Книга «Анализ характера»

В связи с этим я вспоминаю свой личный опыт, который я пережил около двадцати восьми лет назад, находясь под общей анестезией. Я твердо намеревался пронаблюдать переход к бессознательному состоянию. Когда я очнулся, мне удалось вспомнить лишь небольшой фрагмент этого переживания. Больше всего мне запомнилось, как голоса людей в комнате удаляются все дальше и дальше, становятся все менее реальными; более того, я чувствовал себя так, будто мое воспринимающее эго удалилось на значительную дистанцию. Деперсонализация вызывает эффект, подобный центральному эффекту наркотического воздействия, переживаемого в следующей форме: «Я чувствую, что все еще чувствую… Я чувствую, что я чувствую, что я чувствую… Я все еще чувствую, что я все еще чувствую, что я все еще чувствую» и так далее, без конца. В то же время я ощущал отступление собственного эго на какую-то отдаленную внешнюю дистанцию, откуда каким-то образом оно воспринимало голоса, звучащие в отдалении, в то время как мое тело спало в постели.

Полная потеря самовосприятия очень похожа на то, что описывала наша пациентка. Таким образом, данное явление теряет свою таинственность.

Фактически «проекция» представляет собой процесс ухудшения способности воспринимать, ее отделение от организмического функционирования, которое должно восприниматься или обычно воспринимается. В результате возникает бредовое ощущение себя «вне организма».

Отделение функции самовосприятия от организмических функций в некоторых случаях переживается не иначе, как «душа, покинувшая тело» или «душа, существующая вне тела». Поскольку восприятие имеет лишь слабый контакт (и в конце концов теряет его вообще) с биоэнергетическим функционированием, которое оно субъективно отражает, человек испытывает типичное переживание «самоотдаление» или «я сам, перемещенный далеко на расстояние». Соответственно проекции, транс, деперсонализация, галлюцинации и т. д. в своем основании опираются на конкретный раскол биоэнергетической системы.

Раскол между телесным возбуждением и психическим восприятием этого возбуждения смещает телесные ощущения на расстояние. Нет особой разницы, переживается ли смещенным органическое возбуждение или его восприятие. В каждом случае налицо блок между возбуждением и восприятием (см. рис. 12), а не как у «холодных» компульсивных невротиков между источником энергии и ее подвижностью (см. рис. 13).

Рис. 12.Шизофреническое расщепление, обусловленное блокированием восприятия возбуждения; возбуждение переживается как «незнакомое», «чуждое» или «отдаленное».

Рис. 13. Аффективный блок компульсивного невротика, вызванный забло-кированностью биоэнергии тотальным панцирем. Возбуждение не воспринимается вообще: апатия; самовосприятие полное, но «безжизненное», «бесцветное» или «пустое».

У компульсивных невротиков поток энергии действительно ослабляется или ограничивается панцирем, едва только возрастает. У шизофреника же он не ослабевает; выработка энергии как таковая не блокируется, здесь лишь отсутствует восприятие сильного возбуждения, несомненно связанное с заблокированностью области основания мозга, особенно области глазных нервов, о чем свидетельствует типичный взгляд шизофреника. Поэтому я уверен, что правильно было бы искать соматическое повреждение где-то в мозге. Но ни в коем случае нельзя считать, что шизофренический процесс можно устранить путем фронтальной лоботомии. Шизофрения, как и рак, представляет собой общий биопатический процесс с локальными симптомами, вызванными нарушениями функционирования органов. Для шизофренического процесса неправильное определение локального мозгового нарушения столь же вредно, как и неправильное определение локального ракового образования для тотального ракового процесса. Обе ошибки идут вразрез с медицинскими задачами.

Я рассказал пациентке о своих выводах относительно ее заболевания. Она опять проявила максимум понимания, хотя ее речь в основном была сильно затруднена и замедленна.

Степень нарушения функции самовосприятия зависит от того, насколько сильно отделены между собой возбуждение и восприятие этого возбуждения. Диссоциация и бессвязность речи усиливаются, когда усиливается расщепление. Нормальная функция речи и ассоциирования пациентки возвращались, когда ее расщепление исчезало и она снова признавала ощущения собственного телесного потока. Это позволило сделать вывод, что функция самовосприятия в целом зависит от связи между объективным возбуждением и субъективным ощущеием возбуждения.

Чем теснее эта связь, тем сильнее функция самовосприятия. С точки зрения теории это наблюдение было очень ценным, теперь появилась возможность сделать определенное гипотетическое заключение.

5. ВЗАИМОЗАВИСИМОСТЬ СОЗНАНИЯ И САМОВОСПРИЯТИЯ

Нижеследующие выкладки — первые пробные шаги оргономики в направлении проблемы сознания и самовосприятия. Речь здесь не идет о попытке решения величайшей в природе головоломки, а о рассмотрении проблемы самосознавания в свете более многообещающей гепотезы: сознание является функцией самовосприятия вообще, и наоборот. Если самовосприятие полное, сознание тоже ясное и полное. Когда функционирование самовосприятия ухудшается, функционирование сознания тоже, а вместе с ним нарушаются и все его функции: речь, ассоциирование, ориентация и т. д. Если самовосприятие не нарушено, а только отражает ригидность организма, как это бывает у невротиков, блокирующих аффекты, функции сознания и интеллекта тоже будут ригидными и механистичными. Когда самовосприятие отражает вялое организмическое функционирование, то сознание и интеллект тоже будут вялыми. Если самовосприятие дает смещенное, размытое отражение органического возбуждения, сознание развивает идеи о «запредельном существовании» или о «чуждых и неведомых силах». Вот почему шизофреники так легко — легче, чем любой другой вид биопатии, — поддаются ему, и вот почему на примере феномена шизофрении хорошо видна наиболее сложная и неясная проблема всей естественной науки: способность живой материи к самовосприятию, а у высших ее представителей — способность к «самосознанию».

Хотя самовосприятие определяет самосознание, и хотя вид самовосприятия определяется типом сознания, эти функции не идентичны. Сознание возникает как высшая функция, которая появляется в организме гораздо позже самовосприятия. Степень ясности и единства сознания, судя по исследованиям шизофренического процесса, зависит не столько от силы и интенсивности самовосприятия, сколько от того, насколько бесчисленные элементы самовосприятия интегрированы в единый образ себя. Мы можем наблюдать, как при шизофреническом приступе это единство нарушается, и как вместе с этим дезинтегрируются функции сознания. Как правило, дезинтеграция самовосприятия предшествует дезинтеграции функций сознания. Дезориентация и замешательство представляют собой первые реакции человека на нарушение самовосприятия. Мыслительные ассоциации и структурированная речь, имеющие прямую зависимость от наличия такого состояния, — следующие функции сознания человеческого существа, которые разрушаются, когда дезинтеграция самовосприятия заходит достаточно далеко. Даже тип нарушения согласованности сознания отражает тип дезинтеграции самовосприятия.

При параноидной шизофрении, когда самовосприятие нарушено в полной мере, ассоциирование и речь также бессвязны. В момент кататонического ступора, когда организм сильно и жестко сжат и неподвижен, наступает полный мутизм, то есть практически совсем отсутствует речь и эмоциональное реагирование. При гебефреничес-кой картине, когда ухудшение и смещение всех биофизических процессов происходит постепенно и также постепенно наступает улучшение, восприятие и сознание тоже, как правило, гаснут не сразу и менее эффективно восстанавливаются.

Итак, можно сделать вывод о том, что психические функции самовосприятия и сознания определенным образом связаны между собой и соответственно с определенным биоэнергетическим состоянием организма — эта взаимосвязь определяется как типом, так и степенью нарушения, если таковое имеет место. Отсюда следует, что шизофрения на самом деле представляет собой биофизическое, а не только психическое заболевание. Основу психической дисфункции, следовательно, надо искать в химических или механических повреждениях мозга и его придатков. Наш функциональный подход дает иное понимание этих взаимосвязей.

Психическая дисфункция самым непосредственным образом выражает шизофренический процесс дезинтеграции биофизической системы. Нарушение самовосприятия и сознания напрямую связано с нарушением эмоционального функционирования; однако последнее само является функцией движения оргонотической плазмы, а не структурных или химических состояний. Эмоции — это биоэнергетическое, плазматическое, а не психическое, химическое или механическое функционирование. Надо отличать биоэнергетическое, психическое и структурное функционирование от эмоционального функционирования как общего принципа функционирования. Это выглядит следующим образом (рис. 15).

Рис. 15.

Давайте попробуем понять функциональные связи между самовосприятием и биофизическими эмоциями (=движением плазмы).

В своей книге «Раковая биопатия» я попытался нарисовать картину развития маленького ребенка следующим образом: движения новорожденного еще не скоординированы в единую функцию и соответственно не имеют ни «цели», ни «смысла». Правда надо отметить, что реакции удовольствия и тревоги уже отчетливо оформлены, но мы не найдем здесь никаких координированных движений, которые могли бы стать свидетельством существования полного сознания или самоосознавания. Необходимо признать, что самовосприятие новорожденного уже существует и полностью функционирует, но оно еще рассогласовано и не целостно. Ручки двигаются сами по себе, как и глаза, которые еще не начали фокусироваться на объектах. Ножки совершают только бессмысленные и бесцельные движения, никак не связанные с движениями других органов. В течение первых месяцев жизни постепенно развивается координация независимых и отдельных движений. Это означает, что устанавливается какой-то вид функционального контакта между множеством органов; вместе с увеличением количества контактов появляется некоторое единство. Вероятно, мы не очень погрешим против истины, если допустим, что происходит развитие и координация функций различных ощущений. Следовательно, исходя из зависимости самовосприятия от плазматического движения, самовосприятие внутри— и внематочного существования было бы неясным и разделялось бы на множество отдельных ощущений себя соответственно с разделенностью плазматических органических движений. По мере развития координированности движений одно ощущение начинает соотноситься с другим и со всеми остальными, пока, постепенно, не наступит момент, когда организм станет координирование двигаться как единое целое и поэтому множество разных ощущений себя объединятся в единое и полное восприятие себя в движении. Никак не раньше этого момента мы можем говорить о полностью развитом сознании. «Цель» и «смысл» биологической активности возникают как вторичное функционирование, тесно связанное с данным процессом координации. Очевидна его связь с темпом развития. У животных этот процесс идет гораздо быстрее, чем у людей, причины чему все еще не вполне выяснены. Человеческое дитя фактически не развивается, пока телесные движения и соответствующее им самовосприятие не достигнут определенного единства, а вместе с этим определенной цели и смысла.

Здесь следует заметить, что «цель» и «смысл» возникают из деятельности координации, а не наоборот. «Цель» и «смысл», таким образом, являются вторичными функциями, полностью зависимыми от степени согласованности отдельных движений органов.

Если исходить из логики и последовательности различных уровней согласованности и соответствующих функций организма, далее мы должны предположить, что рациональность, то есть целенаправленная и осмысленная с точки зрения окружающего мира активность и собственный биоэнергетический статус человека, тогда тоже предстает как функция эмоциональной и перцептивной согласованности. Очевидно, что рациональная активность организма невозможна, пока он не функционирует как единое хороню согласованное целое. При шизофренической дезинтеграции, отменяющей исходный процесс биоэнергетической согласованности, мы ясно видим, что рациональность, целенаправленность, осмысленность, речь, ассоциирование и другие высшие функции организма дезинтегрированы в той же степени, в которой дезинтегрирована их эмоциональная, биоэнергетическая основа.

Теперь понятно, почему шизофреническая диссоциация столь часто уходит корнями в пренатальное и раннее постнатальное развитие: каждое серьезное отклонение, которое происходит в процессе установления организмической, согласованности, составляет слабое пятно личности, где позже, в определенных эмоциональных условиях, вероятнее всего возникнет шизофреническая рассогласованность.

То, что психоанализ называет «фиксацией на младенческой стадии развития», на самом деле является нечем иным, как этой вездесущей слабостью в структуре функциональной согласованности. Шизофреник не «регрессирует в младенчество». «Регрессия» — чисто психологический термин, означающий актуальность, реальную эффективность определенных исторических событий. Детское переживание может, однако, не иметь эффективности через двадцать или тридцать дет спустя и не наносить актуального вреда процессу согласованности биосистемы. Это — реальное нарушение эмоциональной структуры, а не хроническое детское переживание, которое определяет динамический болезненный фактор. Шизофреник не «возвращается в материнскую утробу». В реальности он становится жертвой того самого раскола в согласованном организме, который он испытал, когда находился в застывшей материнской утробе; и он сохраняет этот раскол на протяжении всей своей жизни. Здесь мы имеем дело с реальным функционированием организма, а не с историческими событиями. Так, США функционируют определенным образом не потому, что этот образ сформировался из-за исторического события, которым была Декларация независимости. США функционируют так только потому, что это историческое событие стало живой, современной реальностью тех, кто живет в этой стране. Историческая Декларация независимости действует сегодня только в той степени, в которой она на самом деле закрепилась в эмоциональной структуре американцев, и не на йоту больше или меньше. Если психиатрия следует только за историческими соображениями и исследованиями, она «вязнет» с терапевтической точки зрения. Память способна мобилизовать актуальные эмоции организма в настоящем, но вовсе не обязательно.

Оргонно-терапевтическая медицина использует не воспоминания, а реальную биопсихическую фиксацию исторического переживания; таким образом она работает с глубоко насыщенной реальностью, а не с тенями воспоминаний из прошлого. В процессе эмоционального потрясения воспоминания могут возникать, а могут и не появляться. С терапевтической точки зрения это не важно. Фактор, изменяющий человеческую структуру с «больной» на «здоровую», — эмоциональная биоэнергетическая согласованность организма. Оргастический рефлекс представляет собой всего лишь наиболее известный признак действительно успешной согласованности. Дыхание, снятие мышечных блоков, разрушение ригидного характерного панциря — только инструменты в процессе реинтеграции организма. К большому сожалению, они часто ошибочно избираются как цель терапии даже теми, кто близок к нашему полю деятельности. Ошибочное принятие инструментов медицинской практики за саму цель — результат плохого понимания, возникшего из-за недостаточно согласованных знаний об организме, то есть узости суждений, которые не учитывают широту и глубину эмоционального нарушения человека.

Если подходить к человеческому организму так узко, то нам никогда не проникнуть в базовые биоэнергетические понятия оргономик. В этом случае можно быть только знахарем или наживаться на человеческом страдании, но никогда не стать научным медицинским работником. Мне бы особенно хотелось предостеречь от каких бы то ни было попыток преодолеть шизофреническую биопатию, если не проработаны глубинные биофизические взаимосвязи между эмоциональной и плазматической активностью, восприятием и функциями сознания. Эти функциональные взаимосвязи все еще совершенно не раскрыты и не осмыслены. Мы только начинаем понимать их, и загадок еще предостаточно. Поэтому здесь важна осторожность в формулировках и заключениях. Ошибочное использование терминологии ведет нас к опасности отвлечься от основных проблем естественного функционирования. Уже можно услышать, как люди говорят, что оргонная терапия есть не что иное, как «мышечный массаж» или «работа над дыханием пациента», или что это лечение человека, страдающего от «напряжений». Склонность среднего человеческого существа избегать простых, но тем не менее основополагающих фактов путем вербализации живого функционирования является страшным и одним из наиболее вредных отношений к жизни. Дело не в «мускулах», «дыхании» или «напряжении» — дело в том, чтобы понять, какими путями космическая оргонная энергия формирует плазматическую подвижную субстанцию и каким образом космические оргономические функции существуют и активизируются в человеческом существе, в его эмоциях, мыслях, иррационализме, в его самых сокровенных переживаниях о себе. Шизофреническая диссоциация представляет собой только один, хотя и очень характерный, пример взаимосвязи между эмоциональным процессом живой материи и полем оргонной энергии (или эфира) вокруг нее. Вот в чем дело, а не в мышечном напряжении. По-видимому, положение вещей в природе таково, что живое просто функционирует и просто удовлетворено этим; размышления о собственном существовании, о его особенностях и причинах — это традиционная активность человеческого существа; но то, что ему кажется жизненно необходимым, для живого представляется сомнительным. Во всяком случае, установление государственности сводит все интересы человека к вопросам простого существования. И человеческое существо так или иначе принимает эту точку зрения единодушно и безоговорочно.

Для того чтобы делать хоть сколь-нибудь серьезные выводы, совершенно необходимо определить собственную точка зрения. Я хотел бы здесь подчеркнуть, что у шизофреников мы обнаружива1 ем колоссальную глубину функционирования. Я имею в виду именно глубину, а не полноту. Функционирование, которое можно наблюдать в шизофренической структуре, при правильном прочтении оказывается функционированием космических сил, то есть функционированием космической оргонной энергии внутри организма, протекающее в открытой форме. Любой симптом шизофрении будет казаться бессмысленным без учета того факта, что у шизофреника разрушена граница, которая отделяет homo normalis от космического оргонного океана; соответственно одни симптомы шизофрении вызваны интеллектуализацией этого разрушения, другие представляют собой определенные проявления слияния организмической и космической (атмосферной) оргонной энергии.

Я имею в виду такое функционирование, которое связывает воедино человека и его космический исток. В случае шизофрении, также, как в случае истинной религиозности, истинного искусства и в случае подлинного научного таланта, восприятие этого глубинного функционирования выражено очень сильно, оно просто ошеломляет. Шизофреник отличается от великого художника, религиозного деятеля или ученого тем, что его организм не выдерживает или слишком разобщен для того, чтобы быть в состоянии адекватно принять и вынести столь глобальное переживание этой идентичности внутренних и внешних функций. Бывает так, что после необычайно плодотворного периода творчества у художника или «знающего» происходит психотический срыв. Ноша оказывается слишком тяжкой; homo normalis, утратившие свое первичное восприятие, слишком осложняют жизнь таких людей и делают ее невыносимой. Окончательный срыв у таких великих людей, как Ван Гог, Гоген, Ницше, Ибсен, и многих других — дело рук homo normalis. Мистические отступления, как у Сведенборга, Лод-жа, Эддингтона, Дриша и др., произошли из-за отсутствия у них физического постижения космического и организмического оргонного энергетического функционирования. Это же отсутствие знания порождает механистичный панцирь у homo normalis. Но давайте вернемся к нашей пациентке.

Двадцатая сессия

Возникла новая проблема — выяснить, каков тот конкретный телесный механизм, который заложен в основу шизофренического расщепления между органическим возбуждением и восприятием этого возбуждения? Наблюдения давали четкую картину непонятного пока нарушения дыхания — имел место значительно сокращенный объем дыхания при объективно податливой груди. У скованных панцирем невротиков грудь обычно бывает жесткой; это не позволяет возникать сильным эмоциям. У шизофреника, напротив, грудь подвижная, эмоции полностью развиты, но полное восприятие этих эмоций отсутствует; наиболее типично сдерживание движений груди, которое запускает механизм, отделяющий восприятие от возбуждения. Здесь требовалось клиническое доказательство, которое было представлено при дальнейшем развитии событий.

Неподвижность груди и горла нашей пациентки в тот день была особенно устойчивой. Казалось, что через горло и гортань воздух не поступает совсем. В то же время грудная и шейная мускулатура была податливей, чем обычно. Она сказала: «Я сегодня очень чувствительна…». Попытки вызвать прохождение воздуха через горло не приносили успеха. Тремора не было, наблюдалось лишь неприязненное отношение к дыханию. «Силы» в тот день не появлялись.

Пациентка попросила разрешения выйти в ванную комнату. Она так долго находилась там, что я начал беспокоиться. Спустя какое-то время она вернулась. В верхней части живота зиял порез длиной около десяти сантиметров, пересекающий область солнечного сплетения. Она сказала: «Здесь я чувствую самые сильные эмоции…»

Я ответил ей, что подобные действия не снимут напряжения, она согласилась. Распаляться и переживать из-за ее поступка было бесполезно. Это лишь спровоцировало бы пациентку на что-нибудь более тяжкое. Если держать происходящее под контролем, то можно принять подобные действия как своеобразный способ самовыражения. Это требует, конечно, абсолютного взаимного доверия между терапевтом и пациентом, которое может быть установлено только через проработку недоверия и достижение абсолютной искренности.

Двадцать первая сессия

Пациентка пришла на эту встречу в бодром настроении. К моему крайнему изумлению, она дышала в полную силу. Но к порезу, сделанному накануне, добавились еще три, проведенных рядом с первым. Она объяснила: «Мне пришлось это сделать по приказу «сил»; иначе они могли огорчиться тем, что я сделала мало порезов… Я должна была вырезать крест… Я боялась, что они [ «силы»] не простят мне, если следующие порезы я сделаю только спустя сутки после первого…».

Было совершенно очевидно, что она порезала себя, пытаясь био-энергетически ослабить страшное эмоциональное напряжение в области диафрагмы. Именно такое поведение шизофреника называют «сумасшествием». В Японии подобное действие, только со смертельным исходом, считается «национальным обычаем». И то, и другое, по сути дела, имеет одну и ту же природу; у шизофреника это действие направлено на устранение невыносимого эмоционального напряжения в верхней части живота.

Мне показалось, что в этот день в незначительной степени проявился психотический бред. Она сказала мне, что в течение дня «силы» не появлялись. Она была способна в полной мере ощутить собственное эмоциональное возбуждение. Контакт между возбуждением и восприятием, казалось, был восстановлен, и это осложняло ее привычное восприятие потока в качестве внешних «сил». Она все еще боялась «сил», не ощущая доверия к сложившейся ситуации. Прежнее требование, поступающее со стороны «сил» «принести себя в жертву», теперь можно было объяснить стремлением высвободить сильное эмоциональное давление, вскрыв ножом «тесную оболочку». Это лишь укрепило уверенность в том, что оргонно-биофизические исследования прольют свет на природу других биопатий, к примеру, на мазохизм: сильные эмоции соответствуют расширению плазматической системы. В условиях некоторого сжатия органов, возникает чувство, что произойдет «взрыв», если при этом способность к разрядке блокируется. В таких ситуациях наблюдается само-разрушаюшее поведение, суицид, самобичевание. С биоэнергетической точки зрения возникает необходимость прорвать нестерпимо узкую оболочку.