Китайская армия во второй половине XIX – начале ХХ века Владислав Мерк

Владислав Мерк

Объектом данного исследования является армия цинского Китая, предметом – изменения и преобразования, происходящие в китайской армии во второй половине XIX начале ХХ в. непосредственно связанные с внутренней политикой цинского правительства проводимой в данный период времени. Кроме армии в вооруженные силы Китая включаются военно-морской и речной флоты, а также иррегулярные части являвшиеся важной их составляющей. Но самое наглядное, яркое и объективное отражение процессов происходящих в вооруженных силах и самом государстве можно получить именно на примере регулярной армии состоявшей из двух совершенно самостоятельных частей «восмизнаменной» армии и «зеленых» батальонов. Таким образом, целью данной работы является изучение процессов происходящих в китайской армии во второй половине XIX начале ХХ в. Для понимания этих процессов нам необходимо решить следующие задачи: выяснить состояние китайской армии, ее организацию, вооружение, комплектацию и состав на момент окончания опиумных воин, а так же поэтапно рассмотреть процессы ее преобразования и как результат этих преобразований выразившихся в крупных войнах, которые вел в это период Китай.

Хронологические рамки данного исследования обусловлены процессами преобразований, происходящими в цинском Китае. Эти преобразования проходили во второй половине XIX – начале ХХ вв. непосредственно относились и к китайской армии. Нижняя граница данных временных рамок обусловлена поражением Китая в Опиумных войнах и подписания унизительных для Китая договоров приводивших к ограничению его суверенитета в конце 1860 года, после чего Китайская империя увидела необходимость преобразования своих вооруженных сил для возможности противопоставления их иностранным интервентам и решения внутренних проблем. Верхняя - гибелью Цинской империи во время Синьхайской революции начавшейся с восстания 10 октября 1911 г. войск в городе Учан¹. Внутри этого периода², характеризующегося как время преобразования цинского Китая, учеными общепринято выделять несколько этапов основанных на политических программах направленных на преобразования: период политики «самоусиления», период «ста дней реформ»³ и периодом «новой политики». Преобразования коснулись всей территории цинского Китая, но изменения происходящие в армии отличались от провинции к провинции т.к. провинциальные войска - «зеленые» батальоны находились под властью наместников и их преобразования производились из казаны провинции. Преобразования «восьмизанменных» войск, неравномерно распространенных по всей территории цинского Китая, осуществлялись из государственного бюджета, поэтому они являются наиболее однородными и наиболее ярко отражают процессы преобразований, происходящие в китайских вооруженных силах во второй половине XIX начале ХХ в. Отображение именно этих процессов, занимающее основную часть данной работы, не уводит исследователя в огромную сферу региональных особенностей Китая и наиболее ярко отображает политику цинского правительства направленную на усиление вооруженных сил.

На пути появления у Китая современной боеспособной армии стояло много препятствий. Традиционный Китай к середине XIX в. стал слишком традиционным и уже не соответствовал процессам происходящим в мире. Обладая армией много большей чем многие европейские и гораздо большей, чем силы, которые могли доставить империалистические державы все вместе на Дальний Восток Китай потерпел жесточайшее поражение, приведшее к ограничению его суверенитета. Причинами тому стали крайняя техническая и организационная отсталость китайской армии. В основе технических отставаний лежало ограниченное понимание места Китая в остальном мире, нежелание принятия изменений, но этот вопрос решался изменениями в понимание основ конфуцианстве выразившееся в движение «за усвоение иностранного общества» позволяли принимать технологии «варваров», огромные средства Китай тратил и на приобретение современного вооружения. Но все эти изменения наталкивались на традиционные отношения сложившиеся в обществе и государстве: мздоимство и казнокрадство огромного чиновничьего аппарата являвшееся их традиционным «кормлением» приводило к тому, что даже во время боевых действий китайские чиновники умудрялись продавать современное оружие закупленное в Германии своим противникам японцам; огромный чиновничий аппарат в пропорции к населению составлял небольшие 4%, те же пропорции оставались и в армии, где военные чиновники выполняли функции офицеров, что не могло отвечать потребностям современной армии; привилегированное положение маньчжур, составлявших основу офицерского корпуса (военных чиновников), привело к их деградации превращая в нахлебников государства и уже не выполняло возложенных на них функций; отсутствие единого военного бюджета и как следствие единоначалия – обязательной основы современной армии. Провести радикальные изменения общественных и государственных отношений правительство, опиравшееся на самый консервативный из всех когда-либо существовавших чиновничий аппарат, не могло, эти изменения могла принести только объективно назревшая революция случившаяся в конце 1911 года.

Исследование китайской армии в период после окончания Опиумных войн и до начала Синьхайской революции, как, впрочем, и других узких тем, в значительной степени затруднено слабой разработкой общих проблем военно-политической истории Китая в новое время, отсутствием переведенной и опубликованной базы источников. До сих пор в отечественной историографии не существует отдельных обобщающих работ по данной тематике. Рассмотрение китайской армии: ее организации, состояния, преобразований в ней, в основном, велось в рамках работ посвященных общей истории Китая этого периода.

В XIX в. труды о Китае в России носят описательный характер, основанием для них служили иностранные работы, эти труды зачастую являются сборниками «интересных» сведений о загадочной срединной империи⁴, причем приводимые факты никем и никогда не подвергались критическому анализу, но целый ряд работ Н.Я. Бичурина, созданные в то же время, можно считать научными даже в современном понимании ⁵. Со второй половины XIX в. усилившаяся экспансия Запада в Китай повышает и научный интерес на Западе⁶. Необходимо отметить, что по сути историков Китая в царской России, да и еще долгое время в советском союзе, по сути, не существовало, это были востоковеды, и круг их интересов выходил далеко за границы изучения истории. Как правило, ученые, свободно владевшие языками, занимались и филологией и литературой П.С. Попов, А.М. Позднеев. В Российской империи развитию китаеведения способствовало учреждение кафедр китайского и маньчжурского языков в Казанском и Петербургском университетах, Русского географического общества, Восточного отделения Русского археологического общества. Наиболее близкой к интересующей нас теме в этот период является двухтомная работа И. Орлова «Новейшее и подробнейшее историческо-географическое описание Китайской империи». В одной из глав он приводит описание современной ему китайской армии, давшее фактический материал для более поздних работ⁷. И. Орлов предоставляет нам наиболее широкое описание китайской армии, ее состояния и организации на начало изучаемого нами периода.

Во 2-й половине XIX в. в России появилась целая группа крупных китаеведов: В. П. Васильев — автор трудов по истории Северо-Восточного Китая и буддизму, первых в мире «Очерков истории китайской литературы»; П. И. Кафаров — исследователь истории Китая и Монголии, буддизма, составитель (совместно с П. С. Поповым) первого большого китайско-русского словаря; И. И. Захаров — автор труда по истории аграрных отношений Китая, маньчжурист; С. М. Георгиевский — автор исследований по древней истории и мифологии Китая, а также по иероглифической письменности; П. С. Попов — переводчик «Лунь юя» и «Мэн-цзы»; А. О. Ивановский — автор многих работ по истории, нумизматике, этнографии и литературе Китая. Но никто из них специально историей вооруженных сил Китая не занимался.

Особо выделяется в изучение Китая период 90-х гг. XIX и до русско-японской войны 1904-05 гг. Строительство Великого Сибирского железнодорожного пути небывало приближало Китай к центральной России вводя его в круг государственных интересов. Царское правительство активнее, чем когда-либо использует китаеведов в своих практических целях. Такие видные деятели как Коростовцев И.Я. оправдывали агрессию царизма и пренебрежительно относились к культуре китайского народа. Но даже такие именитые ученые как Д.М. Позднеев, чье имя стало одним из столпов отечественного китаеведенья, оправдывали претензии России «на пустынные или незаселенные области Монголии Маньчжурии, а засим и на самый Китай»⁸. В Китай посылается большое количество военных специалистов, генеральный штаб на свои средства публикует работы посвященные Китаю.

В царской России была заложена основа современной науки изучающей историю Китая, но полноценная самостоятельная наука еще не сложилась, не выделилась из китаеведенья. Все достижения можно приписать только деятельности отдельных выдающихся личностей работавших по широкому профилю и знавшими китайский, монгольский или тибетские языки, такие как В. П. Васильев, П. И. Кафаров, П. С. Попов и многие другие. Их главным достижением считается большое количество собранных и переведенных источников, обнаружение ценных для исторической науки вещественных и письменных памятников. Но критика источников не получила распространение: в работах преобладала описательность, а нередко и слепое следование за источником⁹. Китаем в это время занимаются не только ученые, но и военные что, отражает непосредственную заинтересованность царского правительства своими восточными рубежами и давая нам значительный источниковый материал по китайской армии, в котором отражается взгляд не только современников, но и профессионалов.

Советская историография Китая начала складываться после победы Великой Октябрьской революции. До конца 20-х гг. происходило становление марксистской методологии, формирование её научных кадров становятся. В китаеведческой деятельности участвовали как представители дореволюционной школы учёных (В.М. Алексеев, Н.В. Кюнер, Д.М. Позднеев), так и новое поколение авторов (К.А. Харнский, А.И. Ивин, Вл. Виленский-Сибиряков, А.Е. Ходоров). Складывается определенный перекос в сторону экономических, социальных, революционных и национальных проблем оставляя все остальные стороны изучения Китая и даже целые периоды истории в тени¹⁰. С начала 30-х гг. и до Великой Отечественной войны происходило расширение и углубление научной работы китаеведов во всех аспектах, но основное направление работы историков шло на создание новых в т.ч. педагогических кадров. Новый подъем советского китаеведенья начинается с победой китайской революции и образованием Китайской Народной Республики, увеличилось количество исследований и расширилась подготовка научных кадров. И на волне этого подъема в конце шестидесятых годов появляются первые отечественные научные исследования, посвященные проблемам китайской армии и ее реформированию это работы Белова Е.А. «О роли армии в Синьхайской революции» и Хохлова А.Н. «Военная помощь России Китаю в конце 50-х – начале 60-х годов XIX в.» и «Попытки укрепления маньчжурских войск в Китае во второй половине XIX – начале ХХ в.» работы созданы на широчайшей источниковой базе, представленной основными отечественными архивами (широко использую отчеты военных специалистов), работами и источниками на русском, китайском и английском языках, результатах личных встреч с очевидцами событий. В работе Хохлова А.Н. «Попытки укрепления маньчжурских войск в Китае во второй половине XIX – начале ХХ в.» ярко представлен элемент национально-классовой борьбы между покорителями, получившими огромные привилегии маньчжурами и покоренными, терпевшими притеснения китайцами, отражавшейся в противостояние между китайскими и маньчжурскими солдатами офицерами.

Именно в советский период складывается изучения истории Китая как науки и именно на этом этапе начинает разрабатываться вопрос о вооруженных силах цинского Китая, появляются первые научные работы по этому вопросу и публикации источников, ведется анализ причин изменений происходящих в китайской армии в данный период. Но работы единичны и вопрос в целом остается по-прежнему малоисследованным.

Изучение вооруженных сил Китая ведется и на современном этапе публикуется ряд работ Дацышена В.Г. «Боксерская война. Военная кампания русской армии и флота в Китае в 1900-1901 гг.», «Поход на Пикин», «Очерки русско-китайской границы» и Волкова С.В. «Служилые слои на традиционном Дальнем Востоке где» анализируются вооруженные силы Китая в тот или иной период. Но в современной отечественной историографии по-прежнему нет обобщающей работы по истории вооруженных сил цинского Китая, где были бы приведены данные о состояние, организации, вооружение, комплектации и участие боевых действиях. Отчасти восполнить этот пробел и призвана данная работа.

Источниковой базой данной работы является периодическая печать мемуары и исследования путешественников по Монголии, Маньчжурии и Китаю. Интересующую нас информацию можно увидеть в периодических изданиях таких как «Вестник Азии» - полностью посвященный событиям, происходящим в азиатской части материка, приводящие на своих страницах описание, как значительных, так и совершенно локальные событий в военно-политической сфере, публикующий указы императора и выдержки из китайских газет. Еще одним периодическим изданием отображающим процессы происходящие в цинском Китае является «Восточное обозрение» именующее себя литературной и политической газетой по мимо сибирских новостей в значительной части изданий публикует материал, связанный с военными происшествиями в Азии, а также выдержки из иностранной прессы в т.ч. китайской, в газете наиболее широко представлены события середины 90-х гг. XIX в. и относящиеся к японо-китайской войне, газета также имела в этот период собственного корреспондента в Китае В. Люба. Еще одним источником для данной работы послужило периодическое издание, именующее себя «газета А. Гатцука». На своих страницах это издание приводит выдержки из иностранной корреспонденции («New-York-Herald» и «Staaten-Correspondenz») посвященные численности китайской армии на начало японо-китайской войны 1894-95 и о ходе боевых действий. А также «Русский календарь Суворина на 1899» приводит статистические данные, касающиеся практически всех сторон жизни, в том числе и численность китайской армии на этот год.

Также в качестве источников в данной работе использовались путевые записки и воспоминания российских ученых и путешественников, посетивших Китай в XIX начале ХХ вв. Это такие работы как: «Путешествие по Маньчжурии» Э.Э. Анерта участвовавшего в экспедиции в Китай в 1896 г., дающего описание воинской службы неманьчжурского населения Маньчжурии; работа Н.В. Богоявленского «Западный застенный Китай»; «Описание путешествия в западный Китай» созданное палеонтологом, залогом, географом и путешественником Георгием Ефимовичем Грум-Гржимайло дающего кроме непосредственно научных описаний Западного Китая и описание своего путешествия, где мы встречаем описание китайских крепостиц, солдат и отношения местного населения к ним; «Пекинские события» В.В. Корсакова, непосредственного участника осады Пекина, дают описание вооружения и военной организации китайцев, а также ряда столкновений свидетелем которых он был; «Путешествие в Китай» путешественника и писателя Ковалевского Егора Петровича в 1949 сопровождавшего Российскую духовную миссию в Пекин и способствовавшему заключению в 1851 г. кульджинского трактата положившего начало «правильной» торговле России с западным Китае; «Описание Маньчжурии» под редакцией знаменитого российского востоковеда Позднеева Дмитрия Матвеевича директор Восточного института во Владивостоке, организатора Практической восточной академии в Петербурге; «Путешествие по Китаю» путешественника и писателя Пясецкого Павла Яковлевича, в 1874 г. прикомандированного к экспедиции полковника Сосновского в Китай в качестве врача и художника, работа направлена на критику ненаучной работы Сосновского на основе своих заметок и воспоминаний, но также автор приводит ряд моментов касающихся описания вооружения, организации и маневров китайских войск; в работе Д.Г. Янчевецкого «У стен недвижного Китая» напечатано большое количество фотографий и описаний китайских солдат, их вооружения, арсеналов и методов производства в этих мастерских, и отношения военного чиновничества к армии и своим непосредственным обязанностям. Авторы большинства из представленных работ не являлись профессионалами в военном деле, но являлись профессиональными востоковедами, которые дают оценку современника и европейца, к которой нельзя относиться с пренебрежением, но были среди них и профессиональные военные и дипломаты, чьи сведенья для нас чрезвычайно важны и коим мы можем с полной уверенностью доверять.

Наибольшее же значение имеют описания, очерки, посвященные Китаю, его общественному и государственному устройству в которых мы встречаем наиболее полное из возможных описаний китайской армии современниками. Вполне научной можно считать работу немецкого путешественника по Японии и Китаю Э. Гессе-Вартега «Китай и китайцы. Жизнь, нравы и обычаи современного Китая» описывающая практически все стороны жизни китайцев в т.ч. отдельная глава посвящена описанию китайской армии, в тексте автор так же приводит «поражающие» факты о том, «что главная масса китайского войска не подчинена императору, не вербуется его именем, и не содержится на его средства»¹¹, но не пытается их проанализировать и выяснить причину, также отмечается «ведущая» роль Германии в формирование в Китае современных вооруженных сил. Не менее содержательной, но с таким же полным отсутствием критического анализа, является работа И. Орлова «Новейшее и подробнейшее историческо-географическое описание Китайской империи» так же описывающая все стороны общественного и государственного устройства Китая, по мнению историков, работа по большей части заимствована из иностранной литературы, но без указания источника информации. Еще одна работа, публикующаяся без подписи в «Живописном сборнике» называется «Очерки Китая», в ней приводится некоторая часть материалов, взятая из работы И. Орлова, но без ссылки не являвшейся обязательной в работах того времени, в ней так же представлено значительное количество гравюр изображающих китайских солдат и офицеров, а также значительное разнообразие их вооружения и снаряжения не представлены более нигде.

Публикации ряда источников, особенно российских военных специалистов, мы можем увидеть в работах Е.А. Белова «О роли армии в Синьхайской революции» и А.Н. Хохлова «Военная помощь России Китаю в конце 50-х – начале 60-х годов XIX в.», «Попытки укрепления маньчжурских войск в Китае во второй половине XIX – начале ХХ в.» составлявших свои труды на материалах таких известных архивов как ЦГВИА, ЦГАВМФ, АВПР и др. В целом же источниковая и литературная база ограниченна материалами представленными на территории Красноярского края и города Красноярска.

Изучение процессов преобразований происходящих в армии цинского Китая во второй половине XIX начале ХХ вв. является важным моментом на пути к пониманию всего комплекса мер направленных на преобразование Китая в данный период. Именно здесь надо искать истоки изменения отношения китайского общества к армии и изменения положения армии в самом обществе и государстве. Изучение этих процессов может дать бесценный материал в понимание процессов приведших Китай к Синьхайской революции и гражданской войне последовавшей за ней.


Глава I. Состояние китайских вооруженных сил на начало периода реформ
Для понимания процессов происходивших в цинском Китае во второй половине XIX начале ХХ вв. нам необходимо увидеть уровень, на котором находилась китайская армия в этот период. Выяснить те особенности, которые существовали в армии цинской империи, чем они были обусловлены и как они сказывались на боеспособности китайской армии. Для этого в данной работе предлагается рассмотреть особенности организации армии цинского Китая в отличие от европейских состоявшей из двух совершенно самостоятельных частей «восьмизнаменных» формируемых из военного сословия на средства маньчжурского правительства и находящихся в непосредственном к нему подчинение, а также «зеленых» батальонов (или войск «зеленого знамени») формируемых на средства из бюджета каждой отдельной провинции и находящихся в подчинение наместника или губернатора. Попытаемся определить численность китайской армии, которая никогда не была известна даже цинскому правительству, не смотря на неоднократно предпринимаемые попытки ревизий и оценок. Постараемся разобраться с особенностями офицерского состава армии непосредственно связанного с чиновничьим аппаратом управления государства. А также как итог участие армии цинского Китая в «опиумных» войнах 1840-42, 1856-60 гг. в которых армия цинского Китая показала всю свою не состоятельность и отсутствие боеспособности.

1. Организация вооруженных сил, их численность и комплектация
Еще до завершения завоевания Китая цинская армия уже имела сложившуюся организацию, которая и оставалась практически неизменной до середины XIX в. Вооруженные силы Китая на тот период состояли из: восьмизнаменной армии, к которой было приписано все население привилегированного «знаменного» сословия, территориальных войск «зеленого знамени»¹², милиционных и иррегулярных соединений.

Восьмизнаменные войска были главной военной силой, с помощью которой маньчжурская династия Цин установила свое господство в Китае. Первоначально эти войска состояли из четырех маньчжурских ци – знамен (или корпусов) Желтое, Белое, Красное и Синее. В 1615 г. к этим «настоящим» чжен (простым знаменам) были добавлены еще четыре сян (знамени с каймою) тех же цветов, число знамен увеличилось до восьми и маньчжурские войска получили название восьмизнаменных - баци. По мере подчинения соседних территорий, племен и народностей маньчжурская армия росла и крепла. Кроме восьми маньчжурских знамен, в 1635 г. было сформировано восемь монгольских, а в 1643 г. – восемь китайских, которые состояли из ханьцзюней (на маньчжурском языке Уджень-Чоуха), т.е. китайцев, перешедших на службу к маньчжурскому двору. Маньчжурские и монгольские войны обычно составляли конницу и были вооружены луками, пиками, саблями и другим средневековым оружием. Китайцы, как правило, служили в артиллерии.

Все три части войска, как уже говорилось, разделены на восемь знамен, которые именовались на маньчжурском языке Джакунь Гуза, а на китайском баци. По порядку эти знамена именуются: 1-е желтое с каймою, 2-е желтое простое, 3-е белое простое, 4-е красное простое, 5-е белое с каймою, 6-е красное с каймою, 7-е синее простое, 8-е синее с каймою. Из этих знамен первые три (желтое с каймою, желтое простое и белое простое) называются на маньчжурском языке Дедзи-Илань-Гуза, на китайском Шан-сань-Ци, т.е. первыми или верховными знаменами, они составляют гвардию императора и превосходят численностью другие знамена. Их численность к середине XIX в. составляла 23 000 чел. пехоты и 3 000 конницы¹³: «они сопровождают богдыхана во всех путешествиях и на больших охотах, устраиваемых почти ежегодно»¹⁴. Остальные пять именуются на маньчжурском Феджерд-зи-Суньджа-Гуза, а на китайском Ся-у-Ци, т.е. нижними или последними и числятся под управлением ванов и бейлев (князей и принцев). Т.е. каждая народность имела по восемь знамен и общее их численность составляла 24 знамени или дивизии.

Эти восемь знамен были разделены на Дасхунь-Гала и на Джебел-Гала, т.е. на два крыла левое и правое. В Дасхунь-Гала т.е. в левом крыле числятся: желтое с каймой, белое простое, белое с каймой, синее простое. В Джебел-Гала, т.е. в правом крыле числятся: желтое простое, красное простое, красное с каймой и синее с каймой. Это сделано так потому что, как и маньчжур, так и у китайце «левая сторона почитается выше правой, и имеет пред оною старшинство… как при дворе в собраниях, так и в заседаниях и во всех прочих случаях занимающие места с левой стороны, имеют также перед сидящими на правой старшинство»¹⁵, в таком же порядке они двигаются на марше сначала левое, затем правое крыло. Восьмизнаменные войска несли главным образом гарнизонную службу и редко принимали участие в военных действиях против внешнего врага, особенно после разгрома ойратского государства в Джунгарии и подчинения владения ходжей в Кашгарии в 1755-1759 гг. Поэтому в дореволюционной литературе эти знамена так же иногда называют коренными или неподвижными¹⁶. Полный состав «знамен», а также входящих в них полков (чжалань) и рот (ниру) участия в военных действиях не принимал, «а когда бывают на войну или иные места походы» то из каждого знамени, полка или роты выделяется определенное количество офицеров и рядовых передающихся под командование «особых» генералов и использующих другие знамена соответствующие цвету того знамени из которого были выделены эти подразделения. Кроме маньчжуров, составлявших костяк восьмизнаменных войск, монголов и китайцев, в них было немало корейцев, солонов, дахуров и других представителей племен и народностей Северо-Восточного Китая и соседних территорий, оказавшихся под властью маньчжурского дома¹⁷.

Самым многочисленным в китайской армии были подразделения, существовавшие в каждой провинции - которое называлось на маньчжурском языке Ню-Ань-Янь-Ту, а на китайском Люйци (луци ин или, сокращенно, луин)– и переводится как «зеленые» батальоны, в дореволюционной литературе можно также встретить наименование «зеленое знамя»¹⁸. «Зеленые батальоны» формировались путем найма из свободных китайцев и насчитывающее в своем составе 660 000 чел¹⁹. Эти войска находились под командованием корпусных и бригадных командиров, но одновременно подчинялись наместникам и губернаторам, которые вербовали и содержали эти подразделения за счет казны провинции²⁰. Наименьшую армию содержала внутренняя провинция Аньхуй численностью 8 700 чел., самую многочисленную - 70 000 провинция Гуандун. Другие провинции содержали армии в 20 000 – 60 000 чел. Высший командный состав комплектовался из маньчжуров, а также китайцев, доказавших свою преданность цинскому двору. Денежное и натуральное довольствие китайских солдат было почти в три раза меньше, чем маньчжурских.

Каждое знамя (7500 чел.) возглавлялось дутуном и двумя фудутунами и включало 5 полков (монгольские по 2) чжалань во главе с цзаньлином и фуцзаньлином. Полк делился на 5 рот - ниру (монг.) по 300 (впоследствии до 100, гвардейские по 200, монгольские по 150) чел. Во главе с цзолином и одним или несколькими помощниками - сяо (с различными добавлениями). В маньчжурских «знаменах» было по 70-80 ротных командиров, в китайских 30-40. «Зеленые батальоны» - ин по 500 чел. Во главе с юши состояли из китайцев и делились на 5 рот - шао по 100 чел. во главе с цяньцзуном²¹. Э. Гессе-Вартег приводит иные данные он говорит, что маньчжурские знамена, разделены на 85 рот по 80-90 чел. В каждой; монгольские знамена «обыкновенно» состоят из 28 рот, китайские из 33 рот. Всего же в маньчжурских занменах насчитывается 678 рот, в монгольских – 221, в китайских – 266. Негвардейские «знамена» и «зеленые» батальоны находились в веденье военного министерства, а непосредственно руководились своими военачальниками провинциального уровня цзянзюнями или фудутунами. Низшие офицеры были представлены комендантами гарнизонов ченшоувэями, их помощниками селинами, комендантами постов фаншоувэями и взводными командирами фанъю. Однако «зеленые батльоны» в отличие от «знамен» подчинялись также гражданским губернаторам и генерал-губернаторам. Войска отдельных провинций не делятся на полки, а делятся на неравномерные части, распределенные по городам, фортам и отдельным укрепленным лагерям (импаням²²), всего этих подразделений насчитывалось 127²³.

Средства на содержания провинциальных войск (зеленого знамени), выделяются из казны провинции, отсюда и разительные отличия состояния войск, вооружения, боевой подготовки в зависимости от провинции. Восьмизнаменные получаю содержание из государственной казны, но их боеготовность также оставляет желать лучшего.

Необходимо отметить и то, что китайская армия не имела централизованной службы снабжения (за исключением снабжения порохом, пулями и огнестрельным оружием). Снаряжать себя и кормить даже во время боевого похода солдат должен был из получаемых им за службу средств, что зачастую вело к грабежам среди собственного населения во время каждой передислокации войск внутри страны²⁴. Отсюда и «небывалый успех» ставший основой выдвижения губернатора табагского округа Си-Уня заранее заготовившего продовольствие для продвигающихся отрядов, что в несколько раз повысило скорость и организованность передвижения войск²⁵. Отсутствовала в китайской армии также и централизованная медицинская помощь, поэтому «болезненность и смертельность в их войсках ужасная»²⁶.

Исторически основа восьмизнаменных и войск «зеленого знамени» была разной отсюда и кардинальные отличия в способах формирования этих вооруженных сил, хотя оба способа и наследственная служба «восьмизнаменных» и набор добровольцев за плату является традиционным для дальневосточных государств²⁷.

Формирование восьмизнаменных войск происходило на основе военно-служилого населения, имевшего такое же войсковое устройство. В социальном плане «знаменные» были достаточно пестрым образованием: от представителя наследственной знати, возглавляющего то или иное «знамя», до государственного крепостного, трудившегося где-нибудь в Маньчжурии в имении императора или какого-либо князя. Но основную их массу все же составляли офицеры и солдаты. Воинская служба была обязательна для мужчин, которые периодически проходили военные сборы, призывались для выполнения конкретных служебных обязанностей или служили в строевых частях. Знаменные служили в иррегулярных и регулярных войсках, призывы производились раз в 4-5 лет. При прохождение службы в иррегулярных войсках маньчжуры жили дома, обычно два раза в год посещали лагерные сборы, а по мере надобности снаряжались на службу на срок от 2 недель до 2 лет. По всей видимости, верхнего срока годности к службе не существовало и солдат обязан был явиться на службу пока жив²⁸. Служилое сословие пользовалось известными привилегиями по сравнению с китайским населением и получало от цинского двора в неотчуждаемое владение, в зависимости от ранга, дом или казенное помещение, денежное жалование, паек и различные пособия (см. приложение табл. №2-3). Близь городов и крупных населенных пунктов восьмизнаменным войскам были пожалованы земли, которые обычно обрабатывались крепостными, домашними рабами или арендаторами, доходы с которых составляли важную часть бюджета маньчжурских семей. Самим же «знаменным» запрещалось заниматься физическим трудом или торговлей. Существовали градация и внутри «знаменного» сословия: «знаменные»-маньчжуры пользовались несколько большими привилегиями, чем «знаменные»-монголы, а те в свою очередь пользовались большими привилегиями, чем «знаменные»-китайцы.

Формирование войск «зеленого знамени» происходило на основе набора добровольцев за плату (мубин). Вербовка рекрутов происходила довольно просто и, несмотря на низкое жалование, наплыв желающих всегда превышает требуемое количество, иногда более 100 человек на место. Но есть и другие сведенья, что когда император издал манифест повелевающие 100 000 уроженцам Маньчжурии и Пекина приготовиться к вступлению на службу в полки многие китайцы предпочли самоубийство воинской службе²⁹. Немецкий путешественник Э. Гессе-Вартег имел возможность наблюдать эту процедуру в Нанкине и описывал ее так: «На открытом месте, перед жилищем одного из высших офицеров, был разбит шатер, в котором находилось несколько офицеров… Перед палаткой лежал на земле ствол бамбука около шести футов длины, к концам которого были прикреплены круглые камни, весом около 65 килограммов каждый… офицеры … приказывали им [желающим] поднять с земли обеими руками бамбук с камнями и занести его над своею головой. Имена осиливших это испытание записывались, а им самим, предлагалось отправиться в лагерь. Там им вручали задаток, не более марки, и синюю материю на обмундировку. Вот они и становились солдатами»³⁰.

Солдаты «зеленого знамени» получали денежное и натуральное довольствие почти в три раза ниже, чем маньчжуры (не более двадцати-тридцати пфеннигов в день), и на эти же деньги они должны были кормиться и одеваться. Но обыкновенно, офицеры удерживают из этого жалования небольшие суммы, которые затем возвращают им на праздники или к новому году. Не существовало в Китае ни пенсий, ни надбавок за выслугу лет, ни казанного медицинского обслуживания, ни казенного обеспечения продовольствия армии, что не только заставляло солдат покупать продовольствие за свой счет, а буквально вынуждало их к грабежу мирного населения по большей части собственного. Отсюда и тот факт, отмечаемый многими русскими путешественниками по Китаю, что китайцы больше боятся своих солдат, чем иностранных или даже бандитов³¹.

Не смотря на свои количественные показатели сравнимые с численностью армий европейских стран, тем более на Дальний Восток они могли перебросить лишь небольшую их часть, и число оккупантов даже объединившись всегда было меньше численности китайских войск. Но вот о качестве китайских войск, тем более в сравнение техническим уровнем и способами организации европейских, говорить не приходится.

Привилегированное положение маньчжурских войск привело к тому, что они постепенно утратили боевой воинский дух и превратились в паразитическую касту. Разорение солдат и младших офицеров, попадавших за долги в финансовую кабалу к маньчжурской феодальной знати и китайским купцам-ростовщикам, привело к разложению системы военно-феодального землевладения и явилось одной из главных причин упадка военной организации маньчжуров. Упадок восьмизнаменных войск стал очевиден уже в 1796-1804 гг., в период подавления крестьянского восстания, руководимого тайной сектой «Байляньцзяо» («Белый лотос»), когда лучшие части столичных маньчжурских войск, посланные против повстанцев в 1801 г., были признаны главнокомандующим Лэ Бао негодными для военных операций.

Деградация восьмизнаменных войск стала особенно очевидной в период крестьянской войны тайпинов (1850-1864). Так, в 1853 г., когда армия тайпинов приблизилась к столице и император решил устроить смотр своим войскам, многие солдаты явились на смотр с саблями, наскоро вырезанными из листового железа. Известный русский китаевед К.А. Скачков, присутствовавший на этом смотре, отмечал, что у многих солдат не было своих луков, поэтому они «почти на глазах начальников» брали луки и стрелы у своих соседей. Копья, которыми были вооружены знаменные, в большинстве случаев имели деревянные наконечники, окрашенные серой краской под цвет стали или железа. Что же касается кавалерии, то многие войны явились на смотр без лошадей, так, как вынуждены, были продать их из-за махинаций чиновников, сбывавших фураж на стороне. Из-за нарушения условий хранения: сырость и отсутствие регулярной смазки приводили к тому, что многие ружья и пушки приходили в состояние полной негодности.

Об отсутствие дисциплины в восьмизнаменных войсках свидетельствовал, например, тот факт, что из десяти солдат, выделяемых от каждой роты для караульной службы на городской стене Пекина, днем дежурило только пять, а ночью оставалось лишь двое-трое. Когда приказали усилить охрану столицы, многие знаменные стали, открыто роптать, ссылаясь на то, что не привыкли долго стоять на посту и не умеют стрелять³².

Не лучшим было и состояние войск «зеленого знамени». Они состояли из китайце, которые отбывали службу, как правило, в тех же провинциях, где их вербовали. Цинский двор официально допускал обсчитывание солдат при выдаче жалования офицерами, которые к тому же получали деньги и пайки «мертвых душ». Боеспособность войск зеленого знамени была столь же невелика, что и восьмизнаменных. Отсутствие строгой дисциплины и достаточной выучки усугублялось отсталой военной техникой. О разложение китайских войск в середине XIX века свидетельствовали такие явления, как продажа чинов и должностей, присвоение офицерами солдатских денег и пайков, взяточничество и казнокрадство.

Что же касается численности китайских вооруженных сил, то здесь встречается огромное количество мнений, обусловленное тем, что огромный чиновничий аппарат влек за собой бюрократическую волокиту и множество злоупотреблений, и, не смотря на все предпринимаемые усилия, точными данными о численности вооруженных сил не обладало даже руководство Цинской империи. О том, как проходило выяснение численности вооруженных сил в Срединном государстве можно говорить по выдержкам из статьи в китайской прессе представленной в работе Э. Гессе-Вартега «Китай и китайцы» В январе 1894 г. военное министерство разослало по всем провинциям приказ о составление списков войск в трех месячный срок. Никаких сведений цинское правительство не получило и в июне этого же года в виду истечения этого срока военному министерству предстояло взыскать с нерадивых чиновников, которых, зная бюрократический аппарат Китая, можно предположить, было большинство.³³.

Ван-дажинь – военный чиновник, сопровождавший лорда Меркли, во время его пребывания в Китае, утверждал, что китайская армия, с учетом маньчжурских и монгольских войск, насчитывает миллион пехоты 800 000 кавалерии. По наблюдениям посольства число пехоты казалось точным, но кавалерии встречалось мало. Г. Тимковский, в описание своего путешествия в Китай приводит численность, почти одинаковую с подсчетами пастора Дю-Гальда, но по оценкам современников эти цифры являлись явно заниженными:

Маньчжуров ……………………………………………………... 67 000 чел.

Монголов ………………………………………………………... 21 000 чел.

Китайцев, соединившихся с маньчжурами во время

покорения ……………………………………………….…….… 27 000 чел.

Обыкновенных китайских войск …………………….……….. 550 000 чел.

Всего …………………………. 740 000 чел³⁴.

В Очерках Китая опубликованных в Живописном сборнике за 1852 г. приводятся данные «одного английского писателя, заимствованные из какого-то китайского календаря»: пехоты 822 000 чел, конницы 410 000, матросов 31 000, а всего 1 263 000 чел³⁵. А В.П. Ларин в соей работе Юго-Западный Китай в второй половине XVII – 70-х годах XIX в. приводит численность войск «зеленого знамени» в 1849 г. равную 610 886 чел³⁶. В работе «Социальная структура Китая XIX – первая половина ХХ в.» приводятся такие данные о составе восьмизнаменных войск: маньчжуров - 200 000, монголов – 65 000 и 81 000 потомков китайцев перешедших на сторону завоевателей³⁷.

В своей работе С.В. Волков Служилые слои на традиционном Дальнем Востоке приводит данные о китайской армии в период наибольшего могущества империи Цин в 18 в. (как мы уже знаем цинская армия не претерпела с тех времен серьезных изменений и численность эта вполне приемлема и для середины XIX в.), в ней служило 200 000 «знаменных» и 660 000 солдат «зеленого знамени»³⁸.

Итак, большинство источников и авторов сходятся на мнение, что общая численность войск «зеленого знамени» составляла 600-650 000 чел., восьмизнаменных 200-250 000 чел., а общая численность, включая иррегулярные подразделения 1 000-1 200 000 чел. Это если не рассматривать качественные показатели, когда солдат, по сути, мог мало, чем отличаться от крестьянина или просто числится чисто формально, среди военных мандаринов было обычной практикой нанимать солдат перед проверками и смотрами и распускать их после оных. Но даже если принять самые высокие показатели по количеству китайских вооруженных сил, оказывается, что китайская армия в пропорции к общему количеству населения (около 400 млн.³⁹) в 3-4 раза малочисленней армии Франции. Но их общая численность была вполне сравнима с численностью армий европейских государств, даже в военное время, а зачастую превосходила их.

Организация китайской армии соответствующая национальным особенностям Китая и историческим условиям формирования к середине XIX абсолютно устарела и не отвечала потребностям государства вставшего перед лицом иностранной интервенции. Девятнадцатый век требовал не только современного вооружения, но и современной организации основанной на едином командовании, едином обеспечение, снабжение и единой подготовке. Однако в рамках существовавшей идеологии, засилье консервативных и уже отживших свое традиций ставших основой жизни общества изменения организации пока провести не удавалось. Китай мог противопоставить лишь численный перевес, но при существовавшей системе организации даже это не приносило значительных побед.

Китайские офицеры (военные чиновники) обыкновенно были вооружены тесаком с короткими и узкими клинками, ножны которых покрывались причудливыми украшениями. Тесак прикреплялся с правого бока, чтобы не мешать носить колчан за левым плечом, колчан изготавливался из кожи и украшался в соответствие с чином. Стрелы использовались различной величины и назначения, некоторые оканчивались шариком с несколькими сквозными отверстиями, сработанными, для того чтобы стрела в полете производила свист, поражавший ужасом ряды неприятеля. Для стрел выбирались самые блестящие перья, причем перья фазанов использовали исключительно офицеры. Только офицерам дозволялось носить парчовое, шелковое и расшитое шелком платье. В зависимости от их степени и времени года следовало одевать строго определенную одежду украшенную мехом строго определенного животного⁴¹.

Рядовые солдаты были вооружены щитами, ружьями, копьями, луками, стрелами и тесаком носимом на левом бедре, но эфесом назад и вынимаемым также сзади. Щит состоял из камышового (бамбукового) круга, на наружной стороне которого изображался воин или вернее демон «с огромными глазами и ртом и страшною образиной», иногда на щитах изображается тигр или дракон, один вид которого должен был привести в трепет неприятеля. Щит, конечно же, пробивался пулею, но удар копья или тесака выдерживал.

Ружья китайцы в то время использовали фитильные самой грубой отделки (см. приложение), которые считались европейцами для китайского солдата не менее опасными, чем и для их неприятеля. Патроны к ним носились в футляре из бумажной материи или из кожи, в котором размещены от 14 до 16 деревянных трубочек в каждую из которых помещался один заряд. Ружья использовались различной длины, ложа которых большей частью покрывались красной краской, а ствол крепился к ложу медными скобами, спуск у подобных конструкций располагался почти на конце приклада, что не позволяло упирать ружье в плечо и тем самым значительно снижало меткость самой стрельбы. Вес китайского солдатского ружья был практически таким же, что и у европейского пехотного ружья, но оно не имело ни штыка, ни плечевого упора.

Арсенал копий так же был представлен очень широко (см. приложение): в виде пик, алебард и широких бердышей, отточенных только с одной стороны. Пики изготавливались из бамбука и имели длину 3,5 метра, очень гибкие, украшались кистями от наконечника через фут до самого места удержания копья. Наконечник копья обычно трех или многогранен. На пики также крепились и все знамена. Европейцы считали, что эти копьями могут нанести ужасные раны, но ими трудно действовать т.к. они чрезмерно длинны и тяжелы⁴². Любимое оружие китайского солдата считался лук, тетивой которому служи шнурок из шелковых нитей, лук натягивался посредством костяного кольца одеваемого на большой палец. Лучшие стрелки получали награды, например, право, посмотреть на лицо императора (обычно китайцы должны кланяться в землю лицом когда он проходит мимо, поэтому награда считается довольно значимой). Двойной тесак, по мнению европейцев, оружие довольно странное, но не страшное, так как его эффективного использования, например в период опиумных воин им увидеть не пришлось (европейцы не подпускали противника и не вступали с ним в рукопашный бой). Тесак состоял из двух клинков с рукоятками в одних раздвоенных ножнах. Обычно солдат держит по тесаку в каждой руке и так наступает на неприятеля. Все холодное оружие, по свидетельствам очевидцев, находилось в ужаснейшем состояние: грязное и заржавленное, «некоторые экземпляры едва блестели»⁴³, изготавливалось из стали низкого качества, а иногда было и просто декоративным: наконечниками копий изготовленными из дерева и окрашенные серой краской под цвет метала или саблями вырезанными из листового железа⁴⁴.

Китайская артиллерия была не лучше ружей (см. приложение), хотя представлена в большем количестве. Необходимо отметить, что китайцы еще за несколько столетий до европейцев использовали порох для метания снарядов⁴⁵, но все же «они остались плохими артиллеристами»⁴⁶. «Последняя война с англичанами доказала совершенное невежество китайцев в артиллерийском деле и в обороне крепостей»⁴⁷. Китайские крепостные орудия были чрезвычайно тяжелы, относительно своего калибра, но, несмотря на толщину стен, они часто разрывались из-за длительного использования и неумения китайских артиллеристов определять количество пороха в заряде. Умение обращаться с орудиями в китайской армии было так низко, что английские корабли часто проходили на расстояние ружейного выстрела мимо грозных на вид батарей совершенно не получая повреждений. Е. Ковалевский в своем «путешествии в Китай» приводит описание маневров восьмизнаменных войск основанное на личных наблюдениях: «Надо знать, в чем состоит главный осмотр артиллерии… Привезенные на поле пушки увязывают веревками; иные - просто к брусьям, положенным плашмя, иные к лафетам, если только можно назвать лафетами… уродливые одноколки, колеса которых до половины врываются в рыхлую землю, чтобы откат не был очень силен; потом начинается пальба, продолжающаяся в течение нескольких дней с той целью, чтобы пригнать орудия против установленных в нескольких саженях мишеней; все это делается без диоптра на глаз… Наконец, после долгих опытов, наводят орудия, увязывают их окончательно. Заряжают и ждут осмотра»⁴⁸.

В отношение китайских укреплений европейцы видели «ту же неопытность, то же отсутствие правил». Китайские форты и крепостицы зачастую были расположены очень неудачно совершенно не используя преимущества местности: если форт возводился на холме то стены ставились у его подножия открывая вражескому огню весь внутренний двор или форты ставились не на островах защищавших вход в гавань, а на берегу, потому как так будет проще отступать, если враг займет форт. Каменные стены по европейским меркам были возведены отлично, значительной толщины и «издали представляли значительный вид», но амбразуры были в них расположены так, что артиллерийскую стрельбу можно было вести только в одном направлении. Кроме того, многие форты были вооружены толь с одной стороны, а с трех остальных сторон на стенах не было пушек, поэтому овладеть или было очень легко⁴⁹. Стены которыми были обнесены города, находились зачастую в таком состоянии, что вовсе не могли служить защитой. Они строились из кирпича или камня, но все сколько-нибудь значительные города были окружены предместьями, непосредственно примыкающими к городской стене, из-за чего любые действия крепостной артиллерии становятся невозможными.

Одежда солдат была очень проста, ее составляли красная куртка с белою каймою или голубая куртка с красною каймою⁵⁰ и шаровары из голубой бумажной материи, очень широкие доходящие до лодыжки и башмаки на толстой подошве. У каждого солдата на спине и на груди изображены название полка и иероглиф юнь – храбрый. А также остроконечная шляпа плетеная из бамбука, украшавшаяся в некоторых частях красным султаном из конских волос. Когда китайский солдат вне службы снимал шляпу и куртку, он становился совершенно неотличимым от простого жителя Китая, по этой причине англичане, во время опиумных воин, вошедшие в города по этой причине не могли преследовать солдат сбросивших мундиры на месте битвы. Простым войнам разрешалось использовать на пошив платья китайку или бумажные ткани, тонкий шелк и мех волка, лисицы, барана или таких же дешевых шкур. Обмундирование императорских (восьмизнаменных) войск несколько отличается от обмундирования провинциальных войск «зеленого знамени». Их мундир состоял из белой, доходящей до колена и похожей на ночную, рубахи, поверх которой надевалась кофта-безрукавка цвета данного знамени. Того же цвета носились и шаровары, засунутые в короткие голенища войлочных сапог. Головные уборы украшались двумя беличьими хвостами. На параде в специальные футляры носимые солдатами на спине вставлялись флагштоки маленьких флагов соответствующие знамени. Амуницию воинов также дополняют табачные трубки и веера.

Мы видим, что вооружение китайской армии к середине ХIХ века безнадежно устарело и находилось на уровне средневековья. Противостоять с таким вооружением иностранным интервентам было невозможно.

3. Командный состав
Исторически так сложилось, что в Китае военное управление было сравнительно слабо и отделено от общегосударственного, китайские офицеры являлись лишь военными чиновниками, не имевшими специальной военной подготовки. Они также подразделялись на девять рангов (пинь), каждый из которых делился на два класса (ден) (старший (чжен) и младший (цзун))⁵¹. Современники писали: «Для лиц, претендующих на офицерские чины, введены …испытания вроде тех, каким подвергаются кандидаты в чиновники… Не надо, однако, предполагать, что кандидаты на офицерские должности подвергались таким же трудным испытаниям по тактике и стратегии, каким подвергаются литературе и классикам кандидатов на места гражданских чиновников. Ничего подобного не требуется от китайского офицера. Они должны быть только ловкими борцами, фехтовальщиками и наездниками; решающее значение имеют не ум, а мускульная сила, и наилучшие отметки получают кандидаты. Отличившиеся в добавок меткой стрельбой из лука … Выдержавшие испыт,ание кандидат, однако, на становится офицером. Для этого нужно иметь либо много денег или много друзей»⁵². Но, даже находясь на одном уровне китайского табеля о рангах, военный чиновник имел более низкий статус и обязан был подчиняться гражданскому коллеге «гражданские чины предпочитаются военным и имеют перед ними в любых случаях старшинство и первенство».

Главными недостатками китайской армии являлись качественные и количественные показатели командного состава, отсутствие института младших командиров, отсутствовала и система подготовки командного состава. Соотношение численности офицерского состава в китайской армии по отношению к рядовому были на порядок ниже, чем в армиях западных стран. По спискам военного ведомства, в войсках Зеленого знамени было всего 16 командующих войсками, 64 бригадных генерала, 280 полковников, 425 майора, 825 капитана, 1 650 поручиков и 3 500 прапорщиков – итого 7 100 офицеров и генералов т.е в 6 раз меньше, чем в российской армии⁵³. Европейцы, видевшие китайских военных чиновников, заметили их дородность и мужественный вид, «качества эти весьма уважаются в Китае и внушают большое почтение».

Боясь усиления провинциальных войск, цинский двор всячески препятствовал росту и выдвижению военных кадров из китайцев, установив для них сложную систему экзаменов, при которой китайцу - солдату или офицеру – трудно было продвинуться по службе.

Особенность мышления и поведения китайских чиновников-офицеров, их военных традиций может дать такой пример приведенный в «Очерках Китая» опубликованных в «Живописном сборнике» за 1852 г. Когда английский флот приблизился к Кантону, нескольким кораблям поручено было взять укрепление, которое, по-видимому, защищалось многочисленным гарнизоном и сильными батареями. До открытия огня, английский капитан послал парламентера потребовать сдачи укрепления. Офицер из крепости отправился на корабль и обещал пропустить флот, но чтобы оградить себя от ответственности он просил только позволения сделать несколько выстрелов холостыми зарядами. Английский офицер не согласился на эту явную, по его мнению, уловку и потребовал безоговорочной сдачи форта в определенный срок. Китайский офицер, возвратившись целы час жег порох, подняв такую трескотню, как будто сражалась целая армии. После такого великолепного фейерверка, он храбро оставил пост и отступил со всеми военными почестями⁵⁴. Или еще пример, когда маньчжурский генерал губернатор объяснял строительство фортов на берегу, а не на островах где крепости полностью закрывали бы вход в гавань, тем, что в случае взятия фортов неприятелем ему некуда было бы отступить с гарнизоном⁵⁵.

По-мнению российских путешественников по Китаю: «…выдающимся свойством характера китайца является миролюбие… Ум у него очевидно преобладает над сердцем. Китаец даже раздраженный, всегда готов покориться велениям здравого смысла и охотнее прибегнет к аргументации, чем к силе… ловкость, сила и смелость – качества, которые в их глазах имеют мало цены… Миролюбие подданных богдыхана так велико, что подчас его трудно отличить от трусости. Храбрость, во всяком случае, не может называться выдающимся свойством их натуры… Военная доблесть, хотя и встречается среди китайских представителей Марса, не пользуется таким уважением, как у нас; в уме китайца она часто отождествляется с дикостью и варварством. В изречениях мудрецов прямо порицаются военные доблести и военный дух, как несогласные с развитым умом»⁵⁶.

Малая численность командного состава, его второстепенная роль по отношению к гражданскому чиновничеству, отсутствие института унтер-офицерства не могло не сказаться на боеспособности китайской армии. Особенности «чиновничьего» мышления приводили к тому, что офицеры (военные чиновники) искали выгоду где угодно, подчас обирая собственных солдат и грабя собственное население⁵⁷. Численность армии для них представлялось не как условие победы, а как фактор влияющий на размер взятки или подношения. Чувство патриотизма и самопожертвования всецело заменялись чувством самосохранения и поиска поживы.

Из всего выше сказанного мы видим, что китайские вооруженные силы к середине XIX в. находились на уровне средневековой Европы и остро нуждались в реформирование, как материальной части, так и организации. Тем более эта проблема становилась более острой из-за большого внимания Западных государств к Поднебесной, а поражение в опиумных войнах сделало это очевидным для всех. Это и ряд мощных антиправительственных выступлений обусловили появление в Китае движений направленных на модернизацию китайского общества и усиление империи. Традиционно выделяют три этапа этих преобразований, которые именуются «самоусиление», «сто дней реформ» и «новая политика».