Книга II. По благословению Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Алексия II. Издательский Совет Русской Православной Церкви

Лучшим другом Великого князя Василия казался прощенный и облагодетельствованный им Димитрий Шемяка. Но вот настал удобный момент и затаившийся мятежник из лучшего друга превратился в коварнейшего врага.

Русь продолжали тревожить набеги из различных татарских улусов. Для отражения таких нашествий Великий князь сам собирал войска и предводительствовал ими. Так, в 1445 году на реке Нерль сражался он с войсками казанского хана Улу-Мухаммеда и весь израненный попал в плен.

При вести о пленении государя Московского плакала вся Русь, но торжествовал изменник Шемяка. Он тут же послал к Улу-Мухаммеду гонцов с заманчивым предложением: пусть держит князя Василия в вечном плену, а за это Шемяка, сделавшись Великим князем Московским, всю Русь подчинит Казанскому ханству. Ради своего властолюбия предатель Шемяка готов был поработить родину даже не Золотой Орде, а одной Казани. Но Улу-Мухаммеду показался отвратительным этот подлый план: хан вернул князю Василию свободу за умеренный выкуп. В ханской ставке Московский государь успел сдружиться с сыновьями Улу-Мухаммеда, царевичами Касымом и Ягупом, которые впоследствии оказали Руси немалые услуги и стали основателями союзного ей Касимовского ханства, не раз отражавшего от русских границ набеги татар нагайских и крымских.

В Москве Великий князь Василий был встречен всенародным ликованием. И Шемяка выказывал внешнюю радость, но в то же время плел сети лукавого заговора. Он не нашел ничего лучшего, чем приписать Великому князю собственный предательский замысел, и усердно распускал слухи: дескать, Василий откупился на волю тем, что отдал казанскому хану Московское государство, а сам будет княжить в Твери. Этой клеветой Шемяка думал напугать и озлобить против Московского государя удельных князей. И действительно, он вовлек в заговор легковерных Иоанна Можайского и Бориса Тверского.

Не подозревая опасностей и измен, Великий князь поехал в Троице-Сергиеву Лавру, чтобы возблагодарить Господа за избавление от татарского плена. Пользуясь его отъездом, Шемяка со своим отрядом ночью ворвался в Кремль, захватил семью князя Василия, бросил в темницу верных ему бояр и разграбил казну. Затем часть мятежников во главе с Иоанном Можайским поскакала в Лавру, чтобы пленить самого государя.

Князь Василий молился у гроба Преподобного Сергия, когда ему доложили об измене. Он не хотел верить, называя это клеветой на друга Шемяку и восклицая: Вы только мутите нас! Мы в мире с братьями! Однако мчащаяся к монастырю толпа не оставляла сомнений в ее злых намерениях. Ключарь Троицкого храма не хотел впускать мятежников в дом Божий. Тогда Великий князь, взяв с усыпальницы Преподобного Сергия образ Богородицы, сам отпер ворота. Держа святыню в руках, он вышел навстречу Иоанну Можайскому со словами: Брат и друг мой! Животворящим Крестом с сею иконою, в сей церкви, над сим гробом Преподобного Сергия клялись мы в любви и верности взаимной; а что теперь делается надо мною, не понимаю. Не лишай меня святого места: никогда не выйду отсюда, здесь постригуся, здесь и умру. Но заговорщики не позволили Великому князю облечься в иноческий образ, схватили его и повезли в Москву – к Шемяке.

В доме Шемяки князю Василию выкололи глаза, осыпая его при этом руганью и клеветой. Но среди многих лживых Шемякиных измышлений один укор был правдой: зачем ослепил брата моего Василия Косого? И Великий князь ответил своему палачу словами высочайшей христианской мудрости: Благодарю тебя! Ты дал мне средство к покаянию.

Слепоту люди считают величайшим несчастьем. Но князь Василий принял эту беду как дар Божий. То была справедливая кара за совершенный им в юности грех: ослепивший некогда своего противника сам потерял свет очей. То был зов Божий: покаянием очиститься и от этого преступления, и от многих других нечистот, оседавших на душе Великого князя среди былой чести и власти. И горькие, спасительные слезы покаяния струились из невидящих глаз Василия Темного – так прозвал народ царственного слепца. Обступившая его темнота помогла просветлению его духовного взора. То была награда Господня за подвиг стояния против Исидоровой лжи, строгая и страшная награда Бога Правосудного, залог спасения бессмертной души.

И слепой законный государь был страшен узурпатору Шемяке. Он ослепил Великого князя, оправдываясь ветхозаветным око за око – местью за брата, к судьбе которого, впрочем, был совершенно равнодушен. Но казнить князя Василия самозванец не решался, потому отправил его в заключение в Углич. Боялся Шемяка даже малолетних детей государя, которых верные князья Ряполовские успели увезти и укрыть за крепостными стенами Мурома. Чтобы захватить опасных младенцев, Шемяка прибег к кощунственному, диавольскому плану.

После изгнания лжепастыря Исидора на Русскую митрополию вновь был наречен чтимый всей Православной Русью святитель Иона. К нему как к Первосвятителю и своему отцу духовному обратился Шемяка с льстивой и лживой просьбой: Муж святый! Иди в свою епископию, в город Муром; возьми детей Великого князя на свою епитрахиль и привези ко мне. Я готов на всякую милость; выпущу отца их; дам им удел богатый, да господствуют в нем и живут богато и в изобилии. Чистосердечный святой Иона не мог не поверить в его искренность: Шемяка был его духовным сыном, исповедался у него и причащался из его рук – неужели христианин может переступить через это? Надеясь быть миротворцем, думая облегчить несчастную участь князя Василия, святой Иона поехал в Муром. От имени Шемяки и своего он дал клятву в безопасности великокняжеских детей, торжественно принял их с церковной пелены на свою епитрахиль и привез в Москву. При встрече с маленькими племянниками Шемяка проливал притворные слезы радости, угощал их и дарил подарки, а потом отправил к отцу, в угличское заточение.

Бесстыдное клятвопреступление Шемяки потрясло святого Иону. Уже не считая его своим духовным сыном, святитель и наедине, и прилюдно начал обличать его: Ты нарушил устав правды; ввел меня в грех; посрамил мои седины. Бог накажет тебя, если не выпустишь великого князя с семейством и не дашь им обещанного удела. Требованием сдержать клятву святитель преследовал Шемяку неотступно, так что клятвопреступник уже боялся входить в Успенский собор или проезжать мимо митрополичьих покоев.

Великокняжеский престол оказался совсем не мягким для самозванца Шемяки. Народ с отвращением относился к преступному правителю. Все оплакивали князя Василия, понимали, что его несчастье есть кара Божия за его грех, но видели в нем законного государя; помнили его доброту, справедливость и благочестие. Лазутчики докладывали Шемяке: повсюду ропот, вот-вот вспыхнет возмущение. Удельные города отказывались подчиняться самозванцу. Многие князья и знатные бояре бежали во владения Литвы, и на Украине уже собралось войско для свержения узурпатора. Как некогда его мятежного отца, так и Шемяку покинули все достойные люди: он был окружен отчаянным и неверным сбродом. Самозванец вынужден был заискивать перед своими приспешниками и угождать им, терпеть любые их выходки. Обиженные ими люди не находили справедливости у правителя. По слову летописца, от сего времени в Великой Руси про всякого судию грабителя и насильника говорили с укоризною, что это судья Шемяка, что его суд – Шемякин суд.

Видя всеобщее против себя возмущение, опасаясь предательства и ближайших споспешников, Шемяка решился наконец примириться с князем Василием, связав его душу проклятыми грамотами в том, что слепец отказывается в его пользу от великого княжения. Он отправился в Углич, дружески обнял Василия Темного и винился перед ним, но услышал в ответ: Я один во всем виновен; пострадал за грехи мои и беззакония; излишне любил славу мира и гнал вас, моих братьев; губил христиан; одним словом, заслуживал казнь смертную. Но ты, государь, явил милосердие надо мною и дал мне средство к покаянию. Со слезами говорил это князь Василий; он искренне считал Шемяку своим величайшим благодетелем. Шемяка был весьма обрадован таким оборотом дела. Он взял со слепого князя проклятую грамоту и дал ему с семейством в удел Вологду, то есть отправил в почетную ссылку.

Василий Темный ехал в дальнюю глушь уже не думая о государственных делах – он собирался до конца дней замаливать свои грехи. Вступив во владение Вологодским уделом, он сразу же поехал на богомолье в монастырь этой Русской северной Фиваиды, славной святостью великих подвижников. Но в знаменитой Кирилло-Белозерской обители его ждала неожиданность: игумен Трифон вместе с монастырскими старцами, заклиная именем святителя Петра Чудотворца и памятью его великих предков – государей Московских, потребовал от слепого князя вернуться на великое княжение. Игумен разрешал Василия Темного от вынужденной неволей и насилием, а потому незаконной проклятой грамоты: Не бойся! Да будет грех клятвы на мне и на моей братии. Иди с Богом и правдою на свою отчину; а мы за тебя, государя, молим Бога. Князь поехал еще в Ферапонтов монастырь, но и там знаменитый подвижник преподобный Мартиниан сказал ему: Благословляю, государь, идти на похитителя престола. Дело было не в личных бедах или обидах Василия Темного: вся Русь стонала от беззаконий Шемякина правления и звала к себе законного Великого князя. И он решился вновь принять на себя государственное бремя.

Великий князь Василий смирился до глубины души, и Господь возвещал ему земную честь и славу. В Вологду отовсюду стремились бояре и воины, чтобы встать под хоругви желанного государя. Собрав полки, Василий Темный выступил на Москву. По пути он примирился с раскаявшимся Борисом Тверским, и тверская дружина тоже присоединилась к его войску. В то же время с Украины выступило ополчение, собранное верными князьями Боровским и Ряполовскими. А из Казани, тоже на помощь Великому князю, спешили отряды царевичей Касыма и Ягупа. Между этими войсками, столкнувшимися у Ельни, по недоразумению завязалась перестрелка. Но вот кто-то из русских крикнул неведомому противнику: Вы что за народы? – и услышал в ответ: Мы татары, слышали, что Великий князь Василий обижен, идем ему помочь за давнюю любовь и за его хлеб, он много добра нам сделал. Недоразумение рассеялось: русские князья обнялись с татарскими царевичами и дальше двинулись вместе.

Узнав, что опасность грозит со всех сторон, Шемяка со своей дружиной выступил навстречу Великому князю, чтобы не дать ему соединиться с союзниками. Однако князь Василий послал в обход шемякинских войск маленький отряд боярина Плещеева, которому москвичи тут же открыли ворота Кремля. Столица с радостью вновь присягала законному государю. Шемяка, услышав, что Москва для него потеряна, бежал, а затем стал просить мира. На святом кресте он клялся в верности Великому князю: Если преступлю обеты свои, да лишуся Милости Божией и молитв святых угодников земли нашей, Митрополитов Петра и Алексия, Леонтия Ростовского, Сергия, Кирилла и других; не буди на мне благословения епископов русских.

Однако, получив милость и мир от Великого князя, Шемяка через несколько месяцев снова начал строить козни. Василий Темный просил Собор Русской Церкви рассудить его с давним неприятелем, и русские епископы послали Шемяке обличительное послание, где перечисляли его былые и настоящие неправды: Ты ведаешь, сколь трудился отец твой, чтобы присвоить себе великое княжение, вопреки воле Божией и законам человеческим; лил кровь россиян, сел на престол и должен был оставить его; выехал из Москвы только с пятью слугами и сам звал Василия на государство; снова похитил оное – и долго ли пожил? Едва достиг желаемого, и се в могиле, осужденный людьми и Богом.

В этом же послании слышится голос святого Ионы, обличающего бывшего духовного сына в надругательстве над святынями и предостерегающего от вечной погибели: Ты осквернил наши епитрахили своими мерзкими словами, но надеемся, знаешь и сам, что значат те епитрахили? Они – изображение страданий Господа нашего Иисуса Христа, совершившихся при спасительном Его за нас Распятии. Епитрахили наши не могут скверниться твоими словами, но ты губишь свою бедную душу.

Однако ни обличения, ни увещевания святительские, ни милости всегда готового прощать Великого князя – ничто не действовало на окаменевшую во властолюбии душу Шемяки. Казалось, он навсегда утратил совесть и страх Божий. Он вновь и вновь разжигал смуту, потом, одну за другой, писал покаянные крестные грамоты – и снова нарушал их. Он зверствовал в Северной Руси, топил в реках с камнями на шеях тысячи людей. Развязанная Шемякой битва при Галиче стала последним кровопролитием в истории русских княжеских междоусобиц. Наконец от него отвернулись даже его приспешники. Шемяку отравил один из близких ему людей, Иван Котов. Мятежный князь умер, будучи отлучен от Церкви.

Еще за четыре года до его страшной смерти вместе с войсками Великого князя выходил навстречу Шемяке и святитель Иона. Тогда духоносному архипастырю удалось смирить мятежников напоминанием о гневе Божием, угрозой церковной анафемы. Смирившимся казался и Шемяка – принес одну из своих крестных клятв, но вскоре вновь явился клятвопреступником.

После этого, с горечью и скорбью о погибшей душе, писал святой Иона архиепископу Евфимию Новгородскому: Ты пишешь, будто князь Димитрий Юрьевич называется духовным сыном моим? Но сам он отлучил себя от христианства, сам положил на себя неблагословение от всего Божиего священства: дал клятву не мыслить никакого зла против великого князя – и ей изменил. Ты видел эту грамоту: как же мне после того именовать его своим сыном духовным?

Попуская тяжкие испытания Руси, Правосудный Господь выковал ее единство и верность законным правителям. Так последний из ковавших крамолу князей уже не нашел для себя других соумышленников, кроме отребья и подонков общества. Шемякина смута была последним строгим уроком, после которого русский народ окончательно сплотился вокруг Московских государей. Историк И. Е. Забелин утверждает: Необузданное самоуправство властолюбцев и корыстолюбцев, которые с особой силой всегда поднимаются во время усобиц и крамол, лучше других способов научило народ дорожить единством власти.

Да, Великому князю Василию II было уготовано достойное место в ряду государей Московских – собирателей Руси. И в державных деяниях Господь даровал ему помощь Богомудрого пастыря Церкви, святого митрополита Ионы.

Святительство Ионы Московского и великое княжение Василия Темного были на Руси одним из редчайших в истории явлений –  симфонией церковной и государственной власти. В условиях симфонии благоверный правитель стоит на страже внешних границ Церкви, не допуская еретических и развращающих народ влияний, а также помогает Церкви в делах милосердия и благочестия. Церковь же укрепляет государство своими молитвами, объединяет народ в послушании законной власти и служении Отечеству, пастырским словом усмиряет вражду и раздоры. Так Московский государь Василий II противостал латинскому соблазну, заботился о созыве Церковных Соборов и избрании Первосвятителя, совершая державные дела по благословению святого митрополита Ионы. Так святитель Иона Московский духовной властью останавливал братоубийственную смуту, умирял честолюбие удельных князей, призывал народ Божий к верности государю. Симфония – редкий и драгоценный дар Божий – была явлена Руси, когда она уже изживала застарелый смертный грех княжеских междоусобиц и братоубийств. Эта благая пора была кануном окончательного освобождения Руси от ордынской власти, совершившегося при Великом князе Иоанне III, сыне Василия Темного. Но уже самому Василию II предрекал святитель-прозорливец Иона: Близко время, когда не будут русские князья ходить в Орду на поклон.

Когда Василий Темный вернулся из Вологды на великое княжение, первой его заботой было поставление на Руси уже не нареченного, а полноправного Первосвятителя. Конечно, ни у Собора епископов, ни у государя, ни у народа не было сомнений в том, кто именно достоин взойти на митрополичий престол. Давным-давно прозвучало предсказание святителя Фотия о великом будущем, ожидающем инока Иону. Семнадцать лет прошло с того времени, когда Церковный Собор впервые нарек Иону на Русскую митрополию. Семь лет миновало после изгнания отступника Исидора, когда Российская Церковь вновь подтвердила желание иметь своим Предстоятелем святителя Иону. Тогда уже были посланы гонцы к Цареградскому Патриарху с извещением об измене Исидора и просьбой утвердить призвание святителя Ионы. Но послов вернули с дороги, когда узнали, что на Константинопольском Патриаршестве сидит униат. Легко ли было святителю Ионе в шатком положении нареченного то принимать управление Церковью, то вновь удаляться в Рязанскую епархию и видеть неустройство и разброд в делах митрополии? Но святой архипастырь терпеливо и смиренно покорялся воле Провидения. И Промысл Божий привел его наконец на Первосвятительский Престол – через государственные смуты, папистские интриги и византийские шатания.

1448 год, когда Освященный Собор Русской Церкви самостоятельно поставил на митрополию святого Иону, – это символизировало начало церковной независимости Руси от Константинополя. На этот шаг Россия получила каноническое право, как только ее старшая Сестра, Цареградская Патриархия, совратилась в униатскую ересь. Но Русь помнила, что получила святую веру из Византии, и долго не хотела выходить из подчинения своим греческим учителям, надеясь, что они опомнятся. Однако прошли годы, и более не было возможности оставлять Русскую митрополию без законного Предстоятеля. Так Собором русских епископов был посвящен в митрополиты святой Иона. С тем благоговением, которое русские люди всегда испытывали к древней Православной Византии, Великий князь Василий II писал императору Константину Палеологу: Собравши своих русских святителей, согласно с правилами, поставили мы Иону на митрополию Русскую, на Киев и на всю Русь. Мы поступили так по великой нужде, а не по гордости или дерзости; до окончания века пребудем мы в преданном нам Православии.

Это письмо не было послано. Оказалось, что некому в Византии получать его: не было там Святейшего Патриарха, был лжепатриарх – униат Григорий (Мамма). Не было там благочестивого кесаря: был император-отступник Константин XII.

Впоследствии, когда Царьград пал и уже под султанской властью возродилось там Православие,  святой Патриарх Геннадий Схоларий просил русского святителя Иону о помощи страждущей Константинопольской Церкви. И по призыву святителя Ионы Россия отверзла свои сокровища для бедствующих христиан Востока. Щедрые пожертвования увез в Царьград из Русской земли греческий митрополит Игнатий. Святитель Иона сам заботился о сборе средств на выкуп попавших в турецкий плен православных семей: Подавайте им милостыню, дети, кому что Бог положит на сердце, во спасение души своей. Эту братскую помощь оценил православный Царьград. Византия перестала быть державной, и Константинопольские Патриархи долее не могли окормлять великую Русскую митрополию. В царствование Феодора Иоанновича они сами содействовали учреждению Московского Патриаршества. Но вплоть до 1917 года Российская Церковь благотворила Церкви Константинопольской, памятуя древнюю ее славу и благодаря за бесценный дар святой веры, некогда полученный из Византии равноапостольным князем Владимиром.

По восшествии на Всероссийский митрополичий престол первой заботой святителя Ионы было уврачевание терзавшей Отечество смуты. Грозным словом обличения и пастырским увещанием пытался он укротить властолюбца Шемяку. В 1449 году святому митрополиту удалось предотвратить братоубийство – пробудить совесть в шемякином воинстве, которое тогда разошлось, не вступая в сражение. Великий печальник Русской земли святитель Иона повсюду рассылал окружные послания, по-отечески призывая мятежников одуматься и покориться государю, властно грозил затворить для ослушников храмы Божии и навеки разлучить с Матерью-Церковью. В союзничавшую с Шемякой упрямую Вятку святитель Иона послал игумена с грамотой, где укорял бояр и народ в разбое и нечестии, а священников – в том, что они плохо воспитывают своих духовных детей. С такими же посланиями святитель обращался и к буйным новгородцам, всегда готовым поддержать любую смуту. Сколько жизней русских людей было сохранено этими архипастырскими увещеваниями, сколько бессмертных душ сохранено для вечности!

Папские интриги тяжело сказывались на единстве Русской митрополии, юго-западные епархии которой оказались во владениях иноверных литовских монархов. С посягательством Рима на эти земли святой Иона столкнулся уже в самом начале своего первосвятительства. Соблазнившись честолюбием, епископ Даниил Волынский ездил в Константинополь, и оказавшийся там в то же время папский «патриарх-кардинал» Исидор «посвятил его митрополитом» на Юго-Западную Русь. Совместными усилиями князя Василия и святителя Ионы удалось пресечь его самосвятство-униатство. Польский король Казимир не хотел ссориться с Московским государем; к тому же он был сторонником Базельского Собора и не признавал Флорентийской унии. По просьбе Василия II король согласился признать церковную власть святителя Ионы над православными, жившими в его владениях. Святитель Иона сам ездил в Литву для свидания с королем. Затем он вызвал лжемитрополита Даниила в Москву, пристыдил его, привел к покаянию и отпустил на его Волынскую епархию. Единство митрополии было восстановлено.

К несчастью, позднейшая папская интрига оказалась успешнее. После падения Царьграда в Рим бежал лжепатриарх Григорий (Мамма) и там в угоду папе нарек нового «предстоятеля всея Руси». Им стал Григорий Болгарин, ученик Исидора, тот самый его архидиакон, который некогда с амвона Успенского собора так звучно оглашал акты Флорентийской унии. Этого лжемитрополита двоедушный король Казимир признал и даже советовал Великому князю Василию заменить Григорием устаревшего святителя Иону. Разумеется, Московский государь с презрением отверг эту провокацию, однако единство Русской Церкви вновь оказалось нарушено, и это разделение затем продлилось около двухсот лет. Впрочем, папский замысел обращения в униатство Русского Юго-Запада, в конечном счете, провалился. Григорий Болгарин, по-видимому, в отличие от своего бывшего учителя Исидора, был искренне верующим человеком. Поначалу он всячески и даже насилием пытался внедрить унию в попавших под его власть епархиях, но затем упорство народа Божия в святой вере заставило его задуматься. Григорий Болгарин принес покаяние в латинской ереси, был принят в общение Константинопольским Патриархом и утвержден в сане православного митрополита польско-литовских владений. Но все это случилось уже после кончины святителя Ионы, который с болью в сердце видел униатский соблазн на Русском Юго-Западе, разделение Церкви Российской – и был бессилен бороться с этим.

Но на Московской Руси святому митрополиту Ионе выпал славный удел – участвовать в созидании всенародного единства. Он был посредником в отношениях государя Василия II с удельными князьями; способствовал его примирению с бывшим споспешником Шемяки Борисом Тверским; содействовал смирению новгородской и псковской вольниц, признанию великокняжеской власти в Рязани и Суздале, Нижнем Новгороде и Городце, Можайске и мятежной Вятке. По его благословению князь Василий Темный вершил державные дела, и все великокняжеские договоры скреплялись подписью святителя Ионы – во утверждение их нерушимости. По молитвам богомудрого митрополита и при действенной его помощи князь Василий Темный почти полностью завершил завещанное ему великими предками собирание Руси. А святитель Иона сознавал свое духовное родство со своими предшественниками, печальниками всея Руси и наставниками Московских государей: на первом же созванном святителем Ионой Соборе был прославлен в лике святых митрополит Алексий, чудотворец, воспитатель благоверного князя Димитрия Донского.

Любвеобильный и строгий воспитатель народа Божия, в многочисленных своих посланиях святой Иона призывает паству к чистоте жизни и благочестию, благоговению перед святынею и спасительному страху Божию, к миру и послушанию. Гимном Милосердию Всевышнего к кающимся грешникам звучат слова святителя: Как сладко, дети мои, покаяние! Оно – корень жизни. Сладчайший и Незлобивый, Благий и Щедрый, Человеколюбивый Бог и Строитель спасения нашего веселится о слезах кающихся и радуется исповеди нашей, Он с великим терпением ожидает обращения нашего и не оставляет самого последнего, умоляя, призывая каждого из нас, чтобы обратились к нему от дел неприязненных.

Всегда готовый прощать и миловать искренне покаявшихся, святитель Иона в то же время являлся ревнителем славы Божией и был необычайно требователен к служителям алтаря и еще более строг к равным себе по духу подвижникам. Так, чтимого им угодника Божия, преподобного Пафнутия Боровского, святитель Иона заключал в оковы за то, что в его обители не исполнялись митрополичьи распоряжения. Своего любимого духовного брата, архиепископа Феодосия Ростовского, которого потом сам же назвал лучшим себе преемником на митрополии, за нарушение правил поста святитель Иона подверг суду Собора, и только по снисхождению иерархов и слезным просьбам великокняжеской семьи будущий митрополит не лишился архиерейского сана. Святитель Иона поступал так, понимая, что в священном служении нет мелочей и незначительных грешков – малейшая духовная распущенность чревата великими бедами. Эти суровые уроки шли на пользу духовенству, ибо все знали, как высоко житие самого святителя Ионы, как безукоризненно следует он заповедям Божиим и Уставу Церкви.

Воспитывая служителей Церкви, святитель Иона в то же время требовал от паствы неукоснительного послушания отцам духовным. В послании к новгородцам он писал: Как послушание, дети мои, есть жизнь, так преслушание – смерть. Свидетель словам моим – первый созданный Богом человек. Если бы не преслушал он заповеди Творца, то не лишился бы древа жизни; а изгнанный из рая осужден на смерть сам и его потомки. Благословляю вас, детей моих, чтобы вы во всем послушны были сыну нашему и брату, а вашему отцу и учителю, боголюбивому архиепископу Евфимию. Он, дети, поставлен Богом в святителя, наставника и пастыря душам христианским; ему дана власть святых апостолов: кого разрешит на земле, тот разрешен и на Небе. Воздайте ему честь и повиновение – и вы получите за то награду от Бога во времени и в вечности.

Столь же ревностно во многих посланиях напоминал святой митрополит о заповеданном Богом послушании законной власти: и не только сам писал о том, но и предписывал архипастырям и пастырям пресекать действия сеятелей смуты, бунтующих против Московского государя.

А благочестивый князь Василий своей властью содействовал святителю Ионе в воспитании христианской нравственности народа. Так, ссылаясь на святого отца нашего митрополита Иону, государь повелевал своим боярам и слугам прекратить бесчинные пирушки, смертоубийственные кулачные и палочные потехи и иные греховные дела, грозя своим гневом и суровой карой виновным. Так духовная и мирская власть сочетались в общем стремлении привести народ к жизни в мире, законе и порядке, создавая людям условия и для земного благоденствия, и для вечного спасения.

Раздраженный твердым стоянием Русского Первосвятителя против униатской заразы, Римский папа в бессильной ярости слал буллы: Поймать и сковать нечестивого отступника Иону. По этому поводу в Троицком Патерике замечено: Как посрамляет Господь человеческую гордость! Папа называет Иону нечестивым, а Господь уже тогда прославил его даром чудес. Папа называет защитника Православия отступником, а Господь слушает его как любезного Себе пастыря-избранника. Да, еще во время земного жития предстал святой Иона в славе Чудотворца Божия.

В 1451 году молитвенным заступничеством святителя Ионы была чудесно избавлена от бедствия Москва. Стремительный набег ногайского царевича Мазовши застиг Русь врасплох. Великий князь Василий поехал собирать войска против хищников, а оборону столицы поручил боярам и святому митрополиту. Подступив к Москве, ногайцы зажгли предместья. Стояло жаркое, сухое лето, ветер гнал клубы дыма на Кремль, осажденные оказались в почти непроглядном мраке, задыхались от гари. В это время  сквозь облако дыма и искр, под свист вражеских стрел святитель Иона вел крестный ход по кремлевским стенам. Один из участников шествия, известный подвижническою жизнью инок Антоний, предрек: молитвы святого митрополита спасут город, а умрет только он один. Сказав это, Антоний тотчас же упал, сраженный стрелой, а ветер переменил направление, стало легче дышать. Ногайцы отступили. Защитники Москвы всю ночь готовились к обороне, а наутро увидели пустой неприятельский стан. Войско Мазовши бежало, гонимое непонятным ужасом, побросав повозки и все бывшие у них тяжести, – все это добро досталось осажденным. Народ прозвал этот набег скорой татарщиной. Бог скоро избавил Москву от беды по молитвам угодника Своего Ионы.

Разоренных жителей московских предместий утешил Великий князь. Вернувшись в столицу, он приказал вести себя на пепелище, смиренно и благодушно говоря: Бог наказал вас за мои грехи: не унывайте. Да исчезнут следы опустошения! Новые жилища да явятся на месте пепла! Буду вашим отцом; даю вам льготу; не пожалею казны для бедных. Вместо скорби воцарилась радость, и над углем пожарищ государь со своими подданными устроил веселое пиршество.

Святитель Иона сам похоронил тело благочестивого инока Антония, бывшего единственной жертвой скорой татарщины. В память о чудесном избавлении столицы святой митрополит построил близ Успенского собора храм Положения Ризы Пресвятой Богородицы, а рядом – палату каменну, ставшую новым домом Первосвятителей Церкви Русской. Впоследствии, когда ногайцы вновь приходили, похваляясь, на Русь и были разбиты сыном Великого князя, будущим государем Иоанном III, святитель Иона создал на соборной площади храм в честь Похвалы Богородицы, посрамившей самохвальство врага. (Этот храм впоследствии вошел под купол Успенского собора и стал одним из его приделов.)

Как и во всех деяниях, так и в чудесах своих явился святитель Иона милосердным к страждущим и кающимся, но суровым к безбожникам, кощунникам, закоренелым нечестивцам. По его молитвам даровалась милость Божия и вершился суд Господень.

Маленькая дочь государя Василия умирала от жестокой горячки. Уже почти бездыханной принесли девочку в келью святителя Ионы, и по молитвам угодника Божия она вышла к родителям здоровой и радостной. Нашелся маловерный боярин, который насмехался над чудом, говоря, что княжна поправилась сама собой. Святой Иона пытался вразумить этого невера: Страшна хула на Святого Духа! Поверь, сын мой, здоровье возвращено больной Самим Господом по вере родителей благочестивых. Но в ответ упрямый вольнодумец начал кощунствовать. Да заградятся хульные твои уста; и да умрешь ты вместо бывшей при смерти княжны, – изрек чудотворец Божий. Нечестивец тут же онемел и пал мертвым к ногам святителя.

Еще один вольнодумный боярин, Василий Кутуз, самоуверенно предавался мыслишкам о сомнительности Таинств Церкви и истин Православия. Кутуз страдал мучительной зубной болью. Однажды в храме святитель Иона подозвал его к себе, обличил за тайные злые помыслы и сильно ударил по лицу. Когда боярин опомнился, он внезапно почувствовал: зубная боль прошла. На сей раз вразумление подействовало. Василий Кутуз пал к ногам святителя, но не мертвым, а кающимся, возрождающимся для Вечной жизни.

Столь же суров был святитель Иона к тем, кто попирал закон христианского милосердия и любви к ближним.

Ключник митрополичьего дома Пимен имел поручение в определенные дни подносить беднякам медовое питье. Одна больная вдова просила для себя этого напитка в неурочный час. Пимена рассердила ее настойчивость, и он грубо сказал: «Пошла прочь, еще не время!». После этого святитель Иона, призвав к себе ключника, объявил ему: Знаешь ли, какую вдовицу оскорбил ты? Бог посылает тебе за то смерть. Иди к отцу духовному, покайся. Нерадивый слуга успел принести покаяние и принять схиму, после чего умер.

Пимен перед кончиной смог примириться со своей совестью и с Господом Милующим. Но другого жестокосердного служителя постигла внезапная злая смерть. Ему были даны большие деньги на милостыню бедным. Он половину раздал, а половину присвоил. Некая бедная женщина пришла к святителю Ионе с жалобой, что ей ничего не дали. Вороватый слуга начал кричать, что она бесстыдно лжет, ей давали, и много, и, озлобившись, воскликнул: Иди и умри, чтоб больше не лгать на меня! Но святитель возразил расхитителю достояния бедняков: Не так будет. Она говорит правду. А ты и крадешь, и лжешь – и за то умрешь. В тот же час злой обманщик слег в жару и скончался.

Чудесным знамением святитель Иона был извещен об окончании его земного служения. Считая себя грешным и недостойным, престарелый святитель неустанно молил Господа послать ему болезнь, чтобы через страдания мог он очиститься для Небесной жизни. И вот однажды ключарь Успенского собора Иаков в пустом храме услышал из алтаря таинственный голос: Пойди, скажи рабу Моему Ионе – так как он просит у Меня телесной болезни ради душевного спасения, пошлю Я ему на ноги язву, от которой он умрет. Пусть поспешит закончить дела архипастырские перед тем, как переселиться в Жизнь Вечную. Иаков не посмел сообщить о дивном знамении своему митрополиту: трепет перед земным, пусть даже священным, начальством оказался в нем сильнее страха Божия. Тогда святитель Иона сам позвал малодушного Иакова и сказал: Ты сокрыл возвещенное Святым Духом, за то Бог отнимает у тебя супругу, пусть готовится к кончине. Иаков повиновался: его жена, чувствовавшая себя совершенно здоровой, исповедалась, приобщилась Животворящих Христовых Таин и через три дня умерла.

А у святителя Ионы открылись язвы на ногах, но он с радостью переносил боль, славя за нее Господа. С сугубым рвением занялся он церковными делами и, несмотря на болезнь, ежедневно совершал Божественную литургию. В эти последние дни земного жития лицо святого митрополита сияло ликованием: он готовился к блаженной кончине – ведь Сам Господь обещал вселить его в Царствие Свое. С улыбкой на устах отошел к Всевышнему великий служитель Его – Всероссийский митрополит Иона. По словам очевидца, лицо его было не как у мертвеца, но как бы спал он: это от высокой жизни, какую проводил он с юности по примеру святых отцов. От нетленных мощей святителя Ионы продолжали истекать чудеса: с верою приходящие к нему исцелялись от немоты и слепоты, по молитвам родителей выздоравливали дети-калеки, но маловерных у его гроба поражал недуг, излечивавшийся только после покаяния. А в 1812 году печальник Русской земли грозным прещением изгнал из Успенского собора святотатцев-французов.

Великое княжение Василия II Темного, освященное молитвами святого чудотворца Ионы, принесло богатые и многообещающие плоды. Василий II укрепил и расширил Московское государство, еще при жизни ему довелось порадоваться первым победам над татарами своего сына – будущего государя Иоанна III, освободителя Руси от трехвекового владычества Орды. Василий Темный перенес много трудов, бед и страданий, был жестоко ослеплен, но за подвиги стояния в Святом Православии даровал ему Господь спасительное покаяние в грехах и духовное просветление, послал ему богомудрого наставника и помощника, святого митрополита Иону. По свидетельству историка, слепой великий князь до конца своей жизни сохранял большую живость нрава, веселое расположение духа и лично принимал участие в воинских походах, которых ему пришлось совершить немало как в борьбе со смутой, так и против татар. Слепота не мешала благочестивому князю Василию служить родине и стяжать славу в этом служении, наслаждаться благоденствием и радостью о Господе, провидеть блаженную вечность. Он скончался сравнительно молодым, сорокасемилетним, через год после преставления святителя Ионы. Святой старец словно бы увел за собой своего духовного сына, не желая оставлять его одного в этом мире.

Явленная в те времена симфония Церкви и государства привела Святую Русь к державному могуществу. И дотоле бывали подобные примеры: при благоверных российских князьях и святых архипастырях и подвижниках, при святителе Петре и Великом князе Иоанне Калите. Впоследствии симфония намечалась в содружестве Патриарха Никона и царя Алексия Тишайшего, но была разрушена возгордившимся монархом, начавшим посягать на духовную власть и церковные имения. Затем Петр I разрушил саму возможность симфонии, лишив Русскую Церковь Первосвятителя – Патриарха. Так была подрублена духовная основа Российского самодержавия. И даже благочестивые монархи XIX века не сумели выбраться из тупика цезаропапизма – закрепощения Церкви государственным произволом, того самого смертного греха, который некогда довел до падения державную Византию. Так не устояла и Российская империя, подменившая собою Святую Русь.

Без истинной духовной опоры мертвеет государственная власть, и тогда даже за блестящим политическим фасадом гнездятся смертоносные болезни, ведущие к неминуемому краху. В этом – урок прошлого Российской державы, которая может возродиться только припав к духовным истокам Святой Руси. Вспомним же, как древле на столпах Православия поднималась Русь из-под междоусобных смут и ордынского гнета. Так, историк М. В. Толстой пишет: Москва утвердилась и окрепла под покровом деятельности и молитв великих святителей.

Великий в смирении святитель Петр перенес престол митрополии в малый и убогий город святого князя Даниила; пророческим словом он возвестил будущее величие Москвы.

Великий в вере святитель Алексий упрочил великокняжеское достоинство в роде Иоанна Калиты, поддержав малолетнего внука его и возвысив Москву над прочими удельными городами.

Великий в законе и правде святитель Иона возвратил престол законный великому князю, смирил междоусобие, был крепкою подпорою несчастного слепца в делах государственных и неусыпным стражем Православия в делах церковных.

Этот преславный перечень еще не полон. Должно вспомнить и бесценные дары Русской Церкви от Константинопольского Патриархата: святых митрополитов – серба Киприана и грека Фотия. Должно также воздать им честь и поклонение.

Великий в терпении и мудрости святитель Киприан снес поругание от великого князя Димитрия, но не отступился от вверенной ему российской паствы, сохранил церковное единство Московской и Киевской Руси, укрепил дух юного государя Василия III Димитриевича и перенесением в столицу Владимирского чудотворного образа Богородицы отвратил нашествие Тамерлана.

Великий в благочестии и молитвенном подвиге святитель Фотий укрепил на Руси Уставы Церковные и христианские нравы и сберег под своим крылом малолетнего государя Московского Василия II Васильевича – подобно тому как святитель Алексий хранил княжича Димитрия Иоанновича.

Должно вспомнить еще великих в мужестве священномучеников Филиппа и Ермогена. Первый противостал губительному для Отечества монаршему произволу и жестокости, второй во имя святой веры поднял Русь на борьбу с самозванцами и польскими захватчиками и тем спас ее от духовной и государственной гибели. И еще много великих святых мужей, просиявших в земле Российской, чьими подвигами и молитвами крепло, спасалось, да и поныне живо Отечество, можно вспомнить в тот день, когда мы чествуем память одного из этих светочей духа – святителя Московского Ионы. Прибегнем же к предательству их пред Господом Милующим, вспомним же святые их заветы; да не постигнут нас бедствия и пагубы среди нынешнего смутного времени, но да приведет Всевышний нас к лучшему.

Возлюбленные о Господе братья и сестры!

Не просто дарует Правосудный Бог народам великих молитвенников и мудрых благочестивых правителей, но выходят они из недр народных, когда сознают и оплакивают люди свои грехи, когда умножается благочестие и возрастает стремление к Богу Всеправедному. Только этот путь может привести наше многострадальное Отечество к земному возрождению, а его сынов и дочерей – в счастливое Горнее Царство.

Строгим и милосердным явился святитель Московский Иона, и ныне его уроки должны исцелять нас от нравственной порчи, душевной распущенности, от пагубного и богомерзкого всепрощения по отношению к своим грехам. Святой чудотворец Иона поучает нас твердо следовать заповедям Божиим и Уставам Церковным, быть во всем послушными своим духовным отцам, чтобы милостив был к нам Отец Небесный. Высотою и чистотою своего жития святой угодник Божий Иона напоминает нам: Пречистый Бог требует от верных своих чистоты и высоты дел и промыслов.