К публикации ранней лингвистической работы Исаака Ньютона

Всё смысловое «спряжение» сведено в разветвлённые парадигмы понятий (см. 2-4 разделы рукописи). Две основные парадигмы представлены в таблицах, одна из которых задаёт систему понятий, «затрагивающих действия и отношения». Казалось бы, сама формулировка указывает на то, что центральным в этой системе является понятие действия, однако в качестве исходного понятия названо не действие, а его производитель. По-видимому, отчасти такой выбор продиктован традицией. Руководство Кампанеллы по созданию философского языка содержит прямое указание производить глаголы от имён, и это указание в той или иной форме реализовано в нескольких проектах (классы слов при этом могут не вполне соответствовать традиционным частям речи). Сама же традиция отражает представление о первичности субстанции¹², согласующееся, вообще говоря, с современными концепциями имени и предиката [14, 35].

Менее разветвлённые, чем у Ньютона, словообразовательные парадигмы приведены и в других проектах. Так в работах Фрэнсиса Лодвика [36] перечислено шесть «падежей» (типов производных значений), связанных по смыслу с действием. По типам модификаций словообразовательные гнёзда Ньютона, пожалуй, дальше отходят от примеров аналогичных гнёзд в естественных языках. Сведение семантических модификаций в парадигмы могло быть подсказано гнездовым принципом организации словарных статей (т.е. объединением по корням слов), принятым в словарях семитских языков¹³.

Количество производных значений в словообразовательной системе Ньютона зависит от типа исходного значения.

Прежде всего отметим, что Ньютон отказывается от выделения частей речи, и все словарные единицы называет именами (ср. у Аристотеля: «Итак, глаголы, высказанные сами по себе, суть имена и что-то обозначают» – «Об истолковании» 3. 16 б 19). При этом имена предикатов – прежде всего, действий и отношений – выделены как особый тип значений. Среди остальных имён, помимо наиболее наглядного и сравнительно однородного класса конкретных предметов, выделено довольно много типов значений, так или иначе связанных с предикатной сферой. Такой подход близок к современному выделению идентифицирующей и предикатной лексики [38].

В начале работы при задании исходного словаря Ньютон отмечает удобство единообразной маркировки (первой буквой) слов, обозначающих вещи одного и того же «сорта». Судя по примерам (см. раздел 1) речь идёт о тематической классификации. Выделение подобных классов слов было тогда принято в учебной литературе (в ранней записной книжке Ньютона выписано около 2400 слов, сгруппированных по темам типа «птицы», «одежда», «болезни» и т. п. [2]).

В проекте Джорджа Далгарно имена исходных понятий целиком построены по классификационному принципу: первая буква соответствует одной из взятых за основу категорий, вторая буква выделяет субкатегории внутри категории, обозначенной первой буквой и т.д. (перечень категорий и субкатегорий из D. Dalgarno, Ars Signorum 1661 перепечатан в [12]. Применение этого же принципа см. в [22]).

В отличие от авторов, уподобляющих слово индексу, складывающемуся из комбинации признаков, Ньютон лишь упоминает о возможности обозначения «сортов» (притом только первой буквой). Вообще же семантические различия между исходными понятиями в системе Ньютона не обозначаются, но проявляются при функционировании соответствующих языковых единиц¹⁴.

При задании системы словообразования различную способность к образованию производных форм проявляют значения, различающиеся по типу связи с сферой предиката. Так, различные деривационные цепочки образуются от конкретных предметов, производителей действия, членов отношения. Подчёркнуто сходство (задан общий набор производных значений) между качественными признаками и количественными параметрами, и в то же время подчёркнута необходимость их различения (в показатели количественных значений вводится дополнительная буква).

Исходным понятием для значений признака (в примере – значения горячо, очень горячо, холодно и т.п.), по-видимому выбирается свойство ‘обладать соответствующим признаком’: (в примере – обладать какой-либо теплотой или иметь температуру). По различному пониманию градаций признаков выделяются сами признаки и их потенциальные носители, а среди последних – артефакты и естественные роды.

Набор значений, производных от имени агента действия, пересекается с традиционной номенклатурой производных имён (типа nomen actionis) и напоминает набор лексических параметров – типовых названий участников ситуации, семантически связанных с исходными глаголами [40]. Судя по приводимым примерам, эти производные значения являются скорее обобщёнными представлениями о возможных актантах предиката (т.е. именами ролей актантов – «чистыми параметрами»), чем именами конкретных исполнителей этих ролей – предметов («узуальными параметрами»). Так, значению «инструмент» в парадигме, связанной с рисованием, соответствует не карандаш (или кисть), а обобщённое представление о «рисовальном инструменте», будь то «холст, карандаш, краски» или что-либо ещё – так сказать, «то, с помощью чего рисуют».

Вариантом значения действия в парадигме является значение абстракции. Оно реализуется в том случае, когда в качестве исходного понятия выступает не агент, а имя «конкретной вещи» (мужчина – мужественность). Другим вариантом того же значения является значение отношения, образующееся от релята (члена отношения).

Кроме значения отношения (почти неотличимого от абстракции), от релята образуются значения коррелята и отношения, обратного первому (сливающегося с абстракцией от коррелята): отец, отцовство, сын, сыновность (ср. соображения Аристотеля о том, что необходимо «даже придумать имена» для обозначения «соотнесённого» – «Категории» 7. 7а 6, 20).

Из примера парадигмы, связанной с «рисованием», следует, что значение абстракции может сочетаться с другими значениями: от некоторых членов парадигмы образуются вторичные абстрактные значения или сложные значения, нечто вроде «свойство быть пациентом» или «сущность бытия результатом».

Категория числа
Детальность значений этой категории, по-видимому, уникальна. Помимо традиционных значений здесь рассматриваются значения приблизительной оценки количества, так сказать, кванторные значения. Кроме того, числовые (и кванторные) значения дифференцированы по определённости/неопределённости, т.е. категория числа рассматривается совместно с категорией артиклевого типа, служащей для различения конкретных индивидов и любых представителей данного класса вещей. Отрицание рассматривается как одно из значений категории числа.

Категория падежа
Категория падежа в системе Ньютона связана с традиционным пониманием, но имеет и существенные отличия от него. Прежде всего, в обычном понимании падеж – это категория имени. Коль скоро все словарные единицы универсального языка считаются именами, эта категория естественно распространяется на любые слова. Таким образом значение предиката оказывается одним из падежных значений.

В обычном понимании падежные формы выражают отношение данного имени к другим членам предложения. Критерием выделения конкретного падежа является наличие специфических формальных средств такого выражения. При этом в естественных языках каждый падеж может располагать более, чем одним средством выражения, и между падежами и выражаемыми ими отношениями может не быть взаимно-однозначного соответствия. В связи с этим различают формальное (общепринятое) и семантическое понимание падежей – как смысловых отношений [41].

Примерно в том же смысле противопоставляются «поверхностные» формы выражения и «глубинные» – универсальные – падежи [42].

Поскольку падежи Ньютона также выражают смысловые отношения (или семантические роли слова) в предложении, и каждый падеж имеет собственный формальный показатель, то они являются падежами в общепринятом понимании. Но, в отличие от естественных языков каждый падеж Ньютона имеет не только единственный формальный показатель, но и соответствует ровно одному из возможных смысловых отношений. Другими словами, падежи Ньютона – это и есть универсальные смысловые отношения или падежи в семантическом понимании. Они восходят к номенклатуре второй («семантической») части традиционных названий падежей (типа nominativus agentis) и не слишком отличаются от набора «глубинных» падежей.

Таким образом, в падежах Ньютона формальное и семантическое понимания не различаются, и это закономерно, поскольку в искусственном языке достижимо полное соответствие между формой и значением (или совмещение поверхностного и глубинного уровней).

Характерно, что названия падежных значений почти совпадают с набором значений словообразовательной парадигмы, связанной с действием. Это подчёркивает близость, с одной стороны, совокупности семантических типов слов, и с другой – семантических ролей слова в предложении. Такой параллелизм отмечается и в современных лингвистических исследованиях, причём для описания структуры словообразовательного гнезда также используются понятия, принятые при описании структуры предложения [43].

Обе категории разработаны чрезвычайно детально. Относительное время задаётся через сравнение с временем (т.е. с удалённостью во времени) предиката, причём результатом такого сравнения может быть не только оценка типа «раньше»/«позже», но и оценка в долях (от промежутка времени между временем предиката и текущим моментом).

Кроме того, отдельно рассматриваются категории, близкие к видовым: длительность пребывания вещи в падеже и количество таких пребываний.

Категория наклонения
Собственно термин наклонение в черновике рукописи обозначает не только традиционную категорию, но и входит в состав названия категории «сложных наклонений речи», область действия которой распространяется за пределы предложения.

При задании обычных наклонений показатели значений фактически иллюстрируют закон модальной логики: невозможность несуществования тождественна необходимости существования, а случайность существования – возможности несуществования.

Таблица «сложных наклонений речи» вызывает ассоциации с современной теорией актуального членения текста, рассматривающей предложение в широком контексте и в зависимости от установок говорящего. Предусмотрен представительный набор возможных значений (частично содержавшихся и в традиционных логико-риторических рекомендациях [45]): предупоминание, переключение внимания, логическая, временная и пространственная связи между предложениями. Список значений сильно пересекается со списком содержательных единиц, выделяемых в разнородной проблематике лингвистики текста (см. анализ состояния лингвистики текста к концу 70-х гг. нашего века [46]).

Универсальный язык в целом
Можно, наверняка, найти ещё много поучительного в том, как Ньютон решает и описывает отдельные проблемы. Например, в описании порядка слов, в правилах построения сложного предложения, в выборе фонетического принципа письма, в звуковом символизме аффиксов.

Но, может быть, поучительнее всего собственно перечень затронутых в рукописи вопросов (хотя бы в виде заголовков разделов рукописи), раскрывающий содержание универсального компонента Языка и не включающий ничего лишнего или случайного.

Обоснования выбора и разработка языковых категорий сформулированы лишь в максимально кратком и общем виде, зато убедительна внутренняя логика самих решений.Так что уже эта ранняя и, возможно, первая научная работа Исаака Ньютона подтверждает его знаменитый девиз Hypotheses non fingo (гипотез я не выдумываю).

Что потеряла лингвистика из-за того, что всё это не было опубликовано сразу после создания и что она приобрела после издания старинной рукописи? На это можно ответить словами самого Ньютона, сказанными по другому поводу. Интерес Ньютона к языку с годами не уменьшился, и в зрелые годы он занимался настоящим лингвистическим анализом древних текстов. В работе, посвящённой наблюдениям о пророчествах, Ньютон говорит, что «пророки предназначены не для того, чтобы удовлетворить человеческое любопытство предсказанием событий», а для того, чтобы после свершения этих событий пророчества были проинтерпретированы и тем самым была бы доказана их справедливость [47].

Время неизбежно вносит поправки и в понимание лингвистических работ. В связи с возросшим интересом к семантике (как лексической, так и синтаксической), к лингвистике текста, отдельные части грамматики Ньютона естественным образом интерпретируются как решения задач, актуальных в наши дни. Это исчисление семантических моделей словообразования, исчисление семантических ролей слова в предложении, выявление параллелизма между синтаксисом слова и предложения, анализ связей в тексте.

Мысли Ньютона об универсальном языке – это мысли об универсальности языкового устройства. Они интересны уже тем, что принадлежат Ньютону. В сопоставлении с современным осмыслением постулата об универсальности грамматики они кажутся поистине пророческими.

В ходе работы были также учтены содержательные замечания Е.Л.Гинзбурга, А.С.Науменко и А.И.Полторацкого, ознакомившихся с предварительными вариантами рукописи.

2. Elliott R.W.V. Isaac Newton as phonetician // The Modern Language Review. – 1954. – Vol.49, №1.

3. McGuire J.E., Tamny M. Certain philosophical questions: Newton’s Trinity Notebook. – Cambridge, 1983.

4. Cohen I.B. Newton in the Light of Recent Scholarship // ISIS. – 1960. – Vol. 51, №166.

5. Современные историко-научные исследования (Ньютон) / Ред.: Л.М.Косарева. – М., 1984.

6. Амирова Т.А., Ольховиков Б.А., Рождественский Ю.В. Очерки по истории лингвистики. – М., 1975.

7. Ольховиков Б.А. Теория языка и вид грамматического описания в истории языкознания. – М., 1985.

8. Robins R.H. A short history of linguistics. – Bloomington & London, 1967.

9. Padley G.A. Grammatical theory in Western Europe 1500-1700. – Cambridge, 1976.

10. Salmon V. The study of Language in 17-th century England. – Amsterdam, 1979.

11. Cohen J. On the project of a universal character // Mind. – 1954. – Vol.63, №249.

12. Szerdahelui I. Bevezetйs az interlingvisticбba. – Budapest, 1980.

13. Бэкон Ф. О достоинстве и приумножении наук. 1623 // Бэкон Ф. Соч.: в 2 т. – М., 1971. – Т.1.

14. Степанов Ю.С. В трёхмерном пространстве языка. – М., 1985.

15. Chomsky N. Cartesian Linguistics. – N. Y. & London, 1966.

16. Campanella Th. Philosophia rationalis. P. I. Grammatica. – Parisiis, 1638.

17. Лордкипанидзе Д. Ян Амос Коменский (1592-1670). – М., 1970.

18. Cope J.I., Jones H.W. Appendix // Th. Sprat. History of the Royal Society. – Saint Louis, Miss., 1958.

19. Mott B. de. John Wilkins’ Philosophical Language // J. of English & German Philology. – 1958. – Vol.57, №1.

20. The Royal Society. Its origins and founders / Ed.: Hartley. – London, 1960.

21. Birch Th. The History of the Royal Society of London. – London, 1756. – Vol.1.

22. Wilkins J. An essay towards a real character and a philosophical language. – London, 1668.

23. Долгов А.Н. Предисловие // Галилей. Беседы... – М. – Л., 1934.

24. Sprat Th. History of the Royal Society. 1667. – Saint Louis, Miss., 1958.

25. Philosophical Transactions of the Royal Society of London from there commencement in 1665 to the year 1800. Abridged. Vol. 1, 1665-1672. – London, 1809.

26. Jones R.F. Science and language in England of the middle seventeenth century. – 1932 // Jones R.F. The seventeenth century. – Stanford, 1965.

27. Боголюбов А.Н. Роберт Гук. – М., 1984.

28. Weld Ch.R. A history of the Royal Society. – London, 1848.

29. Гоббс Т. Основ философии часть первая. О теле. 1656 // Гоббс Т. Избранные произведения: в 2 т. – М., 1964. – Т. 1.

30. Кузнецов С.Н. Основы интерлингвистики. – М., 1982.

31. History of linguistic thought and contemporary linguistics / Ed.: Gruiter de. – N. Y., 1976.

32. Успенский Б.А. Проблемы универсалий в языкознании // Новое в лингвистике. М., 1970. – Вып.V.

33. Кибрик А.Е. Проблема синтаксических отношений в универсальной грамматике // Новое в зарубежной лингвистике. – М., 1982. – Вып. XI.

34. Античные теории языка и стиля / Ред.: О.М. Фрейденберг. – М. – Л., 1936.

35. Степанов Ю.С. Имена. Предикаты. Предложения. – М., 1981.

36. Lodwick F. A Common Writing... 1647. The Groundwork... 1652 // Salmon V. The works of Francis Lodwick. – London, 1972.

37. Newton I. The correspondence of Isaac Newton. – Cambridge 1961. – Vol.1.

38. Арутюнова Н.Д. Предложение и его смысл. – М., 1974.

39. Иванов В.В. О некоторых принципах семантики // Семантические аспекты формализации интеллектуальной деятельности. Школа-семинар «Телави-83». – М., 1983.

40. Апресян Ю.Д. Лексическая семантика. – М., 1974.

41. Зализняк А.А. О понимании термина «падеж» в лингвистических описаниях // Проблемы грамматического моделирования. – М., 1973.

42. Филлмор Ч. Дело о падеже. 1968 // Новое в зарубежной лингвистике. – М., 1981. – Вып.X.

43. Гинзбург Е.Л. Словообразование и синтаксис. – М., 1979.

44. Якобсон Р.О. Шифтеры, глагольные категории и русский глагол. 1957 // Принципы типологического анализа языков различного строя. – М., 1972.

45. Howell W.S. Logic and Rhetoric in England 1500 – 1700. – Princeton, 1956.

46. Николаева Т.М. Лингвистика текста. Современное состояние и перспективы // Новое в зарубежной лингвистике. – М., 1978. – Вып. VIII.

47. Newton I. Observations upon the Prophecies of Daniel and the Apocalypse of St. John. – London, 1733.

Перевод работы И.Ньютона, выполненный Л.В.Кнориной (с её же примечанием и послесловием) и предисловием В.А.Успенского, был впервые опубликован в сб. «Семиотика и информатика», вып. 28, М., 1986