Естественные основы культурно-технического развития Руси до крещения

2.2.4 Сорокопольное земледелие и лесоводство, как основа арийской культуры.

Подсечно-огневое земледелие постоянно рубило основу своего существования – лес. И, поэтому, русы всегда были заинтересованы в восполнении лесных массивов, взамен утраченных. Но воспроизводство древесины – занятие весьма длительное: хвойное дерево вырастает до строевой спелости в среднем за сто лет¹¹⁴. И поэтому Змей мог вернуться на старое место тоже не раньше, чем через сто лет. Причём этот срок могло увеличить время самопосева деревьев на всей шести- или семикилометровой ширине Змеиного следа. Ибо столь широкое выжженное пространство посредством самопосева не зарастёт лесом даже за двести лет. А за это время оставленные на берегу рек безлесые поля покроются многочисленными оврагами, через которые вешние воды смоют всю плодородную почву. И образуются гигантские пустыри, непригодные для обитания Змеев. Но быстрее всего эти земли были бы заселены двухпольцами.

Но до этого никогда не доходило. По крайней мере, до крещения Руси территории в районе Днепра были покрыты густыми лесами¹¹⁵. То есть наши предки, как и положено умным людям, занимались воспроизводством леса, при котором все пригодные саженцы пересаживались на старое поле. И, в результате, возвращаясь через сто лет на старое место, они находили его со спелой деловой древесиной и с полностью восстановившейся почвой.

Дополнительным стимулом к своевременному возвращению служили набеги степных кочевников. Потому что посаженный лес, саморазряжаясь, через сто лет становился проходимым для конницы. И данное безобразие надо было вырубать, и сажать новый лес, дремучий, где можно подремать, не опасаясь конных набегов. А небольшие пешие отряды, которым удавалось просочиться через дремучий лес, большой опасности для тщательно охраняемого поля не представляли. И Змей без помех использовал каждый свой участок положенные два-три года, что в среднем на сто лет даёт 40 раз. Таким образом, русское подсечно-огневое земледелие действительно являлось сорокопольем, и через 40 участков наступал срок возвращения в исходное начало. Как говорится «Всё возвращается на круги своя».

Сорокополье могло существовать только в географических условиях, существующих ныне на русской равнине. Южная граница этих условий определялась по празднику «Масленица», когда на юге снег не успевает растаять и ещё можно на охрану нового поля транспортировать хозяйство одного из погостов санным ходом незадолго перед посевом. Северная широта определялась по празднику Пасхи, когда на севере тоже ещё остаётся снег.

Южнее масленичной широты сорокополье спуститься не могло по следующей причине. Обычно сорокополье предоставляло зарастать своему следу березняком («Светла от берез Россия!»), который через сорок лет сменялся естественным образом на хвойную породу деревьев – сосну. А сосна за 60 оставшихся лет достигала строевой спелости. Но южнее масленичной границы лежит область лиственных лесов, где самовоспроизводство сосновых боров исключено.

Севернее пасхальной широты сорокополье подняться не могло по причинам недостаточной урожайности ржи. Сорокополью нужна урожайность в среднем по 10 ц/га, а за пасхальной широтой (север Кировской области – юг республики Коми) рожь даёт зерна не более 8 ц/га. Кроме того, там проходит граница между преимущественным соотношением в хвойных лесах между сосновой и еловой породами деревьев. Сосна в большей степени, чем ель заменяет березняк южнее, а ель в большей степени, чем сосна заменяет березняк севернее. (Ель имеет меньшие иголки, она есть более северное дерево.) Но подсечно-огневому земледелию сподручнее враскачку валить сосну, у которой имеется поверхностная корневая система. Тогда как ель имеет более глубокие корни и её враскачку легче сломать у основания, чем вывернуть с корнями¹¹⁶.

Возникает вопрос: «Как же существовало подсечно-огневое земледелие на протяжении тысячелетий после неолитической революции? Ведь за это время человечество пережило оледенение, захватившее русскую равнину?»

Ответ ясен: русские Змеи Горынычи, они же арийцы, спустились на юг в соответствующую климатическую зону, которая тогда проходила по Индии и Индокитаю. Они заняли речные долины и болота, вытеснив местное население в горы и пустыни. А после потепления вновь поднялись до русской равнины. Вот почему «загадочно» возникли цивилизации Египта, Индии, Шумера, Китая и Индокитая. Вот откуда древние культуры узнали металлы, письменность и числа. Вот почему в Китае и Индокитае до сих пор почитают Змея.

Современные исследователи утверждают, что арийцы были кочевыми племенами. Причем, кочевниками сильными, спустившимися из причерноморских степей (Гуляй-Поля) и Урала в Индию, откуда они поднялись в Европу. И все это на протяжении тысячелетий. Но история учит, что сильные кочевники на конях проходят Евразию из конца в конец за одно поколение. Например, Чингис-хан, разгромивший всю Азию¹¹⁷. То есть арийцы не были кочевниками и у них не было цели по завоеванию соседних территорий. Они по какой-то причине просто меняли своё место жительства.

Изменять своё место жительства в течение тысячелетий можно только под действием причины, которая тоже меняется в течении тысячелетий. Такая общественно важная причина на Земле только одна – изменение климата. Все остальные важные воздействия на общество колеблются быстрее. То есть арийцы перемещались вслед за удобной для своего хозяйства климатической зоной.

Если ещё раз предположить, что арийцы были кочевниками, то они вслед за степями никогда бы из Индии не ушли. (Пример тому – арабы, которые завоевали Малую Азию, юг Африки и до сих пор не собираются оттуда уходить. Арабы просто перешли от скотоводства к земледелию.) Не были арийцы и обычными земледельческими племенами. Иначе они тоже бы остались в Индии, где урожаи побольше и почаще, чем в Европе. Таким образом, остается только одно, – арийцы были подсечно-огневыми племенами, привязанными к определённой климатической зоне.

2.2.5Русская плотинная технология как объективная производственная база для возникновения орошения, морения дерева, дубления шкур, производства мыла и изготовления котла. Лодья.

От плодородия золы-палоты зависел урожай. В этом смысле самая лучшая палота получалась на торфянике. В результате, Змеи Горынычи всегда стремились к болотам. Там урожай был побольше, местность ровнее и растут в основном сосны, которые сподручнее валить. Недаром многоголовая Гидра, убитая Гераклом, обитала в лернейских болотах¹¹⁸. А в русских сказках битвы Ивана со Змеем обычно происходили на калиновом мосту – на вымощенной калиновыми ветвями болотной дороге¹¹⁹. Кроме урожайности и ровной местности, болота обладали ещё одним, крайне важным для Змея достоинством: там круглый год мох обильно насыщен водой, из которой во время паски напаривается грозовая туча. Если же болота отсутствовали, то Змеи Горынычи стремились к рекам, озерам и морям. В этих случаях погосты устраивали так, чтобы между ними был достаточно полноводный водоём, содержавший в себе «стандартные» 900 тыс. кубометров воды.

Но столь полноводные объекты на равнинах встречаются реже, чем хотелось бы размножающимся русам. Поэтому приходилось вспучивать малые реки – строить искусственные водохранилища. Образом таких запруд стала былинная Пучай-река (от «пучить реку»):

Добрынюшке-то матушка говаривала,

Да й Никитичу-то матушка наказывала:

...

Та Пучай-река очень свирепая,

А средняя-то струйка как огонь сечёт!
А Добрыня своей матушки не слушался,

...

И сам говорит таковы слова:

– Мне, Добрынюшке, матушка говаривала,

Мне, Никитичу, маменька й наказывала:

...

И не купайся, Добрыня во Пучай-реке,

А Пучай-река – она кротка-смирна,

Она будто лужа-то дождёвая!¹²⁰

Из цитаты видно, что Пучай-река спокойна, как и положено запруженной реке.

Этот запруженный водоём явно был тем самым сказочным морем, в котором жила сказочная щука, принёсшая Ивану-царевичу яйцо с кащеевой смертью (так как известно, что щуки в солёных морях не водятся). В русской сказке Иван-царевич нашёл щуку, выброшенную на берег моря волнами и бросил её обратно. И щука из благодарности принесла ему обронённое в воду яйцо¹²¹. Здесь понятно, что образ выброшенной волнами рыбы был заимствован от смерчей, которые засасывая воду из запруды, вместе с ней разбрасывали в разные стороны и живую рыбу, часть которой нужно было бросать обратно в море для обеспечения нереста и будущей рыбной ловли.

Для получения требуемых водохранилищ русы создали специальную плотинную технологию. В соответствии с ней на реках устанавливали сразу две плотины, каждая из которых попеременно выдерживала рабочую нагрузку от запруженной воды, равную 375 тонн-сил (примерно 3,7×10⁶ Н). Причём делали их из самого крепкого дерева – дуба или лиственницы, которые не всплывают в воде. Эти плотины к тому же соединяли в единое целое хобота, пересекающие реку по течению выше и ниже поля. И, разумеется, столь важный объект круглосуточно охраняли: сверху – караваи, а снизу – специальный отряд водяных русов и русалок, несущих вахту в самом сооружении. Но если врагам во время паски Змея удавалось разрушить плотину, то русам приходилось капитулировать, так как 12 хоботов-смерчей на реке не получалось, туча не напаривалась, и враги оставались целыми (2.1.5). Более того, без водяного охлаждения погосты выгорали и население вынуждено было сдаваться на милость победителей:

Да нет у Добрыни платьев цветныих –

Только-то лежит один пухов колпак,

Да насыпан тот колпак да земли греческой;

По весу тот колпак да в целых три пуда¹²².

Как ухватил он колпак да земли греческой,

Он шибнёт во Змею да во проклятую –

Он отшиб Змеи двенадцать да всех хоботов.

Тут упала-то Змея да во ковыль-траву¹²³.

Здесь три пуда земли греческой – какой-то фугасный пороховой заряд (2.2.3), выраженный в массовом эквиваленте «греческого огня» – то есть огня, который горячее, чем обычный, – нечто вроде термитного снаряда. Добрыня не мог подобраться к охраняемым плотинам, поэтому он взорвал за полтора километра от них 3 пуда пороха под водой между плотинами. При этом образовавшаяся волна гидроудара разрушила плотины и, тем самым, отшибла у Змеи все 12 хоботов-смерчей.

Если такие крутые богатыри Змеев не доставали, то паска огня проходила успешно, и после выращивания и снятия урожая, наступало время переезда на новое место. Тогда нижнюю плотину разбирали и на плотах из лёгких пород деревьев транспортировали вверх по реке, через плотинные шлюзы к месту новой запруды. И в результате бесчисленных сборок-разборок, русы создали наиболее простую конструкцию плотины, при переносе которой не засоряется русло реки ().

При строительстве этого объекта сначала поперёк течения ставили основу – до 12 стандартных срубов на расстоянии до 6 метров друг от друга. Затем к месту монтажа на плотах подвозили камни, и, в зависимости от глубины погружения в воду, веранду или даже внутреннюю полость сруба закладывали пудовыми камнями чуть ли не до верху. При этом для «каменной» операции всего требовалось до 600 тонн пудовых булыжников и до 60 человеко-дней погрузочно-разгрузочных работ. (То есть плотинные объёмы работ в сравнении с земляными являются незначительными) Вслед за этой операцией, промежутки между срубами закрывали плотами. А для герметизации плотины использовали сырые шкуры домашних животных, – как наиболее пригодный подручный материал. Всего на 300 квадратных метров рабочей поверхности сооружения использовали до 150 бычьих или до 600 бараньих шкур.

где: 1  плот, поставленный вертикально; 2  сруб, заполненный булыжниками; 3  шлюз.

Шкуры-герметизаторы использовались так же в качестве клапанов в плотинном шлюзе который представлял собой сооружение из двух рядов стандартных срубов с откидными воротами (плотами) на внутреннем входе (со стороны вспученного участка реки) и на внешнем входе (с наружной стороны, ниже по течению). При этом шлюз работал следующим образом:

Исходное положение – откидные ворота подняты и завешены полотном из шкур.

Для заполнения шлюзовой камеры водой полотно из шкур на наружных откидных воротах скатывается в рулон. (Конструкция и принцип действия рулонного устройства такие же, как у оконных штор, которые делаются из связанных деревянных планочек) При этом вода из плотины устремляется сквозь щели плота внутрь и заполняет рабочую полость камеры. После этого внутренние ворота откидывают на дно реки так же, как откидные ворота средневекового замка откидывали через ров, – и поверхность запруды соединяется с поверхностью воды в рабочей камере.

Для соединения уровня воды в шлюзе с нижним уровнем воды в реке поднимают внутренние ворота в исходное вертикальное положение и раскатывают по их поверхности рулон из шкур. При этом вода из запруды прижимает шкуры к плоту, и, тем самым, внутренняя полость шлюзовой камеры отделяется от запруды водонепроницаемой перегородкой. Затем скатывают в рулон полотно из шкур с наружных ворот. При этом вода в камере опускается до уровня нижней части реки, после чего откидывают внутрь на дно камеры наружные ворота – и поверхность шлюзовой камеры соединяется с поверхностью нижней части реки.

С операцией шлюзования справлялись два человека при шестиметровой ширине шлюза и четыре человека при двенадцатиметровой ширине.

Русская плотина служила сухопутной переправой и не препятствовала судоходству. Она позволяла регулировать уровень воды в реке, обеспечивала на прибрежных полях бесперебойное дозированное орошение. Поэтому плотину любили, относились к ней заботливо и внимательно. А внимать было чему – через некоторое время древесина внутренней части плотины становилась тяжёлой как камень, что приводило к дополнительным затратам труда при её транспортировке. Так русы обнаружили морение дерева, которое заключается в следующем: стволы деревьев держат в воде до тех пор, пока они не пропитаются солями, содержащимися в ней. Такое дерево по твёрдости может стать подобным кораллу. Оно становится малогорючим, в нём не заводятся жучки-древоеды, и мебель, сделанная из неё, служит сотни лет. Правда, обычное современное морение, происходящее посредством затопления, тянется многие годы. В плотине же процесс пропитки дерева солью происходит гораздо быстрее за счёт малозаметной принудительной фильтрации воды из запруды сквозь брёвна на «сухую» сторону. И в результате русы стали получать достаточное количество несгораемой древесины, из которой делали тёс, упразднив черепицу, и которым ещё долгое время после Крещения Руси крыли крыши крепостей.

Змеиное море-запруда дало человечеству ещё два очень важных открытия. Они произошли из-за того, что на сырых невыделанных шкурах имеется слой подкожного жира – мёздры. Также этим открытиям благоприятствовало ещё два фактора: во-первых при паске Змея образовывалась гигантская масса золы, часть которой попадала в реку. И имеющийся в золе щёлок (смесь щёлочей NaOH, Ca(OH)₂, KOH и др.) растворялся в воде. И, во-вторых, вода в запруде во время паски огня кипела как в котле. Таким образом, щёлочи зольного щёлока соединялись с жиром мёздры, и между шкурами и брёвнами плотины накапливался слой мыла¹²⁴. Так совершилось открытие мыла – одного из важнейших культурных признаков современной цивилизации. А для его производства, в свою очередь, потребовалось смоделировать кипящую запруду, то есть изобрести котёл с водой на костре. Благо – железо и медь для этого уже были. И здесь возник естественный вопрос: «А что будет, если поварить что-нибудь другое?» И с тех пор котёл стал составной частью химической и кулинарной лаборатории.

Как и любое дело, процесс переноса плотины постоянно совершенствовался. До открытия колеса срубы разбирались, по одному бревну вручную переносились на плоты, далее поднимались на 3 километра по реке, и, затем, вновь переносились до нужного места на руках. С открытием колеса появилась возможность модернизации – разобранные срубы можно было доставлять до плотов и обратно сразу целиком на телегах, что многократно экономило время погрузочно-разгрузочных работ. А перевозка плотины на телегах по суше не стала применяться, так как хорошие дороги имелись только вдоль хоботов, длина которых до нового места плотины равнялась 12 км, что в 2 раза больше, чем по реке. Также перевозка плотины осуществлялась одновременно с переездом одного из погостов, и нужные дороги были заняты конными поездами. Поэтому для перевозки телег по воде был изобретён паром. Транспортировка телег на паромы и паромов по реке выполнялась по-бурлацки, самими строителями плотины, что высвобождало лошадей для переезда и избавляло людей от организационного простоя.

Но паром имеет значительный недостаток – ему нужна пристань. Под действием столь важной общественной проблемы русские умельцы соединили паром и телегу в единое целое, то есть создали ладью – русскую палубную лодку на колёсах.

Безусловно ладьи обслуживали путь «из варяг в греки», преодолевая водораздел в районах Волоколамска и Вышнего Волочка. Это единственное разумное объяснение существования такого торгового водного пути. Безколёсное же перетаскивание судов не выдерживает ни какой критики. Достаточно вспомнить эпоху до Суэцкого и Панамского каналов. Тогда все суда почему-то предпочитали оплывать Африку и Америку, чтобы только не драть свой корпус о место волочения на перешейках.

Ладьи использовались и в военном деле, как первые танки. Доказательством тому – игра в шахматы, где ладья является одной из самых мощных фигур и передвигается по игральной доске на равных правах с другими сухопутными фигурами. Имеется исторически зафиксированный факт: в 911 году русский князь Олег, ходивший на Царьград, обошёл на ладьях город со стороны суши и под парусами устремился на приступ. (Но был остановлен послами, большой данью, и взял Константинополь под свою защиту – прибил к его воротам свой щит)¹²⁵. В Древней Индии, где, кстати, по официальной версии зародились шахматы и шахматная фигура «ладья», аналогичная конструкция лодки называлась словом «Джаггернаут (Juggernaut)»¹²⁶.

2.2.6Возникновение кумира – первичной древнерусской электростанции

При производстве пекла на новом месте русы сталкивались с крайне неприятным явлением – грозовые разряды от устраиваемого дождя били в землю абсолютно непредсказуемо. Молнии разрушали погосты и поражали людей. Поэтому наши предки были весьма заинтересованы в достаточно точном прогнозировании эффектов от своего любимого зрелища. Ибо самоуничтожение от такого удовольствия не должно было превышать темпов рождаемости. В результате, весь мощнейший творческий потенциал русской цивилизации устремился на решение этой проблемы, – и она была успешно решена. Здесь русы пошли по проторенному пути моделирования процессов. Только если ранее моделировали в кузнице влияние температурных процессов на вещества, то теперь стали моделировать само место события. Таким образом возник кумир – перемещаемый (ку) мир, или макет малой части мира с уменьшением до 4000 раз. При этом, каждый кусочек кумира приходилось кропотливо выкладывать из соответствующего грунта, взятого на месте будущей паски. Но чего только не сделаешь для спасения собственной жизни! А вот с моделированием дров для пекла пришлось «поломать голову». Ибо от дров требовалось пламя, которое горит минут двадцать. А если скопировать в кумир обычную тридцатиметровую сосну, то получится спичка с непригодными характеристиками – длиной 7 миллиметров и с волос толщиной. Ручное производство сотен тысяч таких спичек – занятие малоприятное и сверхдорогое. Кроме того, при малейшей неполадке в моделировании, такие «дрова» сгорят очень быстро. А при наполнении кумира водой эти сверхтонкие спички могли намокнуть и перестать зажигаться. Поэтому требовался источник маленького огня, который мог бы гореть минут двадцать и не отсыревать. А раз требовалось, – значит нужно искать. И, конечно, долго искать пчелиный воск не пришлось, ибо горючие свойства этого подручного материала наши «поджигатели лесов», разумеется, тоже освоили. То есть, вполне возможно, что обычная восковая свеча возникла раньше кумира, но, во всяком случае, ни как не позднее.

Итак, сотворив кумир и снабдив его рядами свечей, русы радостно поджигали фитили и ждали эффекта. При этом пламя свечей сливалось в огненные ряды, на водяной канавке закручивались маленькие смерчики, но пар улетучивался в воздух, тучи не получалось и молний не возникало вообще!

– Всё ясно, – рассуждали русы, – как мы могли забыть, что во время паски Змея пар скапливается в тучу под небом! Наверно небо является крышей мира или небесным сводом, и, поэтому, пар под ним накапливается и не улетучивается вверх. Видимо, и нам нужно сделать над кумиром специальную сводовую крышу.

И, в результате, крыша русских сеней приобрела специфическую форму (рис. 2 .12) – её стрехи стали загинать внутрь, чтобы внутри могло возникнуть грибовидное движение пара.

Кумир под такой крышей устанавливали на нужной высоте и таким образом, чтобы ось водяной канавки (модели реки) попадала под центральную балку крыши (рис. 2 .13). После поджигания свечей под сенью устанавливалось два циркулирующих потока из смеси пара и воздуха, как показано на рисунке. В таком устройстве плазма пламени 1 свечей 2 служила источником свободных заряженных частиц; в маленьких смерчах 3 происходило их разделение, и электронный газ, как более легкий, накапливался сверху, в застойной зоне 4, выходу из которой препятствовали восходящие потоки и особенности конструкции сеней. А положительно заряженный пар сгущался в капли (конденсировался) и проливался вниз. Таким образом, между сенью и кумиром накапливалась разность электрических потенциалов, которая периодически увеличивалась до наибольшей величины, а затем саморазряжалась через искровой разряд – маленькую молнию между сенью и кумиром. То есть, в конце концов, русы научились «творить кумир».

Данное стратегическое открытие вывело русскую науку и технику на новый уровень. Оно позволило эффективно пользоваться климатическим оружием, избегая жертв со своей стороны. Оно дало надёжный и первый в мире искусственный источник электрической энергии. Слава о нём пережила века и закрепилась в русском языке. Даже специальная христианская заповедь «не сотвори себе кумира» не смогла вытравить из этого слова значения восторженного обожания. Сеням повезло ещё
больше,  появился редкий случай, когда в русском языке стали восхвалять простую постройку:
рис. 2.12 Приблизительная схема кумира

где: 1  сени; 2  короб с землёй местности; 3  макет местности.

Ах, вы сени, мои сени,

Сени новые мои,

Сени новые, кленовые,

Решётчатыи...

А «просвещённая» Европа вплоть до Магеллана и Коперника думала, что небосвод  это есть небесная твердь. Спрашивается, ну кто ей об этом сказал, кто в те времена мог «потрогать» небосвод? Здесь вывод однозначный  ложное доказательство существования небесной тверди могло быть основано только на кумирном моделировании. Таким образом, действительно Русь оказывала на развитие мировой научной мысли решающее значение.

рис. 2.13 Схема движения потоков пара и воздуха в поперечном разрезе кумира

где: 1  пламя свечей; 2  свечи; 3  смерч; 4  застойная зона.

2.2.7Капище  как модификация кумира и электрохимическая лаборатория

При первой же полученной электрической искре из кумира, весть о таком невиданном зрелище, разумеется, сразу же облетела все Змеи, и всё русское население (кроме часовых) немедленно устремилось к кумирам,  совсем как к лейденским банкам¹²⁷. Вновь прибывшие, не замечая ухмылок бывалых, немедленно пытались пощупать чудо,  и получали удар от электрического тока. После этого, изобразив на своём лице загадочность и весело глядя на вновь прибывающих, всё большее количество русов стало склоняться к мысли, что де неплохо бы придумать аппарат помощнее,  для врагов, конечно. И русская научно-техническая мысль занялась вычленением из кумира чистого явления  генератора электрического тока. И в результате появилось множество соответствующих модификаций  так называемых «капищ».

Основой любого капища стали модифицированные сени  обычные головы (купола), которые видны на православных церквях, а так же на мусульманских минаретах, буддийских пагодах (от слова «погода» или «погоди») и т.д. У русских язычников они применялись в наибольшем диапазоне  от самых больших, типа перыньского капища, с диаметром у основания в 21 м, до самых маленьких  русских военных шлемов.

Итак, капища играли роль древних электростанций. Причём электростанций с земляным полом, со рвами, наполненными водой¹²⁸. Здесь металлы, попадавшие во рвы, подвергались одновременно химическому и электрическому воздействию. Таким образом, капища потенциально выступали в роли электрохимической лаборатории. Поэтому электрохимия, безусловно, была открыта во времена капищ.

Доказательством этого является знаменитый древнеиндийский столб из химически чистого железа, который явно был получен древними жителями путём электролиза в подобной лаборатории, так как другого способа получения химически чистого железа в те времена не было. (Для сравнения  химически чистое железо невозможно получить даже в современных кислородно-конвертерных установках, не говоря уже о мартеновских печах.)

На основе капищ появилась возможность создавать линии электрозащиты от вражеских войск и грызунов  в нужное время пускать электрический ток через водяные рвы вдоль хоботов Змея Горыныча. Для обеспечения этого от капищ тянули линии электропередач  ряды деревянных крестов с медными проводами для электрического тока.

Только конструкция деревянного креста по тем временам могла обеспечить необходимые технологические параметры работы электрической линии. Здесь провода крепились на концах перекладин крестов с тем, чтобы между ними не проскакивал электрический разряд. Длинная деревянная перекладина служила электрическим изолятором и была гарантией накопления в электрической сети убойного напряжения, также как в дисковой электрофорной машине большее разведение разрядников обеспечивает накопление и появление более мощного искрового разряда. А к верхушкам креста крепился провод громоотвода, чтобы сохранить линию от молний во время паски Змея Горыныча. Подобный молниеотвод является непременной частью современных линий электропередач, возвышающихся над местностью.

О протяжённости древнерусских линий электропередач и, соответственно о их электрическом напряжении можно судить по понятиям русских слов «окрестность» и «окрестный лес». То есть их протяжённость измеряется несколькими километрами, а напряжение  несколькими десятками вольт.

Электрозащита привела к появлению культа креста. Русские язычники стали носить на шее крестики, что подразумевало следующее: «Я готов за свою идею быть распятым на кресте!». При этом они стали осенять себя и друг друга крёстным знамением. Здесь дело в том, что именно во времена первого электричества возникло понятие «мученичество на кресте», как символ самой страшной казни. Потому что без пытки электротоком висение на кресте превращается в разряд самых легких казней и не годится на символ мученичества. В самом деле, при простом висении тело немеет и теряет чувствительность. Человек впадает в обморочное состояние и через несколько дней умирает от жажды. В то же время есть гораздо более мучительные и более долгие казни. Например, сажание на кол. Здесь кол должен быть деревянный, гладкий, диаметром примерно пять сантиметров (два дюйма) и с гладким ровным заострением длиной примерно десять сантиметров (четыре дюйма). Но здесь, разумеется, возможны варианты, как по длине заострения, так и по толщине. Этот кол закапывают в землю, причём высота его надземной части делается равной высоте до пупка стоящего казнимого человека. Казнимого со связанными за спиной локтями сажают на врытый в землю кол таким образом, чтобы остриё кола вошло через заднепроходное отверстие в прямую кишку. Затем казнимого отпускают, и он остаётся стоять на носочках. Стоит ему встать на пятки, как кол сильнее воткнется в задний проход. Поэтому несчастный стоит в постоянном напряжении иногда часами, прежде чем опустится на пятки. В то время, как распятый на кресте висит, пусть и облепленный мухами, но зато полностью расслабленный. От распятого даже комаров отгоняют, так как потеря крови ведёт к безболезненной досрочной смерти. И хотя иногда распятых в древности прибивали к крестам весьма дорогими по тем временам железными гвоздями, процедура эта была не слишком болезненной. Так как гвозди забивали между предплечьями и лодыжками ближе к конечностям, а там нет болевых точек. Кол же контактирует с паховой областью, которая наравне с солнечным сплетением является самой обширной болевой областью тела.

Но на этом казнь колом не кончается. Казнимому дают пить, но не дают есть (возможны варианты). В конце концов, через неделю или две он ослабевает, перестаёт соображать от бессонницы. Не смотря на отчаянное желание стоять, он перестаёт держаться на ногах  и кол протыкает ему прямую кишку, диафрагму и так далее. То есть, на фоне подобных казней, распятие на кресте выглядит невинной шалостью. Таким образом, действительно распятие на кресте без электрического тока, где дорогие гвозди используются как электроды, не может претендовать на символ мученичества.

Первые эксперименты по электрозащите проводились, естественно, на чертях (2.1.4.9), то есть на рабочих, которые прокладывали рвы и строили хобота. Кроме того, при переносах погостов каждый раз требовалось экспериментально определять эффективность электрозащиты, что проводилось опять же на несчастных чертях. Поэтому появление крестов возле хоботов приводило чертей в ужас, и само напоминание о кресте вызывало у чертей бурное неудовольствие. При этом естественно, что чертей иногда дразнили крёстным знамением. Разумеется, они сильно обижались, но не имели права требовать удовлетворения, так как крёстное знамение стало общепризнанным символом. И им оставалось только убегать, чтобы скрыть досаду. Постепенно, на основе идеи электрозащиты, возникло русское поверье, что при появлении креста чёрт корчится и пропадает, и что даже от крёстного знамения чёрт исчезает.

В результате общественной карусели (2.1.4.6) каждый житель погостов в своё положенное время работал чёртом и подвергался соответствующему крещению электротоком. В результате слово «крещение» в русском языке приобрело дополнительный смысл опасного испытания, которого никто не минует, во время которого нужно быть очень энергичным и терпеливым, чтобы после него, как правило, остаться живым. Например, «боевое крещение». А распятие на кресте наоборот предполагает стопроцентную неподвижность и стопроцентную смертность. То есть понятие «крещение» с понятием «распятие на кресте без электричества» не имеет ничего общего, кроме созвучия. А вот электрокрещение, также как и прощение, было в своё время обязательным ритуалом.

Для доказательства вышеизложенного скептикам понадобится действующая модель капища. К сожалению, автору она оказалась не по карману. Но он особо не расстраивается, так как капища и по ныне живут и здравствуют. Например, действующим капищем является иерусалимский храм, где ежегодно на Пасху совершают обряд поджигания факелов и свечей от «нерукотворного» огня. Так сказать, можете поехать и убедиться. Возникновению здесь известного в школьной физике тлеющего разряда способствуют купольная форма храма, большое количество свечей прихожан, повышенная влажность от кропила и «животное электричество» самих прихожан – совокупное наложение полей биотоков людей (так называемые «ауры»).

Возникающий в храме «нерукотворный» огонь по своей природе близок к огню лампы дневного света или огню «святого эльма». И хотя поклонение лампе дневного света в наши просвещённые дни называется фетишизмом, тем не менее, оно имеет право на существование. И я весьма и искренне благодарен церковникам того храма за сохранение доказательства существования электричества во времена древнего мира. Существование православной церкви оправдано уже только из-за одного этого.

жүктеу/скачать 2.57 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: