно. Более того, еще три текста — из Гонолулу — «Т», «U» и «V», приобретенные в 1920 г., по своей плохой сохранности практически не представляющие ценности для дешифровщика, в монографии Фишера оказались в списке сразу после ценнейшего памятника — жезла из Сантьяго, приобретенного в 1870 г. и перед Малой и Большой Вашингтонскими, а также Малой и Большой дощечками из Санкт-Петербурга, приобретенными в 1871 г. Н.Н.Миклухо-Маклаем. Подобные изменения в общепринятый порядок расположения ронгоронго сделаны Фишером ни по году их приобретения, ни по объему надписи, а в зависимости от наличия или отсутствия знака 076 (передающего фаллос) в космогонической триаде, выделяемой им на дощечках. На этом базовом положении Фишер и строит свои выводы в третьей части монографии. По его мнению, тексты ронгоронго в большинстве своем включают триады знаков, передающих устойчивую формулу творения. О том, как он открыл эти триады, Фишер пишет на странице 259. Вернувшись в 1993 г. с острова Пасхи, он вдруг обнаружил, что жезл из Сантьяго (RR10) вроде бы включает ряд знаков (последовательностей триад); первый знак каждой триады неизменно нес аффиксальный знак 076 (т.е. фаллос). Подобная последовательность триад была замечена им и на Малой дощечке из Сантьяго RR8 и на читаемой стороне дощечки из Гонолулу (RR11). Эту последовательность знаков Фишер сократил до формулы X1YZn, где Х — знак-копулятор (по терминологии Фишера), 1 — знак 076 (фаллос), Y— знак-объект с которым соединяется знак Х и Z — порождение этого союза; (n - показатель степени). Неожиданная возможность определить смысл этих триад пришла к Фишеру с обнаружением того, что песнопение «Атуа Мата Рири» последнего знатока ронгоронго Уре Вае Ико воплощает в словесной форме ту же структуру. Оно в свою очередь позволило Фишеру дать перевод текста, который, как он подчеркивает является еще только предварительным и подлежит дальнейшему улучшению или отказу от него: «X ки'аи ки рото ки а/те Y: ка пу те Z» «X соединяется с Y: рождается Z». Далее Фишер приводит такой пример с тремя знаками: изображение: птица со знаком фаллоса рыба солнце чтение:ману мау (+ фаллос) ика ра’а перевод:птицы все рыба солнце По аналогии с космогонической формулой в тексте Уре Ваи Ика Фишер трактует знаки так: «Те ману мау ки'аи ки рото ки те ака: ка пу те ра'а» «Все птицы совокупились с рыбой: родилось солнце». Знаком Х вводится каждая новая формула творения. Это открытие, по словам Фишера, стало первым истинно научным прорывом в установлении фонетического чтения письменности ронгоронго. В 1995 г. Фишер опубликовал две статьи на эту тему. По мнению Фишера, более поздние артефакты опускают знак фаллоса в триадах. По наличию или отсутствию этого знака Фишер судит о возрасте текста и в соответствии с этой «новой хронологией» ранжирует дощечки. Таким образом, если знак 076, фаллос-суффикс не появляется при Х-знаке каждой триады, то это означает, что данный артефакт, видимо, моложе, чем надписи творения, в которых триады несут знак 076 (например, RR 8, RR 10, RR 11a-c. с.444). Фишер выделяет свою триаду, исходя из наличия знака фаллоса, и тут же противоречит сам себе — если надпись, по его мнению, моложе, и на Х-знаке триады фаллоса нет, то каким же образом он выделяет здесь триаду в сплошном тексте при отсутствии единственного, определяющего, как он считает, знака-указателя (076)? Далее, знак фаллос-суффикс, как его называет Фишер, не может передавать в рапануйском письме (являющемся иероглификой) целую фразу «ки аи ки рото о» (это возможно лишь при толковании пиктограмм); к тому же для второй половины устойчивой формулы «ка пу те» никакого устойчивого знака-суффикса вообще нет. Хотя С. Фишер и утверждает, что он дешифровал ронгоронго, а зарубежные масс-медиа с восторгом объявили об открытии века — «фаллическом письме», речь в данном случае идет лишь о гадательном толковании содержания текста, исходя из положения одного единственного знака (к тому же без учета начал отрывков). Открытие Фишером триады и является в сущности главным его достижением, которое он расценивает как дешифровку ронгоронго. Этому в его монографии посвящен §«Стивен Роджер Фишер» 21-й главы первой части книги (с.258— 268). Эту триаду он сопоставляет с космогонической формулой (снова ищет билингву) из текста «Атуа Мата Рири», записанного со слов старика Уре Ваи Ика в 1886 г. У.Томсоном в холодную дождливую ночь, за бутылкой виски и с помощью переводчика А. Салмона (англо-таитянского метиса), который сам плохо знал рапануйский язык. Песнопение представляет собой позднюю версию космогонического текста, если, конечно, он не был спонтанной импровизацией информанта, записанную явно с большими искажениями и неточностями в смысле самого языка островитян и их мифологем, т.е. доверять ему нельзя. Более того, сам метод наложения формулы из современного мифологического текста на кохау ронгоронго неверно теоретически и на практике не приведет к правильному результату. Фишер подходит к ронгоронго как к идеографии (а может быть, как пиктографии), выискивает формулу по сходству позиций знаков и под каждый объект триады подставляет фразы из указанной мифологической записи. При этом знак 076 развертывается в сложную фразу из 5 морфем, что в иероглифическом письме невозможно. Ведь рапануйское письмо по всем параметрам является иероглифическим (морфемно-силлабическим), в нем каждый знак передает только одну морфему. Фишер также считает ронгоронго письмом, но письмом смешанным, состоящим из логографических (целых слов и фонетических знаков) и семасиографических глифов (иероглифов) — это очень примитивная форма письма. Она подходит лишь для записи ограниченного числа значимых жанров и риторических структур. И вместе с тем Фишер считает, что ронгоронго не могло быть просто мнемонической системой: у рапануйцев не было необходимости в том, чтобы сначала запомнить текст, выучить его, а потом исполнять; ведь ронгоронго читалось нараспев, подчеркивает Фишер, однако обязательно нужно было знать, какого рода песнопение исполняется, для того, чтобы добавить повторяющиеся риторические формулы, которые обычно пропускаются в графике. Например, в большом числе сохранившихся песнопений, посвященных творению, фаллос на знаке Х опущен, следовательно здесь рассчитывали, что певец исполняющий текст, дополнит его и передаст знак Х целой фразой «X соединился с...». В ронгоронго Фишер насчитывает 120 основных глифов виртуально требующих ребусного использования их с тем, чтобы воспроизвести все слова древнего рапануйского языка. Однако если ронгоронго состоит только из ограниченного количества формальных жанров, добавляет Фишер, то возможно, у писцов не было необходимости воспроизводить все слова языка. Вот в этом-то Фишер оказался действительно прав: писцам не было нужды воспроизводить все слова древнего рапануйского языка (по крайней мере на известных нам дощечках) — для них характерна одна сельскохозяйственная тематика, как показала моя сплошная дешифровка текстов, требовавшая только лексики, передающей названия главным образом сельскохозяйственных растений и действий, связанных с сельскохозяйственной практикой, тем более, что знаки передавали и омонимы. Далее Фишер выделяет не только знаки основные, но и, условно говоря, «аффиксальные» (префиксы и суффиксы). Последние должны были иметь фонетическое значение. Если это действительно так, — пишет он, — то «аффиксы» в ронгоронго могут помимо прочих функций представлять дескриптивные элементы, определяющие главный глиф, к которому они почти всегда привязаны, т.е. являются его определителем. Но бывают случаи, когда аффиксы используются автономно от главного знака, занимая позиции до или после него. Одновременно суффикс может быть семасиографическим элементом, т.е. использоваться для того, чтобы визуально указывать на идею, мысль, не прибегая к звуковому образу, т.е. языку (с.556). Нельзя сказать, что эти рассуждения Фишера весьма логичны. Несмотря на подробный анализ триад, перевода текстов он не дает. Не дает не только сплошного перевода, но даже и выборочного. И, тем не менее, тематику текстов он определяет: дощечка Мамари — вид календарного текста, Большая из Сантьяго и Малая Санкт-Петербургская — песнопения творения, Тахуа — религиозная космогония, жезл из Сантьяго — длинная космогония и песнопения творения (с.412—508). Больше всего удивляет то, что Фишер, стремившийся дополнить работу Т. Бартеля, проделавший большой труд по пересмотру текстов и составлению их новой транскрипции, не дал ни каталога графем, ни конкорданций, чем значительно затруднил изучение письма тому, кто возьмет в руки его монографию. Ибо всякий, кто будет изучать письмо ронгоронго, пользуясь транскрипцией Фишера, должен будет прежде всего составить каталог знаков, без чего нельзя приступить к работе. В труде Бартеля, выгодно отличающемся от книги Фишера, все эти дополнительные материалы имеются. Отсутствие этих важных разделов (каталог знаков, конкорданций и т.д.) значительно снижает ценность монографии С. Фишера, несмотря на то, что им поднят огромный исторический материал, посвященный проблемам письма ронгоронго. Выявление С. Фишером устойчивых формул творения теоретически не обосновано, а сопоставление их с поздней, сомнительной фольклорной записью методологически неверно. Рапануйское письмо нужно изучать изнутри, не пытаясь искать билингвы в мифах и легендах аборигенов. Выделяя триады, Фишер забывает о том, что он не дает вообще деления текстов на отрывки с четкими параметрами, указывающими на их начала и концы, с учетом порядка слов в рапануйском языке. До выхода книги Фишера, в 1995 г., в подобном ключе, т.е. путем угадывания смысла ряда знаков ронгоронго, идущих после какого-то знака, строит свою «дешифровку» и наш отечественный любитель Сергей Рябчиков. Замечательным образцом того, как иногда пытаются дешифровать неизвестные тексты молодые энтузиасты, предстают «тома» (из нескольких страничек) С.В.Рябчикова, опубликованные не только у нас, но и за рубежом, а также вывешенные в Интернете. Публикуя свои тексты он не замечает, что одно и тоже слово, имя, у него передается в одной и той же публикации 5-6 разными знаками. В Journal Polynesian Society в коротенькой статье он переводит 6 разных иероглифов (часть которых к тому же представляет собой совершенно разные сложные знаки) как имя богини Луны: «Хина». Если какой-то знак, например, он толкует почему-то (без объяснений) как богиню, то последующие за ним знаки будут следовательно означать Хину, посылающую дождь. Ну, скажите, пожалуйста, почему рапануйцы в своем письме обозначали солнце 3 черточками, больше похожими на грядки, а не на небесный свет, а девушку Хину в виде гаечного ключа или лодки, видно потому, что их элементы напоминают серп Луны (Хина-Луна). К сожалению, знаки он толкует, не подводя под них никакой ни лексической, ни этнографической базы [Rjabchikov, 1987]. Рапануйское письмо — это письмо иероглифическое (а вовсе не фаллическое!). Тезис этот был выдвинут еще в 1956 г. выдающимся ученым современности Ю.В.Кнорозовым. Моя 40-летняя работа над дощечками кохау ронгоронго не только подтвердила правильность этого тезиса, но и привела к первой сплошной дешифровке всех известных нам иероглифических текстов. Более того, дешифровка показала, что тексты записаны на языке старом, отличающемся от того, который еще понимают современные жители острова Пасхи. Первые результаты изучения текстов кохау ронгоронго были мною опубликованы уже в 1995 г., сейчас издан полный корпус всех текстов кохау ронгоронго с острова Пасхи, с их чтением и переводом. ЗАКЛЮЧЕНИЕ В заключение позволю себе еще раз подчеркнуть особенности своего подхода к дешифровке и чтению текстов ронгоронго, представляющих собой памятники весьма своеобразного, необычного типа иероглифического письма. 1.Нельзя вести дешифровку ронгоронго, этих своеобразных текстов с о.Пасхи, искусственно расчленяя сплошной текст. 2. Необходимо изучать тексты ронгоронго «изнутри», опираясь на закономерности и особенности изучаемого текста, не прибегая к билингвам в виде «профанных» текстов, не сопоставляя их с подобными или сходными памятниками рапануйцев или других народов, не полагаясь на толкование тех информантов, которые, как было известно, не владели достаточными сведениями относительно ронгоронго. Привлекать фольклорные тексты (при дешифровке письменности любого народа) можно лишь после того, как все имеющиеся иероглифические тексты дешифрованы, а сама дешифровка подтверждена на всех без исключения имеющихся памятниках письма. 2. Впервые за всю 130-летнюю историю изучения кохау ронгоронго я предприняла законченную дешифровку текстов ронгоронго, не расчленяя сплошной текст на отрывки, блоки и их ряды. К сожалению, установка Ю.В. Кнорозова и Н.А. Бутинова на разбивку текстов на блоки и ряды оказалась неоправданной и направила дешифровку по тупиковому пути: Кнорозов оказался в плену у рядов и блоков (структурно-позиционная методика), Бутинов – у мифов, легенд и генеалогий (этнографическая методика). 3. При дешифровке нужно было постоянно иметь в виду факт изменения лексики, фразеологии, самого строя языка которым владели создатели рапануйского письма и ни в коем случае не стараться подменить лексику древнего текста лексикой языка-потомка (хотя он и известен). 4. Главное не терять головы ни от первых успехов, ни от неудач: дешифровка не всегда базируется на основательном фундаменте, а аргументы местных информаторов (в частности жителей о.Пасхи) часто весьма шатки. При неудачах нужно думать, искать, не опускать рук, находить новый, более правильный выход, не загонять себя и свои выводы в «прокрустово ложе» уже известных науке решений и аксиом. 5. Нецелесообразно включать материалы незаконченной дешифровки в свои научные труды, не имеющие к ней отношения (как обычно поступал Н.А. Бутинов), чтобы не снижать их научной ценности. Однажды, подобную оплошность допустила и я (Федорова, 1993, 264-267). Нужна повседневная упорная работа не только по раскрытию смысла каждого иероглифа, нужно было изучать историю, этнографию, мифологию и фольклор рапануйского народа, и при этом нужно помнить, что никаких сенсационных открытий работа по дешифровке не принесет. Помимо этого, желающий приобщиться к столь трудному занятию, как изучение неизвестных текстов (а они еще есть!), раскрыть код их записи, должен быть сведущ не только в тонкостях самого процесса дешифровки, но и в лингвистике, истории, этнографии, а также мифологии и фольклоре того народа, которому принадлежит (или принадлежала) изучаемая им система письма. Вместе с тем исследователь должен быть готов к тому, что язык создателей письма мог быть забыт частично, или даже полностью, а значит, нужно бросить ретроспективный взгляд не только на историю забытого памятника, но и на историю языка. 6. Дешифровка – это тяжелая рутинная работа, но такая работа стоит жизни! Таким образом, испробовав в своих попытках дешифровки различные методические подходы разработанные Ю.В. Кнорозовым при изучении письма майя, протоиндийского письма, я нашла, как думается, единственно возможный ключ к пониманию характера знаков, к чтению и пониманию содержания текстов ронгоронго. По пути овладения рапануистикой с «благословения» Юрия Валентиновича я шла в течение десятилетий, пока накопленные знания не помогли почувствовать «аромат» жизни древних обитателей далекого о.Пасхи и понять, что создание ронгоронго было вызвано жизненно важными хозяйственными нуждами аборигенов Рапа-Нуи, а не влиянием извне, не отсутствием развлечений и ничегонеделанием, не стремлением увековечить в знаках на досках имена своих вождей и предков, заселивших о.Пасхи. Проделанная мною в течение четырех десятилетий работа по дешифровке подтвердила правильность не только взгляда Ю.В.Кнорозова на ронгоронго как на иероглифическое письмо (правда, весьма своеобразное!), но и в целом его теорию дешифровки иероглифических систем письма. Я хотела найти объективные критерии достоверности своего труда и сделанного мною перевода текстов, пытаясь расшифровать и нестандартные тексты, сохранившиеся за рубежом. В 1996 г. испанский исследователь Ф.Меллен-Бланко обратился ко всем ученым, занимающимся рапануйским письмом, с просьбой дешифровать или как-то истолковать надпись на обнаруженной им в Мадриде дощечке «Ика». Только мне удалось выполнить дешифровку; чтение и перевод вновь обнаруженного нестандартного текста из Мадрида были опубликованы Мелленом Бланко в его двух статьях [Mellen Blanco, 1996]. В заключение остается сказать, что путь к дешифровке ронгоронго, к чтению всех текстов, был долгим, трудным, иногда мучительно трудным, но он привел меня впервые за всю 130-летнюю историю изучения ронгоронго к законченной дешифровке текстов без расчленения их на отрывки, блоки и их ряды, к чтению всех без исключения текстов с о.Пасхи, включая нестандартные надписи на различных предметах (деревянной рыбе, шкатулке), текст Томеники [Федорова, 1995, 1998]. Дешифровка ронгоронго уже сделана мною, поэтому все попытки ученых и любителей представить свои толкования знаков, групп, отрывков текстов не могут рассматриваться как серьезная гипотеза, пока их авторы не проделают тот же путь, что и я – не дешифруют в соответствии с предлагаемым ими методом весь корпус текстов, научно обосновав при этом свое понимание сущности кохау ронгоронго и значения всех предлагаемых ими чтений знаков. Поэтому труды Бартеля, Бутинова, Кнорозова, Фишера, Рябчикова и т.д. на ниве рапануистики, дешифровкой назвать невозможно. Ни один из них не сумел дать связное сплошное чтение хотя бы одного текста ронгоронго, пусть самого маленького и четкого. Некоторые из них (Бартель) оказали практическую помощь в работе, собрав в одной книге прорисовки текстов и сделав реестр знаков, избавив меня от лишней технической работы. Бутинов Н.А., Кнорозов Ю.В. Предварительное сообщение об изучении письменности о. Пасхи //Советская этнография, 1956, № 4. С. 77-91. Бутинов Н.А. Иероглифическая письменность острова Пасхи //Вестник истории мировой культуры. 1959, №3, с. 69-80. Бутинов Н.А. Остров Пасхи: вожди, племена, племенные территории (в связи с кохау ронгоронго) //Советская этнография, 1982, № 6. С. 51-66. Бутинов Н.А. К истории заселения о.Пасхи (по материалам преданий и дощечек с письменами //МАЭ, 1984, Т.39. С. 99-112. Бутинов Н.А. Н.Н.Миклухо-Маклай и письменность острова Пасхи //Выдающийся путешественник и гуманист (Материалы к межд. науч. конф. посвященной 150-летию со дня рождения Н.Н.Миклухо-Маклая. СПб., 1996. С. 12-15. Бутинов Н.А. Миф об открытии острова Пасхи на дощечке кохау ронгоронго //Этнография, история, культура стран южных морей. Маклаевские чтения 1995-1997. СПб., 1997. С. 51-57. Бутинов Н.А. Дощечки с письменами с острова Пасхи /285 лет Петербургской кунсткамеры. СПб., 2001. С. 57-61. Кнорозов Ю.В., Бутинов Н.А. Предварительное сообщение об изучении письменности о. Пасхи //СЭ, 1956, № 4. Кнорозов Ю.В. Письменность индейцев майя. М., 1963. Кнорозов Ю.В. Характеристика протоиндийского языка// Предварительное сообщение об исследовании протоиндийских текстов. М., 1965. Кнорозов Ю.В. Предисловие //Древние системы письма. Этническая семиотика. Москва, 1986. МАЭ РАН, музейн. опись колл. 6449 «С.Энглерт – Н.А.Бутинову, о.Пасхи, 6 апреля 1959 г.». Миклухо-Маклай Н.Н. Собр. соч. в 6 т. Т. 1. М., 1990. Ольдерогге Д.А. Параллельные тексты некоторых иероглифических таблиц с острова Пасхи (по неопубликованным данным Б.Г. Кудрявцева) //Советская этнография, 1947, № 4. С. 234-238. Ольдерогге Д.А. Параллельные тексты таблиц острова Пасхи кохау ронго ронго //Сб. МАЭ, 1949, № 9. Т. XI. С. 222-236. Пробст М.А. Исследование неизвестных текстов //Забытые системы письма. М., 1982. Федорова И.К. К вопросу о характере языка текстов острова Пасхи // «Советская этнография», 1963, № 2. С. 85-92. Пер.: On the problem of the Nature of the Language of the Easter Island Texts. //Soviet Anthropology and Archaeology. NY, 1963, Vol, 2, N 2, P. 41-47. Федорова И.К. Особенности рапануйских текстов //В кн.: Ш Всесоюзная конференция по информационно-поисковым системам и автоматизированной обработке научно-технической информации. Тез. докл. М., 1966. С. 66-67. Федорова И.К. Мифы, предания и легенды острова Пасхи. М., 1978. Федорова И.К. Исследование рапануйских текстов //Забытые системы письма. М., 1982. С. 23-98. Федорова И.К. Тексты острова Пасхи //Советская этнография, 1983, № 1. С. 42-53. Федорова И.К. Иероглифические тексты острова Пасхи и «чтения» Меторо (материалы для дешифровки) //Древние системы письма. Этническая семиотика. – М., 1984. – С. 238-254. Федорова И.К. Мифы и легенды острова Пасхи. Л., 1988. Федорова И.К. Остров Пасхи. Очерки культуры XVIII-XIX вв. СПб.,1993. Федорова И.К. Дощечки кохау ронгоронго из Кунсткамеры. СПб., 1995. Федорова И.К. Еще об одном тексте кохау ронгоронго с о.Пасхи //В кн.: Культурно-историческое наследие и современность стран южных морей. Тез. докл. XXIV науч. конф. по изучению Австралии и Океании. М., 1998. Федорова И.К. «Говорящие дощечки» с острова Пасхи. Дешифровка, чтение, перевод». СПб.: Кунсткамера, 2001. Barthel Th. S. Grundlagen zur Entzifferung der Osterinselschrift. Hamburg, 1958. Fedorova I.K.Tomenica’s Text //Rapa Nui Journal, 1995, Vol. 9, N. 3. Fisher S.R. Rongorongo. The Easter Island script. History.Traditions.Texts. Oxford, 1997. XIX, 714 p. Fisher S.R. Further Evidence for Cosmogonic Texts in Rongorongo Inscriptions of Easter Island //Rapa Nui Journal, 1995, Vol. 9, N. 3. Heyerdahl Th. Reports of the Norwegian archaeological expedition to Easter Island and the East Pacific /Ed. Th.Heyerdahl, E.N.Ferdon, Vol 2: Miscellaneous Papers. Monogr.of the School of Amer. Res. and the Kon-Tiki Museum. N 16. Stockholm, 1965. P. 389-411. Knorosov J.V. The formal analysisof Proto-Indian Texts// Proto-Indica, 1968. Mellen-Blanco F. A Fish (Ika) tablet with hieroglyphic writing from Isla de Pascua discoverd in Madrid //Rapa Nui Journal, 1996, Vol. 10, N 3. Mellen-Blanco F. Una tableta “Ika” con escritura jeroglifica de la Isla de Pascua hallada en Madrid //Revista espanola del Pacifico, 1996, N 6. Mеtraux A. Ethnology of Easter Island. Honolulu, 1940. (B.P.B.Mus.; Bull.160). Piotrowski A.B. Deux tablettes, avec les marques gravеes de ile de Pâques de la collection de N.N. Mikloukho-Maclay & //Revue d’île de Pâques de la collection de N.N. Mikloukho-Maclay … //Revue d’Ethnographie et des traditions populaires. Paris, 1925, N 23-24. p. 425-431. Rjabchikov S.V. Progress report on the decipherment of the Easter Island writing system //Journal Polynesian Society, 1987, Sept., vol. 96, N 3, P. 361-367. жүктеу/скачать 0.71 Mb. Достарыңызбен бөлісу:
|