Глава третья доллары и библия.-три дия мистера куля

Глава третья доллары и библия.-три дия мистера куля

Несколько дней спустя, рано утром, ко мне пришел Хуренито и сразу, даже

не здороваясь, протянул номер "Пти паризиен" с отчеркнутым объявлением. В

отделе "Разные", между рекламой нового слабительного для кур, больных

дифтеритом, и письмецом какого-то Поля к напрасно ревнующей его "кошечке",

которой он верен до гроба, было напечатано нижеследующее.

АКЦИОНЕРНОЕ МИССИОНЕРСКОЕ ОБЩЕСТВО ДЛЯ БИБЛЕЙСКОГО ПРОСВЕЩЕНИЯ ТУЗЕМЦЕВ

ЕВРОПЫ

ИЩЕТ

патентованных аппаратов. Являться в "Отель де ля круа" к мистеру, К у л ю

"Ты понимаешь, как это кстати",-- сказал Хуренито (в первый же вечер

после ужина он стал говорить мне "ты", дружески и вместе с тем повелительно)

. Через полчаса мы уже сидели в кабинете мистера Куля.-- Лицо его, широкое,

плоское, упитанное, ничего особенного не выражало. Зато у него были

необычайные ноги, в носатых рыжих ботинках, они лежали на двух вращающихся

пюпитрах, несколько выше уровня головы. Он одновременно читал библию,

диктовал стенографистке письмо министру изящных искусств Чили, слушал по

телефону цены на скот в Чикаго, беседовал с нами, курил толстую сигару, ел

яйцо всмятку и разглядывал фотографию какой-то полногрудой актрисы. Для

этого к его креслу, напоминавшему зубоврачебное, были приделаны станки,

трубки, автоматические держатели в форме дамских пальчиков и целая

клавиатура непонятных мне кнопок. Подобное времяпрепровождение, естественно,

налагало свой отпечаток на мистера Куля. Так, впоследствии я заметил, что

приемы разговора по телефону он применяет и в обычной беседе. Как-то

вечером, сидя один в ресторане и скучая, он отрывисто гаркнул проходившей

мимо актрисе: "Алло! Женщина? Это я -- мистер Куль. Свободны? Хотите со

мной? Алло! Представьте смету. Даю ужин и десять долларов". Иногда он

чувствовал необходимость нажимать кнопки, и эта вполне понятная привычка

неприятно отражалась на. окружавших его. Но в общем это был человек скорее

воспитанный, и он любезно принял нас, посвятив тотчас Хуренито в сущность

своих намерений.

Прожив достаточное число лет в Америке, из рассказов приезжавших и

газетных статей мистер Куль узнал, что Европа лишена нравственности и

организации. Два могучих рычага цивилизации -- библия и доллар не идут в ней

рука об руку. Мистер Куль понял, что Америка должна отплатить благодарностью

за тот великии момент, когда матрос Хуан Луис, известный в двух Кастилиях

разбойник, прежде нежели зарезать первого индейца, пробормотал молитву,

побрызгал его морской водицей и, таким образом, положил начало торжеству

креста. Ныне пришла очередь Америке спасать обезумевшую Европу. Для

проведения этого в жизнь мистер Куль организовал акционерное общество с

весьма солидным капиталом и, приехав в Европу, начал разрабатывать план

деятельности. Сообщив это Учителю, он стал нажимать наиболее мелкие кнопки

и, вынимая из выскакивающих папок различные проекты, читал их нам. Некоторые

из них мне запомнились, и я приведу их здесь, к сожалению, без деталей,

цифровых данных и чертежей.

1. Необходимо прекратить воровство не только репрессивными мерами. Для

этого надо оградить нестойкие души бедняков от соблазнов города, напоминая

им о вечных благах, доступных всем. Акционерное общество изготовляет

различные дидактические рекламы: над булочными вывешиваются огненные круги с

надписью: "не единым хлебом сыт человек", над пивными: "блаженны алчущие",

над магазинами готового платья: "царство божие внутри нас" и т. д.

2. Обязать всех содержательниц публичных домов поставить в заведениях

автоматы с необходимыми для гигиены принадлежностями. На пакетах должно быть

напечатано: "Милый друг, не забывай о своей чистой и невинной невесте". Эти

аппараты, по словам мистера Нуля, были делом весьма доходным, ибо, обходясь

в триста франков, они приносили в среднем в месяц до тысячи франков чистой

прибыли.

3. Докладная записка министру юстиции Французской республики. Побывав

несколько раз у тюрьмы Санте во время казней, мистер Куль с радостью

констатирует большое стечение публики и остро развитое чувство

справедливости, выражающееся в нескрываемом энтузиазме при зрелище

наставительной церемонии. Он отмечает предприимчивость мелких торговцев,

устанавливающих вокруг тюрьмы на время казни бараки со сластями,

прохладительными напитками и даже с игрушками для ребят, которых приводят

умные и энергичные матери. Но мистер Куль удивляется, почему такого рода

празднества не использованы для нравственной пропаганды, и, вполне понимая

некоторые особенности французской светской власти, предлагает предоставить

это его Акционерному обществу. Вокруг гильотины -- передвижные

поместительные трибуны, о платой, доступной даже трудящимся. Магазины, в

которых, кроме обычных товаров, фотографии преступников до и после акта

правосудия, духовные и моральные книги, наконец, прокат биноклей. После

окончания официальной части празднества -- кинематографический сеанс:

детство преступника и порядочного человека; первый шалит, потом крадет,

потом насилует, потом убивает, потом голова его в руках уважаемого мосье

Деблера; второй -- мальчик-пай, копит су, данные на конфеты, женится, книжка

сберегательной кассы, рента, тенистая могила и памятник "в вечную

собственность". Засим короткая проповедь, которая может удовлетворить

стремления светской части общества: преступник забыл о школе, о своих

обязанностях как избирателя, о высшем существе -- "Отечестве". Для разъезда

-- "Молитва девушки за душу злодея" и "Марсельеза".

4. Предвидя после конфликта в Марокко возможность войн, мистер Куль

опасался осквернения миллионов христиан и потому предлагал всем европейским

государствам, имеющим колонии в Африке, озаботиться созданием черных войск.

Насильственное вылавливание взрослых из деревень он находил жестоким и,

главное, непрактичным. Опыт устриц, страусов и различных видов зверей

подсказывает идею питомников. Отбираются самки наиболее плодовитых племен;

через двадцать лет любое государство имеет свое войско, совершенно готовое к

употреблению, не нарушая при этом ни нравственных чувств, ни экономических

интересов собственного населения.

Ознакомив нас с этими оригинальными и смелыми проектами, мистер Куль

пожаловался Учителю на косность Европы. Министр юстиции не ответил ему. Во

многих публичных домах поставлены его аппараты, но нравоучительные надписи

тщательно замазаны сажей. Выставленные в Лондоне световые рекламы против

кражи были ночью разбиты какими-то злоумышленниками, вероятно русскими

анархистами. Наконец, вместо "черных питомников" Европа увлекается мирными

конгрессами. Поэтому он и решил с помощью газетных объявлений подыскать

энергичных, опытных агентов.

Хуренито, высказав свой восторг перед активностью и революционностью

идей мистера Куля, скромно, но не без достоинства, указал на стаж в Мексике

и предложил свои услуги. Его краткая речь произвела на мистера Куля столь

сильное впечатление, что он, отбросив яйцо и не дослушав цен на баранов,

воскликнул: "Вы тоже великий человек! Алло? Вы будете моим гидом по Европе.

Издержки и прочее. Алло? Представьте смету". Откланявшись, мы вышли.

Глубокая пропасть лежала между сегодняшним днем и вчерашним. Все

утерявший, я уже не принял мистера Куля за черта, несмотря на его

подозрительные ноги, кнопки и проекты. Все же он показался мне

отвратительным и куда более опасным, нежели булочница или голый испанец. Я

сказал об этом Учителю. Хуренито со мной согласился: "Конечно, он отменно

гнусен, но я руководствуюсь при выборе учеников не реакцией на них моего

раздражительного пищевода, а степенью их полезности для дела. Чтобы ты

понял, какая сила скрыта в этом человеке, мы проведем с ним три ближайших

дня. Смотри и учись. Это гораздо поучительнее, чем все видения ада твоих

добродетельных постников".

Учитель, как всегда, ты был прав! Что все костры святого Игнация, что

весь духовный огонь Зосимы по сравнению с этими тремя днями, где главные

роли играли часовая стрелка и маленькая синяя книжка в боковом кармане

мистера Куля? Они прошли, быстрые и неумолимые, воспоминания о них

напоминают фильм.

Вторник. После завтрака, в час дня, мистер Куль едет на выставку. Среди

других его внимание останавливают кубистические натюрморты молодого

художника Доро: две чашки, огурец и кочан, разложенные на плоскости.

Хуренито объясняет. Мистер Куль возмущен. "Это грубый материализм! Алло?

Безнравственность! Падение духа! Я понимаю огурец в руках Мадонны.

Одухотворенный огурец. Но вы говорите "форма"? Алло! Растление! Покупаю".

Вынимает чековую книжку. Скупает у содержателя галереи все полотна Доро. 3

часа дня. Сияющий художник привозит мистеру Кулю свои картины. Двадцать

восемь штук. Снова чек. Засим немедленно на глазах у Доро два грума-негра

режут картины на мелкие кусочки. "Алло, молодой человек, вы должны оставить

искусство. Вот это, прекрасно и нравственно. (Показывает на шесть

белесоватых дев под кипарисами.) Это не Доро, а как его?.." Хуренито

подсказывает: "Морис Дени". "На деньги, полученные от меня, купите небольшой

посудный магазин или займитесь продажей моих патентованных автоматов. Алло?

Возражения бесполезны. Все, что вы будете делать, я буду скупать через моих

агентов и немедленно уничтожать. Протестовать? Но это моя собственность.

Куплено. Что хочу, то делаю. Доллар, мой друг, высшая сила. Доллар и

библия". 5 часов дня. Сенсационное сообщение в "Энтрансижан" Молодой

художник Доро повесился. Причины неизвестны. В 6 часов Хуренито по поручению

мистера Куля заказывает надгробный венок с надписью: "Не бойтесь убивающих

тело, души же не могущих убить".

В среду мистер Куль решает заняться политикой. Из утренней газеты он

узнает, что в Медоне под Парижем рабочие обойной фабрики дружно бастуют уже

две недели, требуя уменьшения на один час рабочего дня. Заботы низших слоев

населения о своих грубо материальных интересах и пренебрежение к миру

духовному всегда возмущали мистера Куля. В 11 часов утра у него агенты

частного сыска с исчерпывающими данными о четырех членах стачечного

комитета. Получив указания, они приступают к работе. Пьера Гранье,

алкоголика, незнакомцы приглашают в бар. К пяти часам, после дюжины пиконов,

он валяется мертвецки пьяный в кладовой. У Бидо дочка больна чахоткой, вто

любимица семьи. Предложение ехать на юг. Четверть часа испытания, и чек из

той же синенькой книжки. Поездом в 8 часов 20 минут Бидо уезжает в Ниццу.

Старичка Бедье запугивают фотографиями тюрьмы, какими-то перехваченными

приказами и нарочно на сей предмет нацепленными орденами одного из агентов

конторы. Он убегает в Париж к своему племяннику. Остается Лиз -- не пьет,

денег не берет, орденов не боится. В три часа долгое совещание в кабинете у

мистера Куля. Агенты требуют двойной оплаты. Снова книжка. В семь часов

собрание забастовщиков. Выясняется, что три главаря бежали, четвертый, Лиз,

в тюрьме; под его тюфяком нашли тысячу долларов, происхождение которых он

объяснить не мог. "Вор!", "Подкупили!", "Долой!" Представитель хозяина,

старый приказчик, услужливо объясняет: "Станьте на работу, никакого

наказания не будет". Общее ликование. Стачка кончена. Мистер Куль заказывает

мемориальную дощечку, но колеблется в выборе текста, запрашивает по радио

своего друга пастора Вонса в Чикаго, можно ли, ввиду смены феодального строя

капиталистическим, произвести небольшое исправление в тексте Писания.

Удовлетворительный ответ. На воротах фабрики будет значиться: "Богу --

божье, хозяину -- хозяйское".

Четверг. Весна. Мистер Куль настроен игриво, он отдыхает. "Любовь,

любовь, пьянишь ты кровь! " Прелестная девушка. Алло! Кто это? Младшая

продавщица перчаточного отделения магазина "Лувр". Пригласить вчерашних

агентов. Полдень. У мадемуазель Люси оказывается жених, мосье Поль, он

служит в "Лионском кредите". Узнайте слабости. В 5 часов дня мосье Поль

проигрывает тысячу восемьсот франков в баккара. В шесть он заходит за Люси.

У дверей магазина они расстаются, девушка плачет. В восемь ей приносят

письмо с предложением явиться в "Кафе рояль", кабинет N 8, там она получит

немедленно тысячу восемьсот франков. Мы едем с мистером Кулем в ресторан. У

входа какой-то нищий просит су. Я снова поражаюсь энергией нашего нового

друга. Поворачиваясь к просящему, он подымает руку к небу: "Крепись, мой

друг, там последние будут первыми". В кафе я с Хуренито в общем зале. Час

спустя к нам выходит на минуту мистер Куль, как всегда жизнерадостный,

выписывает в книжечке мадемуазель тысячу восемьсот франков... Минуту

подумав, пишет на оборотной стороне чека: "Любовь покрывает все" (Коринф.

13, 5) .

Так прошли три дня деятельности мистера Куля. Выходя ночью с Учителем

из кафе, я смутился. Пахло теплым дождиком, бухли почки каштанов, и мое

сердце поддалось радости бытия. Я вспомнил Доро, посиневшего, с высунутым

языком, Лиза, которого жандармы подбодряли пинками, наконец маленькую Люси,

тщетно пытавшуюся в вестибюле кафе, под насмешливыми взорами официантов

прикрыть пудрой заплаканный красный нос, и не выдержал: "Скажите, как вы не

убили Куля?" Хуренито рассмеялся: "Друг мой, кто же, идя на войну, взрывает

пушку? Вспомните, мы хотим все разрушить. А Куль -- это великолепное тяжелое

орудие".

аккуратно выплачивал ему сто долларов в месяц), стал вторым учеником

великого Учителя.