Персоналии, воспоминания, интервью

Персоналии, воспоминания, интервью.

В поисках рая. Кукин Г.П.

Наш переезд в Омск (в 1974 году) произвел сильное впечатление на коллег.

Так, Ю.А. Бахтурин написал мне в письме:

-Храни Вас Бог!

(все слова с большой буквы, хотя в советской прозе слово "бог" писалось с маленькой.)

В. П. Голубятников посвятил этому событию (переезду) стихотворение. Оно так и называется:

"В поисках рая".

Уже командуют: "На старт!",

Вот тренер машет мне рукою.

В груди волненье и азарт,

А сердцу хочется покоя!

Оркестр играет, Zonderklass.

Мазуркой увлечен лихою,

И я пускаюсь с ними в пляс,

А сердцу хочется покоя.

Мне предлагается билет:

h - кобордизм и все такое...

В мозгу рождается ответ,

А сердцу хочется покоя...

Все тлен и суета сует,

Вся жизнь отравлена тоскою.

И в этом мире рая нет,

А сердцу хочется покоя.

Университетская лекция. Романьков В.А.

Выступление на профессорском собрании ОмГУ 8.02.2002 г.

сложилось в большей степени на основе моего опыта как студента

Новосибирского государственного университета в период его расцвета в конце

60х - начале 70х годов. Последующая собственная лекционная практика добавила опыта, но не внесла существенных коррективов в сложившееся представление. Оно не вычисляется количественными характеристиками

и не укладывается в рамки определенных правил. Если выразить это представление очень кратко, то университетская лекция в моем понимании -

это взаимный творческий продукт лектора и аудитории, необходимыми элементами которого являются профессионализм первого и заинтересованность

последней. Все остальное: содержательная часть лекции, стиль ее исполнения

и прочее могут быть различными. Я хочу лишь обозначить то, что считаю важным.

Мне повезло с самого начала. Обязательные курсы читали выдающиеся ученые, академики Г.И. Марчук, А.Д. Александров, члены-корреспонденты

М.И. Каргаполов, А.В. Бицадзе. Многие курсы оформились в известные учебники, мы как бы стали участниками этого процесса. Один из любимейших лекторов нашего курса - Г.П. Акилов читал нам в течение 3х лет математический и функциональный анализ - один из базовых курсов всей математической подготовки. От него мы впитали масштабность подхода

к построению математики. Это первая особенность университетского курса -

изложение ведется на высоком уровне обобщения, важные частные факты

логично вытекают из результатов общего характера. Другим лектором на нашем первом курсе оказался И.А. Шведов, читавший нам курс аналитической геометрии. От него я усвоил то, что в математике важнее всего идеи, которые часто могут быть выражены в ясной и достаточно компактной форме. Он не побоялся честно объяснить нам, что многие толстые учебники, содержащие массу фактов, в большей степени представляют упражнения по применению этих идей. Это другая особенность университетского курса - главное показать

инструмент добычи знаний, научить им пользоваться. Лекция или учебник, равномерно перечисляющие множество фактов, не могут считаться качественными. Всегда факты, результаты, доказательства различаются важностью, трудностью, другими особенностями, которые должны быть отмечены. Должны быть поставлены акценты. Я знал одного великолепного лектора, тексты лекций которого напоминали партитуру, музыкальные знаки

показывали, когда и какие ставить акценты, где лекция течет плавно, а где достигает апогея. Наконец, скажу еще об одном лекторе нашего первого курса

- М.И. Каргаполове. Он в течение полутора лет читал еще один базовый курс - курс алгебры. Именно эти лекции указали мне дальнейший собственный путь в математике. Они отличались ясностью, неформальностью и честностью.

Последнее я считаю еще одной важной особенностью университетской лекции.

Наши преподаватели не боялись нам говорить о том, что чего-то они не знают, они объясняли нам, какие существуют нерешенные проблемы. Они умели представить, как мыслит математик при решении открытых проблем.

Может быть поэтому мы так стремились в науку и часто достаточно быстро осваивались в ней, решали проблемы, публиковали статьи в крупных журналах.

Не могу не упомянуть лекции по спецкурсу одного из крупнейших математиков 20го столетия - академика А.И. Мальцева, создателя знаменитой сибирской алгебро-логической школы. Среди его слушателей был находившийся в ту пору в Академгородке выдающийся американский математик - А. Тарский. Он, как

и А.И. Мальцев признаны «отцами» теории моделей - важной области математики. А.И. Мальцев говорил медленно, но так что мне - тогдашнему первокурснику все казалось понятным. А ведь курс был по специальным главам теории моделей, касался очень серьезных вопросов. А.И. Мальцев во время лекции часто отвлекался, обсуждая с А. Тарским вопросы о вкладе разных математиков в теорию, о значимости этих вкладов. Это были живая наука и история. Лекции не страдали пресловутой «профессорской» болезнью - косноязычием и наукообразием. Сложность была только там, где была сложность самого предмета, она не нагнеталась искусственно. Не было

ненужного увлечения терминами, речь шла только о существе дела. Излишне говорить, что А. И. Мальцев не проявлял никакого высокомерия или самолюбования. Мы чувствовали себя если не равными, то наверняка равноправными участниками процесса, взаимно заинтересованными в понимании сути вещей. Конечно, впоследствии я прослушал разные курсы, среди которых были и эклектичные, и не очень продуманные, был и блестяще прочитанный М. Рамазановым сложнейший курс уравнений математической физики, в котором я не очень хорошо разобрался. Но в целом мы имели возможность получить хорошее математическое образование.

Новосибирский университет славился своей студенческой вольницей. Мы посещали массу спецкурсов, гораздо больше, чем это формально требовалось.

Порой, что греха таить, это происходило в ущерб обязательным курсам.

Я уже говорил, что мы рано начинали серьезно заниматься наукой. Тем удивительнее, что на 4м курсе лектор по историческому материализму (sic!)

- доцент Конев (каюсь, забыл его имя-отчество) собирал полную аудиторию

(более 200 человек), причем это происходило в неудобное время - на первой паре, и в неудобном месте - Институте катализа, нужно было идти через лес

(зима, темно). Это если не перечеркивает, но по крайней мере ставит под сомнение миф о математическом снобизме по отношению к не математическим дисциплинам . Нас нельзя было привлечь простым, как сейчас говорят - популистским, заигрыванием или как -то напугать предстоящим экзаменом.

Популярность лекций объяснялось личностными качествами лектора и блестящим подбором материала. Из не математических лекций хочется вспомнить выдающуюся серию, прочитанную Л.Н. Гумилевым в 70е годы в Доме ученых Академгородка. Это были лекции об этногенезе и биосфере земли.

Жаль, что в математике в основных курсах практически не изучают первоисточники, как бы сказал Л.Н. Гумилев - тексты, это практически невозможно. Математика консервативна по содержанию, но ее развитие часто связано с улучшением самого языка, включения фактов в общую картину.

То, что было доступно для понимания единиц, через некоторое время может появиться в обычных математических курсах (например, так произошло с теорией Галуа).

Не претендую ни на какие сентенции, но считаю, что математика едина.

Думаю, что прослушанные мной лекции существенно повлияли на такое представление. Значит, несмотря на всяческие отличия, они были чем-то объединены.