И. В. Карасев Арахау

Здесь ash – ‘один’ (кстати, в шумерском языке эта цифра точно также и звучит – ash), agh – ‘и’. В словах durb.at.ul.ûk, gimb.at.ul, thrak.at.ul.ûk, burzum.ishi, krimp.at.ul суффикс at означает инфинитив, ul – ‘их’, ûk – ‘всех’ (по некоторым предположениям ‘û’ передает похожий на звук [ы]) ishi – ‘в’. Корни перечисленных выше слов означают ‘управлять’, ‘находить’ и ‘сковать’ соответственно. Черное наречие имеет четко выраженный агглютинативно-суффигирующий характер, что дало основание некоторым исследователям заподозрить, что Толкин использовал в конструировании языка Мордора хаттский и хурритский лингвистический материал. Как бы то ни было, но параллели в этих языках все-таки прослеживаются.

Любопытно, что черное наречие обнаружило некие связи именно с хуррито-урартскими языками (древние языки Восточной Анатолии, ныне мертвые). Их в свою очередь возводят к ныне существующей нахско-дагестанской (чечено-лезгинской) группе кавказских языков. Похоже, образуется целая группа искусственных языков и естественных изолятов, обнаруживающих сходимости с кавказскими языками. Известны гипотезы, исходя из которых им родственны также баскский и этрусский языки. Совпадение с этой условной группой языков обнаружил и полисинтетический язык Арахау. Будучи изначально априорным, он вскрыл вполне определенные, но пока трудно объяснимые связи одновременно с баскским и андийскими языками.

Кроме того, было высказано предположение, что Арахау по своему «звуковому рисунку» напоминает язык Мордора.

Что ж, стоит попытаться перевести известную надпись на Кольце Всевластия, используя лингвистический инвентарь Арахау:

As.h n.az.g d.urb.a.t.ul.ûk,

«Он знает этого ловкого господина (великана); рядом со звериной мордой человек превращается в еду зверя».

As.h n.az.g g.im.b.a.t.ul,

«Он знает этого ловкого господина; тот побег, который с человеком становится едой»

As.h n.az.g t.h.ra.ka.t.ulû.k,

«Он знает этого ловкого господина; я это для вершины превращаюсь в верх дикости».

A.g.h b.ur.z.um.is.hi krimpatul.

«Человек принадлежит этому вместе с медведем, хозяином медвежат, лазающим (букв. ‘имеющим’) сразу по двум деревьям; молодой ствол (этого дерева) в человеке, превращенном в еду».

А вот как знаменитая надпись на Кольце Всевластия переводится на Арахау:

Argaezargjisass,

Argesabass,

Argoilsarfass

Cesväropozogoass.

Продолжим изыскания в области мордорологии... Кстати, само слово Mo-rdo-r – «Да будет законность»!

S.aur.on – «Твоя древняя кровь»;

S.a.r.uman – «Ты человек для извоза зверей»;

G.en.d.alf – «То, что запад роднит с мертвыми вещами»;

письмена k.irt – «тот, кто с деревянной грудью», t.en.g.v.ar – «мой Запад, приводящий к гуманизму»;

nazgul – «быстрый, пожирающий великан»;

ork – «хождение»;

go.bl.in – «что без пня?».

Elf – «Подземелье мертвеца»; alv (звучит гораздо лучше) – ‘предвестье’, g.n.o.m – ‘то, что быстро ощущает юность’, trol – ‘ухо неизвестного’ > ‘подслушивающий’, Ho.b.i.t – «Это вместе с моим деревом». Фамилию же гениального творца фэнтезийного мира можно представить в результате фонетического разбиения так: To.l.k.in – «Даже не на пне». Язык эльфов k.v.en.ja можно истолковать, используя фонемозначимый принцип Арахау, как ‘тот, кто впереди западной женщины’...

В принципе сопоставление вымышленного Толкиным языка черного наречия с урартским и хурритским становится неким прецедентом. И, возможно, новым направлением в лингвистике – «фиктивной классификации», когда о степени «родства» можно говорить применительно не только к естественным, но и искусственным априорным языкам.

6. ФИКТИВНОЕ РОДСТВО ЯЗЫКОВ

Почему априорные языки похожи на нахско-дагестанские?

«Ветер нам утешенье принес,

И в лазури почуяли мы

Ассирийские крылья стрекоз,

Переборы коленчатой тьмы».

(Осип Мандельштам)

Фиктивное родство языков – изучение структурных и функциональных свойств языков, большей частью искусственных и, как правило, априорных (например, сольресоль, ро, aUI, Арахау) по сравнению с естественными.

Как известно, языки мира распределяются по определенным таксономическим рубрикам. Если генеалогическая классификация языков базируется на понятии родства, то типологическая – на принципах сходства. Первая объединяет языки по родственным связям (языковым семьям), а вторая – по их структурному строению.

Наиболее известна морфологическая классификация, согласно которой языки распределяются по четырем классам: изолирующие (аморфные), агглютинативные, полисинтетические (инкорпорирующие) и флективные. Например, квенья является флективным, эсперанто – агглютинативным, токипона – изолирующим. Следует отметить, что наибольшее развитие получили языки агглютинативной структуры.

Языки могут классифицироваться и в зависимости от степени развития аналитизма (раздельное выражение основного и словообразовательного значений) или синтетизма (соединение в пределах одного слова нескольких морфем). Синтетические искусственные языки, как правило, используются в фэнтези (наглядный пример – квенья). Как правило, в социализированном лингвоконструировании задействуют аналитические механизмы. Классический пример аналитизма – логлан и ложбан.

Кроме того, языки распределяются в типологии по типу строения слов в предложении. Общепринято считать, что существует три строя языков: номинативный (противопоставление объекта и субъекта, именительного и винительного падежей), эргативный (противопоставление производителя и носителя действия) и активный (противопоставление одушевленного и неодушевленного начал).

Среди искусственных языков, использующих неноминативные конструкции, известность получил недавно созданный на’ви из кинофильма «Аватар». У этого конланга достаточно редкий трипартивный (трехчастный) строй. Здесь все три актанта (статив, агенс и пациенс) маркируются тремя различными падежами: номинативным (точнее: интранзитивом), эргативом и аккузативом. В русском языке похожая конструкция возможна в единственном примере, и то благодаря тому, что существует одно заимствованное из греческого языка имя собственное, имеющее разные (не нулевые) флексии в прямом и косвенном падежах: «Христом (А) спасен мир (П)» и «Христос (С) явился».

Насколько известно, активный строй из искусственных языков использует пока только Арахау.

Подавляющее большинство искусственных языков базируются на индоевропейской лексике, что является следствием наибольшего успеха эсперанто. С 1887 года, когда был изобретен этот язык, появилась масса эсперантоидов (окциденталь, идо, новиаль, эдо, интерлингва, ОМО, уропи, унитарио).

В ХХ веке появились лингвистические проекты, ориентированные на отдельные языковые группы – это межъязыковые плановые языки. Известны пангерманские конланги тевтониш, нордиен, космос; общеславянские словио, слависк, прослава; пантюркские ортатюрк и торок. Любопытно, что лингвоконструирование не выходит за пределы ностратической макросемьи языков. Редкие исключения – это, пожалуй, попытки некоторых японских исследователей. Например, писатель Хироюки Мориока создал язык барон якобы на древнеяпонской основе. Еще можно вспомнить панафриканский лингвопроект африхили – искусственный язык, который изобрел в 1970 году уроженец Ганы К. А. Куми Аттобрах.

Проекты с генетически обособленной словарной базой (априорные плановые языки) иногда тоже сравниваются как между собой, так и с естественными языками. Вопрос, почему некоторые априорные и естественные языки обнаруживают сходства, пока не получил убедительного ответа. Объясняется ли это некими архетипами языкового строения, неосознанным заимствованием или такие факты являются подтверждением теории моногенеза, – неясно.

Так, черное наречие, засвидетельствованное в трилогии «Властелин колец», имеет четко выраженный агглютинативно-суффигирующий характер, что дало основание некоторым исследователям заподозрить Толкина в использовании при конструировании языка Мордора хаттского и хурритского лингвистических материалов.

Ифкуиль, как отмечается рядом исследователей, основывается на принципах афразийских и америндских языков. Онтологический статус слогового планового языка эльюнди пока не изучен. Однако уже сейчас можно сказать, что его фонология (отсутствие звонких взрывных, вокальная скудость) напоминает этрусский, этеокипрский и минойский языки, условно объединяющиеся, как и баскский, в средиземноморскую семью. Звуковой рисунок эльюнди напоминает японский, корейский и, возможно, айнский.

Ложбан сконструирован на основе самых распространенных языков мира.

Фиктивное родство языков может быть априорным (невольным) и апостериорным (нарочитым). Например, А. Толстой в «Аэлите» использовал манеру образования слов, как считается, из ацтекского и арамейского фонда при полинезийском звуковом оформлении слогов. Ацтекский язык взял за основу фантаст А. Беляев при описании «наречия атлантов» в произведении «Последний человек из Атлантиды». Язык индейского племени муцун избрал Марк Окранд для построения клингона к фильму «Звездный путь». Сообщалось, что фантаст Фрэнк Херберт использовал сокотрийский диалект арабского языка в своем культовом произведении «Дюна». С. Логинов в «Многоруком боге далайна» основывался на монгольской лексике. Так называемый го'уладский язык, специально разработанный к телесериалу «Звездные врата» (на нем говорили вымышленные племена го'уладов джаффа), находит аналогии с древнеегипетским, феминистический конланг лáадан Сюзет Хаден Элгин − с китайским.

Остается пока неясным, какой инолингвистический источник использовал Кир Булычев для конструирования имен и названий в «Тайне третьей планеты». Ведутся споры о том, на особенности каких языков опирался Дж.Р. Р. Толкин для конструирования многочисленных наречий в трилогии «Властелин колец». В языке эльфов отмечалось влияние финского, кельтских и даже славянских языков.

Весьма любопытно предположение, проводящее параллели между черным наречием и урарто-хурритскими языками, одними из самых архаичных в Древнем мире. Считается, что урарты и хурриты были дальними предками современных носителей нахско-дагестанских языков. Мордорско-урартское родство можно было бы считать либо совпадением, либо адстратным явлением, если бы не еще один пример. Полисинтетический Арахау обнаружил целый ряд структурных и семантических аналогий с баскским и нахско-дагестанскими (в частности, с годоберинским) языками. Обращает на себя внимание то, что априорные искусственные языки обнаруживают сходства с так называемой яфетической макросемьей (неиндоевропейские языки Древней Европы и Кавказа).

Дискуссионным остается вопрос – почему именно с кавказскими языками (в первую очередь речь идет о нахско-дагестанских, чем об абхазо-адыгских и картвельских) оказалось наиболее перспективно отождествлять априорные конланги и языки, на которых говорят вымышленные чудовища, – такие как Саурон и Ктулху.

Обнаружение фактов априорного родства служит дополнительным стимулом к поиску ключей, казалось бы, навсегда потерянных, к древним и недешифрованным языкам Средиземноморья.

Лингвист М. Алексеев¹⁶ называет феномен лингвистических совпадений – «морфологические встречи» (например, такие «встречи» фиксируются между нахско-дагестанскими и индоевропейскими (при сравнении ностратического морфологического инвентаря с восточнокавказским)¹⁷, между пратибетобирманскими падежными показателями и алтайскими¹⁸. Гипотеза заимствования в этом случае маловероятна, поскольку она противоречила бы тезису о непроницаемости морфологии. По мнению Алексеева, причины появления подобных «изоглосс» кроются не столько в общности происхождения (Вацлав Поляк в 1946 г. пытался обосновать существование «славянско-кавказского языкового союза») или в ареальной обусловленности совпадающих морфем, сколько в самом характере функционирования служебных морфологических элементов. «Как известно, – пишет Алексеев, – установление морфологического инвентаря реконструируемого праязыка и восстановление материальной оболочки соответствующих морфологических единиц основываются на фонетических корреспонденциях близких по семантике морфем».

Существует немало гипотез, устанавливающих «родство» между, казалось бы, не связанными никакими узами языками. Например, можно вспомнить предположение исследователя топонимики Амурской области Бориса Ульянова¹⁹. Он сопоставляет эвенкийский язык с америндскими на примере сибирских рек Уров, Уркан, Уссури, где корень ‘ур’ − ‘болячка’, ‘гнилой’ (похожая семантика названия реки Миссури в США). Очень сходны, по мнению исследователя, названия рек Юкон и Оймякон. В языке майя ‘муль’ − ‘плывущее бревно’, а по-эвенкийски ‘мули’ − ‘плыть по воде’. Эвенкийские слова ‘север’ и ‘шаман’ на языке майя означают ‘древний’, ‘оставшийся позади’.

Тамильский исследователь Дакор Шринивасан опубликовал труд «Следы тамилов Индии в древней Америке» (перепечатка в бангалорской газете «Тамильский вызов Колумбу»). Он приводит 261 географическое название Нового Света, имеющее смысловое тамильское толкование. Например, археологический комплекс Чавин-де-Уантар в Перу переводится как ‘погребальная церемония’, Тикаль на Юкатанском полуострове − ‘слава и процветание’, долина в Мексике Тулисинго и город майя Чикалинго − распространенные тамильские имена Туласингам и Чокалингам.

Польский востоковед, доцент Варшавского университета Ян Браун выдвигал гипотезу о родстве тибетского и шумерского языков (существует гипотеза о родстве шумерского и языков мунда). Р. Шэферу удалось обнаружить ряд словарных параллелей между папуасскими и сино-тибетскими языками²⁰. Среди них есть весьма любопытные (например, сопоставление числительных в языке эпа и тибетском: 2 − nsi / gnyis, 3 − sum / gsum, 4 − ssi / bzi, 5 − na / lna...

Выдвигались предположения, связывающие японский и коми, японский и йоруба, фульбе и древнеегипетский... Интересными, однако, представляются гипотезы о родстве языков кечуа и аймара (Перу) с тюркским языком, айнского – с маньчжурским, эскимосского – с финским, баскского – с чеченским, чеченского – с индоевропейским, грузинского – с китайским, пиктского – с саамским.

При отыскании связей между языками было немало мистификаций и натяжек. Например, исследователь Гриневич²¹ высказывал домыслы о славянских корнях этрусков и крито-минойцев. Однако первым эту мысль излагал еще Чертков²² в позапрошлом веке. Он интерпретировал топонимику и этнонимику Древней Италии и лексику этрусских надписей посредством славянских языков: умбры – обричи, долопы – дулебы, пелигны – поляне... По такому же принципу строились связи: Кремона – Кременец, Кременчуг, Кромы.

Академик Н. Марр²³ сближал этнонимы русы, этруски, пеласги, лезгины. Он также утверждал, что русский язык ближе к грузинскому, чем к украинскому, а немецкий – это преобразованный революционным взрывом сванский язык.

Исследователь Щербаков²⁴ обращает внимание на похожесть географических названий Исландии и Центральной Азии (предполагаемой прародины прагерманцев). Ср.: исландское озеро Лангисьор и сьор / сор – «море»; исландские реки Ховсау, Екульсау, Твоурсау, Хамарсау и реки Таджикистана Яхсу, Шаклису, Таирсу, Авансу. Ледник по-исландски ‘ëкуль’ и горные озера Средней Азии – Зоркуль, Рангкуль.

Существует гипотеза о родстве касситского языка индоевропейскому²⁵. Касситы – племена Древнего Луристана, захватившие в XVI–XIII вв. до н. э. Вавилонию. Любопытно, что имя касситского бога Шурияша находит соответствия с ведическим божеством Сурья (Солнцем), Маратташ – это похоже на марутов (божества бури, ветра и грома), Бугаш – древнеперсидский Baga.

7. РИТМЫ И ИМЕННЫЕ КЛАССЫ

Говорят, на рубеже IV и III тыс. в Южном Двуречье обитал древний народ (так называемая культура Эль-Убейд), чей язык сильно отличался от шумерского. Он получил условное название «банановый» из-за большого числа слов с повторяющимися слогами – zababa, huvava, bunene, inana. Именно их языку шумеры были обязаны терминологией в области ремесел и обработки металла, а также наименованиями некоторых городов. (Рискнем предположить, что этот язык был протодравидский – прародитель эламитского, хараппского и современного тамильского.)

«Банановый» стиль языка (гипотеза была выдвинута И. Дьяконовым и В. Ардзинбой) наблюдается достаточно часто у примитивных народов. Субстратные слои есть практически во всех языках. И русский не исключение. Слова ‘вава’, ‘кака’, ‘цаца’, ‘ляля’, ‘тити’, ‘пипи’ обычно относят к особенностям «детской речи» и якобы поэтому аналогичные «банановые» конструкции можно встретить во многих языках мира (в хауса vava – ‘глупец’, в греческом kakós – ‘дурной’).

Эффект достигается двукратной редупликацией (в чукотском языке известна трехкратная: нэ-нэ-нэт – ‘дети’). Санскрит наоборот запрещал такое «фонетическое заикание», и здесь существовало специальное правило при удвоении корней: hâ + hâ = jahâ – ‘оставлять’, mâ + mâ = mimâ – ‘мерить’.

В чукотском (в отличие от большинства языков) редупликацией выражается единственное число (смингулярность): лиг-лиг – ‘яйцо’, лигит – ‘яйца’, ным-ным – ‘поселок’, нымыт – ‘поселки’ (ср.: в нивхском чуф-чуф – ‘дождь’).

Но не только редупликация играет генерирующую роль, а еще и определенная ритмика, которая прослеживается в нумеративах и местоимениях (ср. в русском ‘кто’ / ‘что’, как противопоставления одушевленного и неодушевленного; в языке фула: mi – ma – mo ‘я – ты – он’). Например, в чукотском: 2 – ңирэқ, 3 – ңыроқ, 4 – ңырақ. Во многих языках наблюдается аналогичное явление. В русском: 7 – семь, 8 – восемь, 9 – девять, 10 – десять; в чеченском: 7 – ворхI, 8 – бархI, 9 – исс, 10 – итт; в чамском: 8 – talipan, 9 – thalipàn; в абхазском: 9 – жəба, 10 – жəаба; в языке йоруба: 7 – èje, 8 – èjo; в грузинском: 10 ati, 100 – asi.

Язык	Мать (мама)	Отец (папа)
абхазский	ан	аб
аварский	эбел	эмен
адыгейский	ны	ты
албанский	nënë	baba
андийский	ила	има
арабский	al-ʼum (ʼmy)	wālid (ʼabu)
армянский	mayr (mayriki)	hayr (hayrik)
баскский	ama	aita
валлийский	mama	tad
венгерский	anya	apa
вьетнамский	mẹ	cha
грузинский	deda	mama (dad)
ирландский	máthair (mam)	athair (daidí)
ительменский	лаҳсх	исх
корейский	eomeoni (eomma)	abeoji (appa)
лезгинский	диде	буба
литовский	motina	tėvas (tėtis)
нивхский	ымык	ытык
румынский	mama	Tatăl (tata)
суахили	mama	baba
табасаранский	бав (ана, дада)	аба, авай, адай, даши (гага, гагай)
тагальский	ina	ama
финский	äiti	isä
чеченский	нана	да
чукотский	ыммэмы	аты
эстонский	ema	isa
юкагирский		etê
японский	Hahaoya (mama)	chichi

Похожая ритмичность есть в словах наиболее древнего фонда: в финском akka – ukko – ‘старуха’ – ‘старик’. В чеченском языке по рифме строятся части человеческого тела и некоторые ориентационные понятия: аьрру – аьтту ‘левый – правый’, мIара – мара ‘ноготь’ – ‘нос’, ког – куьг ‘нога’ – ‘рука’, лерг – церг – бIаьрг ‘ухо’ – ‘зуб’ – ‘глаз’, корта – ворта ‘голова’ – ‘часть шеи ниже затылка’, а также урс – турс ‘нож’ – ‘щит’, суьйре – ‘вечер’ и Iуйре – ‘утро’, наж – ‘дуб’, Iаж – ‘яблоко’. Ср.: также в бакве (языки кру) ka – ‘закрывать’, kra – ‘открывать’; в бете (языки кру) ka – ‘открывать’, kla – ‘закрывать’.

Похожая ритмика присутствует и в названиях светил: у абхазов Амра – Амза, у лакцев Барг – Барз (Солнце – Луна).

Интересно, что само слово (بَنانَ) banan арабского происхождения и означает ‘палец’ (может, прав был Г. Рубио, предполагавший семитскую этимологию многих «банановых» имен?). К слову, по-грузински ‘палец’ будет t’it’i.

Особый интерес представляют термины близкого родства – тятя, няня, дядя, тетя, деда и особенно папа и мама... есть основания считать, что эти противопоставления – остатки именных классов (дородовых категорий). В данном случае m – показатель класса женщин, p – класса мужчин. Кстати сказать, заблуждаются те, кто думает, что во всех языках мира слово ‘мама’ звучит одинаково. Например, в грузинском mama – это ‘отец’, deda – ‘мать’.

Местоименная клитика m- (в языке фула Mv- – показатель личных местоимений) дала префикс класса людей в конго-кордофанских языках, при этом формант m / ng / l восходит, как предполагается, к детерминативу ‘человек’. Ср.: любопытное совпадение: la-ngue во французском и lo-nge в кордофанском языке талоде переводится ‘язык’. Только во втором случае lo- – префикс класса людей; (pu)le-me – в фула.

Н. Трубецкого можно считать зачинателем теории и практики вычленения в именах существительных восточнокавказских (нахско-дагестанских) языков окаменелых классных показателей. Например, он считал, что в аварском слове ‘бакъ’ и арчинском ‘бархъ’ (солнце) префикс именного класса небесных тел ba- (ср.: аварское къо и арчинское ихъ – ‘день’). Трубецкому принадлежит и теория моноконсонантизма кавказского глагольного корня с окаменелыми префиксами именных классов; эта теория снимает противоречие разных анлаутов, казалось бы, однокоренных слов в генетически родственных языках: лезгинское й-укI, даргинское д-екI, лакское н-акI – ‘локоть’, ‘аршин’. Тем не менее трудно соотнести с данной гипотезой практику выделения окаменелого классного префикса едва ли не в каждом имени с анлаутом m-, b-, n-, d-, r-, l-, j-.

Если применение теории окаменелых классных префиксов расширить на другие языки, можно с большим усердием доказывать родство нахских и баскского языков (баскское z-ahar – годоберинское б-ахар ‘старый’; otso – б-ацIа ‘волк’; в баскских диалектах *eskua- и в ахвахском экIwa в значении ‘человек’), грузинского и этрусского (этрусское tivr – грузинское m-t’vare ‘луна’, t’veshi ‘месяц’; аналогичный префикс небесных тел в слове m-ze ‘солнце’).

Исследователи обращали внимание на значительное разнообразие в большинстве современных нахско-дагестанских языков аффиксов множественности. В дагестановедении существует гипотеза классного происхождения плюралиса (*-ar, *-bi, *-du; *-š(v), *-lʔv), выдвинутая в 1972–73 годах Г. Топуриа и Т. Шарадзенидзе.

Многочисленность склонений в древнерусском языке (на -ŏ > -o, -ŭ > -ъ, -ā > -a, -ĭ > -ь), по словам филолога Валерия Иванова, объясняется тем, что это были некие словообразовательные суффиксы, потерявшие свое значение еще в праславянскую эпоху. Можно предположить, что это и есть именные классы. Исследователи реконструируют некоторые такие суффиксы именных классов:

*-ter – класс близких родственников (ср.: дочери, матери, Bruder, sister)

*-ent > ѧ – класс детенышей – дѣтѧ, телѧ (*telent)

*-ĭ > ь – класс диких животных и птиц – рысь, медведь, зверь, гусь

*-ŭ > ы > овь (ва) – класс плодов (тыкы, моркы), а также родственников (свекры, золы, ятры).

Именной класс – лексико-грамматическая категория существительного, состоящая в распределении имен по группам (классам) в соответствии с некоторыми семантическими признаками при обязательном формальном выражении классной принадлежности имени в структуре предложения. Именной класс вместе с категорией рода образует более общую категорию согласовательных классов.

Именные классы присущи разным языкам Северной Америки (например, апачийские, на-дене языки), Африки (нигеро-конголезские языки), Кавказа (нахско-дагестанские языки), Юго-Восточной Азии (дравидийские языки), Австралии, Океании. Количество именных классов колеблется по языкам от двух до нескольких десятков (например, для языка насиой в Новой Гвинее отмечается свыше 40 именных классов).

В кавказских языках наибольшее количество именных классов – в чеченском (в некоторых его диалектах – до 10). Для их обозначения используются парные комбинации из букв б, в, д, й. Именной класс затрагивает имена, глаголы, местоимения, причастия и числительное ‘четыре’: йиъ кила – ‘4 кг’, биъ ког – ‘4 ноги’; да ву – ‘отец есть’, нана йу – ‘мать есть’, цIа ду – ‘комната есть’. В существительных: в чеченском: ‘брат – сестра’ (ваша – йиша), ‘сын – дочь’ (воI – йоI), в аварском ‘тесть / свекр’ – ‘теща / свекровь’ (в-акьад – й-акьад). Ср.: в испанском похожий прием: hermano – hermana (брат – сестра), hijo – hija (сын – дочь) и в именах (Валентин – Валентина). В эсперанто этот принцип положен в основу словообразования.

В суахили есть классы людей, растений, плодов, вещей; причем эти префиксы имеют несколько отличающиеся формы для различных морфем:

Mtoto huyu mmoja ameanguka – «Ребенок этот один упал».

Mti huu mmoja umeanguka – «Дерево это одно упало».

Chungwa hili moja limeanguka – «Апельсин этот один упал».

Kifuko hiki kimoja kimeanguka – «Кошелек этот один упал».

Иногда именные классы пронизывают всю структуру предложения, как, например, в языке лингала:

lo.lenge lo.ye l.a lo.beki lo.na lo.ko lo.zali lo.lamu – «Форма эта горшка того одного есть хорошая».

Трансформы согласовательных цепочек напоминают прием, известный в «поросячьей латыни».

В суахили:

Ki.tabu hi.ki ki.zuri ki.mepigwa chapa – «Книга эта красивая она издана».

Рекордсменом является язык фула, где около 25 именных классов. При префиксации первый согласный корня может мутировать по нескольким ступеням: в языке биафада gu.ranka – ‘нога’, ma.tanka – ‘ноги’. В классную систему включается подкласс множественности, разумности. В фула громоздкость системы именных классов получается еще и за счет диминутива (уменьшительности), партитивного диминутива, аугментатива (увеличительности), а также таких значений, как ‘жидкость’, ‘дерево’, ‘мелкоокруглый предмет’, ‘массивный предмет’, ‘длинная вещь’, ‘плоская тонкая вещь’... В языке гола есть особый локативный класс (e.wie.lе – река как предмет; ko.wie.o – река как место).

В высшей степени примечательно деление имен на классы в языке асмат (папуасские языки). В нем пять классов: 1) ‘стоящие’ предметы – узкие и высокие, например деревья или люди; 2) ‘сидящие’ предметы – столь же высокие, сколь широкие, вроде дома, а также... женщины; 3) ‘лежащие’ предметы – широкие и низкие; сюда относятся, например, упавшие деревья, мелкие животные, особенно пресмыкающиеся, а также... только что вставшие из-за горизонта солнце или луна; 4) ‘плавающие’ предметы, как-то: рыбы, лодки и сами реки; 5) ‘летающие’ предметы, т. е. предметы, находящиеся выше обычного направления взгляда: птицы, насекомые, предметы, висящие наверху.

Именные классы (которые могут выполнять функции артикля или / и анафорического местоимения) могут занимать разные позиции в слове (существительном, прилагательном, глаголе):

а) Префиксальную: в аварском в.ацц – й.ацц (брат – сестра); в.ачIине – ‘приходить’ (о мужчине), р.ачIине – ‘приходить’ (о нескольких людях).

Глагольные именные классы инфигирующего типа есть также в папуасских языках, например, в монумбо: alukatse.ts.o – ‘я уношу (мужчину)’, alukatse.k.o – ‘я уношу (женщину)’, инфиксы -m- означают в объекте ‘ребенка’, -p- – ‘банан’.

б) Суффиксальную: в аварском лъикIа.в – лъикIа.й – лъикIа.б (хороший – хорошая – хорошее).

В языке тем (семья гур): ta.ka – ‘жаба’, ta.se – ‘жабы’.

Именные классы суффиксального типа в папуасском языке баининг могут относить слова к мужчинам, женщинам, маленьким предметам, тонким вытянутым вещам, части сами по себе и разделенное целое, большие нечленимые предметы: a mung.ini – a mung.it – a mung.ar ‘деревце – щепка – бревно’.

в) Инфиксальную: в аварском гьа.в.изе – ‘делать (о мужчине)’, гьа.р.изе – ‘делать (о нескольких людях)’.

г) Конфиксальную: в ингушском в.аха.в – ‘ушел (он)’, й.аха.й – ‘ушла (она)’, д.ийша.д – ‘прочитал’. Это редкие примеры грамматикализации палиндрома.

В африканском языке тем (гур языки): du.vo.re – ‘голубь’, a.vo.a – ‘голуби’.

Чрезвычайно развернутую систему образуют нивхские числительные, которые включают в себя 26 подсистем в зависимости от счета лодок, нарт, связок юколы, саженей, охотничьих снастей, пальцев, семей, мест, тонких плоскостных объектов и т. д. (н'энң – ‘один человек’, н'ан – ‘одно животное’). В ряде папуасских языков наблюдается аналогичное явление − несколько рядов числительных, каждый из которых служит для счета определенных предметов. В языке абау таких рядов 12, в вогамусин − 6, в ивам − 5.

8. СПИСОК ЛИЧНЫХ ИМЕН, ИНТЕРПРЕТИРУЕМЫХ С ТОЧКИ ЗРЕНИЯ ТЕОРИИ АРАХАУ

Есть этимология имени, которая устанавливает его значение по корням языка источника. Но существует интерпретация имен с точки зрения астрологии, нумерологии... Один из таких методов предлагает теория Арахау.

По ‘теории Арахау’ все языки мира формировались на схожих принципах, а слова складывались из примитивных моносемантических комплексов. Арахау задействует одни из самых архаичных лингвистических механизмов.

Арахау-толкование’ имен собственных может показаться чересчур жестким, но что поделать? Ладно, что еще более или менее прилично звучат имена Eduard (‘Достать до потолка рукой’), David (‘Рядом ведущий прутик’), но есть имена, которые в переводе выглядят просто ужас! Например Karl или Juljan, а Svätoslav (обратите внимание, что Арахау наиболее ‘суров’ к именам славянского происхождения) и Ruf' – и того хуже.

Особенностью русских фамилий являются окончания -in, -ov, -ev, которые в Арахау обозначают ‘пень’, ‘вперед’, ‘к небу’. Особенностью большинства имен в обиходе – окончание -ij (‘трава’), -ija (‘соломенный человек’ / ’пугало’). В названии стран германского происхождения есть окончание -land (‘не старичок’). Удивительно, что благозвучная фамилия putin интерпретируется Арахау как ‘Тот, кого зверь превращает в пень’, а такая режущая слух фамилия, как breznev расшифровываются весьма возвышенно – ‘Огромный купол перед движущимся небом’.