Глава 6. МЕТОД ТЕОРЕТИЧЕСКОЙ ИСТОРИИ

Второй этап теоретического исследования состоит в максимальном зак­реплении эмпирического содержания, всего того, что подлежит объяснению.

Как справедливо замечает Рэгин, в историко-социологическом иссле­довании случаи, как правило, вовсе не даны в качестве готовых наборов замкнутых целостностей. Напротив, случаи «конституируются» самим ис­следователем в процессе «челночных движений» между уровнем понятий и уровнем эмпирических данных. При этом «негативные» случаи (с отсут­ствием объясняемого явления) обычно конституируются только после фор­мирования категории и соответствующего класса «позитивных случаев» (с наличием объясняемого явления [Ragin, 1997, р. 34, 35]).

Соответствующая фиксация объясняемых переменных и перечня (ос­новных групп) явлений, в частности исторических случаев, есть закреп­ление ранее заданных проблемы и цели исследования, но на эмпиричес­ком уровне. Это необходимо для самоконтроля уровня выполнения ис­следования, поскольку объяснение будет исчерпывающим только при объяснении всего зафиксированного эмпирического содержания. Фик­сация также требуется для недопущения дальнейшей произвольной или непроизвольной «подгонки» круга объясняемых явлений под текущие концептуальные изменения. Фиксация не является абсолютной, круг эм­пирического содержания может быть изменен на более поздних стадиях исследования, но только при условии сознательно и методологически корректно принятого решения, означающего эксплицитный возврат к данному этапу.

р. 47-49]:

«отдельные сообщества (commonalities) с малым количеством случаев (экземпляров сообществ), но бульшим числом аспектов»; мегаисторический, всемирно-исторический, интрасистемный, со-циетальный и инфрасоциетальный уровни исследования (см. 6.1.2.1 ) предполагают предметные области именно этого типа;

«разнообразия (diversities) с умеренным количеством и случаев, и аспектов в каждом случае»; к этому классу предметных областей относятся обычно области межсистемных, кросс-системных, меж-социетальных и кросс-социетальных исследований (см. 6.1.2.1);

«связь переменных (relationships between variables), выражающих немногие аспекты, представленные в большом числе случаев»; мик­росоциальные и микроисторические исследования самоубийств, браков, дорожных происшествий, организации банков и фирм и их банкротств, судебных процессов, вооруженных столкновений пред­ставляют примеры работы с соответствующим типом предметных

областей.

Выделяются также три типа исследовательских стратегий: каче­ственное исследование; сравнительное исследование; количествен­ное исследование.

Разные стратегии могут быть использованы для разных типов предметных областей, но Рэгин утверждает, что наиболее ярко осо­бенности и преимущества каждой стратегии проявляются в приме­нении их к наиболее релевантным типам предметных областей. Так, качественное исследование считается адекватным для отдельных сообществ, сравнительное исследование — для разнообразий, а ко­личественный анализ - для связи переменных.

Это отношение между типами предметных областей и типами стратегий представлено на рис. 4.

416

Глава 6. МЕТОД ТЕОРЕТИЧЕСКОЙ ИСТОРИИ

6.2. Этап 2. ПреАметизация


Много Т Качественное исследование

Количественное исследование

Мало

Рис. 4. Случаи, аспекты случаев и исследовательские стра­тегии [Ragin, 1994, р. 49].

В предлагаемой версии теоретико-исторического метода каче­ственное исследование, по Рэгину, является не отдельной стратегией, но одним из этапов метода (см. 6.5). Сравнительное исследование здесь считается необходимой и универсальной эмпирической основой тео­ретической работы (см. 6.4 и 6.5). Чарльз Тилли достаточно убедитель­но показывает, что для макроисторического исследования необхо­димы сравнения, причем не следует гнаться за большим количеством случаев, гораздо эффективнее детальный разбор и целенаправлен­ное сравнение нескольких случаев (см. 4.2-4.4). В заключении к своей книге Тилли дает четкую формулировку:

при умножении случаев и стандартизации категорий для сравнения теоретическая отдача падает быстрее, чем растет эмпирическая отдача [Tilly, 1984, р. 144].

Количественный анализ может в принципе считаться отдель­ной стратегией, когда есть лишь большие массивы уже структури­рованных количественных данных при отсутствии доступа к каче­ственной информации (см. пример использования атласа догосу-дарственных обществ Мердока в работе А. В. Коротаева, 4.1). Однако здесь нас больше будет интересовать количественный анализ как вспомогательная часть содержательного теоретико-исторического исследования (см. 6.6 и 6.7).

6.2.1.3. Доступный эмпирический материал. Материал, в принци­пе, включает всю информацию, относящуюся к объясняемым явле­ниям, выделенным на основании явного определения (см. 6.1.2.1; 6.1.3.1). Основной объем материала всегда содержится в литерату­ре, в том числе в специальных справочниках [Murdock, 1957,

1981 и др.], исторических атласах, но также всегда следует иметь в виду возможность обращения за консультациями к специалистам, особенно с учетом потенциала сети Интернет, наличия множества специализированных дискуссионных групп (mailing lists, см. 6. 10).

Работа начинается с анализа данного ранее определения класса объясняемых явлений (см. 6. 1 .2. 1 и 6. 1 .3. 1). Главный интерес пред­ставляют признаки определения, через которые проходит граница, отделяющая явления, попадающие в класс, от явлений, в него не попадающих. Как говорилось выше, Карнейро определяет государ­ство как социальную структуру с правительством, способным при­нуждать людей к труду и войне [Carneiro, 1970]. Налицо два опера­циональных признака: наличие/отсутствие правительства (как его отличать от тех, кто принимал решения в бродячих группах, неоли­тических деревнях, чифдомах или племенах, это уже дальнейшая проблема) и способность/неспособность правительства принуждать людей к труду и войне. Второй признак Карнейро не рассматривает как объясняемую переменную, поскольку, видимо, неспособные к принуждению правительства он настоящими правительствами не

считает. Соответственно объясняемой переменной становится на­личие/отсутствие правительства. Явления происхождения государ­ства переинтерпретируются тогда как случаи появления прави­тельств, способных принуждать население к труду и войне.

Теда Скочпол определила социальные революции как быстрые, базовые трансформации государства и классовых структур, сопро­вождающиеся и отчасти осуществляющиеся через классовые вос­стания снизу [Skocpol, 1979, р. 4]. Здесь можно выделить три основ­ных признака: скорость трансформации, ее базовый или небазовый характер, а также наличие или отсутствие классовых восстаний сни­зу. Дальнейшее содержание исследования показывает, что объяс­няемыми переменными для Скочпол стали только два из трех при­знаков: базовость трансформации государственных и классовых структур и наличие восстаний снизу. Переинтерпретация интере­сующего класса явлений дает соответственно переход к такой базо­вой трансформации и начало таких восстаний. Именно эти явле­ния подлежат дальнейшей объяснительной работе.

Рэндалл Коллинз взял за основу Веберово определение государ­ства как монополизации легитимной власти над территорией. Да­лее Коллинз вполне сознательно превращает признаки определе­ния в переменные.

Обращение этого определения в объяснительную теорию означало, что каждый элемент в ней следует трактовать как переменную [Коллинз, 19986, с. 234].

Как указывалось в 4.4.1, «территория может быть большей или меньшей, легитимность власти над ней может быть более высокой или более низкой, каждая часть территории может иметь монопо­лию той или иной власти либо не иметь такой монополии (быть спорной, быть под совместным протекторатом и т.п.)». Здесь каж­дая переменная — объясняемая, но Коллинз вполне сознает нали­чие обратных связей, поэтому объясняемые переменные являются здесь также и объясняющими. Переинтерпретация интересующих явлений дает не однонаправленное (как у Карнейро и Скочпол), но разнонаправленное движение по всем трем переменным: рост/со­кращение контролируемой территории, рост/снижение легитимно­сти и рост/снижение монополии власти (см. 4.4).

но временных). Лучше заранее поставить себе ясные границы с обя­зательством учета всех значимых (групп) случаев в этих границах, чем строить «общую теорию всего» с неопределенным и расплы­вающимся предметным полем. Платой за обозримость материала будет ограниченность выводов и определенная неполноценность теоретических результатов, которые, как верно замечал Поппер, дол­жны иметь универсальное значение [Поппер, 1993, с. 119, 120]. Ре­зонность ограничения состоит в необходимости для теории иметь твердую опору, пусть в локальных рамках, после чего уже в новых исследованиях можно их расширять или даже замахиваться на всю человеческую историю.

Пространственно-временные границы не должны ущемлять принцип сравнительно-исторического подхода. В этом отношении интрасистемный и социетальный уровни анализа (см. 6.1.2) значи­тельно уступают межсистемному, кросс-системному, межсоциеталь-ному и кросс-социетальному. Изучая одну Россию, теоретичес­кого знания о России не получишь (в этом беда почти всех отече­ственных историков, хотя недавняя работа Б. Миронова является многообещающим исключением [Миронов, 1999]). Изучая одну европейскую мир-экономику, также всегда останешься лишь на эм­пирическом уровне (что и случилось с И. Валлерстайном). Зато гра­ницы России вполне адекватны для инфрасоциетального анализа закономерностей развития российских провинций. Границы евро­пейской мир-экономики адекватны задачам межсоциетальных ис­следований входящих в нее стран (Ч. Тилли и др.).

При задании границ полезно выделять центр — пространствен­но-временной сегмент, где строящаяся концепция наилучшим об­разом работает, и окраины- все те времена и места, для которых концепция ранее не применялась, но в рамках которых случаи вхо­дят в исследуемый класс явлений и, в принципе, в них должны вы­полняться суждения концепции.

Так, предметной областью геополитической теории Коллинза является динамика военно-политического расширения, сокраще­ния, распада государств (см. 4.4). В качестве показательного центра была взята китайская цивилизация, геополитическую динамику которой можно было проследить по историческим атласам в тече­ние наиболее длительного времени. Далее центр был дополнен ана­лизом динамики роста-распада империй на Ближнем Востоке и в Европе в эпохах доиндустриальных и индустриальных обществ. Чужих центров и контрастных явлений для Коллинза нет, посколь-

ку его теория, подобно теории стесненности Карнейро, имеет уни­версальный характер. А есть ли окраины? Сам Коллинз нигде не ставит явной целью анализ крайних случаев, но такой анализ в его работах присутствует. Роль осевого измерения здесь играет истори­ческое время. Соответственно окраинами будут наиболее ранние догосударственные общества и наиболее современные общества с «принципиально» новым уровнем военных и коммуникационных технологий. Коллинз достаточно убедительно показывает, что гео­политические принципы работают на обеих окраинах. В первом случае главным ресурсом территориального расширения являются люди, и Коллинз показывает, что два типа брачных стратегий по К. Леви-Стросу — «консервативные» (с внутренними браками) и «экспансивные» (с запретом на близкородственные браки) — пря­мо соответствуют малым, подчиняющимся общинам — «геополи­тическим жертвам» и растущим, инвестирующим в военные похо­ды для добычи новых брачных партнеров общинам — «геополити­ческим хищникам» (в перспективе чифдомам [Collins, 1990]). Действительно, вполне естественно, что более обеспеченные людс­ким ресурсом «хищники» побеждают и расширяются, но в услови­ях слабых коммуникаций склонны к распаду, иначе говоря, основ­ные геополитические принципы работают уже здесь.

На другом полюсе располагаются современные государства и сверхдержавы с ядерным и ракетным оружием, спутниковой свя­зью, оперативными средствами доставки больших контингентов войск и военной техники с помощью авиации. Эту окраину Кол­линз рассматривает как кажущуюся аномалию и убедительно пока­зывает, что геополитические принципы вовсе не теряют силы в ус­ловиях новых военных и коммуникационных технологий [Collins, 1986, р. 167-185].

6.2.2.3. Составление полного перечня (групп) объясняемых явлений

Объектом исследования следует выбирать лишь группу явлений, оп­ределенных предварительно некоторыми общими для них внешними признаками, и включать в это же исследование все явления, отвечаю­щие данному определению [Дюркгейм, 1895/1995, с. 58].

Идеалом является исчерпывающий перечень всех известных и представленных в литературе явлений (например, исторических случаев), характеристики которых удовлетворяют операциональным критериям выделенного класса. Для таких макроисторических яв­лений, как войны, революции, подъемы и распады империй, уста-

ла. Этап 2. Прелметизация л* +

новления и распады военно-политических союзов, прокладки и прекращения использования крупных торговых путей, появление новых городов и государств, исторические компендиумы и спра­вочники дают достаточно материала для хотя бы приближения к составлению исчерпывающих списков. Этими возможностями нельзя пренебрегать.

Методологически корректно выделять сектор явлений, попада­ющих в фиксированные пространственно-временные границы, уже при наличии полного списка. Реально дефицит исследовательских ресурсов обычно ведет к тому, что внимание сосредоточивается толь­ко в этих рамках, а задача составления полного списка явлений за фиксированными пределами даже не ставится.

При анализе более мелких и многочисленных явлений их пол­ное перечисление становится совершенно невозможным, поэтому речь может идти только о составлении полного перечня типов или групп явлений, характеризующих весь разброс в рамках выделен­ного класса. Необходимо позаботиться о том, чтобы для каждой та­кой группы были два-три (но не менее одного) характерных пред­ставителя — явления, о которых можно получить в литературе бо­лее или менее детальную информацию.

Воспользуемся примером Ч. Рэгина. Допустим, социолога ин­тересуют особенности политической деятельности экологических активистов в США [Ragin, 1994, р. 98]. Этот класс явлений в рамках заданных пространственных границ сравнивается с явлениями того же класса, но за пределами этих границ: деятельностью экологи­ческих активистов в других частях мира, например в Восточной Европе. Далее выделяются классы контрастных явлений: деятель­ность активистов другого типа, например религиозных, но уже в

422 ^{Глава 6}· ^μετ°δ теоретической истории

США. Как видим, здесь произведено «нарушение» границы, про­веденной по номинальной шкале такой переменной, как тип или направленность активизма. Полезно сравнить также деятельность экологических активистов с деятельностью государственных чинов­ников экологического профиля, причем также в США. Здесь уже произведен выход за другую границу класса.

Можно увидеть аналогию данного подхода к выборке с методом створов в навигации. Для того чтобы точно определить свое местопо­ложение (например, место для смены курса), нужно «привязаться» к пересечению двухлиний, направления которых задаются створами при помощи специально установленных на берегах знаков. Таким же об­разом специфика деятельности американских экологов-активистов становится яснее при сопоставлении ее с двумя внешними «створа­ми» — экологами-активистами в других частях света и активистами иного рода, например религиозными в той же Америке.

Контрастные явления не тождественны негативным явлениям (случаям), хотя на практике это различие не так просто выявить. Негативные явления попадают в класс объясняемых явлений, но характеризуются противоположными значениями переменных-эк-спланандумов по отношению к основным интересующим явлени­ям. Контрастные явления, в отличие от негативных, не попадают в класс объясняемых явлений, поскольку значения их переменных выходят за пределы установленных для этого класса рамок. Так, если нас интересуют причины расцвета обществ, то негативными будут случаи упадка обществ. Контрастными случаями могут быть рас­цветы и падения цивилизаций или городов. Это выход за пределы исследуемого класса явлений (общества), но очевидно, что пони­мание причин расцвета цивилизаций и городов весьма полезно для анализа расцвета обществ.

В своих исследованиях Скочпол в качестве негативных явлений выбрала случаи неудавшихся социальных революций (переменная успех/неуспех), а в качестве контрастных- случаи политических революций (без включения широкого движения масс) и реформ «сверху» в Германии, Англии и Японии. Именно такой подход дал стереоскопическое видение самого центра исследования — настоя­щих успешных социальных революций (французской 1789—1794 гг., китайской 1911-1949 гг. и русской 1917 г.).

6.2.2.5. Составление перечня (групп) контрастных явлений и вы­деление среди них наиболее изученных. Этой задачей, как правило,

6.2. Этап 2. Прелметизация

пренебрегают, но напрасно. Дело в том, что любые последующие теоретические гипотезы, не связанные ограничениями по условной переменной А, должны быть истинными для всех значений пере­менной /4, в том числе для тех, что не попадают в объясняемый класс явлений, но зато попадают в класс контрастных явлений. Соответ­ственно заготовленные заранее перечни таких контрастных явле­ний являются крайне эффективными для контроля универсально­сти гипотез — ведь это главные поставщики аномалий. Если, на­пример, в результате исследования появилась гипотеза о том, что активизм при таких-то условиях усиливается, а при других ослаб­ляется, то ее необходимо проверить не только для экологических активистов, но также для активистов религиозных и политических. Если появилась гипотеза о том, что геополитическое напряжение, фискальный кризис, межэлитный конфликт, ослабление аппарата принуждения в государстве и усиление локальных центров соци­альной мобилизации являются необходимыми и достаточными ус­ловиями совершения социальной революции, то необходимо сопо­ставить эти условия со всеми известными контрастными явления­ми, поскольку может оказаться, что в каких-то случаях эти условия были, а социальной революции не произошло.

Каждый класс явлений, построенный на основе фиксации зна­чений определенных переменных или признаков, можно предста­вить как пересечение соответствующего числа кругов Эйлера, каж­дый из которых представляет всю совокупность значений по свое­му признаку или переменной. В таком случае лучшие контрастные явления для некоторого круга (объясняемых явлений) входят в об­ласти пересечения остальных кругов.

6.2.3. Требования к результатам

6.2.3.1. Размах вариации экспланандумов. Явления должны пред­ставлять размах вариации объясняемых переменных. С точки зрения статистических принципов неправомерно создавать выборку исхо­дя из определенного уровня значений объясняемой переменной, поскольку при этом теряется возможность анализа всего круга фак­торов, причинно определяющих весь реальный разброс значений этой переменной.

Заметим, что и Карнейро, и Скочпол, и Коллинз в своих реаль­ных исследованиях существенно расширили область рассматрива­емых явлений по сравнению с изначально выделенным классом. Для

424 ^{Глава 6}· ^ΜΕΤ°Δ ТЕОРЕТИЧЕСКОЙ ИСТОРИИ

Карнейро изначально такими явлениями были случаи появления автохтонных государств, но в исследование попал весь континуум политической эволюции от неолитических деревень до крупных империй. Скочпол фиксировала внимание на успешных социальных революциях, но логика исследования привела ее к необходимости учитывать также неуспешные революции (такие, как русская рево­люция 1905-1907 гг.) и политические реформы «сверху» (такие, как прусская реформа 1807 г. и революция Мэйдзи 60-х годов в Япо­нии). Коллинз же в самом начале своей работы вполне сознательно поставил цель исследования явлений с изменениями по всем за­данным континуумам (размер территории, легитимность власти и уровень монополии контроля над насилием).

Рекомендация учета контрастных явлений (см. 6.2.2.4—5) на­правлена как раз на выполнение этой методологической нормы.

• 
  исчерпывающий перечень известных в науке явлений объяс­
  няемого класса; при невозможности составления такового — раз­
  бивка этого класса на группы;
  
• 
  обоснование и проведение пространственно-временных гра­
  ниц того сегмента, случаи которого будут рассматриваться в насто­
  ящем исследовании;
  
• 
  выборка всех явлений, попавших в эти границы из исчерпы­
  вающего перечня, либо перечни наиболее изученных явлений, по­
  падающих в эти границы, причем по каждой группе;
  

• 
  перечень классов контрастных явлении с явно заданным оп­
  ределением каждого класса;
  
• 
  перечни контрастных явлений для каждого класса или выбор­
  ки 1-3 наиболее изученных представителей.
  

формирование и операционализация

переменных-экс плана не ов

Трудность обычно состоит не в том, чтобы создать теорию,

отвлеченную от всего контекста, но скорее в нахождении того,

какие аспекты могут быть отвлечены от каких аспектов контекста.

Питер Кнапп

Цель данного этапа состоит в систематическом и последовательном формировании набора предположительно объясняющих переменных и их операционализации, с помощью которых в дальнейшем будет проводить­ся анализ исторических случаев. Закрепление общего набора переменных необходимо во избежание соблазна попыток объяснения одних групп слу­чаев с помощью одних переменных, а других групп случаев — с помощью других (так называемый партикуляристский подход). Такое распределе­ние значимости переменных по подклассам случаев вполне возможно, но оно должно быть получено не априорно, а как результат анализа всех труп π случаев по всем выделенным переменным. Очевидно, что никакой набор переменных нельзя считать гарантированно полным, поскольку наиболее ценным результатом исследования является как раз выявление новых, ра­нее неизвестных переменных. Методологически корректный способ об­ращения с такими новыми переменными — это возврат к данному этапу исследования, с тем чтобы включить их в общий состав объясняющих фак­торов, осмыслить с точки зрения конкурирующих парадигм и проверить значимость новых переменных для всего класса объясняемых явлений.

6.3. Ί. Исходные данные

6.3.1.1. Факторы, привлекаемые в различных парадигмах для объяснения класса явлений. Сюда включают явно выделенные фак­торы (переменные, условия, обстоятельства, силы, влияния и т.п.) как элементы концепций в рамках выделенных парадигм (см. 6.1.2.2). Например, такими факторами для исследования Р. Кар-нейро происхождения государства были наличие/отсутствие войн, характер войн (набеги или завоевания), плодородность почв, ши­рота, высота над уровнем моря, количество осадков, наличие/от­сутствие ирригационных систем и др. (см. 4.2.3).