Книга путешествия эвлии челеби

И сразу же этот недостойный, уповая лишь на одного Бога, со сло­вами "Во имя Божие", выехал на лед на коне вместе с еще пятьюстами пе­шими людьми. Мы мгновенно переправились на ту сторону. Там я оставил лошадь своим слугам, и снова, спешившись, с копьем вернулся об­ратно. Однако от холода люди теряли мужество, не могли сидеть на лоша­ди и падали с коней. Этот убогий набрался смелости, отправился назад к Тамани и подошел к паше. Я сказал :"Добрая весть, мой султан! Лед уди­вительно затвердел. Он стал, как нахшуванский булат. Это отличная воз­можность — давайте теперь же, на утреннем холоде переберемся на ту сто­рону по льду".

Тут же пашу усадили в сани на двух длинных полозьях и тянули са­ни на длинных канатах. Сей недостойный шел пешком рядом с пашей и счи­тал шаги. За 500 шагов быстрого шага по льду, пройдя одну неполную ми­лю, мы перебрались с мыса Чочка на Крымскую сторону.

Стоянка мыс Килиседжик. Паша достиг этого места, вышел из саней, опустился на ковер и стал наблюдать, как оставшиеся воины переправлялись на Крымский остров. Все подчиненные паши и прочие, все его живот­ные переправились за 1 час. Весь груз этого недостойного, как мелкий, так и крупный, был благополучно переправлен, и мои люди припали к Крым­ской земле.

Однако на третий час, под воздействием солнечного света лед на море стал потрескивать, а местами льдины стали ломаться. А края льдов под воздействием тепла земли стали таять. Между тем сзади осталось мно­го купцов, паломников и татар, которые промедлили, а солнце близко к полудню взошло на небесную башню, и наступило гибельное время. Действительно, когда стало совсем тепло, лед на море затрещал, пошел трещи­нами и во многих местах проломился. Мудрый паша тут же послал несколь­ких смельчаков из людей, бывших с ним, сказать оставшимся на той сторо­не людям, чтобы никто больше не шел, так как лед треснул. Они же, не смотря на то, что известие было правдивым, вышли на морской лед.

В это время в том месте подул южный ветер и разломал на куски лед на море. В один миг куски льда образовали кучу и стали двигаться в сторону Черного моря. На льдинах осталось 20 человек с лошадьми, а также 70-80 пеших людей. Они с лошадями оказались в огромной куче льда, а вокруг них со всех сторон было море. Короче говоря, эти 20 человек, обезумев, подобно мевлеви³⁹⁰, со стонами, воплями и стенаниями понеслись в холодное и морозное Черное море. Но хитроумные джигиты, которые зна­ли дело и не потеряли голову, перепрыгивали с льдины на льдину, если она была близко, и нашли спасение на одной из сторон. А некоторые бесстрашные и ловкие молодцы не выпустили уздечек своих коней, которые оказались в воде, сами стояли на маленьких кусках льда, а лошади тянули их среди льдов, а они перепрыгивали с льдины на льдину, пока не вышли на берег пролива около крепости Керчь вместе со своими конями и имуще­ством. Все воины ислама прославляли такого джигита и в удивлении прикладывали палец к устам и ноготь к зубам. Действительно, дело это в выс­шей степени удивительное.

Воину необходим хороший конь, ибо конь — брат роду Адама. Род верховых коней был сотворен могучей дланью Господа из той же глины Каабы, из которой был сотворен святой Адам. До сотворения Адама на лице земли были лошади, но на их плечах были крылья, а копыта их были раздвоены, как вилки.

Между тем три джигита увидели, что их вместе с конями вынесло в Черное море. Они в один миг сняли с коней седла, положили их на лед, сами разделись донага и сказав: "Помоги, Боже!", голыми сели на своих коней и бросились со льда в Черное море. Они на этом морозе вцепились в гривы своих коней. Эти трое проплыли на конях около 20-ти миль и до­стигли крепости Керчь, где люди одели джигитов. Сказано стихами об этих трех:

Бесчисленны удовольствия в море,

Но спасения ищут на берегу.

По мудрости Божией один из татарских молодцов, тонувший в воде, схватил за хвост коня, и тот его спас. Таким образом, один конь вытащил двух людей. Действительно, конь — благородное создание, и Создатель мира сказал о коне в Великом Коране и славном Фуркане³⁹¹, в суре "Сад": "В сумраке препроводили скакунов, копытами земли касающихся...³⁹²" Поэтому я, недостойный, очень люблю лошадей, и уже 51 год не бывает так, чтобы у меня не было по 5-10 лошадей.

Семь человек добрались до крепости Керчь вплавь, а еще семь чело­век доплыли до острова Тамани. Но 7 человек на наших глазах уплыли в Черное море на льдинах, которые колебались под ними. 11 лошадей оста­лись на льдинах, но и им Господь миров, Промыслитель судеб, если на то будет Его воля, пошлет спасение. Может быть, в море они встретят какой-нибудь корабль.

Слава Богу, мы с пашой и воинами переправились на эту сторону, никому из людей не было принесено ущерба, они остались в безопасности и при имуществе.

Описание стоянки в крепости Керчь. Мы остановились в этой крепости на 3 дня. Наш господин Мехмед-паша всем людям, которые перескакива­ли на конях с льдины на льдину, и тем кто спасся, ухватившись за кон­ский хвост, и тем семи, что спаслись вплавь, пожаловал по прекрасному одеянию и по десять червонцев, а они его поблагодарили. Паша тысячу раз похвалил коней, а семерым пожаловал по одеянию и по 50 червонных алтунов каждому. Троим всадникам, что приплыли голыми, он подарил еще седла с упряжью, чем тех джигитов осчастливил. А Бог Всевышний да поза­ботится о нем самом!

Между вышеупомянутым мысом Чочка [и мысом Килиседжик] протекает пролив почти в 2 мили, соединяющий Азовское море с Черным. Если бы с двух сторон его были крепости, то казаки с реки Дон, пройдя под крепостью Азак, не могли бы выходить в Черное море. Со стороны Таманского острова на милю тянется отмель глубиной в один аршин и шириной в один шаг. Если бы владыки пожелали и построили на стороне Тамани на мысе Чочка у этой отмели крепость, этот пролив стал бы уже одной мили, и тогда здесь и птица не пролетела бы. Этот пролив между мысами Чочка и Килиседжик, через который мы переправлялись, — злосчастный пролив. В 976 году³⁹³, во время султана Селима Второго, Соколлу Мехмед-паша³⁹⁴ прика­зал выкопать ров до берегов реки Идиль, который называется Турецким пе­рекопом. Воины остались там зимовать и успокоились, не докопав ров. Во­ины ислама, пройдя через степь Хейхат, подобно нам в холодную зиму вы­шли на этот пролив и по льду переходили на крымскую сторону. Лед сло­мался, и более 10-ти тысяч воинов ислама утонули подо льдом. Это зло­счастный пролив. Слава Богу, мы безопасно переправились.

Два дня мы находились в крепости Керчь. Описание этой крепости, ее облика и строений мы привели выше, при [описании] старого путешествия по Крыму, когда мы с Мухаммед Герай-ханом ехали в Дагестан. Из этой крепости Керчь мы выехали на запад, проехали 7 миль по Крымскому острову.

Деревня Халиль-ата. Это большая благоустроенная татарская дерев­ня. Затем, в 9 часах [езды] на запад —
ОПИСАНИЕ КРЕПОСТИ КЕФЕ
Весь народ Кефе вышел встречать Мехмеда-пашу. [Ему и] всем его подданным и подвластным были назначены места проживания. Каждый на сво­ем месте встретился с местными вельможами, и они повели душевные бесе­ды. На следующий день из Трабзонского вилайета в Кефе на 10-ти боль­ших кораблях под названием шайка прибыл Сархош Ибрахим-паша, назначенный кефинским вали, с большим полком. Когда он входил в Кефе, весь народ опять же вышел его встречать. Когда он шел с полком по крепости к своему дворцу, был дан залп из 50-ти пушек. Ак Мехмед-паша вышел при­ветствовать Ибрахим-пашу, потому что Ибрахим-паша давно уже был везирем, с тех пор, как был главой бостанджи. Состоялся великий пир. На следующий день Ибрахим-паша пришел к Ак Мехмед-паше, и снова было заме­чательное угощение. На следующий день [следует]
ОПИСАНИЕ ПРИБЫТИЯ НОВОГО ТАТАРСКОГО ХАНА
В 1077 году, в месяце зю-ль-хиджже, на 3-й день, в день праздника Жертвоприношения, в порт Кефе вошел флот [Османской] державы в 15 га­лер под водительством капудан-паши Омара-заде. Когда он встал на якорь со всех судов, находившихся в гавани, был дан приветственный салют из пушек и ружей, была оказана честь капудан-паше. На одной из этих галер был новый крымский хан — Чобан Герай-хан³⁹⁵. Хан 3 дня и 3 ночи находился на корабле капудан-паши, а крымскому народу сообщили, что прибыл новый хан. Тогда Кефе уподобилась морю. Даже на широких улицах было не про­тиснуться от давки. Однако удивительно, с тех пор, как мы с Мухаммед Герай-ханом столько времени ехали через страну черкесов, прибыли к па­дишаху Дагестана, потом этот недостойный прибыл в крепость Гилян³⁹⁶ в стране Аджем, переправившись через Хазарское море, затем попал в московскую крепость Терек, затем объехал в московской стране [города] Аждерхан и Балухан, страны Казань и Алатырь, страны хешдеков и калмыков, и теперь из страны Азака прибыл в крепость Кефе, а новый татарский хан только что прибыл из [Османского] государства и вошел в Крым. Предпо­лагалось, что возможно, Мухаммед Герай-хан поднимет восстание, а весь крымский народ поддержит Мухаммед Герай-хана. Поэтому столько времени из [Османского] государства не присылали в Крымскую страну хана. Такова причина задержки.

На четвертый день Ак Мехмед-паша и Сархош Ибрахим-паша, вали Кефинского вилайета, все вельможи и благородные люди прибыли на галеру, встретили его и с большим полком препроводили гостить в дом Мухаммеда Бакы Челеби в Кефе. В крепости прозвучал салют из пушек, а в от­вет прозвучал салют войсковых пушек бал емез. Затем в Кефе прибыли из Крымской страны с толпами татарских воинов калга-султан, нуреддин-султан, сын покойного ханского везиря Сефера Гази Ислам-ага, дефтердар Ислам-ага, прежний везирь Мухаммед Герай-хана Кайтас-ага, кадиаскер Муртаза Али-эфенди и много тысяч крымских знатных людей, чтобы огром­ным полком сопровождать хана для воцарения на троне в Бахчисарае.

Однако на следующий день к хану прибыл народ Ширинов. Их было до 20-ти тысяч — воинов в боевом вооружении, с саадаками, в панцирях, кольчугах и шлемах, надетых на шубы. Они вовсе не сошли с коней, сняли лишь шапки, находясь верхом, и таким образом приветствовали хана. Затем они отъехали, и толпой присоединились к полку, и поехали среди ханских ра­бов. Однако различными грубостями и многими удивительно некрасивыми ре­чами они выражали отношение к хану. Хан совершенно не обращал внимания на их непристойное поведение и гнусности. Каждому, согласно его поло­жению, он оказывал милости, выказывал доброту и ласку, всех справа и слева от него он приветствовал и богато одаривал, а беднякам оказывал милости и дарил бесчисленные подарки.

После произнесения благословений 3 дня и 3 ночи в городе было большое веселье, гремели салюты и горела прекрасная иллюминация. Было светло и радостно, как в праздничный день Навруза у шаха Хорезма³⁹⁷. В темные ночи, подобные Ночи Путешествия³⁹⁸, зажигались многие сотни тысяч светильников, факелов и свечей, затевались поистине шахские пиры, по­добные которым бывают разве что в Исламбуле. Затем, на пятый день ве­селых празднеств все вельможи Крыма собрались в ханском кёрюнюше в Бах­чисарае. Богачи и нищие, старики и молодцы устроили кенгеш и обрати­лись к хану с такими словами:

"По закону Чингиз-хана следует: так как оборот небесной тверди совершается за 30 лет, в завершении этих 30-ти лет каждый хан, кто бы он ни был, получает по одному червонному алтуну с головы невольника, находящегося в Крыму. Это наш закон. Начало этого тридцатилетия выпа­ло на время восхождения этого хана. Так как он имеет долг перед осман­цами, пусть получит по 5 курушей за голову невольника".

По этому правилу и закону был издан указ: переписать подушно в 24-х кадиликах Крымского острова всех рабов-невольников. Получилось 4 ра­за по 100 тысяч пленных казаков.

Действительно, крымского войска, хоть тресни, больше 87 тысяч не соберешь. Есть также еще 100 тысяч людей из мухаммеданской общины. Но есть также 4 раза по 100 тысяч казацких рабов. Если бы — упаси Бог! — такое число неверных казаков подняли бунт и восстание, они весь Крым­ский остров перевернули бы вверх дном. Но по чудесному промыслу Мухам­меда Избранника они совершенно не способны бунтовать.

Почтенный хан даровал мурзам и отрядам воинов дань со 100 тысяч невольников из 4-х раз по 100 тысяч. Дань с других 100 тысяч невольни­ков он пожаловал карачам и капы-кулу. Дани с третьих 100 тысяч пошли на шахский подарок имамам, хатипам, улемам, праведникам, шейхам и суфиям. Себе он оставил дань с последних 100 тысяч невольников. Из них дань с 50 тысяч он подарил своим женам и дочерям, госпожам и аталыкам, своим товарищам, от-агам, ханским казакдашам.

Таким образом все вельможи страны на кенгеше дали клятву и обет, и от хана во все каза для сбора налога отправились ханские аги. Они в один миг переписали всех невольников, находившихся на острове в 770 миль. По их переписи вышло, что невольников больше, чем было раньше за­писано у кадиев при прежних ханах. Они переписали 6 раз по 100 тысяч пленников. Было записано также 122 тысячи женщин и девок и 2 раза по 100 тысяч пленных гулямов-копна. Копна — так называют несовершеннолет­них гулямов. Было записано также 100.600 девок. Переписывать этих де­вок, гулямов-копна и невольниц-марий не полагается по закону, но они были переписаны.

Во все стороны отправились для сбора имущества секбаны — стрелки из ружей — они прошли по каждой каза Крымской страны. Они начали грабеж и погромы по всему Крымскому острову, подобно Юсуфу, тирану Хаджаджу³⁹⁹.

Этот недостойный спросил у одного: "Душа моя, неужели в Крыму сто­лько невольников?"

Житель Тамани Алиджан-мурза сказал: "Эвлия Челеби! Здесь больше, чем 4-5 раз по 100 тысяч женщин-невольниц. Если этот хан возьмет с них, и с копна, и с девок налог по одному золотому, он, пожалуй, взбун­туется против рода Османов. Потому что ханы из рода Чобан Гераев уже восставали против рода Османов и били янычар. Да сохранит от тако­го Бог! Ты, однако, несколько дней посмотри, что будет происходить в Крыму. Но уж лучше бы вы с Мехмед-пашой отправились к Порогу Счастья!" Алиджан сказал много поразительных слов.

"Да, так бывает, мои карачи, так бывает," — сказал хан, коверкая сло­ва, и не проявил заботы о случившемся.

Ширинские беи напали на этих аг, отобрали захваченное имущество, избили аг и выгнали их. На следующий день весь Крымский остров огласился воплями, а у под­ножия гор собралось войско, подобное морю, с саадаками и оружием. Они говорили: "Мы этого хана, сына Чобан Герая, и его везиря Ислама-агу в кёрюнюше запрем! Мы не допустим этого незаконного новшества!"

И еще они жаловались на татарском языке: "Что же это происходит? В Крымском юрте переписали 6 раз по 100 тысяч казацких пленников, но пере­писывают и рабов-копна, марий и девок. Налоги берут по-грабительски! А Божий закон разве такой? Если такое будет в Крыму, то мы знаем, что этот гнет идет от османских людей!"

Они разбились на кучки и на группы, и каждый в толпе кричал: "Хва­тит! Хватит!", их крики сливались в гул. Наконец, к полудню, они выбра­ли представителей. Они согласились по-старому жаловать 100 тысяч несо­вершеннолетних копна, девок и невольниц-марий улемам и праведникам, шейхам и кадиям, [ханским] женам и дочерям, калге и нуреддину, мансурцам и седжевутам, даирли и капы-кулу. Была прочитана Фатиха. Они решили, что будет собран налог с каждого [невольника] по одному червонцу. Таким образом в тот день мы избавились от несчастья и убереглись от незакон­ного нововведения.

На следующий день войско Ширин-беев снова учинило беспорядки и пришло к Бахчисараю. Они кричали: "Мы не допустим этого несправедливого налога на пленников! Мы не желаем этого хана, везиря Ислама-агу, кадиаскера и ханского калга-султана!"

Хан сказал: "Хорошо, мои карачи! Пусть вовсе не берут налога на пленников с Ширинов и их людей. Мои карачи! Я собираюсь в поход на мос­ковских неверных. Сейчас же будьте готовы к нему. Я дарю вам этот налог на пленников".

Когда он так сказал, все войско Ширинов пришло в восторг и говорило: "Вот так мы хана напугали, что он подарил нам налог!"

Все они ушли в свой иль. Когда наступило утро, было провозглашено, что высокодостойный мудрый хан приказал готовить лошадей к походу на Московию. Высокодостойный хан собрал целую тысячу местных воинов и прославленных джигитов-стрелков из ружей. 500 стрелков собрал калга-султан, и еще 500 стрелков собрал нуреддин-султан. 300 стрелков собрал ханский везирь Ислам-ага. А бывшие прежде в заложниках в черкесской стране султаны из Чобанов пришли с почти двумя тысячами стрелков. Та­ким образом всего было собрано 4300 пехотинцев с ружьями. А кроме того 80 тысяч всадников-татар. Когда об этом услышали Ширин-беи, они сказа­ли: "Татарские ханы никогда не собирали и 500 стрелков". Они посмеялись и не пришли к хану, не присоединились к походу.

В один час все ширинцы собрались в долине под названием Ак-кая под городом Карасу, их было 40 тысяч — ветроподобных татар. Они собрали кенгеш и решили напасть на Бахчисарай, убить хана, калгу и везиря Ислам-агу.

Когда настало утро, хану стало известно, что они собираются уда­рить по Бахчисараю. Он тут же приказал со всех сторон от Бахчисарая, на скалах и в ущельях сделать укрепления и вырыть окопы для стрелков. В то же время было послано известие аге Татского иля, что находится в Кефинском эйялете. К полуночи прибыло 2 тысячи прекрасных стрелков из ружей из Татского иля. Они расположились в центре прочным оплотом и встали наготове. По суше калга-султан и везирь Ислам-ага привели войска рода Османов из санджаков Силистры, Никополя, Визе, Кырк-килисе, Чермена, Бендер⁴⁰⁰. С калга-султаном пришли также войска буджакских татар и добруджских⁴⁰¹ татар. Вместе с буджакскими татарами они составили 63 ты­сячи румского войска. Они окружили Бахчисарай и стояли наготове. В Бах­чисарае были также капудан-паша Омар-заде, привезший татарского хана от Порога Счастья на султанских кораблях и янычарский ага, вышедший из 51-й ода янычар, Наккаш-заде Шаши Мехмед-ага, с 3-мя тысячами капы-кулу Капудан-паша Омар-заде находился в Бахчисарае со своими 2-мя тыся­чами войска, рассчитывая на милость хана. Пришел также Мансурлу Кая-бей с 10-ю тысячами отборных воинов. Он снова ударил челом хану и при­нес присягу на верность.

Тем временем в городе Карасу было великое собрание войска ширинцев. Они услышали, что у хана собралось 150 тысяч огнестрельно воору­женных воинов рода Османов. Их намерения сменились на противоположные. Они рассчитывали напасть на Бахчисарай, но предопределение Божие это намерение разрушило, и дело повернулось по поговорке: "Считать дома деньги — на базаре не разбогатеть". Они разошлись и отправились по до­мам. Когда об этом узнал достославный хан, то из казны достали с молит­вой и благодарением благородное знамя святого Столпа Пророчества, а так­же 100 кошельков денег. Было объявлено: "Все правоверные единобожники-мусульмане, собирайтесь под святым знаменем!" О величие Божие! Когда правоверные единобожники, верующие татары увидели знамя Пророка Божиего, в одном месте собралось войско, подобное морю. Толпы татарских во­инов выстроились в ряды.

РАССКАЗ О ТОМ, КАК МЫ ОТПРАВИЛИСЬ ИЗ БАХЧИСАРАЯ НА НАХШУВАНСКИЙ ИЛЬ ШИРИН-БЕЕВ, О МЕСТАХ, ГДЕ МЫ ОСТАНАВЛИВАЛИСЬ, И О СУДЬБЕ ШИРИНЦЕВ
Когда к этому упрямому войску Ширинов прибыли посланцы, дабы они присоединились к походу на Московию под знаменем Пророка Божиего, по законам Пророка, посланцев, принесших эту весть, побили и изгнали. [Ширинцы] не прибыли для похода, не подчинившись законам Пророка Божиего. Они поступили не в соответствии с благородным аятом: "Повинуйтесь Богу, повинуйтесь Пророку, и тем, кто вами властвует"⁴⁰², и не явились по зову. Почтенный хан получил твердые фетвы от всех четырех толков в том, что войско Ширинов достойно быть перебитым. Он приказал бить в хаканские барабаны и трубить в трубы Исфендияра⁴⁰³, развернуть знамя Про­рока Божиего, и выступил из Бахчисарая в поход.