История адыгского народа за последние 200 лет сложи­лась столь неблагоприятно, что остается удивляться тому, что он еще жив

Однако в 20—30-х гг. XVII в. этот обычай уже не дейст­вовал. Нарушился и принцип, по которому старшие предста­вители указанных выше трех линий (Идаровых, Кайтукиных и Таусултановых) поочередно занимали престол верховного князя. Связано это прежде всего с возвышением потомков Пшеапшоки Кайтукина и захватом ими власти в Большой Кабарде. Они, по существу, узурпировали право избрания «больших князей», которое стало действовать только внутри линии Пшеапшоковых (а не в рамках всего рода Иналови-чей, как это было прежде).

Таусултановы окончательно вытесняются в Малую Кабар-ду (ближе к роду «Клехстановых») и тем самым исключаются из активной роли в политической жизни Большой Кабарды. Идаровы тоже вытесняются на периферию Кабарды и за ее пределы. Многие из них выезжают на службу в Россию и растворяются среди русской аристократии.

После смерти Алегуки Шеганукина (внука Пшеапшоки) «большим князем» становится его двоюродный брат, Атажуко (внук Пшеапшоки от второго его сына Казыя). Начиная с

25

Атажуки, «большое княжение» не выходит из Казыева рода ⁴⁵ вплоть до 1822 г.

Некоторое снижение роли хасы в избрании пщышхуэ ком­пенсировалось усилением ее военно-оборонительных функций, что вполне закономерно, учитывая напряженные внешнеполи­тические условия в данный период. Поэтому не приходится го­ворить о полном упадке ее значения в общественно-политиче­ской жизни Кабарды в 40—90-х гг. XVII в. и первое десяти­летие XVIII века.

Гораздо труднее понять то время, когда после раскола Большой Кабарды в начале 20-х гг. XVIII в. на две вражду­ющие партии происходило нарастание дезинтегрирующих тен­денций без реального противовеса им со стороны централь­ных органов власти. Упадок всех сторон деятельности обще­кабардинской хасы ⁴⁶ сопровождался теперь также и упадком власти верховного князя. Напрашивается сравнение с Англией, в которой авторитет парламента упал именно во время «вой­ны роз»⁴⁷.

В архивных документах XVIII века пщышхуэ называется «старшим владельцем»⁴⁸. В это же время в кабардинском язы­ке утверждается термин «уэлий» (синонимичный названиям «пщышхуз» и «тшы-тхьэмадэ»), который в русских источ­никах пишется как «вали».

В рассматриваемый период право потомков Казыя на вер­ховное управление Большой Кабардой реализовывалось весь-

26

ма своеобразно: в дальнейшем дроблении верховной власти и собственности, разделении четырех уделов на микроуделы и сельские вотчины. При этом сохранялся взгляд, согласно ко­торому Большая Кабарда являлась общим достоянием рода Казыевых и что ею по очереди должны управлять старшие представители удельных княжеств. Князья продолжали счи­тать себя «братьями», хотя между ними уже давно сущест­вовала кровная месть и заключались браки. При надлежа­щих условиях эти представления, вероятно, могли бы актуа­лизироваться и способствовать временному возвышению силь­ного «старшего владельца», возрождению общекабардинской хасы и, в конечном счете, достижению некоторого подобия политического единства страны. Но в 20—50-х гг. XVIII в. они «работали» только на рост феодальной раздробленности. Защитная же реакция общества на деструктивные силы про­явилась не в усилении интеграционных процессов, а свелась к выработке механизмов, закрепляющих децентраливацию страны. Максимальным достижением в сфере регулирования взаимоотношений между княжескими уделами явилась поли­тика сбалансированного равновесия, не допускавшая возвы­шения одних князей над другими. Иначе говоря, нормой ста­ло признаваться не объединение отдельных частей общества и подчинение их центральным органам власти, а их разъеди­нение и равновесие. Примечательно, что первый этап соперни­чества между Баксанской и Кашкатауской партиями завер­шился в 1753 году тем, что Большая Кабарда юридически бы­ла разделена на две совершенно независимые друг от друга части. Река Чегем стала границей, которая соблюдалась не менее строго, чем границы с соседними государствами и на­родами.

«Развитие феодальных отношений в стране,— пишет она,— достигло такого уровня, что процесс обособления и консолида­ции уделов завершен, а сами удельные князья превратились в типичных феодальных государей с определенной террито­рией, подвластным населением, судом, войском и управленче­ским аппаратом. Кровавая же борьба между удельными-кня­зьями за власть в стране показывает тенденцию к объедине­нию всех уделов под властью Олиипша» (курсив наш.— В. К.)⁴⁹.

В типичных феодальных государей удельные князья пре­вратились значительно раньше. Как уже отмечалось, еще во второй половине XVI в. Кабарда была разделена на четыре

27

удела соответственно четырем княжеским родам: Идаровым. Кайтукиным, Таусултановым и Гиляхстановым. Как и в по­следующие периоды, в это время между удельными князья­ми происходила ожесточенная борьба за власть в стране, но­сившая еще более «кровавый характер»⁵⁰. Этими же словами может быть охарактеризована общественно-политическая об­становка и в первой половине XVII века, но это вряд ли по­может понять ее смысл. Для этого прежде всего необходима выйти за рамки эволюционизма и перестать видеть во всяком объединительном движении тенденцию к образованию центра­лизованного государства в Кабарде.

Войны между удельными князьями стали обычным состоя­нием для Кабарды с того момента, когда она становится из­вестной по письменным источникам. Что же касается отно­шения субъектов исторического процесса, т. е. самих князей, к идее централизации, то вся их борьба между собой была направлена не на ее осуществление, а на поддержание равно­весия сил. При этом каждый из них старался превзойти дру­гого в сохранении статус-кво, сохраняя тем самым условия, порождающие внутренние войны.

Анализ соответствующих источников убеждает в том, что никакой тенденции к консолидации, характерной только для первой половины XVIII века, не было. Наоборот, этот период характерен максимальным ослаблением власти пщышхуэ, па­дением роли общекабардинской хасы, обострением феодаль­ных междоусобиц, образованием двух партий и т. д.

Одним из признаков ослабления власти пщышхуэ являет­ся нарушение принципа пожизненности его избрания. Нам не­известны такие случаи в XVI—XVII вв. (возможно, из-за от­сутствия источников). Но в первой половине XVIII века сло­жилась такая обстановка, которая привела к резкому паде­нию авторитета пщышхуэ и престижа избравшей его хасы. Разделение страны на две враждующие партии не означало стабильности внешне- и внутриполитических ориентации вхо-

28

дящих в них княжеских родов. Достаточно было примирения одного из них с двумя другими, относящимися к другой пар­тии (и наоборот), чтобы изгнать из Кабарды главу четвер­того рода. Так, в 1724 году Бекмурзины примкнули к Баксанской партии (Атажукиным и Мисостовым) и стало возможным изгнание Арсланбека Кайтукина, возглавлявше­го Кашкатаускую партию, куда входили и Бекмурзины.

Союз между тремя уделами и предоставление А. Кайтуки-ну «старшинства над всеми владельцами»⁵³ были оформлены в законодательном порядке на общем собрании князей и дво­рян и, как полагается, скреплены присягой. Ничто, казалось бы, теперь не предвещало утраты им своего «старшинства». Но через два года хорошо отработанный механизм расправы с неугодной княжеской фамилией опять был приведен в дей­ствие, и он снова оказался в изгнании.

Однако А. Кайтукин не смирился с поражением. Стремясь вернуть «старшинство» в Кабарде, а заодно и свои владения на р. Баксан, он использовал для достижения этих целей все средства, в том числе и посредничество России в переговорах с Баксанской партией. Императрица Елизавета I специальным указом от 11 июня 1744 года послала в Кабарду для прими­рения враждующих партий царицынского коменданта Петра Кольцова. В рапорте от 27 августа 1744 года он отмечал, что Апсланбек Кайтукин просил ег~> о посредничестве по двум пунктам: «Первое, чтобы старшинство мимо его не отдано было баксанским владельцам; второе, позволено было ему вернуть владения на Баксане... Владельцы Баксанской партии о дозволении ему старшинства немного оказалось стали спо­рить, понеже он летами их старее, а по обычаям, кто летами старее, то старшинство и первенство имеет, а прочего его же­лания не приемлют (курсив наш.— В.К.)»⁵⁴.

Другими словами, баксанские владельцы согласны были формально признать его «старшим владельцем», фактически сводя это «старшинство» на нет, отказываясь возвратить ему земельные владения, захваченные у него во время междоусо­биц. Последующие неоднократные обращения А. Кайтукина и Б. Бекмурзина к Елизавете 1⁵⁵ не дали желаемого результа-

29

та. Позиция князей Баксанской партии по этому вопросу оста­валась неизменной.

Важнейшим условием политической стабильности в Кабар-де являлась коллегиальность решений по всем вопросам, за­трагивающим интересы всей страны в целом. Единоличное решение удельных князей в обход хасы и пщышхуэ могло привести к расколу коалиции княжеских родов и междоусо­бицам.

В феврале 1748 года русское правительство получило из­вестие, что «Магомет Коргокин и Джамбулат Койтукин без совету Батока Бекмурзина и протчих владельцев писали к ха­ну 'крымскому». «О чем Батока Бекмурзин с протчими владель­цами, уведав, съезжались с Магомедом Коргокиным и Джам-булатом Койтукиным у урочища Кизильбуруна, и через пять дней, имея злобную переговорку, разъехались в дома свои. И за ту письменную пересылку и за прежние ссоры владелец Хаммурза Росламбеков хочет дядю своего Джамбулата Кай-тукина убить» («урсив наш.— В. К.)⁵⁶.

Баток Бекмурзин оказался под угрозй изоляции, благода­ря союзу Магомета Коргокина и Джамбулата Кайтукина, ко­торые могли изгнать его из Кабарды, разрешив вернуться Ка-саю Атажукину. Опасаясь такой перспективы и не достигнув на общем собрании своих целей, пщышхуэ решил упредить этот удар, объявив через кизлярского дворянина Андрея Бра-гунского, что «...нынешним летом возьмут они (Бекмурзины.— В.-К.) его, Касая, с партиею к себе в Кабарду (курсив наш.— В. К.)»⁵⁷. Но в 1749 году Атажукины и Кайтукины, примирив­шись с Касаем, все же добились изгнания Батока Бекмурзи­на ⁵⁸. Через год он возвращается и, объединившись с Кайту-киными при нейтралитете Касая Атажукина, приступает к ра^ зорению владений Бамата (Магомеда) Кургокина. Титул пщышхуэ сохранился за Батоком Бекмурзиным лишь номи­нально.

В марте 1751 года для примирения владельцев в Кабарду был послан полковник кизлярской иррегулярной команды Рос-ламбек Шейдяков и премьер-майор И. Барковский. Перего­воры оказались безрезультатными. Но в «Журнале бытности» их в Кабарде оставлены заметки, содержащие интересные све­дения о ее внутреннем положении и взаимоотношениях кня­зей.

14 апреля 1751 года «Баток-бек с великим сердцем гово-

30

рил полковнику и майору, что в Кабардь кет старшего вла­дельца, у которого были послушны молодые, что хо-ыи, то и делают, и он ничего не знает и ево не слушают и прежде миру не будет, пока не увидят страху»⁵⁹ (курсив наш.— В. /(.).

18 апреля полковник Р. Шейдяков и премьер-майор И. Бар-

слушать не только князья других фамилий, но и свои «братья». Поэтому он «принял намерение» больше ни во что не вмеши­ваться и «ехать в Мекку, куда через три месяца поедет»⁶². 3 мая 1751 г. Хаммурза Росланбеков и Казн Кайсинов сооб­щили полковнику и премьер-майору, что «Баток Бекмурзин призывал их и прот

чих владельцев сего дня к себе, которым объявил, что вскоре намерение имеет ехать к Мекке и для того с сего числа брады брить и в дела их мешаться не бу­дет»⁶³.

Приведенные выше факты об изгнании старших князей, а также решение Бато.ка Бекмурзина добровольно сложить с себя полномочия старшего князя показывают, что власть пщы~ шхуэ (валия) в Кабарде к середине XVIII века пала, как никогда в прошлом. Нельзя не заметить, однако, того обстоя­тельства, что падение авторитета и престижа власти пщы-шхуэ происходило в относительно благоприятной внешнепо­литической обстановке, когда Кабарда по Белградскому мир­ному трактату 1739 г. была объявлена «барьерной» между Россией и Турцией. Юридически страна стала независимой ^м_г но, будучи предоставленной самой себе, она всю энергию, рань-

31

ше требовавшуюся для защиты своей самостоятельности, об­ратила' на внутренние распри.

Номинальность и даже фиктивность власти пщышхуэ к се­редине XVIII века подчеркивается и тем обстоятельством, что смерть Батока Бекмурзина и избрание на хасе нового стар­шего владельца, Бамата Кургокина, не были замечены сов--ременниками. Во всяком случае, эти факты не нашли отра­жения в опубликованных архивных источниках. Между тем Во второй половине XVI — начале XVII в. смерть «большого князя» составляла крупное политическое событие в жизни Кабарды, поскольку вслед за этим обычно возникала ожесто­ченная борьба за «большое княжение», на исход которой ста­рались повлиять соседние государства.

Примечательно, что в XVIII в. Россия, продолжая вмеши­ваться во внутренние дела Кабарды, тем не менее перестала; 'оказывать давление на исход выборов пщышхуэ, не придаваяу очевидно, его власти прежнего значения. Она сочла для себя более выгодной политику стравливания образовавшихся здесь партий, а не их объединения под властью верховного князя.

В первой половине XVIII века, особенно в 30—50-е годы, •борьба за власть старшего князя являлась скорее всего данью традиции и была полностью подчинена борьбе двух партий за преобладание в Кабарде. Одержавшая верх группировка князей могла изгнать пщышхуэ, что являлось уже ничем не прикрытым разрывом со старой традицией.

32

Многие функции старшего владельца существовали только по инерции, не подкрепляясь реальной силой. Чисто формаль­ным было его право созывать общее собрание князей и дво­рян Большой Кабарды при отсутствии элементарного согласия между удельными князьями. Созываемые изредка советы, естественно, были неполными, и их решения не имели обяза­тельной силы для всей Большой Кабарды. Далее, относительно благоприятная внешнеполитическая обстановка не требовала от пщышхуэ того, чтобы он пользовался правом главнокоман­дующего (дзэпщ'а) и возглавлял все войска, имеющиеся в Большой Кабарде, поскольку в этот период никто серьезно не не угрожал ее независимости. Победоносная война существен­но повысила бы его власть, принеся к тому же немалый до­ход. И наоборот, бездействие полководческой функции во мно­гом роняло его престиж.

Если раньше дворяне выступали как сила, сдерживающая княжеские междоусобицы, то теперь отсутствие согласия меж­ду ними усугубляло дальнейшую дезинтеграцию кабардинско­го общества. 23 апреля 1751 года Канчока Тамбиев, Батыр и Батырби Куденетовы «с протчими родственниками» говорили полковнику Росламбеку Шейдякову и премьер-майору Ивану Барковскому: «А ныне де как владельцы, так и уздени, один одново не слушают и никаково согласия между их всех нет. Не только друг друга слушать и молодым старших почитать, но сын отца, брат брата не слушают и не почитают как во владельцах, так и в узденях»⁶⁷.

Общекабардинские советы до 1763 года созывались очень

3 Заказ № 6174 33

редко. Нам известен только один случай созыва общего со­брания владельцев и узденей Большой Кабарды в 1753 году.

Зато есть много данных о созыве общих собраний князей и дворян трех родов (для изгнания четвертого), двух уделов (или партии) и даже одного удела.

Угроза независимости страны после строительства Моздо­ка в 1763 году, невиданное обострение классовой борьбы в 1767 году возрождают многие функции общекабардинской ха-сы и традиционные права пщышхуэ, наполняя их новым со­держанием. В частности, актуализируются его права созывать общую хасу всех князей и дворян Большой Кабарды, предсе­дательствовать на ней, контролировать выполнение ее решений, устанавливать различного рода штрафы за их нарушения, быть главнокомандующим (дзэпщ'ем) во время войны, высту­пать верховным арбитром при социальных конфликтах и т. д.

Подводя итог вышесказанному, следует отметить, что для истории Кабарды наиболее характерны те ситуации, когда повышение (или понижение) роли высшего законодательного и распорядительного органа сопровождалось так же и усиле­нием (или упадком) высшей исполнительной власти верхов­ного князя (т. е. когда взаимосвязь между этими института­ми носила более или менее однозначный характер). Их обо­юдное усиление наблюдается, главным образом, при внешней угрозе, диктующей необходимость компромисса между проти­воборствующими княжествами и тем самым повышающей зна­чение органов, исторически призванных регулировать их вза­имоотношения и обеспечивать целостность и интеграцию об­щества. Так было, например, во второй половине XVI — нача­ле XVII века, а также в течение короткого времени после 1763 года. Одновременный же упадок этих институтов проис­ходит в 20—50-х гг. XVIII века. Но как бы ни различались эти периоды, амплитуда колебаний общественного веса рас­сматриваемых институтов зависела от степени согласия рав­ноправных княжеств, имевших праро и возможность самосто­ятельного выбора решений.

Совершенно другая картина складывается, когда полити­ческое единство Большой Кабарды и возвышение пщышхуэ достигались не путем соглашений и компромиссов, а посред­ством устранения соперников, что было весьма показательно для времени правления Казыя Пшиапшокова и его сыновей. Причем объем власти верховного князя, по существу, не зави­сел от согласия его младших братьев (или добровольно деле­гированных ими прав), которые должны были безусловно под­чиняться воле своего старшего брата.

В этих условиях полномочия хасы в избрании «большого

34

князя» стали номинальными, хотя ее законотворческие и воен­но-оборонительные функции могли еще сохранять некоторое значение. В целом же хаса превращается из законодательно­го и распорядительного в консультативный орган.

На первый взгляд, два способа взаимосвязи хасы и вла­сти верховного князя могут представляться различными век­торами общественно-политического развития феодальной Ка­барды, а характер правления Казыя и его сыновей — альтер­нативой, следуя которой страна преодолела бы феодальную «анархию», неотвратимо влекущую ее к гибели. Но по сути дела они являлись отрезками одной и той же линии политического развития Кабарды. «Автократический» принцип правления был характерен только для первого поколения «рода» Казые-вых. После его распада на соответствующие родственные груп­пы, отношения между ними стали складываться по сценарию, известному задолго до прихода Казыя к власти. Мы имеем в виду феодальную раздробленность, княжеские междоусоби­цы, политику сбалансированного равновесия и т. д.

Следовательно, указанные отрезки нельзя рассматривать и как стадии, ведущие к образованию централизованного го­сударства. Внешне они скорее всего напоминают циклы, по­вторяющиеся в рамках нескольких десятилетий или даже це­лого столетия.

Но если отсчет вести с середины XVI века и проследить подъемы и спады значения данных институтов до первой чет­верти XIX века, то обнаружится неуклонное их ослабление в связи с прогрессирующей дезинтеграцией кабардинского общества.

Не последнюю роль в этом процессе сыграл принцип на­следования политической власти по боковой линии, сочетание которого с сословно-представительньш собранием являлось одной из важных особенностей политической системы кабар­динцев в XV—XVIII вв. Регулируя наследование власти «боль­шого князя», утверждая в этом качестве одного из предста­вителей княжеского дома Иналовичей, хаса выступала глав­ным гарантом нерушимости традиционных форм организации власти.

Вотчина-община, исчерпавшая возможности своего даль­нейшего развития, но не содержавшая в себе элементов соб-

3* 35

ственного отрицания, во многом определила стагнирующий и тупиковый характер социально-экономического развития ка­бардинцев в XVII—XVIII вв. К тому же социальному тупику, но на уровне политической и правовой надстройки приводило сочетание архаического принципа наследования высшей поли­тической власти в стране с таким признаком развитого фео­дализма, как сословно-представительное собрание. Узаконен­ный раздел Кабарды между «братьями-князьями» закрепил в ней полицентрическую политическую систему. В господствую­щих же структурах власти и собственности не выработались альтернативные им элементы (даже в самой зачаточной фор­ме), которые впоследствии, в другом историческом контексте, стали бы переходным этапом к образованию централизован­ного государства.

Парадоксально, но история Кабарды, развиваясь как бы в обратном направлении, демонстрировала, что этот принцип наследования даже укреплялся, способствуя росту разруши­тельных внутренних конфликтов. Ориентированный по своей первоначальной природе на справедливый раздел власти и собственности между «братьями-князьями», он, как никакой другой фактор, привел к братоубийственным войнам, прибли­зившим катастрофу Кабарды.

§ 4. ВИДЫ ХАС

Существование различных видов сословно-представитель-ных собраний в Кабарде предопределялось ее феодальной раздробленностью. В соответствии с разделением Большой Ка­барды в XVIII веке на удельные княжества и партии, а также

36

.временные союзы княжеских родов следует различать хасы: 1) в уделе, 2) в партии (включавшей два удела), 3) при объ­единении трех уделов и, наконец, 4) общекабардинскую хасу, вернее, хасу Большой Кабарды ⁶⁸. В источниках рассматривае­мого времени все эти разновидности хасы обозначаются как «общие», «полные» собрания или советы. «Общими» или «пол­ными» они являлись в силу того обстоятельства, что на них присутствовали все князья и все представители дворянства указанных политических объединений: удела, партии, трех уделов и Большой Кабарды в целом.

Переходя теперь к характеристике общих собраний в удельном княжестве, следует привести слова С. Броневского: «Шесть княжеских родов управляют Большею и Малою Ка-бардою, всякой в своем уделе, как властные владельцы, и в народных собраниях, как члены федеративного общества»⁶⁹. Здесь С. Броневскнм подчеркнута принципиальная разница систем управления в уделе и в масштабах Большой Кабарды. Действительно, власть старшего князя, являющегося власт­ным владельцем в уделе, не идет ни в какое сравнение с но­минальной властью избранного пщышхуэ. Соответственно, и формы взаимосвязи власти того и другого с хасой различны. Трудно представить себе, чтобы старший удельный князь из­бирался на хасе, которая в уделе выполня-ла, главным обра­зом, функции совещательного органа (термин «совет», часто встречающийся в источниках того времени, в большей степе­ни соответствует особенностям этого вида хасы. состоявшей при удельном князе и его «братьях», хотя этим термином обоз-, начались и общекабардинские собрания). Тогда как общека­бардинская хаса являлась высшим законодательным органом, который, в частности, избирал из числа старших удельных князей пщышхуэ, осуществлявшего в Большой Кабарде выс­шую исполнительную власть. Но она, как мы уже не раз от­мечали, была номинальной, и сам пщышхуэ являлся лишь пер­вым среди равных. Несколько упрощая вопрос, можно ска­зать, что в отличие от системы управления в удельном кня­жестве, в данном случае не хаса находится при пщышхуэ, а пщышхуэ при хасе. А там, где избирают, уже заложена'воз-

37

можность низложения, чего никак нельзя сказать об удельном князе ⁷⁰.

21 апреля 1751 года в рапорте полковника кизлярской ир­регулярной команды Росламбека ШейдякОва и премьер-майо­ра Ивана Барковского астраханскому губернатору И. О. Брыл-кину о поездке в Кабарду для примирения кабардинских вла­дельцев отмечалось: «И Касай (Атажукин.— В. К.), собрав всех своих братьев, говорил, чтоб им быть всем ево послуш­ным и держаться б одной фамилии, к которой он, Касай, при­станет; то те ево братья ему, Касаю, говорили, оне состоять в воли ево готовы, точию б приказал он, Касай, собрать узде­ней своих и с ними ж посоветовал. И как уздени присоветуют, потому и оне исполнять будут, а без совету б узденскова со­бой не делать. И Касай, осердясь на тех своих братьев, кото­рые ныне в партии кашкатовской, от себя выгнал...»⁷¹ (кур­сив наш.— В. К,.).

Как видно, Касай Атажукин, будучи старшим удельным князем, созвал княжеский совет Мисостовой фамилии для рас­смотрения вопросов, касающихся взаимоотношений с други­ми удельными княжествами Кабарды. Конфликт же возник из-за того, что его «братья» хотели собрать также и дворян, т. е., по существу, настаивали на созыве «полного» собрания или «большого» совета всех князей и дворян удела. Князьям Мисостовым необходимо было заручиться согласием и под­держкой узденей, так как во время изгнания Касая из Кабар­ды их вассалам был нанесен значительный ущерб. Подозре­ваемых в убийстве Канамата Кайтукина дворян «порубили и разграбили всех без остатку»⁷².

Из приведенного выше документа следует также и то, что только старший в фамилии или роде князь обладал правом созывать общее собрание князей и дворян удела, не говоря уже о княжеском совете. Другими словами, удельная хаса собиралась не сама по себе, не по воле дворян или даже кня­зей (несмотря на важность проблем, требующих неотложного и коллективного рассмотрения), а исключительно по решению и приказу старшего владельца удела. Это обстоятельство не­обходимо учитывать при выяснении генезиса сословно-пред-ставительных учреждений в Кабарде.

Примером хасы в удельном княжестве является «совет» Касая Атажукина «с братьями и узденями», созванный меж­ду 4 и 11 апреля 1767 года для обсуждения вопроса о наме­рении Хаммурзы Росланбекова и Мисоста Баматова пересе­литься за Кубань «под протекцию» крымского хана. Было

38

принято решение всеми мерами противодействовать этому пе­реселению ⁷³.

Говоря о хасе в фамильных уделах, следует учитывать, что с дальнейшим дроблением их на еще более мелкие уделы в них появляется тенденция к образованию своих сословно-пред-ставительных собраний. Косвенные данные об этом содержат­ся в сообщении о порядке принесения Хаммурзой Росланбе-ковым присяги во время собрания обеих партий в 1753 г.: «1-го числа (1 ноября 1753 г.— В. /С.), то есть понедельник, было владельческое и узденское собрание обеих партий, бак-санской и кашкатавской, в урочище Дохтамыша, где оных партей уздени с каждого двора или деревни по одному чело­веку в той же силе, как и владельцы (31 октября.— В. К.) це­лованием курана присягали, а потом своим собранием владе­лец Хаммурза Росланбеков, а особливо с сыном Бесланом и с подвластными своими знатными узденьями»⁷⁵ (курсив наш.—Б. /С.).

Не вдаваясь сейчас в сложную подоплеку событий и по­литических интриг, сопровождавших эти процессы, надо ска­зать, что стремление к обособлению, в каких бы формах оно ни реализовывалось, встречало противодействие со стороны рода в целом. В 1761 году Кайтукиным противостояла коали­ция трех княжеских родов. В этих условиях сепаратистские тенденции со стороны- отдельных князей, в частности Хам-мурзы Росланбекова, могли привести к окончательному по­ражению всего Кайтукинского удела. Поэтому остальные чле­ны фамилии, обсудив этот вопрос на собрании, решили не счи­тать его за брата «и поступить с ним, яко с неприятелем»⁷⁶ 3 августа 1761 года майор Татаров срочно выехал к Кайтуки­ным, получив известие, что Джамбулат Кайтукин с сыном своим Исламом, Эльбуздука Канаматов, Дохчуко и Рослану-ко Росланбековы (братья Хаммурзы.— В. К-) имеют намере­ние «учинить нападение» на Хаммурзу Росланбекова; «и при­быв самое то их владельцев, Джамбулата с товарищами, при

39

реке Шелухе собрание застал»⁷⁷ (курсив наш.— В. К.).

Обращает на себя внимание состав этого собрания: «В тот совет собрались на две партии в круг. В первом Росланбек Кайтукин с сыном большим Хаммурзою и с узденями своими. Во втором владельцы Батока и Джамбулат... и племянник их Аджигирей с протчими братьями и с их узденями»⁷⁸.

Аналогичным примером хасы в партии является собрание владельцев и узденей Кашкатауской партии, проходившее под давлением России с 16 по 10 сентября 1753 года на реке Ша-лушке «близ кабаков» Салатгирея и Батыра Куденетовых. На нем обсуждались следующие вопросы: 1) «об отдаче крым­скому хану бесленеевцев, нашедших убежище у Кайтукиных; 2) «о Канаматовой крови» (т. е. дело, связанное с местью за кровь убитого баксанцами Канамата Кайтукина); 3) терри­ториальные споры и определение границы между двумя пар­тиями по р. Чегему; 4) «о дозволении» снять урожай, чему препятствовали русские войска; 5) о разрешении оставить Скот на одну зиму на территории, отошедшей к Баксанской партии; 6) о крымских султанах и «перебежчиках» из одной партии в другую ⁷⁹. Собрание закончилось принятием присяги сперва владельцами, а затем узденями.

Примером общей хасы князей и дворян трех уделов (Ата-жукинского, Бекмурзинского и Кайтукинского) является со­брание «близ урочища Кызбурун», созванное 13 июня 1747 го­да для рассмотрения жалобы крымского хана на кабардинцев (в связи с бесленеевцами, абазинами, солтанаульскими но­гайцами, крымскими султанами и т. д.)⁸⁰. Хотя в документе сказано, что «владельцы Баксанской и Кашкатовской партий стояли кошами», из этого не следует, что в данном случае мы имеем дело с общим собранием всех князей и представителей дворян Большой Кабарды. Незадолго до этого из страны был изгнан со своими «братьями и узденями» Касай Атажукин — старший князь рода Мисостовых и один из виднейших поли­тических деятелей Кабарды того времени. Точно так же упо­минание только «владельцев» не говорит о том, что это со­брание являлось княжеским советом. Косвен-но о присутствии «дворянской палаты» свидетельствует тот факт, что «отделясь несколько сажень, одни владельцы от протчего собрания (т. е.

40

от узденей.— В. К.), сели на степи ж и врученные им письма начали читать чрез своего муллу Казия, который при Бамате Кургохине (-курсив наш.— В. /С.)»⁸'.

Интересные сведения о хасе трех уделов содержатся в «Дневнике майора Татарова». Так, с 6 по 9 мая 1761 года было собрание владельцев и узденей Баксанской партии (Ата-жукиной и Мисостовой фамилий) и перешедшей к ней Бек-мурзиной фамилии, на котором обсуждалось письмо астра­ханского генерал-губернатора В. В. Неронова. Интересен сам порядок обсуждения подобных писем. 6 мая князья отказа­лись зачитывать письмо из-за того, что «не все они еще со­брались»⁸⁴. Подача его майором Татаровым собранию вла­дельцев состоялась 7 мая, «и по прочтении говорили, якобы кашкатазцы жалобу принесли на них бажанцев напрасно, и земля между ними не разделена»⁸⁵. Тем самым князья Бак­санской партии перечеркивали соглашение 1753 года считать р. Чегем границей между двумя партиями. Наконец, 8 мая 1761 года письмо зачитали полному собранию владельцев и узденей трех уделов.

14 июля 1761 года состоялось собрание владельцев и узде­ней тех же трех уделов «против Отпалова кабака (Отпано-ва? — В. /С.)»⁸⁶. На нем обсуждался вопрос «о возвращении... отнятых ими от Кашкатовской партии 12 кабаков, людей и скота... об отсылке перешедших к ним и ими принятых вла­дельцев Бекмурзиной фамилии»⁸⁷ и т. д.

1 августа состоялось собрание в том же составе, где об­суждались те же вопросы, что и 14 июля. Единственное, hq очень существенное отличие состояло в том, что у владельцев Баксанской партии после него возникло желание отправить Бекмурзину фамилию обратно в Кашкатаускую партию, если найдется предлог в виде опасения перед вмешательством рос­сийских войск.

Сословно-представительное -собрание («полное собрание всех владельцев и узденей», по терминологии того времени) удела, партии или союза 3 уделов следует отличать от чисто «владельческого собрания» (собрания только владельцев),,

41

О таком княжеском собрании говорится в «Дневнике майора Татарова» в связи с решением генерал-майора Эльмурзы Бе-ковича-Черкасского выдать свою дочь за сына Аксайского владельца Каплан-Гирея Ахматханова. Это было сочтено ка­бардинскими князьями за оскорбление. Поэтому старший князь Бамат Кургокин решил специально по этому вопросу созвать князей Атажукиных, Мисостовых и Бекмурзиных и «сделать совет»⁸⁸. «А 13 числа (июня 1761 г.— В. К.) оными владельцами Баматом и Касаем объявлено нам (майору Та­тарову и др.— В. К.-), что они, владельцы... весьма обижены и вытерпеть оную обиду не могут; ежели бы де оная генерал-майорская дочь, хотя мимо их, кабардинцев, за Крымского-ль или за Калмыцкого хана и отдана была, то б им, владельцам, противности, следовать не могло; а то де отдана за такого, ко­торый против только одних Куденетовых кабаков или дере­вень силы не имеет... не чем более им разбираться, кроме то­го отмщением своей обиды я посмеяния»⁸⁹.

В связи с этим встает вопрос о роли различных видов ха­сы в процессах интеграции кабардинского общества. В усло­виях независимости, гарантированной Белградским мирным трактатом 1739 г., повышение функции общекабардинской ха­сы по объединению страны представляется, на первый взгляд, вполне закономерным. Но поскольку относительно благопри­ятная внешнеполитическая обстановка только способствовала обострению междоусобиц, интегрирующие функции сословно-представительных собраний действовали в своеобразной и из­вращенной форме, соответствующей феодальной раздроблен­ности и политике сбалансированного равновесия. Например, хаса в удельном княжестве укрепляла его целостность, но в то же время ослабляла общекабардинское политическое един­ство. Но если дальнейшее усиление удельного князя переходи­ло дозволенную черту, то созывалось полное собрание вла­дельцев и узденей трех уделов и его изгоняли из Кабарды, так •как своим возвышением он нарушал сложившийся баланс сил.

42

Даже общекабардинская хаса 1753 года лишь узаконила раздел страны и тем самым закрепила тот порядок вещей, ко­торый порождал междоусобицы. Причем это произошло под давлением России. Что же касается общекабардинских хас после 1763 года (созванных в январе 1764 г., декабре 1765 г., марте — апреле 1767 г., июле 1767 г., в 1770 г. и др.)⁹¹, то они имели совершенно другие задачи, соответствовавшие изме­нившимся внешне- и внутриполитическим условиям.

3 декабря 1748 г., когда Баток Бекмурзин, Бамат Курго-кин, Джембулат Кайтукин и др. съехались в деревне Кенже, то «узденя Тамбиевы и Куденетовы, собравшись де все, при­шли и просили владельцев: как они, владельцы, выгнали вла­дельцев же Месоусовых из домов, то их узденей всех разгра­били и брали с них ясырь, холопей и скот и протчие пожитки, также и жен их бесчестили и nociупали не так, как с узденя­ми, а как со злодеями, чего во обычаях кабардинских никогда не было»⁹². Поэтому они просили «разграбленное возвратить... также женам их честь заплатить». И только после этого «они будут с ними о Месоусовых говорить». Владельцы не удостои­ли их ответом, что вызвало недовольство всего кабардинско­го дворянства. Выражая их мнение, к ним теперь обратились знатные уздени также и других княжеских фамилий с вопро­сом: «Для чего они Тамбиевых и Куденетовых по просьбе их не удовольствовали?» «И на то де владельцы тем узденям сказали, чтоб оне им ныне о том не докучали, ибо владельцы имеют другие важные дела, для чего выехали, а не их узден-ские дела выехали разбирать. Почему де и те уздени пошли без удовольствия. С ними ж де Тамбиевыми и Куденетовыми сообщались и Анзоровы уздени»⁹³.

Уздени возобновили свои претензии на указанном выше собрании в Канбекукове. 25 декабря 1748 года Касай Ата-жукин сообщил подполковнику Р. Шейдякову и капитану И. Барковскому: «Коцы, или главные уздени ото всех вла­дельцев отошли и, собравшись, просили де владельцев своих, чтоб оне, владельцы, их, кодов, или главных узденей, содер­жали б по древним обычаям кабардинским и какие они, вла­дельцы, им узденям показывали обиды, оставя прежние обы>-чаи, оного б им не чинить и прежнюю б честь им, коцам, от-

43

дать... Точию де владельцы того исполнять не хотят и он, Ка-сай, чрез то уповает свое благополучие сыскать, что коды с владельцами не согласны (курсив наш.— В. К.)»⁹⁴.

В этих сообщениях не проводится достаточно четкое раз­личие между собранием дворян в рамках общего сословно-представительного собрания, т. е. «палатой» или «кругом», и собственно дворянским собранием, независимым от общего-собрания. Но следующий документ не оставляет сомнений в том, что такого рода собрания существовали в Кабарде рас­сматриваемого периода. 16 апреля 1751 года полковник Р. Шейдяков и премьер-майор И. Барковский донесли началь­ству: «Уздени всех владельцев намерены собраться и говорить, который владелец от которого узденя, что иногда лишнего взял, то б возвратил и которым с кого надлежит еще взять, те б отдали, также и кто из владельцев на присягах своих не устояли и обличать будут (1курсив наш.— В. /С.)»⁹⁶.

Во второй половине XVIII века царизм, проводя политику социального раскола в Кабарде, старался еще больше обост­рить противоречия между князьями и дворянами. «Кабардин­ские все узденья,— писал в 1788 г. командующий корпусом П. А. Текелли генерал-фельдмаршалу Г. А. Потемкину,— с владельцами находятся теперь в великом несогласии. О при­чиняемых якобы от сих последних первым обидах положили между собою, естли владельцы их не удовольствуют, то узде­ням с ними никуда не ездить и, кто имеет на воспитании ела-дельческих детей по их обычаям, возвратить к отцам и их не принимать. А кто противу сего предпримет и обличен бу­дет... таковых, собравшись, всем узденям разорить {курсив наш.— В. К.)»⁹⁷-

Договор (обычно скрепляемый присягой) между узденями

44

в масштабах Большой Кабарды мог быть заключен только на собрании. Об этом свидетельствуют и установленные меры наказания нарушителей соглашения. В этой связи следует за­метить, что «разорить» собирались не владельцев, а узденей, действующих против решения дворянского собрания. Следова­тельно, максимум того, что могли дворяне сделать против кня­зей — это прекратить повиноваться, а не активно действовать против них военной силой. Очевидно, что в это время в пол­ной степени сохранился обычай, по которому особа князя счи­талась неприкосновенной.

Что же касается отдельных чисто дворянских собраний, то на основе вышесказанного можно предположить их существо­вание в данный период, что имеет важное значение для пра­вильного понимания специфики и уровня развития феодализ­ма в Кабарде.

Рассматривая различные виды хасы до 60-х годов XVIII ве­ка, мы могли убедиться в том, что в их компетенцию входило решение самых различных вопросов: от малозначительных до таких, от которых зависели судьбы всего общества. Различия между ними заключались не столько в характере рассматрива­емых дел и не в порядке их проведения, который в целом был одинаков, сколько в степени обязательности для кабардинско­го общества принятых на них решений. Так, удельная хаса могла решать важные внешнеполитические вопросы, отправ­лять послов к царскому двору или крымскому хану, но ее ре­шения были обязательны только для одного удельного кня­жества ", а не всей Большой Кабарды, хотя порой они вели к катастрофическим для нее последствиям (например, пригла­шение Кайтукинским уделом крымских войск в Кабарду). Примерно то же самое можно сказать о больших хасах двух или трех удельных княжеств.

Только общекабардинская хаса обязывала всю Большую Кабарду выполнять принятые на ней постановления (под уг­розой штрафа, разорения, изгнания и т. д.). Однако, проводя различия между некоторыми видами хасы по степени охвата их решениями населения Большой Кабарды, мы выявляем не сколько качественную, сколько количественную разницу. Даль-

45

нейшие исследования, вероятно, позволят более детально и глубоко охарактеризовать их особенности.

С изменением исторических условий меняются и функции различных видов хасы. Вполне закономерно, например, что с усилением объединительных тенденций повышаются интегра­ционные функции общекабардинской хасы и уменьшаются полномочия удельных сословно-представительных собраний.

§ 5. МЕСТО, ПРОСТРАНСТВЕННАЯ ОРГАНИЗАЦИЯ, ПОРЯДОК И ВРЕМЯ ПРОВЕДЕНИЯ ХАСЫ

а) Место

В обстановке междоусобиц место определялось так, что­бы не дать ни одному роду или партии преимущество бли­зостью расстояния от своих вотчин. Так было, например, осенью 1753 года, когда кабардинские князья и дворяне при посредничестве русских офицеров с большой предосторожно­стью выбирали место проведения хасы обеих партий, на ко­торой предполагалось заключить соглашение и принять гене­ральную присягу по ряду очень важных и спорных вопросов.

13 июня 1747 года «близ урочища Кызбуруна» состоялось общее собрание трех уделов (в которых «первыми владель­цами» были Баток Бекмурзин, Бамат Кургокин и Джембулат Кайтукин) для рассмотрения жалоб крымского хана»¹⁰⁰.

46

Следующее собрание «у урочища Кизильбуруна» состоя­лось в феврале 1748 года для обсуждения тайных сношений Магомета Кургокина н Джембулата Кайтукина ¹⁰¹ с Крымом, которые «без совету Батока Бекмурзина и протчих владель­цев писали письмо к хану крымскому», желая узнать о его позиции в случае наступления России «за изгнание ими ис Кабарды Касая Атажукина»¹⁰². Даже при «советах» предста­вителей одного удела предпочитали «выезжать в степь», как это было 31 декабря 1748 года во время совещания Касая Атажукина и его братьев со своими узденями и Анзоровы-ми'¹⁰³

Пространственная изоляция собраний «в степи» или «в поле» была направлена также против шпионаж.а и утечки информации. В целом же обстановка скрытности и враждеб­ности, в которой они проходили, отвечала условиям феодаль­ной раздробленности Кабарды и хронических княжеских меж­доусобиц. Особые меры предосторожности принимались, ког­да разногласия и противоречия между удельными князьями и партиями становились особенно острыми и непримиримыми. Пщышхуэ не мог просто «приказать быть к нему собранию протчим владельцам»¹⁰⁴, как это было впоследствии, когда внешняя угроза временно объединила князей Большой Ка­барды. Начинались долгие и утомительные переговоры для того, чтобы определить место, в равной степени безопасное для участников собрания. Основное требование, предъявляе­мое к месту проведения хасы, состояло, как мы уже указыва­ли, в равной степени удаленности его от сельских вотчин удель­ных князей и их вассалов. К другим условиям относилось на­личие фуража, леса и воды. Например, немало времени и энергии понадобилось для определения места уже не раз упо­минавшегося собрания 1753 года, проходившего сперва на р. Чегем в урочище Халышбург, а затем на Черной речке в урочище Дохтамыш ¹⁰⁵. И даже при достижении князьями Большой Кабарды относительного единства (в частности, в вопросе о Моздоке) хаса по традиции проводилась в стороне от постоянных жилищ. Например, «полное собрание владель­цев и узденей обеих партий», проходившее с 12 по 21 апреля 1767 года, расположилось «в верстах двадцати от жилищ»¹⁰⁶.

Но это правило не следует абсолютизировать. Есть случаи проведения хасы и в «кабаках». Так, собрание представите­лей 3 уделов, рассматривавшее вопрос об изгнании Касая Атажукина из Малой Кабарды, проходило с 27 по 29 ноября 1748 года «в доме Баток-бека» (Бекмурзина.— В. К.) ¹⁰⁷. Тот же вопрос рассматривался на таком же собрании в «деревне Канбекуково» с 15 но 28 декабря 1748 года ¹⁰⁸. Но здесь не-

47

обходимо заметить, что это собрание, хотя и проводилось в населенном пункте, но в Малой Кабарде, т. е. на значитель­ном удалении от вотчин князей Большой Кабарды. 19 декаб­ря 1763 г. старший князь Большой Кабарды Касай Атажукин «приказал быть к нему собранию протчим владельцам»¹⁰⁹. В данном случае трудно определить непосредственное место про­ведения этого собрания, так как в его владения входили мно­гие кабаки.

б) Пространственная организация хасы

Говоря о месте проведения сословно-представительных соб­раний в Кабарде, нельзя не сказать об их пространственной организации. По данным всех источников, «палаты» («собра­ния», «круги», «коши») князей и дворян заседали отдельно друг от друга ^1Ш. Пространственное разделение «палат» обус­ловило возникновение специального института, призванного обеспечивать связь между ними. Как сообщает Я- Потоцкий, «обе палаты направляют друг другу свои депутации и, как говорят, эти собрания проходят с большим достоинством»¹¹¹. В архивных источниках члены «депутаций» называются «пе-ресыльщиками», а сам процесс общения палат — «пересыл­кой», «переговоркой» и т. д.¹¹²

На общем собрании враждующих партий правило про­странственного разграничения действовало с особенной стро­гостью во избежание каких-либо инцидентов, могущих приве­сти к их столкновению, а следовательно, к возобновлению кня­жеских междоусобиц. Порядки проведения таких собраний и особенности их пространственной организации нашли яркое отражение в сообщениях русских офицеров, выполнявших в Кабарде посреднические функции.

7 октября 1753 года майоры И. Барковский и П. Татаров расположились «на реке Чегем в урочище Бекмурзиной клад­бище». «...10 числа съехались баксанские и кошкатовские вла­дельцы с немалым числом узденей и стали своими собрания­ми по партиям по обе стороны майорских кошей»¹¹³. Одна партия сообщала другой свое мнение или решение не прямо, а через майоров, которым они отправляли «пересылыцика» с двумя-тремя узденями и бейголем. Затем майоры отправляли их вместе с офицером к владельцам противоположной пар­тии. Те действовали в том же порядке. Судя по всему, обя­занности «пёресылыцика» имели тенденцию стать профессией. Например, и до 1753 года и после эти функции от Кашкатау-

•IS

В силу того, что такие люди располагали наиболее важ­ной и достоверной информацией о внутриполитической обста­новке в Кабарде, соседние государства старались (подарка­ми и другими средствами) привлечь их на свою сторону.

Те же явления, свидетельствующие о большом значении института «пересылыциков» или «послов», описаны в 1761 го­ду в «Дневнике...» майора П. Татарова. В частности, касаясь полного собрания владельцев и узденей от 8 мая 1761 года, отмечал следующее: «...Баксанскими владельцами оказано нам, чтоб мы на несколько расстояния отошли и дали им между собою посоветовать, а по совете их ожидали известия, и потом раз до шести главные Тамбиевы уздени Девлетмурза, Апача и Сузарука Анзоров к ним присланы были»¹¹⁵ (курсив наш.—В. К.).

Связь между партиями и фракциями на общекабардин­ских хасах осуществлялась также с помощью института «по­веренных». Если «пересылыцики» подготавливали собрания, а затем принимали самое активное участие в процессе его ра­боты, то «поверенные» подключались лишь в самом конце, для подведения, так сказать, «итогов» и принятия присяги ¹¹⁶.

31 октября 1753 года «все владельцы кашкатовской пар­тии Джамбулат с братьями и племянниками при присланных двух владельцев Бахты-Гирее Месоусове и Мисосте Магоме-дове и при двух знатных узденях Девлет-мурзе Тамбиеве и Анзоре Куденетове присягали целованием курана»¹¹⁷. «А по­том и баксанские владельцы Магомед Коргокин со своими братьями, детьми и племянниками при поверенных владель­цах от кашкатавской партии Джанхоте Татарханове, Ельбуз-дуке Канаматове и при двух знатных узденях Жанборе Ко­жокине и Алие Чипчеве»¹¹⁸ (курсив наш.— В. К.).

Для постороннего наблюдателя общекабардинские хасы, очевидно, являли собой весьма любопытное зрелище: владель­цы и уздени, съехавшись на одно собрание, разделялись по партиям на две части, каждая из которых затем также разде­лялась на два «собрания», но уже по сословному принципу: князья и дворяне отдельно друг от друга. Часто это деление по партиям и сословиям запутывалось образованием фракций, когда кто-нибудь из удельных князей со своими братьями и узденями вступал в союз с другим княжеским родом, принад­лежавшим к противоположной партии. Здесь мы можем на­блюдать изофоризм трех уровней:

4 Заказ Х° 617-1 49

1) разделение Кабарды на уделы, партии и коалиции кня­жеских родов строго соответствует определенным разновидно­стям сословно-представительных собраний в этих политиче­ских образованиях; 2) наличие двух господствующих сосло­вий отражается на их двухпалатности; 3) в свою очередь, эти структуры соответствуют пространственной организации хасы.

Наконец, все это находилось в соответствии с хронически­ми феодальными междоусобицами, которые, как это ни пара­доксально, выработали определенные институты, регулирую­щие их ход. Даже самые враждебные намерения одной фео­дальной группировки передавались другой с соблюдением со­ответствующих формальностей.

16 мая 1761 года уздень Джембулата Кайтукина Баток Алиев ¹¹⁹ сообщил майору Татарову, что «якобы баксанские владельцы имеют совет», на котором было решено выгнать кашкатауцев из их жилищ ¹²°. В свою очередь майор Татаров поставил в известность начальство о том, что «кашкатовской партии от владельцев Джамбулата Кайтукина и Хамурзы Рос-ланбекова, с товарищи, присланы были ко мне уздени Каит Кожухов с товарищем, и объявили мне: Баксанской —де пар­тии от владельцев Бамата и Касая, с товарищи ¹²¹, присылано к ним, кашкатовцам (а именно Кайтукиным.— В. К.), чтоб они вышли вон из жилищ своих»¹²² (курсив наш.— В. К.). Остается неясным, состоял ли этот «совет» из одних только князей или же в нем участвовали также и дворяне. Но как бы то ни было, в «Дневнике» отмечена важная особенность со­браний в условиях феодальных междоусобиц: в соответствии с кодексом чести решение хасы одной партии доводилось че­рез послов до сведения другой, несмотря на крайне враждеб­ные отношения между ними. Следовательно, при изгнании од­ной княжеской фамилии объединенной коалицией других кня­зей Большой Кабарды не было той вероломной внезапности, как это может показаться на первый взгляд.

Усиление объединительных тенденций в Кабарде после 1763 года естественным образом сказалось и на пространст­венной организации общих собраний. По всей видимости, гра­ницы между партиями и фракциями стали менее жесткими и непроницаемыми. Во всяком случае, ,на полном собрании вла­дельцев и узденей, состоявшемся в начале июля 1767 года на р. Чегем «у кладбища владельца Бекмурзы»¹²³, не было за­метно враждебных настроений между баксанской и кашката-уской партиями и, соответственно, тех мер предосторожности, которые они принимали в октябре—ноябре 1753 года.

Закономерно возникает вопрос: насколько описанные яв­ления характерны и для Западной Черкесии? К сожалению, со-

50

стояние источников таково, что мы вынуждены пользоваться материалами, относящимися к 30-м годам XIX века. С опре­деленными оговорками они репрезентативны и для XVIII ве­ка, учитывая, что западные «аристократические» адыги го­раздо в меньшей степени, чем кабардинцы, подверглись де­формирующему воздействию колониальной политики царизма.

«Князь-старшина (пшь-тххамада) назначает съезд, при­нимая в уважение стечение дел и обстоятельств, того требу­ющих, в каком-нибудь из аулов владения, куда съезжаются князья и все дворянство, иногда же и старшины вольных зем­ледельцев (льфекотлов), если обстоятельства требуют их при­сутствия. Главнейшие предметы относительно общественного благосостояния, подлежащие на съездах общему рассмотре­нию, суть следующие: а) переговоры с соседними племенами; б) искоренение воровства и разбоев внутри владений; в) все­общее удовлетворение и водворение тишины во владении; г) меры предосторожности ¹²⁴.

а) Переговоры

Переговоры с соседними племенами обыкновенно ведутся таким образом: старшины обоих племен съезжаются в одно место и располагается одна сторона не в дальнем расстоянии от другой... Потом с обеих сторон назначаются по одному красноречивому мужу, которых называют пересказателями или послами (тлько), и по одному объяснителю общего дела (кушеако). Эти последние, которых знанию дел и силе крас­норечия ¹²⁵ поручается судьба сопоколенников, ведут перегово­ры через пересказателей (которые большею частью суть посто­ронние, не причастные к делу лица), из коих на одном лежит в особенности обязать пересказывание того, что от обеих сто­рон ему поручается; другой же есть его помощник. Переска­затели эти непрестанно ходят (если расстояние большое, то и ездят верхом) из одной партии к другой, и главный из них пересказывает на них возложенное от одного общества к дру­гому»¹²⁶.

Нельзя не заметить, что съезд во время переговоров с «со­седними племенами» во многом напоминает собрание предста­вителей враждующих политических группировок в Кабарде XVIII века. В частности, аналогичен институт послов. Сходны и принципы, лежащие в основе их пространственной организа­ции. Следует обратить внимание и на то обстоятельство, что при выборе места проведения съезда принимались такие же меры предосторожности, что и в Кабарде. «Съезды для подоб­ных переговоров,— писал Хан-Гирей,— назначаются на грани-

4* 51

в) Время проведения хасы

Поскольку созыв хасы в большинстве случаев вызывался экстренными обстоятельствами, то она могла быть проведена, в сущности, в любое время. Но если дела были не столь сроч­ными, то общие собрания старались не созывать: в производ­ственные циклы (во время которых требовалось присутствие дворян в качестве вооруженной охраны); в праздничные дни; в периоды «гульбы для стреляния зверей»¹²⁸; в дни, считав­шиеся несчастливыми, и т. д.

25 октября 1753 года, «то есть понедельник были у майо­ров баксанской партии владельцы Магомед Кургокин, Касай Месоусов, Карамурза Алиев с нескольким числом узденей и объявили, что нынешний день они владельцы за немалым дождем выезд свой на Баксан для заключения присяги оста­вили, да и завтрашний де день (т. е. во вторник.— В. /С.), чтоб не начать в середу ¹²⁹ никакова дела, в котором по их обычаям не начинаетца, не выедут...»¹³⁰. Просьба была удов­летворена, и собрание открылось 29 октября 1753 года. А 2 но­ября, во вторник «владельцы кашкатовской партии просили майоров, чтоб нынешний день собранию не быть, дбо де они владельцы Кайтукины и Бекмурзины некоторую между собой пересылку имеют»¹³¹. Баксанские владельцы тоже просили от­ложить собрание. Но «3-го числа, то есть среда, в вышеописан­ном урочище Дохтамыш было собрание владельческое и уз-денское обеих партий (курсив наш.— В. /С.)»¹³².

На этот раз кабардинским владельцам не удалось отло­жить собрание под предлогом соблюдения традиций. К тому же майоры в Кабарде выполняли не просто посреднические функции, а были уполномочены царским правительством, если не будут действовать уговоры, применить военную силу, ко­торой было достаточно, при объединении с войсками одной из партий, для того, чтобы основательно разорить менее сговор­чивую партию. Суеверия отступали на второй план перед воз­можностью опустошения Кабарды.

Что же касается конкретно времени проведения или «ра­боты» собраний, то здесь необходимо учитывать, что оно обыч­но состояло из отрезков, соответствующих: 1) оглашению во­просов, подлежащих рассмотрению; 2) их обсуждению;

52

3) принятию решения и 4) принесению присяги. В идеале «полноценное» собрание, заканчивающееся присягой, могло проходить в течение 3—4 дней. Но обычно кабардинцы не укладывались в этот срок. Много времени уходило на обсуж­дение вопросов внутри «палат», партий и фракций, а также на «пересылку» между ними. В среднем собрания проходили в течение 7—10 дней.