Книга "Следы богов" не могла бы быть написана без самозабвенной сердечной и неизменной любви дорогой Сан-ты Файя, которая всегда отдает больше, чем получает, и своим творчеством

Спуск с Великой пирамиды заставил нас понервничать больше, чем подъем. Нам, праща, не приходилось уже бо­роться с силой тяжести, поэтому физические усилия были меньше. Однако возможность свалиться владела нашими мыслями в гораздо большей степени, тем более что внима­ние наше было теперь направлено не на небо, а на землю. На пути к основанию огромной каменной горы мы стара­лись быть особенно осторожными, и все равно постоянно поскальзывались и съезжали по предательским каменным блокам, чувствуя себя муравьями.

К тому времени, когда мы завершили спуск, ночь кон­чилась, и первые бледные лучи Солнца просочились на небо. Мы отдали стражу западной стороны пирамиды обещанные 50 египетских фунтов и с огромным чувством облегчения и ликования весело зашагали в сторону пирамиды Хафры, что находится в нескольких сотнях метров к юго-западу.

Хуфу, Хафра, Менкаур... Хеопс, Хефрен, Микерин. Как бы мы ни называли их, египетскими или греческими име­нами, остается фактом, что эти три фараона из IV династии (2575-2467 годы до н.э.) являются общепризнанными стро­ителями пирамид в Гизе. Это пошло еще с тех пор, как древнеегипетские гиды сообщили греческому историку Ге­родоту, что Великую пирамиду построил Хуфу. Геродот включил эту информацию в самое древнее сохранившееся описание этих монументов и продолжал:

Геродот видел эти монументы в V веке до н.э.. то есть через две тысячи лет после постройки. Тем не менее его свидетельство было положено в основу всех последующих рассуждений историков. В дальнейшем, вплоть до наших дней, все комментаторы продолжали безоговорочно следо­

вать по пути, проложенному греческим историком. Так и получилось, что этот, по существу, слух был освящен века­ми и приобрел статус неопровержимого факта: Великая пи­рамида — Хуфу, Вторая пирамида — Хафры, Третья — Мен-каура.

Расставшись с Али, мы с Сантой продолжили свой путь по пустыне. Скользнув взором по внушительному юго-за­падному углу Второй пирамиды, мы остановили свое вни­мание на ее вершине, отметив, что на ее верхних 22 рядах уцелела облицовка. Кроме того, мы заметили, что несколь­ко нижних рядов, каждый площадью по шесть гектаров, сложены из особо массивных известняковых блоков, по которым особенно не полазаешь: длина около шести мет­ров, толщина — около двух. Эти монолиты, как я позднее выяснил, имеют вес под 200 тонн каждый; такая кладка

встречается в самых различных и удаленных друг от друга местах в некрополе Гизы.

С северной и западной сторон Вторая пирамида опира­ется на горизонтальную площадку, высеченную в окружа­ющем скальном грунте, глубиной до пяти метров. Продол­жая свой путь на юг, параллельно выветренной западной грани пирамиды, мы прошли по краю этого углубления в сторону намного меньшей Третьей пирамиды, расположен­ной в пустыне, метрах в четырехстах от нас.

Хуфу... Хафра... Менкаур... Согласно ортодоксальной египтологии, пирамиды построены в качестве гробниц — и только гробниц — для этих трех фараонов. Есть, правда, некоторые обстоятельства, не позволяющие безоговорочно с этим согласиться. Так, например, просторная погребаль­ная камера в пирамиде Хафры оказалась пустой, когда ее вскрыл в 1818 году европейский исследователь Джованни Бельцони. И не просто пустой, а абсолютно чистой. Пуст был и заглубленный в пол саркофаг из Полированного гра­нита; его крышка валялась рядом, разломанная пополам. Как это объяснить?

Для египтологов ответ представлялся очевидным. Ког­да-то раньше, возможно, через несколько веков после смер­ти Хафры, расхитители гробниц проникли в камеру и вы­чистили из нее все содержимое, включая мумию фараона.

Примерно то же приключилось и с меньшей. Третьей, пирамидой, к которой мы с Сантой сейчас направлялись, ее приписывают Менкауру. Первым забравшимся туда евро­пейцем был британский полковник Говард Вайс, который проник в погребальную камеру в 1837 году. Там он обнару­жил пустой базальтовый саркофаг, деревянную крышку гроба в виде человеческой фигуры и кости. Естественно было предположить, что это кости Менкаура. Однако впослед­ствии современная наука установила, что и кости, и крыш­ка относятся к эпохе раннего христианства, то есть на 2500 лет моложе пирамиды; таким образом, здесь мы имеем дело с последующим "подселением" покойника, практикой дос­таточно распространенной в истории Древнего Египта. Что же касается базальтового саркофага, то что ж, он мог при­надлежать Менкауру. Жаль только, что никому не удалось его обследовать, поскольку он затонул у берегов Испании вместе с кораблем, на котором Вайс отправил его в Англию. Но так как было известно, что Вайс нашел его пустым, то все снова решили, что тело фараона унесли мародеры.

То же самое решили и по поводу тела Хуфу, которое

также не было обнаружено. Здесь единодушное мнение уче­ных, сформулированное Джорджем Хартом из Британского музея, сводилось к тому, что не позднее чем через 500 лет после похорон Хуфу, грабители вломились в Великую пи­рамиду, чтобы похитить погребенные сокровища. Предпо­лагалось, таким образом, что кража со взломом имела место где-то около 2000 года до н.э., поскольку считается, что Хуфу скончался в 2528 году до н.э. Профессор И. Э. С. Эд­варде, выдающийся авторитет в этих вопросах, предположил, что захороненные сокровища были кем-то извлечены из знаменитого ныне внутреннего святилища, известного под названием камера царя, а пустой "гранитный саркофаг", который стоял в западном конце этого помещения, некогда скрывал в себе тело царя, возможно, помещенное во внут­ренний деревянный гроб".

Все это ортодоксальная, официальная современная на­ука почитает за непреложные исторические факты, и как таковые они преподносятся слушателям во всех универси­тетах.

Да вот только факты ли это?

БУФЕТ БЬЫ ПУСТ

Таинственная история с пропавшей мумией Хуфу тя­нется еще со времен халифа аль-Маамуна, мусульманского правителя Каира в IX веке. Он организовал бригаду, чтобы пробить проход в северной грани пирамиды, соблазняя уча­стников предприятия спрятанным там кладом. В результа­те ряда счастливых совпадений "дыра Маамуна", как ее теперь называют археологи, соединилась с одним из внут­ренних ходов, так называемым "нисходящим коридором", ведущим вниз от потайной двери в северной грани (ее мес­торасположение было известно в античные времена, но за­быто в дни Маамуна). Благодаря еще одному счастливому случаю, под действием вибраций, которые арабы вызвали своими молотами и сверлами, из потолка нисходящего ко­ридора вывалился известняковый блок. Когда обследовали образовавшееся отверстие, то за ним оказался проход в дру­гой коридор, на этот раз восходящий в самое сердце пира­миды.

Но здесь возникло препятствие. Оказалось, что проход забаррикадирован глыбами гранита (явно со времен строи­тельства), которые держались в распор за счет сужения ниж­него конца коридора. Проходчики не смогли их ни раско-

Смысл этого бьы оче­виден. Поскольку ранее никому из кладоискателей не удавалось так далеко пробраться, внутренность пирамиды должна была оставаться девственно не­прикосновенной. Бригада, наверно, уже облизывалась в предвкушении того, сколько золота и драгоцен­ностей они отышут. Маа-муну тоже не терпелось

добраться до сокровищ, хотя, может быть, и по другой при­чине. Как рассказывают, основным стимулом для него бьшо не личное обогащение, а возможность доступа к сокрови­щам древней мудрости и знаний, которые, как он верил, похоронены в монументе. Согласно древнему преданию, стро­ители должны были оставить там "инструменты из железа, оружие, которое не ржавеет, стекло, которое можно гнуть не ломая, и волшебные заклинания..."

Однако Маамун и его люди не нашли ничего, даже обычных земных сокровищ, не говоря уже о продуктах вы­соких технологий: пластика будущего, инструментов из же­леза и нержавеющего оружия; да и заклинаний тоже не было.

В конце длинного горизонтального прохода, который ответвлялся от восходящего коридора, оказалось абсолютно пустое, аскетически простой геометрии помещение, которое по ошибке назвали камерой царицы.

Еще больше разочаровала камера царя, которую арабы обнаружили, взобравшись по внушительной Большой гале­рее. Из обстановки там был только гранитный ящик, без

украшений, размером как раз, чтобы положить туда челове­ка. Позднее его, без особых на то оснований, окрестили саркофагом. Приблизившись к нему с трепетом, Маамун и его бригада обнаружили, что он, во-первых, без крышки, а во-вторых, так же пуст, как и все остальное в пирамиде.

Так почему, как и когда именно освободили Великую пирамиду от содержимого? Случилось ли это через. 5 00 лет после смерти Хуфу, как предполагают египтологи? Или же следует признать более вероятным (а к этому все идет), что внутренние помещения пирамиды были пусты с самого на­чала, с момента, когда вход замуровали? В конце концов, никому до Маамуна не удавалось добраться до верхнего конца восходящего коридора. И можно утверждать также, что никому еще не удавалось пробиться через гранитную пробку на входе в коридор.

Здравый смысл исключает возможность более раннего проникновения — если только не бьию другого входа.

Такой вход, оказывается, был.

Вниз по нисходящему коридору, примерно в 60 метрах от места, где был обнаружен перегороженный гранитом вос­ходящий коридор, находится потайной вход в другой сек-

ретный проход, уходящий глубоко под землю, в скальное плато Гизы. Если бы Маамун нашел этот проход, хлопот у него заметно поубавилось бы, поскольку он дает возмож­ность обойти перекрытый конец восходящего коридора. Халиф бросил все силы на то, чтобы пробить обходной лаз, и даже не попытался обследовать нижние подступы восхо­дящего коридора, которые он использовал как отвал для тех тонн камня, которые нарубили внутри пирамиды его проходчики.

В то же время нисходящий коридор на всем его протя­жении был хорошо известен в античные времена. Греко-римский географ Страбон оставил вполне ясное описание большой подземной камеры, в которую этот коридор вхо­дит (180 метров под вершиной пирамиды). В этой камере были обнаружены настенные надписи — граффито времен римской оккупации Египта, свидетельство регулярных по­сещений. Однако благодаря тому, что она бьыа так хитро запрятана с самого начала, секретная дверь, ведущая к од­ной из сторон примерно через две трети длины нисходяще­го коридора, считая вдоль западной стены, оставалась заму­рованной и ее не сумели найти до XIX века.

Эта дверь ведет к узкому колодцу протяженностью око­ло 50 метров, который поднимается почти вертикально сквозь скалу, а затем сквозь более чем два десятка рядов известняковых блоков, образующих тело Великой пирами­ды. Затем он соединяется с системой основных внутренних коридоров у основания Большой галереи. Прямого свиде­тельства о назначении этого странного архитектурного эле­мента нет (хотя несколько ученых высказали довольно со­мнительные предположения) "⁸. Ясно только, что он соору­жен во время возведения пирамиды и не является результа­том деятельности мародеров⁴⁹. Открытым, однако, остается вопрос, не могли ли мародеры отыскать скрытый вход в колодец и воспользоваться им при похищении сокровищ из камер царя и царицы.

Вероятность этого полностью исключить нельзя. Тем не менее анализ истории вопроса делает это очень малове­роятным.

Астроном Джон Гривз из Оксфорда входил в колодец из Большой галереи в 1638 году. Ему удалось спуститься на глубину примерно 18 метров. В 1765 году другой англича­нин, Натаниэль Дэвисон, проник на глубину 46 метров, но обнаружил, что дальше проход плотно забит смесью камней и песка. Позднее, в 1830-х годах, капитан Дж. Б. Кавилья,

итальянский искатель приключений, достиг той же глуби­ны и встретил то же препятствие. Однако, будучи более предприимчивым, чем его предшественники, он нанял араб­ских рабочих, чтобы раскопать завал, в надежде найти под ним что-нибудь интересное. Раскопки, продолжавшиеся несколько лет в кошмарной тесноте, кончились тем, что было обнаружено соединение колодца с нисходящим кори­дором.

Насколько пригоден был этот тесный колодец для транс­портировки сокровищ Хуфу, предположительно самого ве­ликого фараона из величественной ГУ династии?

Даже если бы он не бьш засыпан обломками и не заму­рован на нижнем конце, через него, скорее всего, можно было бы вынести лишь малую часть сокровищ типичной царской гробницы. Диаметр этого колодца меньше метра, и в нем есть несколько крайне неудобных вертикальных уча­стков.

В конце концов, когда примерно в 820 году Маамун и его люди пробились в камеру царя, было бы логичным, чтобы они нашли там более крупные и тяжелые предметы, захороненные с фараоном, вроде статуй и рак, которых было столько в гробнице Тутанхамона, намного более поздней и предположительно .более бедной. Но между тем в пирамиде Хуфу не было найдено ничего, как-будто здесь и в пирами­де Хафры грабители (впервые в истории Египта) вымели все начисто, не оставив ни клочка материи, ни черепка разбитой посуды, ни брошенной статуэтки, ни потерянного украшения — только голые полы и стены и разинутые рты пустых саркофагов.

Было чуть больше шести утра, и восходящее солнце окрасило вершины пирамид Хуфу и Хафры пастелью розо­вого света. Пирамида Менкаура, будучи метров на 60 ниже двух остальных, пребывала пока в тени. Мы с Сантой обо­гнули ее северо-западный угол и пошли дальше, к дюнам окружающей пустыни.

У меня не выходила из головы гипотеза об ограблении захоронений. Насколько я мог судить, единственным аргу­ментом в ее пользу было отсутствие сокровищ и мумий. Все остальные факты, особенно касающиеся Великой пирами­ды, убедительно говорили против. И дело не только в том, что колодец — слишком неудобный маршрут выноса гро-

моздких ценностей. Другой примечательной особенностью пирамиды Хуфу является отсутствие надписей и украшений в системе галерей, коридоров, проходов и камер; то же са­мое относится и к пирамидам Хафры и Менкаура. Ни в одном из этих монументов ни единого слова не было напи­сано в честь фараонов, чьи тела здесь предположительно должны были покоиться.

Это было явным исключением, поскольку все досто­верные усыпальницы египетских монархов были украше­ны, причем в традициях Египта было богатое украшение захоронений фараонов, красиво расписанных сверху донизу (как, например, в Долине царей в Луксоре) и испещренных ритуальными заклинаниями, которые должны были помочь покойному в его путешествии к вечной жизни (как в пира­мидах V династии в Саккаре, в двадцати милях южнее Гизы).

С чего бы это Хуфу, Хафра и Менкаур стали поступать по-другому? Или они строили свои пирамиды вовсе не как гробницы, а для другой, более деликатной цели? Или, мо­жет быть, как говорят некоторые арабские и тайные преда­ния, пирамиды Гизы построены задолго до IV династии архитекторами более ранней, но более развитой цивилиза­ции?

Ни та, ни другая гипотеза не пользуются у египтологов популярностью по причинам, которые легко понять. При­чем, соглашаясь, что Вторая и Третья пирамиды полностью лишены каких-либо надписей, даже просто упоминания имен Хафры и Менкаура, ученые имели возможность ссылаться на иероглифы "пометок в каменоломне",, нанесенные на каменные блоки еще в каменоломнях, но обнаруженные в Великой пирамиде, в которых упоминается имя Хуфу.

СТРАННЫЙ ЗАПАХ...

Открывателем этих пометок стал полковник Говард Вайс. Это произошло во время разрушительных раскопок, которые он вел в Гизе в 1837 году. Расширяя существую­щий лаз, он пробил туннель в серию узких полостей, назы­ваемых "камерами успокоения", которые располагаются не­посредственно над камерой царя. Пометки были обнаруже­ны на стенах и потолках четырех из этих камер и имели следующее содержание:

АРТЕЛЬ МАСТЕРОВ, СКОЛЬ МОГУЧ БЕЛЫЙ ВЕНЕЦ ХНУМА

ХУФУ

ХНУМ-ХУФУ ГОД СЕМНАДЦАТЫЙ

Все это бьшо очень к месту. В самом конце сезона до­рогостоящих, но бесплодных раскопок, когда позарез тре­бовалось крупное археологическое открытие, чтобы оправ­дать расходы, Вайс наткнулся на находку десятилетия — первое неопровержимое доказательство того, что именно Хуфу построил доселе анонимную Великую пирамиду.

Можно бьшо бы подумать, что такого рода открытие должно было положить конец всем сомнениям о принад­лежности и назначении загадочного сооружения. Но сомне­ния остались, прежде всего потому, что с самого начала вокруг открытия Вайса витал "некий запах":

1. Как ни странно, эти пометки были единственным упоминанием имени Хуфу, найденным внутри Великой пи­рамиды.

2. Странно, что они были найдены в самом дальнем темном углу огромного сооружения.

3. Странно, что их вообще нашли в монументе, лишен­ном каких бы то ни бьшо надписей.

4. Было особенно странно, что их обнаружили только в четырех из пяти "камер успокоения". Не случайно появи­лись подозрения, что, если бы нижнюю камеру тоже от­крыл бы Вайс (а не Натаниеэль Дэвисон за семьдесят лет до этого), то там тоже возникла бы надпись.

5. И последняя странность (по порядку, но не по важ­ности): некоторые иероглифы в пометках нарисованы вверх ногами, некоторые вообще не поддаются прочтению, а не­которые написаны с ошибками или употреблены граммати­чески неправильно.

Был ли Вайс виновен в подделке?

Я знаю один случай, когда против него бьшо выдвину­то обвинение, и, хотя прямого доказательства, возможно, не будет представлено никогда, думаю, что со стороны мас­титых египтологов было неосмотрительно без колебаний признать подлинность надписей.

Тем более что существует другая иероглифическая над­пись (с которой, конечно, можно не соглашаться), согласно которой Хуфу просто не мог построить Великую пирамиду. Как ни странно, те же египтологи, которые с готовностью признали пометки Вайса, столь же легко отвергли надпись противоположного смысла, сделанную на прямоугольной сте­ле из известняка, которая теперь стоит в Каирском музее.

Стела с описью, как ее назвали, была найдена в Гизе в

XIX веке французским археологом Огюстом Мариеттом. Ее появление вызвало эффект разорвавшейся бомбы, потому что из ее текста четко следовало, что и Великий Сфинкс, и Великая пирамида (и еще некоторые сооружения на плато) существовали задолго до того, как Хуфу сел на трон. В надписи также Исида именовалась "Хозяйкой пирамиды", имея в виду, что монумент был посвящен богине волшеб­ства, а вовсе не Хуфу. И в заключение в тексте содержался достаточно настойчивый намек на то, что пирамида Хуфу была одним из трех вспомогательных сооружений, причем остальные примыкали к ней с востока.

Все это, конечно, звучало аргументом против ортодок­сальной хронологии Древнего Египта. И бросало вызов еди­нодушному мнению, что пирамиды в Гизе строились толь­ко как гробницы. Однако, вместо того чтобы исследовать достоверность фактов, провозглашенных надписью на сте­ле, египтологи предпочти их отвергать. Как сказал влия­тельный американский ученый Джеймс Генри Брэстед, эти утверждения имели бы чрезвычайное значение, если бы стела бьша современницей Хуфу; однако орфографическая экс­пертиза убедительно свидетельствует о ее более позднем происхождении...

Брэстед имел в виду, что иероглифическое письмо, ис­пользованное в надписи на стеле, нс относится к тому типу, который использовался в эпоху IV династии, а принадле­жит к более позднему периоду. Все египтологи с этим со­гласились, и теперь принято считать, что стела была высе­чена в эпоху XXI династии, то есть через 1500 лет после правления Хуфу, а потому ее следует расценивать как носи­теля исторического вымысла.

Таким образом, ссылаясь на орфографическую экспер­тизу, академическое сообщество сочло возможным проиг­норировать содержание надписи на стеле, не рассмотрев воз­можности того, что она могла основываться на подлинных источниках времен IV династии — точно так же, как Новая английская Библия основывается на гораздо более старом первоисточнике. И те же самые ученые без колебаний при­знали подлинность набора сомнительных "пометок из ка­меноломни", закрыв глаза на их орфографические и другие особенности.

Почему такой двойной стандарт? Неужели просто пото­му, что информация, содержавшаяся в "пометках", строго соответствовала ортодоксальной точке зрения, согласно кото­рой Великая пирамида бьша построена в качестве гробницы для Хуфу, а надпись на стеле ей противоречила?

К семи утра мы с Сантой забрели далеко в пустыню к юго-западу от пирамид Гизы и удобно устроились с подвет­ренной стороны большой дюны, так, чтобы без помех раз­глядывать всю панораму.

Было 16 марта, и до весеннего равноденствия остава­лось всего несколько дней. Приближался один из двух дней в году, когда Солнце встает точно на востоке — где бы вы ни находились. Отсчитывая дни как маятник гигантского метронома, сегодня утром оно пересекло горизонт всего на толщину волоса в сторону от точного направления на вос­ток. Оно уже поднялось достаточно, чтобы разогнать над Нилом туман, который скрывал значительную часть Каира.

Хуфу, Хафра, Менкаур... Хеопс, Хефрен, Микерин. На­зывай их, как хочешь, хоть египетскими, хоть греческими именами, все равно очевидно, что этих трех знаменитых фараонов из IV династии увековечили самыми прекрасны­ми, почетными и грандиозными памятниками в мире. Ясно, что эти фараоны были связаны с этими монументами, и не только потому, что так говорилось в записях Геродота (у которого наверняка были для этой записи основания), но и потому, что надписи, упоминающие Хуфу, Хафру и Менка-ура в небольших количествах, были найдены, но вне трех пирамид, в разных местах некрополя Гизы. Их периодичес­ки находили внутри и снаружи шести второстепенных пи­рамид, три из которых находятся к востоку от Великой пирамиды, а остальные три — к югу от пирамиды Менкаура.

Так как значительная часть этих "внешних" аргумен­тов бьша двусмысленной и неопределенной, мне было труд­но понять логику египтологов, которые продолжали твердо стоять на своем: гробницы и только гробницы.

Дело в том, что ряд свидетельств можно было с успе­хом трактовать не только неоднозначно, но и прямо проти­воположным образом. К примеру, "тесная связь" между тремя большими пирамидами и тремя фараонами IV динас­тии могла, разумеется, определяться тем, что фараоны стро­или их в качестве своих гробниц. Но могло быть и так, что гигантские монументы стояли на плато Гизы задолго до появления исторической цивилизации, известной под на­званием Династического Египта. В этом случае достаточно предположить, что, появившись на исторической арене, Хуфу, Хафра и Менкаур построили несколько вспомога­тельных сооружений вокруг трех старых пирамид — а им

был прямой смысл так поступить, поскольку таким обра­зом они "примазывались" к высокому престижу безымян­ных монументов, а в дальнейшем с большой вероятностью могли рассчитывать на славу их строителей в глазах потомков.

Возможны и другие варианты. Но хочу подчеркнуть, что существующие свидетельства о том, кто персонально построил какую пирамиду, когда и с какой целью, слиш­ком неоднозначны, чтобы оправдать догматизм ортодок­сальной теории "гробницы и только гробницы". Если чест­но, то, конечно, не ясно, кто построил пирамиды. И не ясно, в какую эпоху они воздвигнуты. И совсем не ясно, каково их назначение.

И поэтому их окружает чудесный и непроницаемый ореол таинственности. И когда я смотрел на них со стороны пустыни, мне чудилось, что они движутся ко мне через пески...