Тема 16. Историография США

Возрастание внутри- и внешнеполитической мощи США способствовало кардинальным переменам в умонастроениях американских историков. В предисловии к своей работе «Американская политическая традиция и люди, которые ее сделали» (1948) Р. Хофстедтер выдвинул предположение о том, что, несмотря на наличие идеологических конфликтов в американской истории, общественное мнение США всегда старалось поддерживать консенсус относительно базовых ценностей американской цивилизации. Таким образом, Хофстедтер вместо теории конфликтного развития США обосновал теорию консенсусного развития американской истории, которая в итоге привела к формированию нового направления в историографии США – школы «консенсуса». Новое направление быстро завоевало господствующее положение в американской исторической науке.

Идеологической основой школы «консенсуса» была теория «согласованных интересов». Она провозглашала, что американское общество на всем протяжении своей истории отличалось единством по фундаментальным вопросам общественно-политического развития и отсутствием каких-либо серьезных социально-политических конфликтов. Представители школы «консенсуса» выдвинули идею об «органической преемственности» политических и общественных институтов США.

Соответственно рассмотрение истории США с позиции теории «согласованных интересов» требовало иного ракурса исследования, нежели у историков прогрессистов. Центральное место в трудах историков школы «консенсуса» отводилось роли идей, политических доктрин, деятельности ведущих американских президентов. Акцент на поиск стабильности в американской истории привел к тому, что крупные социальные конфликты (например, Гражданская война 1861 – 1865 гг.) отодвигались на задний план. Приверженцы теории «согласованных интересов» утверждали, что в Америке никогда не было классовой борьбы в европейском смысле этого слова, придав тем самым новое дыхание теории «американской исключительности». Школа «консенсуса» имела многочисленных последователей, как среди консервативно, так и либерально (неолиберально) настроенных историков. Среди консервативного крыла школы «консенсуса» выделяются Луис Харц и Даниэль Бурстин, среди неолиберального – Ричард Хофстедтер и Артур Шлезингер-младший.

Л. Харц в своей, ставшей уже классической, работе «Либеральная традиция в Америке» (1955) связал специфику американской истории с идеологическими особенностями английской колонизации, а именно с ярко выраженными либеральными традициями английских пуритан-колонистов. В условиях отсутствия феодального наследия, утвердившаяся в США система ценностей (либерально-локковская, по Харцу) обеспечила развитие страны в рамках либерального согласия. В результате чего, общественно-политическая система США не испытывала столь масштабных социальных противоречий как европейская. Разногласия же возникали лишь относительно трактовки коренных ценностей американской либеральной цивилизации.

В отличие от Харца, Бурстин (1914 г. р.) считал, что согласие по фундаментальным вопросам государства, морали, культуры и т. д. сложилось в Америке не вследствие утверждения, изначально данных принципов либерализма, а в результате приспособления американских колонистов к новой и специфической для них среде. Попытки пуритан, опереться на европейские догмы в Новом Свете, потерпели неудачу. Американцы отбросили всякую идеологию и на основе опыта, отличного от европейского, выработали новый образ жизни. В итоге, американцы стали в целом одинаково смотреть на свои общественные институты и расходились только в средствах их сохранения и стабилизации. Америка, по мнению Бурстина, не нуждается в политической философии, поскольку американская цивилизация и американская культура сами по себе содержат здравую жизненную философию.

Крупнейшим трудом Бурстина считается трилогия «Американцы», первый том которой «Колониальный опыт» вышел в 1958 году, второй том «Национальный опыт» в 1965, третий том «Демократический опыт» в 1973 году. Сквозная идея трилогии – анализ американской цивилизации во всём проявлении её многообразия. Главная мысль Бурстина относительно специфики американской цивилизации заключается в его идее о том, что США рождались не столько из планов и проектов переселенцев, сколько из отрицания, которое Новый Свет привносил в догмы, приобретенные в Старом Свете. Европейская модель жизнедеятельности оказалась малопригодной для Америки. Бурстин отрицал, что в колониальный период сложилась единая американская нация и единая американская культура, и что можно говорить о формировании специфической американской цивилизации.

Формирование американской цивилизации как таковой Бурстин относить к периоду между Войной за независимость и Гражданской войной. В своей работе он показывает, как формирование американской нации и государственности приводит к созданию своеобразного типа культуры, в которой переплелись традиции различных народов населяющих США. Бурстин критически оценивает тот факт, что в XIX веке европейцы рассматривали Америку как «культурную провинцию» Европы. По мнению Бурстина, ярким свидетельством своеобразия и непреходящего значения исторического и культурного опыта США является становление и развитие американской демократии.

Представители неолиберального течения в школе «консенсуса», разделяя с консерваторами многие положения теории «согласованных интересов», расходились с ними в трактовке ряда существенных моментов истории США. Историки-неолибералы не отрицали наличие борьбы либеральной и консервативной традиции в американской истории. Они также признавали существование социальных противоречий в американском обществе. Опираясь на концепцию «старого» и «нового» капитализма, историки-неолибералы приложили теорию «согласованных интересов» к американской истории XX века. Главной темой их исследований стала история американского реформизма. Важнейшая роль отводилась изучению идейных, политических и психологических мотивов президентов-реформаторов.

Научные интересы Р. Хофстедтера (1916 – 1970) были сосредоточены вокруг проблем американского реформизма, главным образом начала XX столетия. Для Хофстедтера характерен акцент на поиск психологической мотивации в истории. Исторический процесс выступает у него как ряд социально-политических изменений, обусловленных переменной психологической атмосферы в обществе. Подъем популистского и демократического движений начала XX века он объясняет психологической реакцией, связанной с переходом от аграрного общества к современной городской цивилизации. Хофстедтер подчеркивает антимонополистический характер этих движений, их стремление вернутся к капитализму свободной конкуренции. Таким образом, Хофстедтер свел конфликт в американской истории к изменениям социальной психологии. Говоря в целом о развитии американского реформизма, он в работе «Эра реформ» (1955) выделил следующие его этапы: 1) аграрное движение, нашедшее свое наивысшее выражение в популизме 90-х годов XIX века; 2) прогрессистское движение, развивавшееся с 1900 по 1914 годы; 3) «новый курс» 30-х годов.

А. Шлезингер-младший (1928 г. р.) происходил из именитой семьи американских историков. Выше уже говорилось, что его отец А. Шлезингер-старший был одним из ведущих представителей прогрессистского направления в историографии США. Шлезингер-младший начал свой научный путь с того, что примкнул к историкам-прогрессистам. Известность и авторитет ему принесла монография «Эра Джексона» (1945), в которой он с прогрессистских позиций рассмотрел джексоновскую демократию. Но вскоре после выхода книги Шлезингер-младший оставляет прогрессистские позиции и становится одним из основателей неолиберального направления в историографии США и школе «консенсуса».

Основополагающим элементом исторической схемы Шлезингера-младшего стала концепция чередования либеральных и консервативных циклов в американской истории, которые он связывал со сменой поколений. Рассматривая социальные конфликты в истории США в рамках борьбы либерализма и консерватизма, Шлезингер-младший также включал в либеральную идеологию антибуржуазные и антимонополистические течения. Американская история, по его мнению, развивалась путем нарастающего торжества либерального реформизма, главным орудием утверждения которого выступало государство. Поэтому не удивителен пристальный интерес Шлезингера-младшего к «новому курсу», которому он посвятил один из своих самых значительных трудов «Эра Рузвельта» (3 т., 1957 – 1960).

В 60-е годы начинается кризис школы «консенсуса», а её либеральные представители выступили с критикой наиболее консервативных научных и идеологических постулатов теории «согласованных интересов». Научным манифестом отхода либеральных историков от главных догматов школы «консенсуса» стала монография одного из основателей школы Хофстедтера «Прогрессивный историзм. Тёрнер. Бирд. Паррингтон» (1968). В этой работе критически сопоставляются исторические концепции прогрессистской школы и школы «консенсуса». Хофстедтер в итоге признает наличие в американской истории социальных конфликтов и революционный характер Войны за независимость и Гражданской войны 1861 – 1865 годов.

В ситуации кризиса школы «консенсуса» в историографии США начинает формироваться «новая историческая наука». Главной чертой этого направления стал междисциплинарный методологический подход, а её особенностью использование количественных методов исследования. Поэтому «новую историческую науку» часто также называют «новой экономической историей» или клиометрией (измеряющей историографией). Затем на основе клиометрии стали формироваться «новая социальная история», «новая политическая история» и т. д.

Представители «новой исторической науки» подвергли критике основные идеи школы «консенсуса». Они обвинили историков школы «консенсуса» в неспособности отвечать на вопросы, поставленные перед исторической наукой самой жизнью, которая, по мнению представителей «новой исторической науки», изобиловала примерами социальной активности народных масс. В центр своих научных исследований историки «новой исторической науки» ставили проблему поиска закономерностей общественного развития. Важнейшим средством её решения провозглашалась «математизация истории»: широкое использование количественных методов и ЭВМ. Тем не менее, развитие «новой исторической науки» показало, что ни математические методы, ни междисциплинарная методология не устраняли теоретических и идеологических разногласий. Постепенно в рамках «новой исторической науки» формировались консервативное, либеральное и радикально-демократическое направления.

Наиболее последовательными критиками принципов предшествующей историографии в «новой исторической науке» стали представители радикально-демократического направления, которое сформировалось на волне молодёжного протеста 60-х. Историки-радикалы считали себя продолжателями традиций прогрессистской школы. Основополагающее влияние на формирование теоретико-методологических взглядов историков радикально-демократического направления оказали марксизм, школа «Анналов», философия Франкфуртской школы. Главное внимание в трудах историков радикального направления было уделено исследованию влияния мировоззренческих, политических и социально-психологических факторов в истории. В целом историки-радикалы осуществили пересмотр американской истории с позиций «новых левых» и рассматривали американское общество как антагонистическую социально-политическую систему на всех этапах её развития.

«Новая экономическая история» (клиометрия) играла в 70 – 80-е годы важную роль в развитии американской историографии. Историки-клиометристы, используя количественные методы и методы компьютерного моделирования, рассмотрели ключевые проблемы истории США: промышленный переворот, индустриализацию и освоение Запада. Широкую известность получила дискуссия клиометристов о роли железных дорог в промышленном развитии США в XIX столетии. Одна группа клиометристов доказывала, что строительство железных дорог благоприятствовало индустриализации США, другая группа на основе метода контрафактического моделирования (компьютерная модель, на которой был просчитан альтернативный вариант исторического развития) утверждала, что по своей рентабельности железные дороги уступали водному и гужевому транспорту. Чрезмерное строительство железных дорог не только способствовало, но даже и препятствовало процессу индустриализации. В итоге пятнадцатилетняя дискуссия закончилась тем, что победила концепция сторонников рентабельности железнодорожного строительства.

Вслед за «новой исторической наукой» появилась «новая социальная история», в рамках которой сформировались следующие направления: новая рабочая история, новая городская история, история социальных общностей и т. д. При исследовании этих проблем «новые социальные историки» опирались на методы антропологии, психологии, социологии и, конечно же, на количественные методы исследования. «Новые социальные историки» вывели изучение феномена социального на микроуровень, обратив внимание на этнические, религиозные, групповые, деревенские, городские и соседские общности, институт семьи и брака и т. д.

Рассмотрим в качестве примера для иллюстрации новых подходов к изучению американской истории в «новой исторической науке» проблемы рабства и Гражданской войны 1861 – 1865 годов. Эта проблема занимала одно из ключевых мест в исследованиях представителей различных направлений «новой исторической науки». Лидирующие позиции в её изучении занимали историки радикально-демократического направления и клиометристы. Наиболее авторитетным специалистом по истории второй американской революции среди историков-радикалов считается Юджин Дженовезе. Его перу принадлежат следующие работы: «Политическая экономия рабства. Исследование экономики и общества рабовладельческого Юга» (1965), «Мир рабовладельцев» (1969), «Мир, созданный рабами» (1974).

Дженовезе выдвинул оригинальную концепцию истории американского рабовладения. Он противопоставил традиционному подходу изучения рабства с экономической точки зрения исследование «политической экономии» феномена рабовладения, которое включало в себя отношение к собственности, политическую надстройку, идеологию и культуру, то есть весь комплекс ментальных, политических и социально-экономических структур рабовладельческого Юга.

Дженовезе показал, что американское рабовладение даже будучи связанно с мировой капиталистической экономикой, обладало уникальной формой социальных отношений. Рабство было не столько простой формой вложения капитала, сколько фундаментом определённого образа жизни, который с течением времени становился непохожим на образ жизни американского Севера. Рабство дало толчок развитию иерархического образа жизни, основанного на патернализме, который связывал все классы Юга США сложной системой взаимной ответственности. Мировоззрению рабовладельцев были чужды индивидуализм и приобретательство. Они считали себя ответственными главами большой семьи, к которой причисляли и собственных рабов. Таким образом, основанное на принципах капиталистической эксплуатации, американское рабовладение стало постепенно трансформироваться в своеобразный аристократический стиль и образ жизни. Это привело к тому, что капиталистический Северо-восток и рабовладельческий Юг превратились в две разнородные и антагонистические системы, дальнейшее развитие которых в одном государстве стало весьма проблематичным.

Новые подходы к интерпретации рабства историками радикально-демократического направления вызвали широкую дискуссию по этой проблеме в американской историографии. Вслед за радикальными историками изучением истории рабства в США занялись клиометристы. В 1974 году историки-клиометристы Роберт Фогель и Стэнли Энгерман выпустили двухтомный труд «Время на кресте. Экономика американского негритянского рабства».

Используя обширный источниковый материал разнообразного характера, обработанный с помощью количественных методов, авторы пришли к сенсационным выводам. Во-первых, Фогель и Энгерман утверждали, что плантационное рабовладельческое хозяйство было на 35% эффективнее, чем фермерская система на Северо-Востоке США. Во-вторых, плантационное рабство обеспечивало неграм-рабам более высокий уровень жизни, нежели тот, который гарантировал промышленный капитализм рабочим, или тот, которого добились черные американцы после освобождения. В-третьих, накануне Гражданской войны плантационное рабство как экономическая система достигло пика своего процветания.

Работа Фогеля и Энгермана вызвала обширные отклики как за, так и против их концепции. В частности, их упрекали в том, что они не критически подошли к рассмотрению источников рабовладельческого Юга. В целом в оценке рабства и Гражданской войны клиометристы разделились на два направления. Одно направление на основе построения компьютерных моделей пыталось доказать экономическую нецелесообразность Гражданской войны, другое – наоборот, её необходимость для дальнейшего развития США.

Тема 17. Проблема постмодернизма в современной

западной исторической мысли
В 80 – 90-е годы XX столетия в западной исторической науке обозначились новые тенденции, которые связаны с определённой переориентацией в мышлении и исследовательской практике историков. Появление этих тенденций обусловлено как внутренней, так и внешней логикой развития исторической науки. Что касается внутренней логики, то она обусловлена расширением поля исторических исследований. В частности, внимание историков стали привлекать не действия великих исторических персонажей, не безличные процессы или структуры в развитии общества, а на первый план выдвинулись различные аспекты социокультурной стороны исторического бытия отдельного человека. Перешел переход от макро - к микроистории.

В центре внимания историков находятся не коллективные феномены, а маленькие группы и даже отдельные личности. Большое распространение получили исследования, в которых рассматриваются отношения между полами и поколениями, роль традиции в воспитании и религии, локальная история. Иными словами, произошла определённая антропологизация исторического познания. В этой связи большую популярность получила историческая антропология, которая рассматривает исторический процесс через призму человеческого измерения истории. Таким образом, поворот к микроистории был обусловлен всей логикой развития «новой исторической науки» в 60 – 80-е годы.

Что же касается внешних влияний на историческую науку, то в этом отношении ситуация гораздо сложнее и противоречивее. Она связана с общим духовным состоянием современного западного общества, в котором во многих сферах культуры господствует постмодернизм. До сих пор не существует какой-либо чёткой дефиниции постмодернизма. Под постмодернизмом, прежде всего, понимают совокупность новейших тенденций, которые обозначились в развитие культурного самосознания Запада. Сам термин «постмодернизм» в буквальном смысле этого слова означает то, что после современности. Однако критерии начала современности исследователи определяют по-разному.

Статус понятия «постмодернизм» получил после выхода в 1979 году работы французского философа Франсуа Лиотара «Ситуация постмодерна». К числу характерных черт постмодернизма относят: 1) постмодернизм возникает вследствие исчерпанности прежней онтологии, в рамках которой реальность могла подвергаться насильственному преобразованию, переводу из «неразумного» состояние в «разумное»; 2) вследствие этого в постмодернизме произошел отказ от систематизации мира, в том числе и на теоретическом уровне; 3) приверженцы постмодернизма отрицают возможности субъектно-объективного познания действительности, а единственной реальностью, которая для них существует, является язык. Происходит так называемый «лингвистический поворот», игра со смыслами текстов, а их деконструкция становится основным принципом научной методики постмодернизма.

Относительно оценки постмодернизма различные исследователи также расходятся, как и в определении его сущности. Одни учёные считают, что постмодернизм является кризисом западного рационализма. Другие, например А.Я. Гуревич, полагают, что возникновение постмодернизма следует рассматривать как реакцию на марксизм и структурализм с характерной для них обезличенностью понимания человека в истории.

Вторжение постмодернизма в историческую науку было не менее интенсивным, чем в другие сферы гуманитарного знания. Особенно сильное влияние постмодернизм оказал на англосаксонскую историческую науку. Начало «лингвистического порота» в историографии было положено работой американского историка Хайдена Уайта «Метаистория: историческое воображение в Европе девятнадцатого века» (1973, русский перевод 2002 год). Эта книга считается одним из самых значительных исследований в области методологии истории в западной исторической мысли XX столетия.

Уайт ставит перед собой две задачи: 1) определить генетические характеристики, сменяющих друг друга различных концепций в исторической науке и исторической мысли XIX века; 2) вторая задача состояла в выявлении качественных характеристик различных философский теорий, с помощью которых предпринимались попытки обосновать возможность использовать историческое мышление для познания реальности. Уайт отказался от традиционных методов историографической критики. Его в первую очередь интересует не адекватность исторических конструкций реальности, а философская подоплёка и исследовательская техника в работах историков. Поэтому в центр своего анализа Уайт поставил определённый набор исследовательских и нарративных (повествовательных) операций в исторической науке XIX века.

Он рассматривает исторический труд как форму нарративного прозаического дискурса. Из такого подхода вытекает подзаголовок книги. В интеллектуальных опытах историков Уайт искал не столько изображение конкретных фактов, сколько способы представления излагаемого материала и его авторскую интерпретацию. Уайт выделяет литературно-исторические жанры, господствующие в исторической науке XIX века: хроника, рассказ, историческое исследование. Эти трём типам исторического повествования соответствуют четыре типа фабулы: романтическая, сатирическая, комическая и трагическая.

В качестве исследовательской техники интерпретации историками реальных событий Уайт также выделяет четыре парадигмы, благодаря которым историки реализовывали способы своих доказательств: парадигму многообразия, органицистскую, механическую и контекстуальную парадигмы. Для того, чтобы синтезировать разнородные элементы своего подхода к изучению повествовательного дискурса в историографии XIX века, Уайт заимствует из литературоведения теорию тропов (ирония, метаномия, метафора и т. д.).

В развитие исторического воображения XIX столетия Уайт выделяет три этапа: 1) от начала века до 1830 года – реакция на кризис исторического сознания мыслителей позднего Просвещения. Основной тропы, которые использовали в этот период историки-романтики – ирония и метафора; 2) 1830 – 1870-е годы – этап разработки философии истории и попытка объективного взгляда на исторический процесс, основополагающий троп метаномия; 3) последняя треть XIX – начало XX вв. Кризис историзма как реакция на излишнюю романтичность предшествующего этапа, основной троп ирония. В рамках каждого из вышеперечисленных этапов историки и философы истории использовали разные тропы, а не только присущей тому или иному этапу в целом. Каждому из этапов соответствовал свой тип прозаического дискурса, фабула и парадигма. Таким образом, Х. Уайт отрицает наличие логических и причинных связей в историческом исследовании.

Ведущим представителем постмодернизма в британской историографии является профессор Сасекского университета К. Дженкинс. Его перу принадлежат довольно многочисленные работы о постмодернизме в исторической науке, среди которых следует выделить: «Переосмысление истории» (1991), «Постмодернистская история. Хрестоматия» (1997), «Зачем ещё история? Этика и постмодернизм» (1999). В этих работах Дженкинс проследил становление постмодернистской философии истории. Исходя из теоретических установок постмодернизма, Дженкинс заявил, что история – это некий непостоянный и проблематичный дискурс, который создаётся группой оплачиваемых работников (историков), интересы которых связаны с политической властью. По его мнению, «история – идеологическая конструкция, постоянно перерабатываемая и переоформляемая властью».

История в представлении Дженкинса – словесная игра, где истина не более чем попытка власти установить свой контроль над обществом. Споры о том, является ли история наукой или искусством, по мнению Дженкинса, бессмысленны. Прошлое и история никак не связаны друг с другом, а знание истории не предполагает знание прошлого. Дженкинс утверждает, что постмодернизм – судьба Запада. Он вызван к жизни крахом социального эксперимента на Западе, состоявшего в том, чтобы достичь с помощью науки, техники и разума всеобщего социального благоденствия. Поэтому традиционная историография не способна выступить в унисон с современной социальной реальностью.