{13} Исторические предпосылки возникновения режиссуры

{13} Исторические предпосылки возникновения режиссуры

1

Все сложности современного театра как будто родились вместе с режиссурой. Можно подумать, что выдвижение режиссера на ключевые позиции в сценическом искусстве стало причиной многих бед, изжить которые театру не удается до сих пор. Как просто складывались отношения между автором и исполнителями в дорежиссерском театре! Были эпохи и театры, где драматургу принадлежало решающее слово в сценической постановке. Или, напротив, он совершенно бывал от нее отстранен, актеры весьма произвольно обращались с текстом, даже знали его весьма приблизительно. Процесс превращения литературного материала в инобытие сценического действия не становился проблемой, не получал такой напряженности, как в режиссерском театре. Никогда ранее не доходили до подобной остроты противоречия между творческими устремлениями актеров и требованием единства и целостности {14} сценического представления, не достигали предела антагонизмы участвующих в создании спектакля представителей разных творческих профессий, не были так явны малейшие несоответствия и расхождения стиля, не усложнялись взаимоотношения сцены и зала. Нет ничего удивительного, что именно «агрессии» режиссера готовы были в свое время приписать кризисные явления театра, на него возлагали ответственность за все беды самые, казалось бы, чуткие и приверженные театральному искусству люди. С каким упорством не принимал «Свободного театра» А. Антуана признанный мэтр французских критиков Ф. Сарсе. С какой яростью нападал на Станиславского, на Мейерхольда А. Р. Кугель. «Современная режиссура, — писал он, — это идеал полицейского государства, обожествление городового»¹. Трудно представить себе по тем временам более сильное ругательство. Дальше шли уже непечатные выражения.

Проблемы современной режиссуры уходят в историческую перспективу, требуют соответствующего исторического рассмотрения.

Однако выделение режиссуры в особую область истории театра предполагает некоторые обоснования. Режиссер в театре появляется гораздо раньше, чем можно говорить о режиссуре в собственном смысле. В то же время режиссерская концепция спектакля не всегда есть результат творческой инициативы исключительно того, кто значится режиссером. Получается, что режиссура может существовать и без режиссера. В художественном единстве драматического спектакля невозможно выделить материальную субстанцию собственно режиссерского творчества. Закрепление за режиссером исключительно области мизансцены¹ не решает дела. В мизансценировании, если брать это понятие в том специальном смысле, в каком его принято употреблять в сценической практике, режиссер проявляет или может себя проявить столько же, сколько в любом элементе сценического действия, сценической композиции. Чуть {15} ли не равные права на мизансцену могут заявить актер, художник, в какой-то степени — осветитель. Установка на мизансцену, может быть, и полезна при изложении, при освоении практического опыта режиссуры, но теоретически несостоятельна. Принцип разделения труда не помогает объяснить природу современного спектакля, не дает возможности выделить беспримесный элемент режиссуры. Тут нужны другие подходы.

Чем же должна стать история режиссуры?

Описанием смены сценических прочтений, толкований, концепций? Летописью трудов и творческих достижений выдающихся режиссеров-художников, законодателей, реформаторов, учителей сцены? Картиной постепенного преобразования театральных систем, развития приемов построения драматического действия? Рассказом об этапах совершенствования методов создания спектакля?

По-видимому, все это входит в историю режиссуры. И, вместе с тем, ни один из названных моментов не может стать единственным, опорным в построении истории режиссуры как области самобытного сценического творчества.

2

Как известно, участие в жизни театра специального лица, занимающегося организацией постановочного процесса и именуемого режиссером, не означает, что можно говорить о режиссуре. Тут полезно разграничить режиссуру и постановочное искусство. Последнее родилось вместе с театром. Профессионализация представителей постановочного дела происходила даже раньше, чем профессионализация актера. В античном театре постановочные функции осуществлялись драматургом, хоревтом и еще специальной группой ремесленников, руками которых создавалась и воспроизводилась вся вещественная обстановка сцены, запускался в действие механизм театра. Своих мастеров театральной постановки знают Средневековье и Ренессанс. Что же касается собственно режиссуры, то возникновение ее относится к совсем близким временам, хотя это не делает вопрос более ясным.

{16} Французские историки режиссуры называют точную дату рождения режиссуры — 30 марта 1889 года². В этот день состоялся первый спектакль «Свободного театра» А. Антуана. Немецкие исследователи связывают появление режиссуры с Мейнингенским и Байрейтским театрами, то есть относят ее к концу 70 – 80 х годов XIX столетия. В Англии реформа постановочного искусства относится к еще более ранним временам, хотя как раз к режиссуре английские театры приходят значительно позже, чем в других странах Европы. В России начало собственно режиссерского театра было положено открытием Московского Художественного театра в 1898 году.

Не касаясь вопроса о первенстве или, вернее, о вкладе каждого из национальных театров, мы можем считать последнюю четверть XIX столетия интервалом, в котором возник режиссерский театр. На рубеже XIX и XX веков режиссура заявила о себе как реальная сила театрального развития.

За два с половиной десятилетия произошел сдвиг в самом понятии «театр». В 1872 году книгу о природе актерского творчества П. Д. Боборыкин назвал «Театральное искусство». Хотя автор учитывает всю совокупность элементов сцены, но представление о собственно искусстве пока совместимо только с актером. Ему еще приходится спорить с современниками, которые сомневаются в праве театра считаться самостоятельным искусством, поскольку его произведения есть результат усилий многих людей разных специальностей. В начале XX столетия уже появляется необходимость различать искусство театра и искусство актера, подчеркивается нетождественность этих понятий. «… Новейшая драма, — пишет Н. А. Попов, — больше не есть достояние искусства одних актеров, и теперь нужно уже искусство театра, чтобы поэт получил удовлетворение при постановке своей пьесы»¹. Статья, из которой взяты эти слова, называется «Искусство антракта» и имеет подзаголовок «Нечто об антрактах и о том, что между антрактами происходит — {17} с точки зрения режиссера». Пауза между действиями рассматривалась как элемент искусства. Уровень подлинно режиссерского понимания сценических отношений, таким образом, поднимается уже на достаточно большую высоту.

Сдвиг в представлении о сценическом искусстве сказался и на терминологии, обозначающей понятия, связанные с театральной постановкой. Существование в разных языках не совсем совпадающих по содержанию и происхождению терминов показательно для того переворота, который пережил театр на рубеже XIX и XX веков.

Ни один из европейских языков не пользуется словами «режиссер» и «режиссура» в том широком, всеобъемлющем значении, какое они приобрели в нашем театре. При многих различающих или оттеняющих ту или иную сторону сценического искусства терминах нет ни одного, полностью совпадающего по объему.

Американский параллельный словарь театральных терминов не фиксирует в английском и американском обиходе слова с соответствующим корнем, а для французского «régisseur» в одном случае предлагает параллели — «stage director» (в Англии), «production stage», «manager» (в Америке), «Regisseur» — в немецком языке и «directore de paleoscenico» в итальянском, а в другом — дает сопоставления: «assistant stage manager» (на английском), «assistent» (на немецком), «ainto des direttore della scene» (на итальянском). Наиболее близок к русскому понятию «режиссер», но отнюдь с ним полностью не совпадает такой в этом словаре ряд: «director» (на английском), «metteur en scène» (на французском), «Spielleiter» (на немецком), «regista» (на итальянском). Можно привести еще аналогии для выражения «генеральный режиссер»: «stage manager» (на английском), «régisseur géneral» (на французском), «Inspizient» (на немецком), «direttore tecnico della scene» (на итальянском)¹.

Подобные соответствия употребительны в современной переводческой практике, хотя понятия тут далеко не тождественны по своему смыслу, характеру бытования, объему.

{18} В этом словоупотреблении ясно различимы оттенки функциональные и должностные (особенно это очевидно, когда речь идет о главном режиссере и помощнике режиссера), но творческий момент, причастность различного рода руководителей сцены к тому театральному качеству сценического действия, которое в русском языке обозначается словом «режиссура», оказывается несколько затушеванной.

И как раз понятие «режиссура» не имеет развитой терминологии в других языках.

Сравнительно старым выражением является французское «mise en scène». Автор французской работы о режиссуре относит его к 1820 м годам. Он различает два толкования этого оборота. В одних случаях под «mise en scène» подразумевается совокупность и связь средств в сценической интерпретации пьесы, сюда включаются «декорации, освещение, музыка и актерская игра». Это наиболее общее употребление, которое принадлежит, по утверждению французского исследователя, широкой публике и… историкам театра. Другое толкование относится к специальному внутритеатральному обиходу. В этом случае «mise en scène» понимается как «деятельность, которая состоит в организации, в определенном времени и определенном пространстве, хода различных элементов сценической интерпретации драматического произведения»². Речь идет не о двух значениях, а о разных подходах, разных толкованиях одного понятия «постановка», отразивших по-своему исторические сдвиги и в самом предмете, и в его восприятий³.

В театральном словаре, вышедшем во Франции накануне появления «Свободного театра», к «mise en scène» относят все происходящее на театральных подмостках за исключением «чистого словесного изложения, то есть декламации и дикции».

{19} «… Mise en scène, — говорится в соответствующей статье словаря, — есть искусство устанавливать, регулировать сценическое действие в виду объединения его сторон и аспектов, не только относящееся к движению изолированных или связанных персонажей, которые содействуют совершению представления, не только касающееся эволюции масс: группировок, маршей, процессий, битв и т. д., но еще того, что приводит в соответствие эти движения, эти эволюции с общим и деталями декорации и меблировки, костюмов, аксессуаров».

По ходу изложения к «mise en scène» причисляются освещение, участвующие в спектакле животные. Как пример одного из ранних новшеств в постановке приводится представление «Андромеды» Корнеля в 1682 году, где Пегаса изображала живая лошадь. Особо оговариваются различные эффекты, связанные с явлениями природы и массовыми действиями: гроза не может быть представлена без воспроизведения грома и вспышек молнии, а сражение — без грохота орудий. Словарь не противопоставляет в понятии «mise en scène» движение на сцене актеров и статистов всей материальной обстановке сцены, хотя четко их отличает: «Таким образом, одно дело, когда говорят, что действие организовано, упорядочено с умением: “mise en scène превосходно сделана” и другое, когда отмечают, что спектакль отличается блеском и великолепием: “mise en scène великолепна, чудесна”. В первом случае хвалится талант, умение режиссера (metteur en scène); во втором — богатство и красота декораций, костюмов и всей обстановки»¹.

И в то же время вся речевая сторона, «декламация и дикция», последовательно выводится за пределы понятия «mise en scène». «Mise en scène» или «постановка» воспринимаются прежде всего как зрелищная сторона спектакля, как совокупность и взаимодействие всех элементов, которые предстают перед глазами зрителя.

Французский исследователь середины XX века, работа которого цитировалась выше, уточняя свою терминологию, уже не оговаривает {20} специально, что диалог находится за пределами «mise en scène». Его трактовка «mise en scène» ближе к тому, что мы понимаем под словом «режиссура», хотя само изложение общепринятого толкования понятия очень похоже на то, что дает словарь 1885 года. Узкое же, специальное понимание «mise en scène» по-своему повторяет широкое значение, отличается, прежде всего, подходом, методологией мышления, а не сутью. Первое — описательное, определяет составляющие спектакль элементы в их совокупности, второе — структурное, подчеркивает единство связей и отношений этих элементов, отмечает динамический момент, режиссерскую активность в построении действия².

Показательна эволюция в русском языке слова «мизансцена», заимствованного у французов и затем довольно сильно преобразованного. В русском обиходе оборот «mise en scène», первоначально употребляемый только во французской транскрипции, функционировал в его исконном значении, выделяющем в постановке спектакля зрительные отношения. Однако чаще он применялся уже не столько к восприятию определенных сторон самого спектакля, сколько к процессу его создания, к «режиссерской» работе над постановкой.

Между тем, во французской театральной терминологии XIX века для этого существовало другое выражение — «mise á la scène».

«Следует опасаться, — предостерегает в специальной статье цитированный выше словарь 1885 года, — смешения “mise á la scène” с “mise en scène”. “Mise á la scène” есть часть самого сценического изучения, которое имеет место на репетиции, момент, где мысль автора обретает плоть и где воображаемое написанного становится воображаемым сценического. “Mise en scène” есть все другие вещи, которые мы видим на сцене».

Французский язык не удержал этого второго термина, выделяющего момент превращения слова драмы в сценическое действие, широкое понятие «режиссуры» сняло это различие.

{21} Русское употребление отчасти соединило термины «mise á la scène» и «mise en scène», что, видимо, происходило и на их родине, недаром словарь возражает против такого смешения.

А в конце XIX века выражение «mise en scène» в русской театральной практике обрело еще более суженное и конкретное бытование. Так называли режиссерскую запись положений и переходов отдельных актеров и групп в спектакле вместо более архаического — «сценарий». (Отсюда «сценариус» — помощник режиссера, фиксирующий все постановочные указания и проводящий их в жизнь во время представления.) Каталог экспонатов русского отдела Венской международной музыкальной и театральной выставки 1892 года называет «Mise en scène» оперы М. И. Глинки «Руслан и Людмила», составленные «учителем сцены Санкт-Петербургской оперы И. И. Палачеком» и относящиеся к 1846 году. «Главный режиссер, — говорится в “Проекте законоположения об Императорских театрах”, — управляет ходом репетиций и спектаклей, делает указания режиссеру относительно распределения масс в картинах и движениях, а также — относительно монтировок и письменного плана постановок (mise en scène)»¹.

Интересно, что В. И. Немирович-Данченко предваряет написанные по просьбе журнала «Артист» режиссерские указания к своей пьесе «Новое дело» соображениями, что слишком узкое понятие «mise en scène» не исчерпывает самой сути режиссерской работы над пьесой.

«… При режиссерских указаниях следует, по-моему, — пишет В. И. Немирович-Данченко, — руководствоваться не столько объяснениями mise en scène, сколько растолкованием данных характеров и их отношений в общей концепции пьесы. Какая надобность указывать артистам, при каких словах он должен переходить слева направо и обратно, когда всякое движение артиста, как и всякий жест, находятся в непосредственной зависимости от его субъективного чувства в известный момент. Нельзя г. N. N. {22} предписывать такое же движение, как делает в той же роли и в тот же миг г. Ленский»².

Так что термин «mise en scène» почти приближался к техническому внутритеатральному понятию «разводка».

И в дальнейшем оборот этот, в отличие от французского употребления, оказывается прикреплен к одному моменту постановки, предполагает режиссерское построение одного из звеньев действия. Только по мере утверждения в театре режиссуры понятие «мизансцена» обогащалось в своей содержательности, обозначая уже не только внешнюю выразительность того или иного сценического построения или перехода, но и всю внутреннюю значимость пластических и эмоционально-этических отношений людей на сцене, все динамические и смысловые возможности распределения их в сценическом пространстве и сценическом времени.

Вспоминая в 1920 е годы о работе над режиссерским планом «Чайки», К. С. Станиславский пишет:

«Я уединялся в своем кабинете и писал там подробную мизансцену так, как я ее ощущал своим чувством, как я ее видел и слышал внутренним зрением».

И тут же он употребляет слово «мизансцена» уже в несколько ином смысле:

«Прилагались особые чертежи для всех мизансцен уходов, выходов, переходов…»¹

В 1898 году невозможно было бы ни множественное число слова «мизансцена», ни подобная русская его транскрипция.

Получив режиссерский план «Чайки», В. И. Немирович-Данченко писал К. С. Станиславскому: «Ваша mise en scène вышла восхитительной. Чехов от нее в восторге. Отменили мы только две три мелочи, касающиеся интерпретации Треплева. И то не я, а Чехов… Он быстро понял, как усиливает впечатление Ваша mise en scène»².

{23} Между тем, значение, которое получает слово «мизансцена» у Станиславского в книге «Моя жизнь в искусстве» («мизансцены уходов, выходов, переходов»), включается в оборот, получает более расширенное, подразумевающее всю совокупность идейно-художественных связей действия на сцене, значение.

Правда, порой этот термин в практическом обиходе берется упрощенно. Впрочем, не только в практическом.

Автор соответствующей статьи в Большой Советской энциклопедии дает достаточно углубленное толкование понятия «мизансцена». Только он отвлекается от исторических процессов развития постановочного искусства, в соответствии с бытовавшим тогда суженным представлением о реализме сводит все лишь к одному типу связей — к прямому отношению человеческих характеров на сцене, не учитывая всех других идейных и художественных планов.

«В непрерывном потоке сменяющих друг друга мизансцен, — говорится в Большой Советской энциклопедии, — выражаются действия персонажей, выявляется логика их поведения, возникающие в процессе действия психологические отношения, столкновения и конфликты».

А часто в понятии «мизансцена» совсем отвлекаются от всякой динамики, действенности, подразумевающихся у К. С. Станиславского. Мизансцена мыслится уже как нечто статическое. Получается, что она может быть изъята из общего, строится и «читается» изолированно. И совсем неправомерно сводить мизансцену к разряду так называемых выразительных средств, как это делалось в названных выше книгах по режиссуре.

«Мизансцена занимает почетное место в ряду выразительных средств современного театра», — заключает свою книгу о режиссуре О. Я. Ремез³.

Тут уже всякий структурный подход исключается.

Но подобные упрощения и отклонения не снижают существа эволюции понятия «мизансцена» на русской почве. Французское слово «обрусело», оно, усвоенное и переработанное русским языком, {24} сильно разошлось с первоначальным своим смыслом, с тем, как оно употребляется и сейчас во Франции.

Слова «режиссер» и производное от него «режиссура» приобрели в русском театральном и искусствоведческом обиходе тоже иное, более расширенное значение.

Французский словарь 1885 года рассматривает понятие «режиссер» как бы в исторической перспективе и цитирует определение, данное в театральном лексиконе 1824 года:

«Он обеспечивает постановку; он составляет репертуар; он принимает штрафы; он оповещает повестками служащих в театре, констатирует их недомогания, получает оскорбления для себя и маленькие подарки для других, обращается к публике в случае неполадок…»

Автор словаря 1885 года считает, что его предшественник взвалил на плечи одного человека обязанности, которые в нынешнее время выполняют уже по крайней мере три человека, получившие в театре и соответствующие наименования. А именно — «генеральный режиссер и metteur en scène, независимые друг от друга и имеющие весьма отличные обязанности, и еще “режиссер”, который находится в подчинении двух других».

Далее функции этих лиц расшифровываются следующим образом.

Генеральный режиссер предстает как одна из решающих фигур театральной антрепризы, alter ego директора, осуществляющее художественное и административное руководство. Его положение сравнивается с положением премьер-министра в правительстве страны.

Режиссер, которому поручена постановка, получает наименование «metteur en scène».

А собственно режиссер («sous-regisseur») оказывается лицом, которое осуществляет все обязанности по управлению труппой, по организации репетиций и проведению представлений. Он заместитель главного режиссера в отношении труппы, помощник metteur en scène на репетиции и ведущий во время представления. На гравюре Александра де Вара, воспроизведенной в словаре, режиссер изображается {25} на сцене, склоненным перед публикой. Делается анонс о непредвиденных вводах или заменах. Это единственный момент, когда режиссер появляется на сцене, становится видимым.

Так что собственно режиссер, в отличие от генерального режиссера и metteur en scène, означает должность, относящуюся скорее к техническому и административному управлению труппой. В таком смысле сохранилось слово «режиссер» в современном употреблении, хотя само понятие о природе театральной постановки решительно изменилось, что не могло не повлиять и на его восприятие. И все же понятие, аналогичное тому, что в современном русском языке обозначается термином «режиссура», выражается не через производное от «режиссера», а словом «mise en scène». И не только во французском языке. Английский словарь театральных терминов указывает: «mise-en-scène» — декорации и актеры, сгруппированные вместе на сцене. Общая постановка («set-up») спектакля¹.

Но «mise en scène» не совпадает полностью с понятием «режиссура». Русский язык придал термину «режиссер» особое значение, подчеркнул момент творческий, артистический, художественную самостоятельность режиссера в создании спектакля, а не его место в театральной иерархии. Хотя это второе значение сохраняется, но именно как второе. Говорят: «главный режиссер», «помощник режиссера», «очередной режиссер». Вместе с тем слово «режиссура» употребляют и в смысле режиссерского состава данного театра или определенного спектакля. И все же основным остается смысл, связанный с художественным качеством, художественным содержанием спектакля. И это употребление не прошло мимо мировой театральной терминологии. Автор цитированной выше книги по теории режиссуры берет русское слово «постановка» во французской транскрипции, считая, что именно в нем на первый план выдвинут момент идейно-художественной значимости и самостоятельности творчества режиссера. И такое толкование русского слова, по-видимому, возникло не случайно. За ним стоят исторические особенности русского театра в его переходе на ступень режиссерскую.