Искусство и миф. Сборник

и почтительным творческим охранением истины в произведении,
является Dichtung, т. е. поэтическим творчеством.
Если любое искусство по существу своему является Dichtung,
очевидно, что термин этот обозначает поэзию не только как ли
тературный жанр, хотя как раз она (особенно в лице Гёльдерлина,
поэта поэзии) занимает основное место в размышлениях Хайдегге
ра. В самом деле, поэзия — это произведение языка. Язык же —
не просто инструмент общения. По сути, язык открывает прост
ранство бытия, которое будет занято сущим, и где наконец смогут
встретиться пустота и безмолвие. Поэзия же, поскольку через нее
язык возвращается к своей сущности, состоящей в том, чтобы вы
сказать Бытие любого сущего, есть мысль. А мыслить значит тво
рить поэтическое слово (dichten) («Неторные тропы» — «Holzwege»,
p. 303). Достаточно сложно провести при этом различие между соб
ственно языком, мыслью и Dichtung. Отсюда получается, что по
скольку поэзия — произведение языка — является Dichtung по пре
имуществу, архитектура (Bauen) и пластические искусства (Bilden)
становятся возможными лишь благодаря открытию языка (Мер
лоПонти, наоборот, попытается представить живопись как язык,
не подчиняющийся слову).
Для прояснения сущности Dichtung Хайдеггер приводит пять
стихотворений Гёльдерлина. «Творить поэтическое слово, — гово
рит он, — из всех занятий — самое нерасчетливое…» А исключи
тельная роль поэтического творчества, Dichtung, тем удивительнее,
что стихосложение — занятие, не требующее никакой платы. Тво
рение поэта ускользает от прагматических забот. Воспетые им хлеб
и вино
239
никого не питают. И именно эту наивность осуждает
Платон в своем «Государстве». Однако «язык — самое опасное
из всех благ». Язык потому является благом, что благодаря ему
человек понимает и именует сущее, в котором он находится, от
крывает мир и историю. Язык — это сама сущность человека. Но он
опасен, ибо может вести к забвению Бытия, а закабаленный по
вседневными заботами, вырождается в болтовню. И тогда человек
отворачивается от наидостовернейшей своей возможности: а это
и есть «вырождение» (Verfallenheit). Тем не менее «мы, люди, пред
ставляем собою диалог». Диалог — это обмен, предполагающий
присутствие, непрерывность, а значит, длительность и время. Мы
ведем диалог «с тех пор, как существует время». Быть во времени,
Жан Лакост. Философия искусства
296

основывать мир, открывать историю, существовать как Dasein —
все это почти синонимы. И тот диалог, которым мы являемся, воз
никает в сугубо человеческом действии именования и взывания
к богам (см. выше, с. 258 и 281). Таким образом, «все, что есть, ус
тановлено поэтами». В самом деле, именно поэт устанавливает
прочный порядок, называя вещи, которые делаются понятными,
когда он выхватывает их из первородного хаоса. Отнюдь не посвя
щая себя кажимости, как это полагает Платон (см. выше,
с. 214–215), поэт говорит о том, чем является сущее и тем самым
устанавливает его. Создавая все, что есть, человек создает самого
себя. Отсюда понятно, почему Dasein поэтичен (dichterisch) и в ка
ком смысле «человек обживает эту землю поэтически». Таким об
разом, Dichtung — это раскрытие Бытия в языке. К тому же она
[поэзия] делает возможной любую культуру, отнюдь не являясь
простым ее выражением.
Искусство по существу своему — это Dichtung, а сущностью
Dichtung является установление истины. Таким образом, искусст
во не может быть коллекцией вещей в музее, оно является новой
онтологической концепцией, способом истолкования сущего в це
лом. Искусство исторично (geschichtlich), однако не в том смысле,
что оно имеет историю как один из культурных феноменов всеоб
щей истории человечества. Искусство исторично, поскольку оно
и есть история: люди имеют историю только потому, что история
открывается им, обосновываясь в творениях. Однако вследствие
того, что действительная человеческая история, история истины,
очень медлительна, почти неподвижна, мы обнаруживаем, что
искусство, по сути своей, остается греческим. Искусство греков
отвечает physis, иначе говоря, фатальному слиянию сущего в его
целостности и Бытия, что Хайдеггер обнаруживает даже в стихо
творении Рильке «Открытое»
240
(«Wozu Dichter?» в «Holzwege»,
p. 257)? И не от этого ли «метафизического» истолкования бытия
сущего так настойчиво пытается убежать Хайдеггер? Может быть,
мы в конце концов вернулись к Гегелю? А искусство (раз оно гре
ческое) должно быть преодолено? 
Хайдеггер соотносит все искусства с Dichtung, т. е. на самом
деле со словом поэта. Но нет ли в этом своего рода пренебреже
ния не только пластическими искусствами, но и работой руки
и опытного глаза, и значит, в тени остается таинственная связь,
297

жүктеу/скачать 1.41 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: