И. В. Карасев Арахау. Опыт скороговорения

Здесь ash – это один (кстати, в шумерском языке эта цифра точно также и звучит – ash), agh – и. В словах durb-at-ul-ûk, gimb-at-ul, thrak-at-ul-ûk, burzum-ishi, krimp-at-ul суффикс at означает инфинитив, ul – их, ûk – всех (по некоторым предположениям ‘û’ передает похожий на ‘ы’ звук) ishi – в; корни перечисленных выше слов означают управлять, находить и сковать соответственно. Черное наречие имеет четко выраженный агглютинативно-суффигирующий характер, что дало основание некоторым исследователям заподозрить, что Толкин использовал в конструировании языка Мордора хаттский и хурритский лингвистический материал. Как бы то ни было, но параллели в этих языках все-таки прослеживаются.

Любопытно, что «Черное наречье» обнаружило некие связи именно с хуррито-урартскими языками (древние языки Восточной Анатолии, ныне мертвые). Их в свою очередь возводят к ныне существующей нахско-дагестанской (чечено-лезгинской) группе кавказских языков. Похоже, образовывается целая группа искусственных языков и естественных изолятов, обнаруживающих параллели с кавказскими языками. Известны гипотезы, исходя из которых, им родственны также баскский и этрусский языки. А недавно затесаться в эту компанию претендует плановый полисинтетический язык Арахау. Будучи изначально априорным, он вскрыл вполне определенные, но трудно пока объяснимые, связи одновременно с баскским и андийскими (один из нахско-дагестанских языков).

Кроме того, было высказано предположение, что Арахау по своему «звуковому рисунку» напоминает язык Мордора.

Что ж, стоит попытаться перевести известную надпись на кольце всевластья, используя лингвистический инвентарь Арахау:

As-h n-az-g d-urb-a-t-ul-ûk,

Он знает этого ловкого господина (великана); рядом со звериной мордой человек превращается в еду зверя

As-h n-az-g g-im-b-a-t-ul,

Он знает этого ловкого господина; тот побег, который с человеком становится едой

As-h n-az-g t-h-ra-ka-t-ulû-k,

Он знает этого ловкого господина; я это для вершины превращаюсь в верх дикости

A-g-h b-ur-z-um-is-hi krimpatul.

Человек принадлежит этому вместе с медведем, хозяином медвежат, лазающим (букв. имеющим) сразу по двум деревьям; молодой ствол (этого дерева) в человеке, превращенном в еду.

Этот интерпретируемый с точки зрения теории Арахау, как видно еще нуждается в дополнительных толкованиях, которые еще предстоит сделать.

Мы же продолжим изыскания в области мордорологии... Кстати само слово Mo-rdo-r – Да будет законность!

S-aur-on – твоя древняя кровь

S-a-r-uman – ты человек для извоза зверей

G-en-d-alf – то, что запад роднит с мертвыми вещами

письмена k-irt – тот, кто с деревянной грудью, t-en-g-v-ar – мой Запад, приводящий к гуманизму

nazgul – быстрый, пожирающий великан

ork – хождение

go-bl-in – Что без пня?

Elf – подземелье мертвеца; alv (звучит гораздо лучше) – предвестье g-n-o-m – то, что быстро ощущает юность trol ухо неизвестного > подслушивающий Ho-b-i-t – это вместе с моим деревом. Фамилию же гениального творца фэнтезийного мира можно представить в результате фонетического разбиения так: To-l-k-in – даже не на пне. Язык эльфов k-v-en-ja можно истолковать, используя фонемозначимый принцип Арахау, как «Тот, кто впереди Западной женщины»...

В принципе сопоставление вымышленного Толкиным языка Черного наречья с урартским и хурритским становится неким прецедентом и, возможно, новым направлением в лингвистике – фиктивной классификации, когда о степени «родства», можно говорить применительно не только к естественным, но и плановым априорным языкам.

6. ФИКТИВНОЕ РОДСТВО ЯЗЫКОВ

Почему априорные языки похожи на нахско-дагестанские?

Ветер нам утешенье принес,

И в лазури почуяли мы

Ассирийские крылья стрекоз,

Переборы коленчатой тьмы

(Осип Мандельштам)

Фиктивное родство языков – изучение структурных и функциональных свойств языков, больше частью искусственных и, как правило, априорных (например, сольресоль, ро, aUI, Арахау), по сравнению с естественными.

Как известно, языки мира распределяются по определенным таксономическим рубрикам. Если генеалогическая классификация языков базируется на понятии родства, то типологическая классификация основывается на принципах сходства. Первая объединяет языки по родственным связям (языковым семьям), а вторая – по их структурному строению.

Наиболее известна морфологическая классификация, согласно которой языки распределяются по четырем классам: изолирующие (аморфные), агглютинативные, полисинтетические (инкорпорирующие) и флективные. Например, волапюк и квенья является флективным, эсперанто – агглютинативным, токипона – изолирующим. Следует отметить, что наибольшее развитие получили языки агглютинативной структуры, а наименьшее – полисинтетические, как Арахау.

Языки могут классифицироваться и в зависимости от степени развития аналитизма (раздельное выражение основного и словообразовательного значений) или синтетизма (соединение в пределах одного слова нескольких морфем). Синтетических искусственных языков также не много (квенья, Арахау). Как правило, в лингвоконструировании задействуют аналитические механизмы. Классический пример аналитизма – логлан и ложбан.

Кроме того, языки распределяются в типологии по типу строения слов в предложении. Общепринято считать, что существует три строя языков: номинативный (противопоставление объекта и субъекта, именительного и винительного падежей), эргативный (противопоставление производителя и носителя действия) и активный (противопоставление одушевленного и неодушевленного начал, актива и инактива). Иногда выделяют отдельно дативную конструкция предложения (использование дательного падежа для передачи чувства и восприятия, например, фразой «Мне видно» вместо «Я вижу»).

Реже говорят о поссесивном строе (передача прилагательных и некоторых глаголов существительными при помощи родительного падежа, например, фразой «Полет птицы» вместо «Птица летит» или «Птичий полет»). Языки, в которых поссесивная конструкция строится посредством связки «иметь» («Я имею книгу») называются хабео-языками, а при использовании связки «есть» («У меня есть книга») – эссе-языками

Искусственные языки, использующие неноминативные конструкции неизвестны, не говоря уже о применении поссесивной (взамен предикативной) и дативной (взамен номинативной) конструкциях. Исключения представляют Арахау, а также отчасти такие конланги, как эналь и Üqoi.

Подавляющее большинство искусственных языков базируются на индоевропейской лексике, что является следствием наибольшего успеха эсперанто. С 1887 года, когда был изобретен этот язык, появилась масса эспирантоидов (окциденталь, идо, новиаль, эдо, интерлингва, ОМО, уропи, унитарио).

В ХХ в. появились лингвистические проекты, ориентированные на отдельные языковые группы – это межъязыковые плановые языки. Известны пангерманские конланги тевтониш, нордиен, космос; общеславянские словио, слависк, прослава; пантюркские ортатюрк и торок. Любопытно, что лингвоконструирование не выходит за пределы ностратической макросемьи языков. Единственное исключение – это, пожалуй, попытки некоторых японских исследователей. Например, писатель Хироюки Мориока создал язык барон якобы на древнеяпонской основе.

Проекты с генетически обособленной словарной базой (априорные плановые языки) иногда тоже сравниваются как между собой, так и с естественными языками. Вопрос, почему некоторые априорные и естественные языки обнаруживают сходства, пока не получил убедительного ответа. Объясняется это некими архетипами языкового строения, неосознанным заимствованием или такие факты являются подтверждением теории моногенеза.

Так, «Черное наречие», засвидетельствованное в трилогии «Властелин колец» имеет четко выраженный агглютинативно-суффигирующий характер, что дало основание некоторым исследователям заподозрить, Толкина в использовании при конструировании языка Мордора хаттский и хурритский лингвистические материалы. Как бы то ни было, но параллели в этих языках все-таки прослеживаются.

Ифкуиль, как отмечается рядом исследователей, основывается на принципах афразийских и америндских языков. Онтологический статус слогового планового языка эльюнди пока не изучен. Однако уже сейчас можно сказать, что его фонология (отсутствие звонких взрывных, вокальная скудость) напоминает этрусский, этеокипрский и минойский языки, условно объединяющиеся, как и баскский, в средиземноморскую семью. Звуковой рисунок эльюнди напоминает японский, корейский и, возможно, айнский.

Ложбан сконструирован на основе самых распространенных языков мира.

Фиктивное родство языков может быть априорным (невольным) и апостериорным (нарочитым). Например, А. Толстой в «Аэлите» использовал манеру образования слов, как считается, из ацтекского, и арамейского фонда при полинезийском звуковом оформлении слогов. Ацтекский язык взял за основу фантаст А. Беляев при описании «наречия атлантов» в произведении «Последний человек из Атлантиды». Язык индейского племени муцун избрал Марк Окранд для построения клингона к фильму «Звездный путь». Не секрет, что фантаст Фрэнк Херберт использовал сокотрийский диалект арабского языка в своем культовом произведении «Дюна». С. Логинов в «Многоруком боге далайна» основывался на монгольской лексике. Так называемый го'уладский язык, специально разработанный к телесериалу «Звездные врата» (на нем говорили вымышленные племена го'уладов джаффа), находит аналогии с древнегипетским. Феминистический конланг лáадан Сюзет Хаден Элгин − с китайским.

Остается пока не ясным, какой инолингвистический источник использовал Кир Булычев для конструирования имен и названий в «Тайне третьей планеты». Ведутся споры на особенности каких языков опирался Дж.Р.Р. Толкин для конструирования многочисленных наречий в трилогии «Властелин колец». Отмечалось влияние финского (в языке онтов, эльфов), кельтских и славянских языков.

Весьма любопытно предположение, проводящее параллели между «Черным наречьем» и урарто-хурритскими языками, одним из самых архаичных в Древнем мире. Считается, что урарты и хурриты были дальними предками современных носителей нахско-дагестанских языков. Мордорско-урартское родство можно было бы считать либо совпадением, либо адстратным явлением, если бы не еще один пример. Полисинтетический Арахау обнаружил целый ряд структурных и семантических сходимостей с баскским и нахско-дагестанскими (в частности с годоберинским) языками. Обращает на себя внимание то, что априорные искусственные языки обнаруживают сходства с так называемой Яфетической макросемьей (неиндоевропейские языки Древней Европы и Кавказа).

Дискуссионным остается вопрос – почему именно с кавказскими языками (в первую очередь речь идет о нахско-дагестанских, чем об абхазо-адыгских и картвельских), оказалось, наиболее перспективно отождествлять априорные конланги и языки, на которых говорят вымышленные чудовища – такие как Саурон и Ктулху.

Обнаружение фактов априорное родство служит дополнительным стимулом к поиску ключей, казалось бы, навсегда потерянных, к древним и недешифрованных языкам Средиземноморья.

Ученый М. Алексеев называет феномен лингвистической сходимости – «морфологические встречи» (например, такие «встречи» фиксируются между нахско-дагестанскими и индоевропейскими (при сравнении ностратического морфологического инвентаря с восточнокавказским)¹⁵, между пратибетобирманскими падежными показателями и алтайскими¹⁶. Гипотеза заимствования в этом случае маловероятна, поскольку она противоречила бы тезису о непроницаемости морфологии. По мнению Алексеева, причины появления подобных «изоглосс» кроются не столько в общности происхождения (Вацлав Поляк в 1946 г. пытался обосновать существование «славянско-кавказского языкового союза») или в ареальной обусловленности совпадающих морфем, сколько в самом характере функционирования служебных морфологических элементов. «Как известно, – пишет он, – установление морфологического инвентаря реконструируемого праязыка и восстановление материальной оболочки соответствующих морфологических единиц основывается на фонетических корреспонденциях близких по семантике морфем».

Существует немало гипотез, устанавливающих «родство» между, казалось бы, не связанными никакими узами языками. Например, можно вспомнить предположение исследователя топонимики Амурской области Бориса Ульянова¹⁷. Он сопоставляет эвенкийский язык с америндскими на примере сибирских рек Уров, Уркан, Уссури, где корень ‘ур’ − ‘болячка’, ‘гнилой’ (ср. название реки в США Миссури). Подозрительно похоже, по мнению исследователя, и совпадение названий рек Юкон и Оймякон. В языке майя ‘муль’ − ‘плывущее бревно’, а по-эвенкийски ‘мули’ − ‘плыть по воде’. Эвенкийские слова ‘север’ и ‘шаман’ на майя означает ‘древний’, ‘оставшийся позади’.

Тамильский исследователь Дакор Шринивасан опубликовал труд «Следы тамилов Индии в древней Америке» (перепечатка в бангалорской газете «Тамильский вызов Колумбу»). Он приводит 261 географическое название Нового Света, имеющее смысловое тамильское толкование. Например, археологический комплекс Чавин-де-Уантар в Перу переводится, как ‘погребальная церемония’, Тикаль на Юкатанском полуострове − ‘слава и процветание’, долина в Мексике Тулисинго и город майя Чикалинго − распространенные тамильские имена Туласингам и Чокалингам.

Польский востоковед, доцент Варшавского университета Ян Браун выдвигал гипотезу о родстве тибетского и шумерского языков (существует гипотеза о родстве шумерского и языков мунда). Р. Шэферу удалось обнаружить ряд словарных параллелей между папуасскими и сино-тибетскими языками¹⁸. Среди них есть весьма любопытные (например, сопоставление числительных в языке эпа и тибетском: 2 − nsi / gnyis, 3 − sum / gsum, 4 − ssi / bzi, 5 − na / lna...

Выдвигались предположения, связывающие японский и коми, японский и йоруба, фульбе и древнеегипетский... Интересными, однако, представляются гипотезы о родстве языков кечуа и аймара (Перу) тюркским языкам, айнского и маньчжурского, эскимосского и финского, баскского и чеченского, чеченского и индоевропейских, грузинского и китайского, пиктского и саамского.

При отыскании связей между языками было немало мистификаций и натяжек. Например, исследователь Гриневич¹⁹ высказывал домыслы о славянских корнях этрусков и крито-минойцев. Однако первым эту мысль излагал еще Чертков²⁰ в позапрошлом веке. Он интерпретировал топонимику и этнонимику Древней Италии и лексику этрусских надписей посредством славянских языков: умбры – обричи, долопы – дулебы, пелигны – поляне... По такому же принципу строились связи: Кремона – Кременец, Кременчуг, Кромы.

Академик Н. Марр²¹ сближал этнонимы русы, этруски, пеласги, лезгины. Он также утверждал, что русский язык ближе к грузинскому, чем к украинскому, а немецкий – это преобразованный революционным взрывом сванский язык.

Щербаков²² обращает внимание на похожесть географических названий Исландии и Центральной Азии (предполагаемой прародины прагерманцев). Ср.: исландское озеро Лангисьор и сьор / сор – «море»; исландские реки Ховсау, Екульсау, Твоурсау, Хамарсау и реки Таджикистана Яхсу, Шаклису, Таирсу, Авансу. Ледник по-исландски ‘ёкуль’ и горные озера Средней Азии – Зоркуль, Рангкуль.

Существует гипотеза о родстве касситского языка индоевропейскому²³. Касситы – племена Древнего Луристана, захватившие в 16-13 вв. до н.э. Вавилонию. Любопытно, что имя касситского бога Шурияша находит соответствия с ведическим Сурьей (Солнцем), Маратташ – это-де маруты (божества бури, ветра и грома), Бугаш – древнеперсидский Baga.

7. РИТМЫ И ИМЕННЫЕ КЛАССЫ

Говорят, на рубеже IV и III тыс. в Южном Двуречья обитал некий народец (т.н. культура Эль-Убейд), чей язык сильно отличался от шумерского. Он получил условное название ‘банановый’ из-за большого числа слов с повторяющимися слогами: zababa, huvava, bunene, inana. Именно их языку шумеры были обязаны терминологией в области ремесел и обработки металла, а также наименованиями некоторых городов. (Скорее всего, этот язык был протодравидский – прародитель эламитского, хараппского и современного тамильского).

‘Банановый’ стиль языка (гипотеза была выдвинута И. Дьяконовым или В. Ардзинбой) наблюдается достаточно часто у примитивных народов по всей Земле. Субстратные слои есть практически во всех языках. И русский не исключение. Слова вава, кака, цаца, ляля, тити, пипи обычно относят к особенностям ‘детской речи’ и якобы поэтому аналогичные ‘банановые’ конструкции можно встретить во многих языках мира (в хауса vava – глупец, в греческом kakós – дурной).

Эффект достигается двукратной редупликацией (в чукотском известна трехкратная: нэ-нэ-нэт дети). Санскрит наоборот запрещал такое ‘фонетическое заикание’ и здесь существовало специальное правило при удвоении корней: hâ + hâ = jahâ оставлять, mâ + mâ = mimâ.

В чукотском (в отличие от большинства языков) редупликация – следствие сингулярности: ‘лиг-лиг’ – яйцо, ‘лигит’ – яйца, ‘ным-ным’ – поселок, ‘нымыт’ – поселки (ср.: в нивхском ‘чуф-чуф’ – дождь).

Но не только редупликация играет генерирующую роль, а еще и определенная ритмика. Ритмика прослеживается в нумеративах и местоимениях (ср. в русском ‘кто’ / ‘что’, как противопоставления одушевленного и неодушевленного; в языке фула: mi – ma – mo ‘я – ты – он’). Например, в чукотском: 2 – ңирэқ, 3 – ңыроқ, 4 – ңырақ. Во многих языках наблюдается аналогичное явление: в русском: 7 – семь, 8 – восемь, 9 – девять, 10 – десять; в чеченском 7 – ворхI, 8 – бархI, 9 – исс, 10 – итт; в чамском 8 – talipan, 9 – thalipàn, в абхазском 9 – жəба, 10 – жəаба; йоруба 7 – èje, 8 – èjo, в грузинском – 10 ati, 100 – asi.

Похожая ритмичность есть в словах наиболее древнего фонда: в финском akka – ukko ‘старуха – старик’. В чеченском языке по рифме строятся части человеческого тела и некоторые ориентационные понятия: аьрру – аьтту ‘левый – правый’, мIара -- мара ‘ноготь – нос’, ког – куьг ‘нога – рука’, лерг – церг – бIаьрг ‘ухо – зуб – глаз’, корта – ворта ‘голова – часть шеи ниже затылка’, а также урс – турс ‘нож – щит, суьйре – вечер и Iуйре – утро, наж – дуб, Iаж – яблоко. Ср. также в бакве (языки кру) ka – 'закрывать', kra – 'открывать'; в бете (языки кру) ka – 'открывать', kla – 'закрывать'.

Похожая ритмика присутствует и в названиях светил: у абхазов Амра – Амза, у лакцев Барг – Барз (Солнце – Луна).

Интересно, что само слово (بَنانَ ) banan арабского происхождения и означает ‘палец’ (может, прав был Г. Рубио, предполагавший семитскую этимологию у многих ‘банановых’ имен?). К слову, по-грузински ‘палец’ будет t’it’i.

Особый интерес представляют термины близкого родства – тятя, няня, дядя, тетя, деда и особенно папа и мама... есть основания считать, что эти противопоставления – остатки именных классов (дородовых категорий). В данном случае m – показатель класса женщин, p – класса мужчин. Кстати сказать, заблуждаются те, кто думает, что во всех языках мира слово ‘мама’ звучит одинаково. Например, в грузинском mama – это ‘отец’, deda – мать.

Местоименная клитика m- (в языке фула mV- – показатель личных местоимений) дала префикс класса людей в конго-кордофанских языках, при этом формант m / ng / l восходит, как предполагается к детерминативу ‘человек’. Ср. любопытное совпадение: la-ngue во французском и lo-nge в кордофанском языке талоде переводится ‘язык’. Только во втором случае lo- – префикс класса людей; (pu)le-me в фула.

язык	мать (мама)	отец (папа)
Абхазский	ан	аб
Аварский	эбел	эмен
Адыгейский	ны	ты
Албанский	nёnё	baba
Андийский	ила	има
Арабский	al-ʼum (ʼmy)	wālid (ʼabu)
Армянский	mayr (mayriki)	hayr (hayrik)
Баскский	ama	aita
Валлийский	mama	tad
Венгерский	anya	apa
Вьетнамский	mẹ	cha
Грузинский	deda	mama (dad)
Ирландский	máthair (mam)	athair (daidí)
Ительменский	лаҳсх	исх
Корейский	eomeoni (eomma)	abeoji (appa)
Лезгинский	диде	буба
Литовский	motina	tėvas (tėtis)
Нивхский	ымык	ытык
Румынский	mama	Tatăl (tata)
Суахили	mama	baba
Табасаранский	бав (ана, дада)	аба, авай, адай, даши (гага, гагай)
Тагальский	ina	ama
Финский	äiti	isä
Чеченский	нана	да
Чукотский	ыммэмы	аты
Эстонский	ema	isa
Юкагирский		etê
Японский	Hahaoya (mama)	chichi

жүктеу/скачать 2.63 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: