§ 8. Взаимодействие семантических и логических форм мышления

Как было показано выше, различная структура в разных языках, или иначе – различная сегментация элементов мира в структурах разных языков есть следствие экономических, географических и иных условий жизни нации, которые повлияли на структуру мышления людей каждой нации, а оно, в свою очередь, – на структуру его языка. Если это так, – а это, действительно, так, и другого мнения здесь быть не может, – то мы, оставаясь последовательными, должны сказать, что каждый народ, в силу с п е ц и ф и к и его языка, д и к т у е м ы м м ы ш л е н и е м этого народа, обладает с в о и м с о б с т в е н ы м м ы ш л е н и е м, но мышлением только с е м а н т и ч е с к и м, я з ы к о в ы м, отличным от семантического мышления других народов, говорящих на других языках. Это происходит не потому, что орган мысли – мозг у людей каждой нации различен, и не потому, что язык каждой нации, будучи отличным от других, влияет на структуру мышления и на структуру мира, подчиняя их себе, а в силу того, напротив, что этот мозг, будучи помещённым (вместе с человеком) в соответствующую социальную среду, по-своему отражает эти социально-экономические условия, и в соответствии с ними создаёт себе с в о й знаковый, семантический язык. Мы видим, таким образом, что я з ы к о в ы е з н а к и т о л ь к о ч л е н я т, с е г м е н т и р у ю т м и р, а л о г и ч е с к о е м ы ш л е н и е о т р а ж а е т м и р, по образу и подобию самого этого объективно существующего мира, одного и того же для всех наций, а также по с в о е м у с о б с т в е н н о м у образу и подобию, тоже одного и того же для всех наций, отражающего этот мир, т.е. по структуре самого мышления, но поставленного для каждого народа, т.е. для каждого национального мозга в о с о б ы е н а ц и о н а л ь н ы е у с л о в и я. Следствием этого и явилось то, что одно и то же логическое мышление создало себе в каждой нации свой особый знаковый язык или своё особое с е м а н т и ч е с к о е мышление. Существует цепочка зависимых сущностей: существует один и тот же для всех людей внешний мир, влияющий на  идентичный для всех людей, но поставленный в различные жизненные условия каждой нации человеческий мозг, который, обладая логическим мышлением, создаёт себе особыую  языковую знаковую структуру, которая для каждой нации хотя и рождена одним и тем же логическим мышлением, но рождена в различных условиях жизни этих людей, именно как знаковая, языковая, семантическая форма мышления. Следовательно, в зависимости от материальных, и других условий жизни людей, каждый народ имеет с в о ё с о б с т в е н н о е (но только языковое, семантическое !) м ы ш л е н и е, с о в п а д а ю щ е е с с е м а н т и к о – г р а м м а т и ч е с к о й с т р у к т у р о й е г о я з ы к а.

Таким образом, семантическое мышление людей, говорящих на данном языке, – а оно отличается от семантического мышления людей, говорящих на других языках, – обладая способностью символизировать мир, выражает его п о – с в о е м у, лишь на уровне с о д е р ж а н и я мысли, т.е. на уровне с е м а н т и ч е с к о г о м ы ш л е н и я. Семантическое мышление (т.е. мышление на данном языке) людей одной нации отличается от семантического мышления другой нации в той степени, в какой язык одной нации отличается от языка другой нации. Когда говорят и пишут о «языковой картине мира», то это – и с к а ж е н и е реального соотношения языка и мира, потому что внешний мир отражается не семантитческим, а логическим мышлением: речь идёт лишь о «языковом ч л е н е н и и , с е г м е н т а ц и и мира», о членении мира с о д е р ж а н и е м нашего мышления, с е м а н т и ч е с к и м и ф о р м а м и мышления или, что то же самое – в формах языка.

Можно сказать: «языковое членение или сегментирование мира» – то же самое, что и «семантическая форма мышления». Звучащий (написанный) язык – это содержание нашего мышления, наша семантическая форма мысли, вынесенная за пределы мозга. Это понятие, представленное четырьмя синонимами (семантическое, языковое, знаковое, оречевлёное мышление), всегда равно значению, содержанию конкретного предложения конкретного языка. И словарь, и грамматика каждого языка, будучи различными в разных языках, р е а л и з о в а н н ы е в звучащей (написанной) речи, образуют совместно содержание мышления или его семантическую форму. Такой тип мышления, отличающийся от языка к языку, свойственен каждой нации.

Исходя из выше изложенных логических рассуждений, становится ясным, что языковое мышление у каждого народа – с в о ё. Однако приведённые выше доказательства о реальнности национального, семантического мышления не о т р и ц а ю т единство общечеловеческого мышления, его всеобщность. Но единство и всеобщность человеческого мышления начинается не на уровне его конкретного содержания, не на уровне семантических форм мысли, семантических значений, выраженных семантико-грамматическими формами конкретного языка, а на уровне его л о г и ч е с к и х ф о р м, в данном случае – лишь на уровне субъектно-предикатного (или атрибутивного) с у ж д е н и я ( S – P ). Общими во всех языках и, следовательно, в мышлении людей разных наций являются л о г и ч е с к и е ф о р м ы (фонемы, графемы, морфонемы, понятия, суждения, умозаключения). И это главное, что не было усвоено ранее в теориях «лингвистической относительности» и «языковой картины мира». Познание мира в формах естественного языка возможно только в том случае, если мышление человека способно выйти за пределы с е м а н т и ч е с к о й, содержательной стороны языковых единиц. «Речевое мышление», как пишет Тарасов, побуждает к движению от «речевой фиксации мыслительных процессов ч е р е з л о г и ч е с к и е ф о р м ы м ы с л и к реальным действиям человека и к вещам» [Тарасов 1986 : 103]. Для каждого языка индивидуальное, специфическое «членение мира» не создаёт особого «видения мира», так как «к логическому строю относятся не все формы мыслительной деятельности, а только те, которые вытекают из особенностей п р о ц е с с а п о з н а н и я и являются необходимыми для него. Формальные видоизменения, происходящие в мыслительной сфере под влиянием специфических структурных свойств конкретных языков, носят национальный характер и не являются необходимыми для познавательной деятельности людей». ... «Логический строй мысли один для всех людей, ибо он вытекает из природы человеческого познания, обусловлен потребностями познавательной деятельности человека и в конечном счёте потребностями практики. Поэтому никакие особенности строя языков не могут изменить его» [Чесноков 1977 : 37, 56].
2) Логики мечтают свести язык к точности математики.

Лейбниц, по словам К. Фишера, пишет о взаимодействии языка и логики: «... Математика уже обладает такой письменностью, ... непосредственно выражающей мысли. Почему бы не попытаться всей науке достигнуть такой же независимости от различных народов, как математика? Задача всемирной письменности будет решена, если все науки возьмут пример с математики и будут найдены характеристики для точного обозначения понятий подобно тому, как алгебраическими и математическими знаками обозначают величины и их отношения. Тогда можно будет так же понятно выражать все научные истины, так же строго охранять их и проверять, как и математические. Нужно найти простейшие, элементарные понятия, как бы алфавит мысли, и установить для этого алфавита годные для всеобщего употребления значки; тогда, комбинируя их, можно будет выражать состояние понятия, суждения, заключения и таким образом обозначать ход научного исследования» [К. Фишер 1905, С. – П., т. III ].

В этом васказывании великого математика поражаешься наивности людей, даже крупных учёных, осмеливающихся говорить от имени тех наук, о сущности которых у них лишь в высшей степени поверхностные представления. Уже первая фраза говорит о многом. Разве знаки математики, цифры выражают мысли, и даже непосредственно? Что такое 7, 13 и пр.? Всё, что угодно. Это «что угодно» живёт в мозгу. Но как из мозга извлечь всё остальное, кроме «количества», знаки-то ведь привязаны лишь к количественной характеристике вещей?

Великий математик глубоко заблуждался: он исходит из того, что каждый естественный язык народа, а это значит – языковая знаковая система каждого народа напрямую связана с мыслью, без всякого связующего звена в виде логических форм мышления (фонем, графем, понятий, суждений, умозаключений), которыми, кстати, являются и все математические, химические, логические условные знаки. Все они однозначны, как однозначны и все логические понятия, выражаемые условными языковыми знаками. Никакие знаки, ни математические, ни языковые, никакие иные не несут в себе самих никаких мыслей, они лишь условные ассоциативные значки для конкретных отрезков мысли, которые генерируются не материей этих значков, а нейронными клетками мозга. Мир мысли так же необъятен, как и сам материальный мир.

Реализация утопических планов Лейбница, если бы она была осуществима, привела бы к самоубийству человечества. Язык не поддаётся сознательному регулированию и логическому упорядочиванию. Формировать естественный язык в логистический язык, каким его желали бы видеть учёные точных наук, невозможно по следующим причинам:

1) Среда применения языков точных наук ограничена, это язык «формул», они применимы только к определённым, ограниченным областям знания, тогда как тематика мыслей человека безгранична – о чём хочу, о том и пою.

2) «Языки формул» выражают лишь объективные связи в мире вещей, а с помощью естественных языков мы выражаем, кроме того, также эмоции, экспрессии, волевые значения и др.

3) Естественный язык – это исторически, стихийно, бессознательно сложившийся инструмент и не зависит от воли ни общества, ни индивида. Законы каждого языка и его развитие имеют исторический характер, и никто, в том числе и Лейбниц, не в состоянии его изменить.

4) В естественном языке чётко проявляется функция обозначения предметов и функция выражения мыслей об этих предметах, мы знаем, о чём думает человек и как думает человек. «Язык формул» лишь обозначает объекты и их связи, а что думает математик о вещах, зафиксированных в цифрах, мы не знаем, да и сам математик не знает, о каких объектах он думает, ибо под семёркой, тройкой можно думать всё, что угодно.

5) Многозначность в языке не мешает ни процессу познания, ни процессу общения и взаимопонимания. Многозначность языку дана от природы, это диалектическая неизбежность в силу условности языкового знака. Мир бесконечен, а связи межу его объектами ещё более бесконечны. Но Бог дал память челоаеку с ограниченными ресурсами. Как же выразить весь мир только в 30 – 40 языковых знаках, насчитываемых в каждом языке (а в математике их всего – десять)? Это можно сделать только потому, что знаки – условны и не привязаны органически ни к одному природному объекту, бесконечные сочетаемостные возможности знаков и позволяют выразить весь мир. Слова даны в структурно связном тексте, где ни один знак не обладает самостоятельностью, в связном тексте, который позволяет найти точный смысл любого слова и разводит это слово по соответствующим рубрикам семантических значений и, следовательно, понятий.

6) Главный аргумент невозможности искусственно создать язык в виде математических или логических исчислений заложен в том, что язык, как и математика, имеет дело в логическими формами – понятиями, суждениями, у мозаключениями. Только в математике они выражены через числа, а в языке – через звуки и буквы. Язык, как и математика, оперирует мыслительными категориями, так как он и есть само мышление, т.е. через материю знака к материи реального предмета, как переход от чувственной формы мысли к абстрактной, а от неё снова – к чувственной форме мысли.
3) Взаимоотношение семантических и логических форм мышления

есть взаимоотношение философских категорий «явления» и

«сущности».

В основе размежевания семантических и логических форм мысли лежат законы общечеловеческого мышления, процессы которого осуществляются только в логических формах – в фонемах и графемах, как самых низких формах мысли, а также в более высоких логических формах мысли – в понятиях, суждениях, умозаключениях. Но эти формы мысли, живущие в мозгу, и будучи ассоциативно вынесенными вовне через звучащую или написанную речь, не могут не иметь для себя материальной опоры в виде материальных знаков. А они могут быть только искусственными, произвольными, внемозговыми, звучащими или графическими, производимыми человеком. Но условия жизни этих человеческих сообществ зависят от среды их обитания – от природных, экономических, социальных условий, которые и приводят к порождению различных систем материальных знаков, как раз и служащих средством или инструментом вынесения этих абстрактных логических форм за пределы мозга, как их ассоциативные отпечатки в сознании человека. Без материальных знаков, условно, ассоциативно воплощающих логические формы мысли, мышления нет, как и нет самого человека.

Отсюда становится ясным, что логические формы мышления, единые для всего человеческого рода, не могут быть уложены в единую для всех людей материальную внешнюю форму, она ведь у разных человеческих сообществ различна, продиктованная различными условиями их жизни. Следовательно, общая для всех логическая мысль разнесена по различным семантико-грамматическим структурам разных языков, каждый язык выбирает себе особые знаковые формы для выражения общих для всех людей логических форм. Так исторически, в силу законов материального бытия человека, образовались две абстракные формы выражения одного и того же общечеловеческого мышления – логические и семантические, которые взаимодействуют и одно не живёт без другой.

Семантика предложения – это то, что мы читаем и слышим как первый, наиболее поверхностный уровень нашей мысли. Но если мы попытаемся пересказать прочитанное или услышанное, мы никогда или почти никогда не повторим услышанное и прочитанное слово в слово, а передадим лишь смысл, содержание, которое обязательно имеет свою логическую форму. Это и есть то, что лежит в глубине предложения – логическая форма мысли. Она – не произвольная фикция ума, а «оторванное», «абсорбированное» от общего смысла его логическая форма, которая в переложении этой мысли на живые знаки опять обрела семантическое содержание, смысл. Семантические и логические формы мысли составляют единство человеческого мышления, это диалектика отдельного и общего, явления и сущности в одном объекте.

Логические структуры выводятся исследователем на основе определённой научной теории из поверхностных структур путём их сопоставления, сравнения, установления в них общих признаков, «семантических инвариантов синтаксиса», которые суть не домыслы самих исследователей, а отображения реальных отношений, которые объективно существуют в самом языке, хотя и не даны нам в непосредственном наблюдении. В этом случае логическая структура предложения также является ф о р м а л ь н о в ы р а ж е н н о й, хотя и не прямо, не непосредственно в данном предложении, но косвенно, через сопоставления слов в предложении, через сопоставление данного предложения с другими, с которыми это предложение находится в системных структурно-семантических отношениях, объективно существующих в самой языковой действительности.

Подобно тому, как возникновение в лингвистике теории фонем и графем дало возможность свести всё бесконечное многообразие реально произносимых звуков и реально написанных букв к строго ограниченному инвентарю функционально значимых звуковых и графических типов, различение семантических и логических форм мышления дало возможность за бесконечным разнообразием реально употребляемых в речи предложений увидеть строго ограниченное количество логических форм для выражения бесконечности внешнего и внутреннего мира человека.

Разграничение семантических и логических форм мышления представляет собой один из существеннейших моментов в понимании сущности взаимоотношения языковых знаков и мышления, момента, ведущему к редуцированию всех возможных мыслей человека, т.е. ведущему к сведению всего многообразия реально функционирующих в речи предложений и их семантических значений к ограниченному инвентарю непосредственно не наблюдаемых, но главнейших – логических форм мысли.

Разграничение семантических и логических форм мысли, т.е. отдельного и общего, явления и сущности необходимо рассматривать как неизбежное свойство любой подлинно научной теории. Например, научная х и м и я немыслима без редуцирования всего бесконечного многообразия встречающихся во Вселенной веществ к ограниченному инвентарю первичных элементов, в результате комбинации которых образуются все вещества. Научная ф и з и к а немыслима без приведения бесконечного множества реально существующих объектов к ограниченному набору исходных элементарных частиц, которые в своих комбинациях образуют все реально существующие вещества. Научная г е н е т и к а немыслима без того, чтобы свести всё множество реально существующих индивидуальных признаков живых организмов к строго ограниченному набору элементарных носителей наследственности – генов, молекул ДНК, различные комбинации которых порождают бесконечное многообразие индивидуальных свойств живых организмов.

Следовательно, теоретическое языкознание обязано представить всё многообразие звуковых, графических, морфологических, синтаксических, семантических форм к строго ограниченному набору элементарных абстрактных, логических образов от указанных единиц, т.е. в виде логических отношений между единицами своего уровня – в виде фонем в звуковой сфере, графем в буквенной сфере, понятий в словарной сфере, суждений и умозаключений в синтаксической сфере. Сущность абстрагирования и распознавание в отдельных единицах присутствия общих законов функционирования этих единиц и сведение их к некоей сущности есть основной закон движения природы и, следовательно, человеческого мышления.

Взаимодействие семантических и логических форм мысли есть то, что Гегель называет «философским превращением противоположностей друг в друга». «Противоречие есть критерий истины. Отсутствие противоречия – критерий заблуждения». [Гегель. Работы разных лет. М., 1970, т. 1 : 265 ]. Но это противоречие как логические противоположности (в данном случае между семантической и логической формами мышления) следует понимать вместе с его разрешением: будучи совместно спаянными, они и образуют то, что мы называем человеческим мышлением. Противоположности фиксируются не просто как таковые, сами по себе, вне связи друг с другом, а постигаются в их единстве, доходящем до тождества. Причём эти противоположности выступают как взаимно предполагающие моменты перехода одного в другое. Этот переход одного в другое, т.е. процесс превращения противоположностей друг в друга необходимо заключается в каждом из них. Любой объект заключает в себе своё собственное отрицание.

Семантическое и логическое мышление или семантические и логические формы мысли – это две противоречащие друг другу абстрактные категории, причём семантические формы мысли – это абстракция первого уровня, а логические формы мысли – это абстракции второго, более высокого уровня. Как стало возможным, что обе эти категории мышления, скажем – звук и фонема, буква и графема, значение и понятие, предложение и суждение стали тождественными, что случайное превратилось в необходимое, а необходимое точно так же превратилось в случайное?

Обычный человеческий рассудок или «здравый смысл» рассматривает необходимость и случайность как определения, раз и навсегда исключающие друг друга. Необходимое обычно считают единственно достойным научного интереса, а случайное – безразличным для науки. Это значит: необходимое – это то, что знают, что можно подвести под законы, а чего нельзя подвести под законы, – случайное, ими можно пренебречь. Следовательно, достойно науки то, что можно объяснить, и считают случайным то, чего не могут объяснить. Это есть свидетельство непонимания учёного, который считает, что подобные вещи, якобы, не относятся к ведению науки. Но здесь прекращается всякая наука, ибо она должна исследовать именно то, чего мы не знаем. Наука прекращается там, где теряет силу необходимая связь. Случайность имеет некоторые основания, ибо она случайна, но точно так же и не имеет основания, ибо она случайна. Случайным и необходимым п о о т д е л ь н о с т и ничто не может быть, они одновременно и то, и другое.

Принцип семантических и логических форм мышления используется, как я показал выше, во многих науках. Но первооткрывателем этой теории был Аристотель, создавший формальную логику как науку о законах правильного мышления. Нет наук, стерильно чистых, без всяких примесей других наук. «Как лучше извлечь золото логики из руды языка? Ведь добытое золото часто оказывается недостаточно чистым и блестящим». [Г. Шухардт 1956 : 288].

К. Маркс это доказал на примере политэкономии. Натуральные вещи холст и сюртук не имеют ничего общего друг с другом, но в представлении торговца они уподобляются друг другу в своей «идеальной форме», потому что воплощают одну и ту же стоимость, т.е. одну и ту же меру общественного труда. Так и структурно-семантические предложений, семантические и логические формы формы мыслей, выраженных в них, – это разные формы одной и той же материи. И так же они, как холст и сюртук, уподобляются друг другу в их идеальной форме – в логических формах мышления. Даже в одном и том же языке – материально разные фразы, имеющие одно и то же семантическое значение, понимаются разными людьми одинаково, через их одну и ту же идеальную, т.е. логическую форму.

Знаки развиваются под руководством мышления, сознания, образуют особую, повседневную форму мышления – семантическую, т.е особую семантико-грамматическую структуру предложения. Но в основе таких предложений всегда лежат абстрактные логические формы мысли. Но без чувственой формы познания нет и абстрактной, логической формы. Понимание и отражение мира и самих себя возможно только через соотношение чувственного и абстрактного, отдельного и общего, явления и сущности. Обычно мышление людей не идёт дальше внешних, поверхностных связей о предметах («ползучий эмпиризм»). Суть этой более низкой ступени мышления в том, что оно не проникает в сущность предметов. На основании исследования явлений некоторые исследователи пытаются теоретизировать. Такие «теоретики» лишь собирают факты, хотя и они уже требуют выхода за пределы явлений, в теоретические осмысления.

§ 9. Роль языка в процессах познания
1) Что такое познание?

Отражение – это сходство, адекватность, воспроизведение черт оригинала, о браз отражаемого предмета. Распространённое понимание отражения как повторение, воспроизведение оригинала приводит к пониманию мышления как копирующего устройства в мозгу по типу «что в жизни, то и в мысли». Такое понимание взаимодействия мышления и действительности, как их единства, не выходит за рамки представления об изоморфизме фактов языка, мышления и действительности, хотя речь должна идти о взаимных переходах, взаимопревращениях этих факторов. В этом контексте встаёт проблема противоречия, с одной стороны, между материальным, единичным, объективным, конкретным и, с другой стороны, абстрактным, логическим при переходе от действительности к мышлению и от мышления к действительности.

Уже первые философы древности поняли, что основой познания, мысли

являются ощущения, порождаемые воздействиями внешнего мира. Но камнем преткновения для теории познания явилась загадка перехода от объективных внешних факторов к субъективному их восприятию, к ощущениям. Познание – это взаимодействие человека с внешним миром, а также с объективированной в слове системой знания, складывающейся в процессе индивидуального развития человека. Процесс мышления – это анализирование и синтезирование того, что выделяется анализом. Затем – абстракции и обобщения как производные от них. Мысль приходит к тем более высоким обобщениям, чем более глубокие связи она раскрывает. Абстракция – это специфическая форма анализа, характеризующаяся тем, что анализ при переходе к абстрактному мышлению переходит в понятия. Характер абстракции состоит в том, что она выделяет существенное, отвлечение её от несущественного: она анализирует и членит то диффузное, ещё не проанализированное целое, в котором существеннное и несущественное ещё не расчленены.

Начальная ступень познания проходит через непосредственные ощущения, восприятия, представления (чувственная ступень познания). Однако «чистого» чувственного познавательного мышления не бывает (это удел только животных), оно непременно переходит в мыление абстрактное, потому что человек тут же всё чувственное пропускает через свой мозг, соотнося и анализируя все свои чувственные впечатления со своим опытом, а это значит – с накопленными абстрактными знаниями (со + знанием).

Формы и законы мышления по отношение к данным органов чувств – это аппарат, помогающий творчески переработать их и тем самым вскрыть связи и закономерности в процессах внешнего мира. Мышление не зеркально отражает мир, оно духовно воспроизводит предметы мира, закономерности, не доступные для органов чувств.

Почему люди не всегда и не сразу понимают движения мысли от конкретного к абстрактному, от явления к сущности? Видимое движение Солнца по небосводу было положено в основу геоцентрической системы мира Птоломея, согласно которой считали, что Солнце всходит; Солнце заходит; Солнце садится. Но в средние века появилась гелиоцентричская теория Коперника, которая опровергла эту теорию и обяснила, почему возникает несоотвтетсвие между непосредственными, чувственными восприятиями самого предмета и его истинной сущностью. Так появилась проблема явления и сущности. Было замечено, что в любой вещи существуют две стороны: 1) явление, внешность предмета, 2) сущность, внутренняя основа предмета. Поскольку явление не совпадает с сущностью, а непосредственные восприятия отражают лишь явления, отсюда – несоответствие предмету восприятия. Так как в непосредственном восприятии отражаются лишь явления, поэтому появляются неправильные представления, порождаемые самой действительностью. Таким образом, проблема сущности и явления возникает в связи с трудностями познания. Поэтому неверные представления о предмете – не плод фантазии, не имеющей под собой реальной основы, а их рождение связано с односторонним отражением реального мира.
2) С чего начинаются первые шаги в познании.

Процесс познания – не просто осведомление о предмете. Познание не состоит

в обычном осведомлении о том, как обстоят дела в объективной реальности. Посредством этого осведомления предмет познания становится только известным. Но известное, как говорит Гегель, ещё не есть познанное. Познание есть процесс духовного о в л а д е н и я предметом, оно осуществляется посредством выражения одного через другое, через о т н о ш е н и е. Мышление как познание, раскрытие и построение связей и отношение между предметами, составляющими проблемную ситуацию, или иначе, как моделирование окружающего мира, проявляется в самых различных уровнях человеческой жизни. Своей вершины и полного развития процесс познания, этот результат работы мозга достигается в теоретическом научном мышлении, где происходит познание связей и отношений между предметами.

Отражение действительности начинается с расчленения объекта на какие-то отдельные составные части на уровне чувственного познания, и не только у людей, но и у животных. Та или иная совокупность ощущений объединяется в одном образе восприятия как результат воздействия различных свойств какого-либо отдельного предмета. Сперва видится предмет, затем ищется его свойство, приписывается ему определённое качество. Познание есть своего рода процесс изучения предмета со всеми его свойствами и процесс выделения при этом главных из них, которые затем, уже на уровне абстрактного, логического мышления получают определённое наименование, причём в разных языках по различным признакам, в зависимости от самых разных обстоятельств жизнедеятельности людей данной нации.

Всякое познание начинается с в о с п р и я т и я. А восприятие как одна из чувственных форм отражения действительности – это непосредственное воздействие объектов на органы чувств. Оно существует в виде образа отражённого объекта, но не ограничивается этим. Это не только чувственный образ, но и о с о з н а н и е объекта, а осознание требует участия в этом процессе прошлого опыта, а также осмысления, понимания. Таким образом, восприятие протекает не только на сенсорном уровне, но и на уровне л о г и ч е с к о г о мышления.

Сущность познания состоит именно в том, что мысль схватывает диалектику единичного, переводя его во всеобщее, присущее каждому реальному объекту, и закрепляет его в словесном выражении через н а и м е н о в а н и е предмета как представителя определённого класса. Вещь должна быть понята как элемент, как единичное выражение всеобщей субстанции. В этом задача познания.

Любое научное исследование выводит исследователя за пределы единичного, за пределы самой вещи и приводит его к познанию сущности этой вещи – к п о н я т и ю о ней. Знание действительности начинается с единичного и без него оно невозможно, но оно не может осуществляться и без общего. Более того, оно состоит именно в знании общего как того, что определяет действительность. Общее существует в единичном и познаваемо не помимо единичного, а через единичное. Восприятие единичного есть исходный пункт постижения общего, предмет мышления есть общее.
3) Как происходит процесс познания.

Процесс познания, отражения действительности, как отмечено выше, начинается с расчленения её на какие-то отдельные, составные части на уровне чувственного мышления, а обобщение этого процесса продолжается на уровне абстрактного, логического мышления в формах с у ж д е н и й и движимо во всех языках о д н и м и т е м ж е л о г и ч е с к и м п р о ц е с с о м, хотя и выраженным в самых различных грамматических и семантических формах, в зависимости от структуры конкретных языков. «Всякая мысль – пишет Выготский – стремится соединить что-то с чем-то, установить отношение между чем-то и чем-то. Всякая мысль имеет движение, течение, развёртывание, т.е. мысль выполняет какую-то функцию, решает какую-то задачу. Это течение мысли совершается как внутреннее движение через целый ряд планов, как переход мысли в слово и слова в мысль » [Выготский 1934 : 269].

Познание мира осуществляется, во-первых, только через д в у х с т о р о н н е е или д в у х у р о в н е в о е мышление в его семантических и логических формах. Во-вторых, процесс познания и коммуникации невозможен без материи языка как инструмента логического мышления, т.е. без языкового, семантического мышления. В-третьих, истинное познание мира и коммуникация осуществляются только в логических (но не в языковых, семантических !) формах – в форме субъектно-предикатного суждения ( S есть P ), ( S не есть P ). Эта логическая формула и есть з а к о н отражения мира и коммуникации. Любое предложение, в том числе односоставное, бессубъектное, бессказуемостное, назывное и т.д. на уровне логического мышления, т.е. на уровне с у ж д е н и я также имеет форму ( S есть P ). Логические формы едины во всех языках в силу свойств общечеловеческого характера мышления: предложения любого языка имеют обязательную логическую субъектно-предикатную структуру (S – P), которая в каждом языке имеет с в о ю языковую, формально-синтаксическую особенность. Если считать, что в некоторых языках якобы отсутствует логический субъект S и логический предикат P, то такое заключение есть результат о т о ж д е с т в л е н и я л о г и ч е с к и х ф о р м м ы ш л е н и я (логического строя мысли) и с е м а н т и к о-г р а м м а т и ч е с к и х ф о р м я з ы к а (семантической формы мышления) в смысловом содержании предложения.

Переход от содержательной стороны мышления (от семантической формы мышления) к логической форме мышления в виде суждения есть процесс фиксации «голых» логических связей, огрубление и упрощение семантического значения предложения. Отражённый в человеческом мозгу материальный мир, его связи и отношения отстоялись в мышлении в виде структур, связей, форм, фигур мышления – в виде логических форм. Весь материальный мир как бы присваивается мышлением в виде его идеального отражения, в идеальных формах и фигурах. Вследствие этого для человека существуют как бы два мира – материальный и идеальный. Логическое обобщение языковых фактов является необходимым условием лингвистических исследований, ибо только через естественный язык очень сложным образом запечатлена познавательная деятельность человека и законы природы.

Таким образом, материалистическая теория познания, хотя она и осуществляется не иначе, как только при помощи национального языка, каждый из которых обладает своей специфической семантико-грамматической структурой, не фетишизирует языковые знаки как орган познания и не превращает их в познающего субъекта. Познавательная способность человека заложена не в языковых знаках, а в его мозгу, в его познающем механизме, который, будучи совершенно самоостоятельным и ни от кого и не от чего не зависящим, кроме законов материального мира и самого мозга, функционирует т а к ж е – или можно даже сказать – в о с н о в н о м (потому что существует и авербальное мышление) благодаря знакам как конвенциональной, условной материальной системе.

Материалистическая теория познания доказала, что функционирование национального языка есть функционирование национального мышления, различающегося от нации к нации (это с е м а н т и ч е с к а я форма мышления). Но сам процесс познания осуществляется на более высокой стадии мышления: только в формах л о г и ч е с к о г о мышления – в формах фонем, графем, морфонем, понятий, суждений, умозаключений.

Итак, процесс познания нерасторжимо связан с процессом мышления, познание – это и есть мышление. Но что познаётся нашим мышлением? Окружающий нас мир а также внутренний мир человека, который членится, сегментируется, дробится в мышлении на отдельные логические понятия и их связи. Но одни и те же понятия, т.е. понятия об одних и тех же вещах, явлениях, процессах в каждом языке выражаются п о - р а з н о м у, в зависимости от самых разных условий жизни нации. Отсюда – разные языки и, следовательно, разные с е м а н т и ч е с к и е формы мышления, при одном и том же материальном мире и как следствие этого – при одном и том же общечеловеческом л о г и ч е с к о м мышлении. Различная языковая сегментация или разное структурирование этого мира не препятствует взаимопониманию людей с разными языками, ибо мы мыслим не языковыми знаками, а логическими формами мысли.
4) Процесс перехода чувсвенных образов в абстракции.

Без чувственного познания нет и абстрактного познания. Самая большая загадка мира – человеческий мозг, творящий абстракции, превращающий материальное в окружающем мире в идеальное в мозгу, созидая для себя «второй мир». Существуют, таким образом, две ипостаси разума – в виде я в л е н и я и в виде с у щ н о с т и. Математика и философия, в отличие от эмпирических наук, не исследуют специфические формы материи. Хотя они обращаются к различным областям реальной действительности, но их главная цель при этом – абстрактное, теоретическое познание этой реальности.

Абстрактного, полностью независимого от опыта, познания не существует. Но и без языковых знаков познания тоже не существует – всё познание протекает в формах языка и вместе с языком (в том числе и во внутренней речи), который всегда и всюду сопровождает процесс познания мира, и они же, языковые знаки являются основным средством ассоциативного выноса результатов нашего познания за пределы мозга. Сами знаки без помощи мозга уже не знаки, а природная материя, без мозга они мертвы.

В процессе познания действительности главным участником является мозг, наше понятийное, абстрактное, логическое мышление, которое, п о м е р е н е о б х о д и м о с т и ( существует также авербальное мышление), привлекает для своего функционирования язык (естественный язык и язык символов химии, физики, математики, логики), который делает наше мышление конкретным, определённым, чётким, однозначным, материально воспринимаемым, в результате чего расплывчатое облако мыслительного процесса рассеивается, обнажая свои чёткие очертания и определённость. Мы мыслим понятийными категориями, идеальными абстракциями, а не самим языком, т.е. языковыми знаками, как принято считать не только в кругу обывателей, но и в кругу некоторых лингвистов, психологов, философов.

Мышление возможно и без языка, более того, мы мыслим п о п р е и м у щ е с т в у вне форм языка и язык привлекается лишь по мере необходимости, главным образом для процесса общения, чтения и для письменного фиксирования результатов мышления. Но язык, точнее – система материальных знаков лишь овнешняет, опредмечивает наше мышление, материализует его вовне, выносит его за пределы мозга в форме ассоциативных материальных знаков. Но мышление как таковое живёт и здравствует только и только как мышление двухслойное, глубинный слой которого – л о г и ч е с к о е мышление, являющееся общим для всех людей, общечеловеческой формой познания и общения служат только л о г и ч е с к и е формы мышления. Языковые знаки сами по себе не являются средством отражения мира, они лишь ф и к с и р у ю т мыслительные, понятийные, логические категории в своих формах (фонологических, морфологических, синтаксических, просодических), через которые мы и воспринимаем отражённый в сознании мир.

«Человек в его познавательной деятельности оказался бы в полной власти языка, его норм и структурных особенностей, если бы эта деятельность оставалась на уровне значений ... в пределах языка. ... Но познавательная деятельность человека в действительности «работает» на уровне смысла. Смысл оставляет язык на его месте, но он вырывает человеческую мысль из плена лингвистических значений ..., делая возможным создание систем знаний поверх языковых барьеров при всём том, что эти знания получают в обязательном порядке объективирующее их языковое выражение» [Звегинцев 1973 : 178 - 185].

Познание невозможно без постоянного взаимоперехода чувственного и абстрактного мышления. Языковые знаки являются орудием реализации мысли. Без них последовательная смена чувственных и абстрактных образов оставалась бы неуправляемой, невозможной. Смена чувственных представлений определялась бы только изменением наглядных ситуаций, т.е. чувственная картинка оставалась бы той же чувственной картинкой, они бы лишь менялись одна на другую. Процесс мышления был бы ограничен только конкретной ситуацией, как и в мышлении животных, и никакое абстрактное, логическое размышление было бы невозможным.

Как абстакции переходят в логические формы? Абстракция, отправляясь от чувственного, выходит за пределы чувственного вообще. Постороннее, привходящее маскирует существенное в явлении. Абстракция выявляет явление в чистом, в идеализированом виде. Всякая научная абстракция – это отвлечение с у щ е с т в е н ы х свойств от н е с у щ е с т в е н ы х. При предельной абстракции от особенностей содержания предметов эти операции выступают в их л о г и ч е с к о й структуре [Рубинштейн 1958 : 49].

Вот что пишет Гегель об этом процессе. «Представляя, мы имеем вещь перед собой также и по её несущественному внешнему существованию. Мысля же, мы отделяем от вещи всё несущественное, чисто внешнее и сосредотачиваем внимание только на её существенных чертах. Мышление через внешнее явление добирается до внутренней природы вещи и делает её своим предметом. Всё случайное она опускает. Оно берёт вещь не такой, какова она как непосредственное явление, а отдаляет несущественное от существенного и, следовательно, абстрагируется от несущественного. ... Мыслить – значит, собственно говоря, постигать и выражать многообразие в единстве» [Гегель 1973 : 92].

Наиболее общие, наиболее абстрактные результаты, добытые в исследовании – это л о г и ч е с к и е п о н я т и я. Как они возникают, об этом очень наглядно поведал К. Маркс. «Надо ли удивляться тому, что в последней степени абстракции ... всякая вещь представляется в виде л о г и ч н с к о й к а т е г о р и и? Надо ли удивляться тому, что, устраняя мало по малу всё, составляющее индивидуальную особенность дома, отвлекаясь от материалов, из которых он построен, от формы, которая составляет его отличительную черту, мы получаем, в конце концов, лишь тело вообще; что, отвлекаясь от границ этого тела, мы имеем в результате лишь пространство; что, отвлекаясь от измерений этого пространства, мы приходим, наконец, к тому, что имеем дело лишь с количеством в чистом виде, с логической категорией количества? Абстрагируя таким образом от всякого предмета все его так называемые акциденции, одушевлённые или неодушевлённые, человеческие или вещественные, мы имеем основание сказать, что в последней степени абстракции у нас получаются в качестве субстанции л о г и ч е с к и е к а т е г о р и и ... Удивительно ли после этого, что всё существующее, всё живущее на земле и под водой может быть сведено с помощью абстракции к л о г и ч е с к о й к а т е г о р и и, что весь реальный мир может, таким образом, потонуть в мире абстракций, в мире л о г и ч е с к и х к а т е г о р и й?

... Как посредством абстракции мы превращаем всякую вещь в л о г и ч е с к у ю к а т е г о р и ю, точно так же стоит нам только отвлечься от всяких отличительных признаков различных родов движения, чтобы прийти к движению в абстрактном виде, к чисто формальному движению, к чистой логической форме движения» (везде разр. моя, – А. К.) [Маркс, Энгельс т. 4 : 130 - 131]. «Всякое действительное, исчерпывающее познание заключается лишь в том, что мы в мыслях поднимаем единичное из единичного в особенность, а из этой последней во всеобщность ... » [Маркс, Энгельс т. 20 : 548].

Сущность истинного, диалектико-материалистического познания заключается в обнаружении в материальном и духовном мире связей и отношений между объектами и явлениями, которые скрыты от непосредственного наблюдения. Задача познания – путём научного анализа вскрыть диалектику развития предмета, перехода от ступени к ступени, вскрыть внутренние связи и опосредования, обнаружить и зафиксировать в виде научных, л о г и ч е с к и х понятий законы их бытия и развития, объяснить всё то, что мы видим н а п о в е р х н о с т и вещей.

Совершенное знание предмета достигается через движение от явления к сущности и от сущности к явлению (переход чувственного созерцания в абстрактное мышление и обратно). На основе двух этапов движения познания – от явлений к сущности и от сущности к явлениям – возникает конкретное знание о предмете, которое есть совершенное знание. Познание сущности предмета ведёт к научному объяснению явления. Процесс познания – это деятельность абстрактного (логического) мышления, направленная на построение в сознании человека модели мира, данной нам в опыте. Мышление объективирует, материализует эту модель в форме языковых знаков (звуков и букв, слов), делая её основой и познания, и общения.
5) Мир отражается не языковыми знаками, а логическими суждениями.

Некоторые учёные, видя в языке непосредственное отражение мира, идеологию и философию данного народа, не задумывались над вопросом: почему для всех людей, обладающих одной и той же физиологической и психологической организацией организма, один и тот же материальный мир являет себя каждому народу, как ему казалось, по-разному, только через призму родного языка? Мы находим здесь лишь один ответ – неправильное понимание взаимоотношения действительности, мышления, логики, языка, непонимание истинного механизма отражения мира человеческим мозгом.

Мир отражается не языковыми знаками – они не обладают отражательной способностью, – а мышлением. Но каким мышлением? Мир отражается не просто мышлением, т.е. не содержанием мышления, не семантическими формами мысли, а логической формой этого содержания мышления. А как ведёт себя семантическое мышление по отношению к знакам? Это и есть реальное, звуковое и письменное, т.е. семантическое мышление. Логическое мышление есть абстрактный, идеальный процесс отражения материального мира, следовательно, в т о р и ч н о по отношению к нему. Мир един для всех людей, населяющих Землю, и человеческое мышление понимает эту аксиому. Потому что, кроме единого для всех мира, все люди физиологически и психологически устроены одинаково. Следовательно, и п р о ц е с с л о г и ч е с к о г о м ы ш л е н и я у всех людей – единый ! Это мышление, таким образом, подчинено единому для всех людей материальному миру и единым физиологическим и психологическим законам людей. Но и у логического мышления есть свои подчинённые – семантическое мышление, т.е. естественный язык человека, каков бы этот язык ни был. Языковые знаки, следовательно, – в т о р и ч н о е образование по отношению к логическому мышлению, п р о и з в о д н о е от него и т р е т и ч н о е, производное образование по отношению к внешнему миру – ч е р е з это же логическое мышление.
6) Сущность познания – в раскрытии свойств предметов

и установление их связей.

Сущность познания заключается в раскрытии различных свойств изучаемого предмета или явления и установление его связей с другими предметами и явлениями. Органом познания этого мира является человеческий мозг, обладающий единым для всех свойством – логическим, общечеловеческим мышлением. Логический строй мысли у всех народов мира един, хотя кажется, что люди каждой нации мыслят по-своему, национально, посколку каждый народ имеет свой национальный язык, отличный от всех других. Но через свой национальный или с е м а н т и ч е с к и й язык люди разных наций приходят к единому – л о г и ч е с к о м у языку.

Единичные материальные предметы существуют независимо от человека и до человека, а абстрактные образы от реальных предметов, т.е. логические понятия существуют только потому, что существует человек и его мышление. Мышление осуществляется только посредством оперирования понятиями. Человеческое познание есть обобщение и одновременно идеализация. Общее может быть представлено не иначе, как в идеальной форме, в виде понятий, отложившихся в сознании. Идеальное отчуждает от предмета общее и представляет его абстрактно, в форме понятия о нём. Познание истины о предметах возможно только через отделение реальных свойств вещей от их идеальных, обобщенных, абстрактных свойств, выраженных в логических понятиях – в их названиях. Ленин, ссылаясь на Гегеля, пишет: «Название есть нечто всеобщее, принадлежит мышлению, делает многообразное простым» [Ленин т. 29 : 264 ].

Без знака нет мышления, нет языка. Знак, будучи доступнее абстрактного значения, служит средством, чтобы «приблизить» нас к этому значению. Значение есть всегда нечто скрытое, трудно познаваемое сравнительно с материей знака. В знаке звуки (буквы) органически необходимы, звуки и буквы и есть знаки. Но они указывают на значение не сами по себе, а потому что они психически, ассоциативно указывают на объект через мышление, т.е. через абстрактное, понятие или значение. Языковые знаки есть система и единое целое. Она организуется как упорядоченный набор различных знаков, которые обладают свойством различаться на единицы более низкого порядка и соединяться в единицы более сложные. Эта большая структура, включающая в себя меньшие структуры, имеет несколько уровней, она придаёт содержанию мысли логическую форму, которая распределена между знаками определённых типов (фонемами, морфонемами, понятиями, суждениями), иерархически взаимодействующих. Семантическое и логическое содержание должно пройти через языковые знаки, обретая в них определённые структурно-семантические формы, в том числе и логические. Иначе мысль растеряна, она уже не мысль, её нечем выволочь из мозга, а инструмент у нас только один – материальные знаки, внешняя природная материя. Без языковой материи никакую мысль мы не можем воспринять как её содержание, эта мысль рождается в мозгу, а формируется через внешние материальные знаки. Знаковая форма, следовательно, не только условие «передачи» мысли, но и условие её реализации. Мы постигаем мысль уже оформленной знаковыми рамками. Вне знаков есть только туманные мысли, неясные побуждения, волевые импульсы, оформляющиеся в жесты и мимику.

Языковые знаки символизируют в нашем сознании логические понятия – как идеальный образ объективной действительности, его отражение в мозгу человека. Создать его – значит отразить действительность в таком образе, который включает в себя лишь некоторые черты предмета и не отражает других его сторон. Этот образ объединяет в себе множество предметов, во многом отличных друг от друга. Для этого образа нужна материальная основа, т.е. звучание, написание, с которыми связываются в сознании выделенные в предметах определённые свойства.

Познание мира мышлением состоит в воспроизведении его связей и отношений в форме комбинаций знаков того или иного языка. Всякая мысль – это определённая знаковая форма, воспроизводящая определённые связи вещей.

Различение природы знакового материала несущественно, если нас интересуют сами способы отражений связей и отношений действительности на ступени абстрактного мышления. Своеобразие языковых знаков состоит в том, что они – не только средство передачи и хранения ассоциативно закодированной информации, но и средство организации мысли, её экспликации, ассоциативного хранения любой информации, любого содержания, как понятийного, так и эмоционального, волевого характера.

Языковой знак начинается там, где через связи и ассоциации между знаком (звуком, буквой) и движением речевых органов и пальцев рук создаются идеальные образы (рождающиеся и живущие в мозгу) от реальных предметов (существующих вне мозга). Звуки (буквы) в определённой ситуации, воздействуя на кору мозга, вызывают образование временной связи между данными звуками (буквами) и предметами. Рождается осознанное отношение слова к обозначаемому предмету. Это и составляет сущность человеческой речи.

Познавательная функция знаков состоит в том, что они обеспечивают абстрактное, обобщённое мышление, выступают как средство формирования и выражения определённых мыслей. Поскольку через материю знаков, через их абстрактные образы в мозгу (уровень 2 в модели знака) фиксируются результаты познавательной деятельности обладателей этих языковых знаков в их идеальной форме в виде понятий (уровень 3 в знаке), то можно сказать, что эти знаки обладают как бы аккумулятивной, синтезирующей способностью, но только в том смысле, что эта способность принадлежит не самой материи знаков, а их идеальным образам в сознании человека. Не в языковых знаках, не в его лексических и грамматических формах, а в нейронных клетках фиксируются результаты человеческого познания.
7) Понимание и познание мира свойственны только человеку.

Итак, что происходит у нас в мозгу, когда мы слушаем, читаем, понимаем? В материи мозга, в нейронных связях ничего не прибавляется и не убавляется, происходит лишь определёное переструктурирование этих связей, появляется лишь новое знание, идеальное з н а н и е, отложившееся в мозгу на основе п о н и м а н и я. А знания и понимания – категории нематериальные, идеальные. Значит, воспринимая материальные звуки и буквы, точнее – о д н и и т е ж е з в у к и и о д н и и т е ж е б у к в ы, но исполненные разными людьми и, следовательно, исполненные по-разному, мы их н и в е л и р у е м, приводим к усреднённому уровню, к общему знаменателю, о б о б щ а е м на абстрактном уровне мышления, преобразуем их в и д е а л ь н ы е формы – фонемы. А это значит, что одни и те же звуки и буквы, имеющие у разных людей разные звучания и написания, мы обобщаем на уровне нашего абстрактного мышления и превращаем их б е с с о з н а т е л ь н о в единые л о г и ч е с к и е формы – фонемы и графемы. Мы понимаем говоримое через ф о н е м ы, точнее – через их системы, мы понимаем читаемое через г р а ф е м ы, точнее – через их системы. Каждая фонема и каждая графема есть идеальное обобщение бесконечного числа однотипных звуков и букв, точно так же, как п о н я т и е берёза есть идеальное обобщение всех берёз на Земле. Другого пути не дано. Мозг работает только с идеальными объектами, потому что его функциональное назначение – д у м а т ь, воспринимать материальную продукцию, преобразовывать её в идеалные образы и понятия, т.е. производить и генерировать в себе идеальную мысль и транспортировать её из мозга за его пределы – в воздушную среду или на бумагу, – но уже не в идеальных образах и понятиях (их невозможно передать другому вне какой-либо материальной субстанции !), а в тех же материальных знаках – устных и письменных. Для этого служат особые, специальные инструменты мозга – органы речи и пальцы рук. Мозг командует органами речи и пальцами рук и заставляет их производить нужные звуки и буквы, но которые и слушающим (читающим), и самим производителем воспринимаются в идеальных формах. Материальное, поступая в мозг, преобразуется в нём в идеальное, которое, покидая мозг, вновь «на воле» преобразуется в материаольное. Происходит нечто подобное и в реальной действительности, только в формах чистой материи: «круговорот воды в природе».