Книга рассчитана на широкий круг читателей, актив лдпр

Лебединой песней реформаторства Сталина стал XIX съезд ВКП(б). Он начал свою работу 5 октября 1952 г. в обстановке непрекращающихся репрессий. «Реформаторство», если его можно так назвать, коснулось главного вклада Сталина в историю политической мысли – осуществление государственных репрессий против своих т.н. оппонентов. Эти «замечательные» мысли и практику вождя потом с блеском развили Мао Цзэдун в Китае и Пол Пот в Камбодже. Первый обогатил теорию и практику репрессивного социализма «культурной революцией», «школами 7-го мая». Второй – геноцидом против своего же народа.

Первый реформаторский социалист утопического толка – Джироламо Савонарола (флорентинец XV века, земляк Н. Макиавелли, который потом углубил теорию репрессий). Он потребовал собрать на соборной площади всех проституток города и четвертовать их. Сталин и его восточные последователи собрали и почти что поголовно «четвертовали» своих политических противников. Проституток они не тронули. Их, согласно теории социализма, просто не могло быть в обществе всеобщей трудовой повинности.

Что же значил репрессивный социализм как тип общественного устройства? Кажется, крупнейший русский философ-политолог Василий Васильевич Розанов сказал: «Чтобы понять, что происходит в России, надо жить долго». Он не уточнил, что значит «жить долго». 50-60-70 или 100 лет? Например, Пушкин в письме к своему другу Вяземскому жаловался на усталость – признак старости. А было тогда поэту едва ли 30 лет. Белинский в письмах к Гоголю называл себя стариком. А умер наш критик от чахотки, не дожив и до сорока лет. Сам Розанов помер от голода и болезней в 1919 году в Сергиевом Посаде в лихолетье «военного коммунизма» в 63 года. Что означает «жить долго» в России? Остановимся на середине – 50-60-70 лет. Прожившему такой срок человеку уже можно что-то понять, что-то сравнить и обобщить то, что происходило в России. Особенно, когда речь заходит о периоде массовых сталинский репрессий.

Надо признать откровенно – ни участники репрессий, ни их современники, ни потомки современников, на какой бы стороне они не находились, не в состоянии внятно ответить – что же тогда случилось? Точнее, в чём причины случившегося. Откуда растут уши этого отвратительного явления общественной жизни, к разряду которых относятся репрессии. Кстати, как обстоит вопрос с самим определением репрессий как общественного явления? Берём многострадальный Советский энциклопедический словарь: «Репрессия (от позднелат. Repression – подавление), карательная мера, наказание» (С. 1132). Ну что тут можно понять? Умели советские спецы сказать так, чтоб ничего не сказать или сказать так, чтобы ничего не было понятно. Но кто их знает, этих спецов? Может быть, предложенное ими такое вот инертное, со ссылкой на позднелатинский язык (всё-таки научно, раз латинский!) определение и является наиболее уместным в данном контексте нашей истории и оценки репрессивного социализма как исторического явления? По крайней мере, присутствует претензия на объективность. Не будем особо придираться. Спасибо и за это.

Ну, а что значит «массовые репрессии» как характеристика репрессий конца 1930-х годов? Репрессии разве могут быть немассовыми, единичными? Если могут, то, значит, о единичных, немассовых и говорить не стоит? Западные специалисты идут ещё дальше. Они называют репрессии 1930-х годов «Большим террором» (например, Роберт Конквест из США). Именно так, с заглавной буквы, как будто это что-то из ряда вон выходящее с точки зрения философии всей мировой истории. Вообще надо сказать, что пристрастие всех и всяких спецов и оценщиков нашего социалистического прошлого к гиперболическим эпитетам не просто отвращает от их оценок. Самое плохое – побуждает усомниться в качестве этих оценок. Говорили бы попроще. Может быть, их и воспринимали бы поспокойнее, без задней мысли и враждебной к ним в целом идейно-политической подоплёки.

Итак, всё-таки что значит «массовые»? Что берётся за исходный пункт оценки явления как массового? Где критерий? Например, Достоевский со своей «слезинкой ребёнка», на которой нельзя построить счастье всего человечества. Наивность? Подумаешь, слезинка ребёночка. А миллион слезинок не хотите? Чем всё-таки определить массовость «карательных мер и наказаний», как сказано в Энциклопедическом словаре? И сами эти меры как оценить? Что значит карательная акция – смерть, порка, тюрьма, лагерь? А наказание? Где тут исходная кривая или прямая в определении предмета изучения?

Нам тут же могут вставить лыко в строку – ишь ты, изучение. Это трагедия. Это неподвластно человеческому разумению! Не надо истерик, господа репрессанты, повторяем, с чьей бы стороны вы не находились. Человеческая деятельность такая вязкая природа, что в ней может быть что угодно и как угодно. А это «что и как» нужно именно изучать или хотя бы более или менее приводить в доступные пониманию берега. И вот тут-то не всегда получается картина маслом. Могут быть и другие образы.

Карали и наказывали, т.е. репрессировали, всегда и везде, при всяких (плохих и хороших, демократических и тоталитарных) режимах и при всяких правителях. Значит, репрессии – это универсальное средство политического общежития во все эпохи и во всех странах. Конечно, вызывают вопросы масштабы репрессий. Но и здесь ясности никогда не будет. Она всегда относительна. Потому что точных данных вам никто, никогда и нигде не назовёт. Их просто нет. Бухгалтеров и статистиков репрессий никогда не было и не будет. По принадлежности к самому явлению. Всё приблизительно. А значит, как в песне: «Всё перемелется, родная…»

С точки зрения статистики 1937 год, оказывается, просчитан. В архивах НКВД есть справки на примерно 1,5 млн. арестованных и отправленных в ГУЛАГ. Из них 800 тысяч расстреляно. Цифры, конечно, ошеломляют. Но, честно говоря, раз уж полезли изучать, то давайте сравнивать. В переписке с Черчиллем за годы Второй мировой войны Сталин на вопрос британского премьера, сколько было жертв раскулачивания во время коллективизации, осторожно назвал цифру – 8 млн. Сколько из них расстреляли, отправили в ГУЛАГ, посадили по тюрьмам – неизвестно. Но доподлинно известно, что расстреливали, отправляли и сажали так называемых кулаков и членов их семей именно те, кого потом самих расстреливали, отправляли и сажали. Что произошло с теми, кто «упаковывал» репрессантов, тоже никто не знает. По косвенным данным, частично тоже «упаковали», но в общей массе оставили «служить Отечеству».

Вот такая нерадостная статистика. В чём она убеждает или, точнее, к чему побуждает? Ни к чему хорошему, как бы мы уже теперь с высоты прожитых лет не рассуждали. Горечью наполняется сердце, хотя мы никого не «паковали» и нас вроде Бог миловал. Но ведь у нас же есть предки, мы же не безродные дворняжки. Значит, что? Опять на баррикады, опять, закусив удила, вопрошать: «А что твои предки делали до октября 1917-го?» Не приведи, Господь!

Великий террор или массовые репрессии сопровождали человечество на всём пути его развития. И будут сопровождать. Казнь С. Хусейна в 2006 году – это разве не репрессии? А нападение Саакашвили на Южную Осетию в 2008 году как можно оценить по-другому, если не как геноцид, т.е. тяжелейшую форму репрессий, которая осуществляется одной нацией против другой?

Великий террор прошёлся катком по Америке. После её открытия Колумбом туда пришли любители наживы – испанские и португальские конкистадоры. Население Южной Америки, жители империи ацтеков, приняли их радушно и благожелательно. Поначалу не было никаких военных действий. Поэтому называть то, что произошло потом, столкновением цивилизаций – кощунство. Конкистадоры именно репрессировали ацтеков или индейцев, кому как больше подходит. Причина? Якобы нежелание предоставить золото и драгоценности. Десятки миллионов были истреблены. Хотя так и осталось невыясненным, как это удалось осуществить 300 воякам. Что же это за цивилизация ацтеков, которая не смогла дать отпор кучке негодяев?

Хотя то, что произошло в Северной Америке, может быть, даст ответ. Ведь и там при освоении земель европейскими колонистами, – а численно их было не так уж и много, больше в разы, чем конкистадоров, но всё-таки не десятки миллионов, как репрессированных индейцев. Их уничтожение также не оправдывается никакими соображениями военного времени и безопасности.

Получается, что в одночасье была репрессирована целая человеческая раса – краснокожая. Осталось три – белая, жёлтая и чёрная. Могли извести и чёрную расу. Экспорт негров из Африки в Америку изменил не только этнический, но и расовый состав континента. Вот это Великий террор.

Ну, а что в Европе? Белые уничтожали белых – 6 миллионов евреев в нацистских лагерях. Какая была причина? Что, евреи организовывали в тылу у Гитлера партизанские отряды, движение Сопротивления? Ничего подобного. Те, кто оставался под фашистами, смиренно предлагали им сотрудничество и работу. Гитлеровцы пренебрегли предложением. Причина? Трудно сказать наверняка. Но, по косвенным данным, побудительным мотивом послужило поражение германских армий под Сталинградом. Уничтожая евреев, Гитлер и его подручные таким способом хотели преодолеть усиливавшийся комплекс неполноценности.

Китай в годы «культурной революции» стал ареной гибели от 15 до 20 миллионов лиц неханьской национальности. Сталина упрекают и, наверное, справедливо упрекают за высылку ряда национальностей с Кавказа и из Крыма в 1944 г. за якобы пособничество немецким оккупантам. Но в Китае эти нацменьшинства попросту уничтожили. Отправляли на перевоспитание в так называемые «школы 7-го мая», этот китайский аналог советского ГУЛАГа. Оттуда вернулись немногие. Не все ведь попавшие в «школы» были Дэн Сяопинами и Чжоу Эньлаями. С рядовыми не церемонились.

Кампучия 1970-х годов. Режим Пол Пота – Иенг Сари устроил геноцид – кхмеры уничтожали кхмеров: 2 млн. из 5 млн. населения Камбоджи (Кампучии). То есть 40 %. Вот это Великий террор!

Ладно, всё это заграница. В России в течение 1990-х годов ежегодно уходило из жизни по 1-1,5 млн. человек. Да, уходили не в ГУЛАГе. Уходили не по приговорам так называемых троек. По объективным причинам – не смогли приноровиться к изменившимся, несоциалистическим условиям жизни. Кто за это ответит? И какую дать оценку этому исходу живых людей?

Как видим, вопросов и сегодня, 60 лет спустя, куда больше, чем ответов на них. Правда, один ответ всё-таки имеется. Чтобы нас не заподозрили в предвзятости, ответ этот представим по произведениям не Ленина и не Сталина, а самого «гуманного» из основоположников реального социализма представителя РКП(б) товарища Бухарина. Его книги, в частности «Азбука коммунизма» (1920 г.), были настольными у целого поколения строителей коммунизма и не только в СССР, но и за его пределами.

Евангелием пролетарского движения Бухарин считал учение Ленина о диктатуре пролетариата и советской власти. Это евангелие учило, что диктатура пролетариата является детищем социалистической революции, которую Бухарин трактовал не иначе как гражданскую войну рабочего класса против своих врагов. Власть рабочего класса должна носить милитарный, т.е. военный характер, быть военно-пролетарской диктатурой. Режим этой диктатуры призван решить две задачи. Первая – уничтожить частнособственнические отношения, сломать и разрушить буржуазную государственность, подавить классовых врагов пролетариата. Вторая задача – осуществлять принуждение самих трудящихся.

В Х главе «Внеэкономическое принуждение в переходный период» книги «Экономика переходного периода» Бухарин записал: «Пролетарское принуждение во всех своих формах, начиная от расстрелов и кончая трудовой повинностью, является, как ни парадоксально это не звучит, методом выработки коммунистического человечества из человеческого материала капиталистической эпохи». По поводу этих слов на полях книги читавший её с карандашом в руке товарищ Ленин сделал пометку: «Вот эта глава превосходна!»

На основе этого «превосходства» Бухарин развил марксистско-ленинскую теорию советского государства, доведя до логического конца методологию репрессивного социализма. Очень кратко обозначим пунктиром выводы Бухарина, поскольку они оставались фактически в неизменном виде вплоть до брежневской Конституции СССР (1977 г.). Советское государство – это, во-первых, антипод буржуазного правового государства. Во-вторых, долой принцип разделения властей, советы олицетворяют законодательную и исполнительную ветви власти в одном лице, а при необходимости и судебную власть. В-третьих, выборы проводятся не по избирательным округам, а по производственным единицам. В-четвёртых, никаких прав классовым меньшинствам. В-пятых, абсолютизация государственного аппарата. В-шестых, демократия только для пролетариата. В-седьмых, хозяйственный субъект не общество, а пролетарское государство. И, восьмое, никакого гражданского общества.

Вот от этой схемы советской государственности пытались затем уйти все руководители СССР. Правда, на наш взгляд, делали это без особого успеха. Все, кто намеревался раскрыть личность Сталина, отразить его политическую биографию, отмечали наиболее яркую особенность его восприятия мира – стремление к упрощению самых сложных исторических и общественных явлений. Ленин до предела упростил политическую философию Маркса и Энгельса, фактически сделав её понятной для миллионов пролетариев. Сталин упростил самого Ленина, сделав его понятным для миллионов кухарок. Вспомним, как Ленин убеждал всех в том, что каждая кухарка может управлять государством. Вот Сталин и довёл кругозор Ленина до уровня восприятия кухарок. Его стилем стало отрицание многомерности действительности, а методом – изображение событий в чёрно-белом варианте. Горький так перевёл эту методу на язык политики: «Кто не с нами, тот против нас». И как вывод: «Если враг не сдаётся, его уничтожают». Ученик Сталина, основоположник репрессивного социализма с китайской спецификой Мао Цзэдун по-своему интерпретировал важнейшее положение своего учителя: «Винтовка рождает власть». Попробуйте сказать лучше – не выйдет! Сталинизм – это догматизм по сути и содержанию и катехизис по форме и изложению. Сам ставил вопросы, и сам тут же отвечал на них. Очень это нравилось пролетариату.

Второе открытие Сталина: диктатура пролетариата – это организация всего общества. Новое государство как союз рабочего класса с крестьянством. Историческая эпоха как эпоха перехода от капитализма к социализму. Вот вам своеобразная трактовка этногеополитики с позиций социализма. Отсюда две функции у социалистического государства: внутренняя – главная; внешняя – вспомогательная. Хотя в разные периоды перехода они могут меняться местами – внутренняя становится вспомогательной, а внешняя – главной.

Третье достижение Сталина – республика Советов должна быть организована не в виде СССР, как предлагал Ленин, а в виде РСФСР. На бумаге, то есть в Конституции страны, остался СССР, но на практике всё-таки была РСФСР. Право народов на самоопределение закрепили, но обставили его так, что в условиях правящей КПСС реализовать это право было равносильно самоубийству.

Четвёртое достижение Сталина (самое главное) – это восстановление разрушенного Октябрьской революцией этногеополитического тела Российской империи – воссоединение исторической дооктябрьской России с Россией советской. Легализация Православия и вновь учреждение в 1943 году института Патриарха Русской Православной церкви.

Наконец, пятое – это возврат в конституционную систему страны судебной власти. Как ни крути, как не верти, а репрессии 30-40-50-х годов осуществлялись судебными органами. То есть с формальной точки зрения – по суду, а не исходя из революционной целесообразности. Кто-то скажет, осуждённым от этого не легче. Верно, не легче. Но, если разобраться поглубже, разве правовое государство не является торжеством формы над содержанием? Именно в этом значении и понимается знаменитый афоризм юридической школы Древнего Рима: «Пусть рухнет мир, но закон восторжествует!»