Поэт Памяти Ахмада Сулейманова

Однажды под вечер сидели мы чинно…

Ты стал говорить – все умолкли вокруг:

«Вселенной большой равнозначен Мужчина!..»

И эти слова окрылили нас вдруг.

И нам не сиделось, мы часто вставали –

Достойным сынам отдавали мы честь.

Казалось, стихам и вершины внимали:

«Мужчинам в горах не дано умереть!..

На башнях старинных костры зажигали,

И в смертном бою побеждали не раз.

В борьбе за Добро и его идеалы

Погибли Мужчины, чтоб… жить среди нас.

И в жизни людей выше всякого чина

Есть долг, что не спишешь на лихость годин.

И честь сбережет настоящий Мужчина,

А это и есть самый доблестный чин.

Да, были всегда у народа герои,

Что славой покрыли свои имена.

На страже Отчизны стояли горою

И служат примером во все времена».

Последнее слово застолье венчало,

И каждый считал, что из «тех», он один.

В устах у тебя дифирамбом звучало:

«Вселенная вся на плечах у Мужчин!».
Горизонты

Жизни моей горизонты пылают,

Крылья могучие сердцу дают.

Не ослабел я. Дороги петляют,

К дальним манящим вершинам ведут.

Жизни моей горизонты пылают.

В небе звезда моя ярче сияет,

Юность моя неустанна в пути.

Вьюга то клонит, то навзничь бросает –

Что еще ждет меня там впереди?

В небе звезда моя ярче сияет.

Дали строптивый характер мне горы

Солнца подарок – моя доброта.

Люди, служа вам и в счастье, и в горе,

След свой оставить – всей жизни мечта.

Дали характер строптивый мне горы.

Когда, в путь мужеством ведомый,

На вражеский кинжал идешь,

Ты песнь, навеянную громом,

Какую, человек, поешь?

Когда ты горсть земли сжимаешь

И пуля сердце холодит,

И мир обнять не успеваешь,

И в горле вдох, как ком, стоит,

Едва и тело не остыло

И боль невмоготу унять,

Скажи, откуда взял ты силы,

Как камень, человек, стоять?
* * *

В саду яблоневая ветвь

От тяжести к земле припала.

Хотел одно сорвать –

«Созреть

Ты дай мне!» –

Яблоко сказало.

Одной, что к роднику пришла,

«Люблю...» – лишь губы прошептали,

Та в руку косы собрала,

Ответив мне:

«Не седина ли?».

При очередной нашей встрече среди прочих новых он прочел мне стихотворение – пейзажную зарисовку о своем селе – «Тысяча пуговиц…», в котором были и такие строки (перевод – мой):

Небо пуговицы-звезды

Застегнуло на груди,

На хребте кусты в час поздний,

Как видения в пути.

Свету радуясь, деревья

Не влезают в окна чуть…

В огоньках дома деревни –

Улицы, как Млечный путь…

Он очень любил и село, и горный край, хотя и родился Зайнди Байхаджиев и детские годы его прошли вдалеке от этих мест. Он родился 10 января 1948 года в Киргизии.

Будущий поэт учился уже, был переведен в третий класс, когда семья вернулась на Родину, и школу Зайнди Байхаджиев заканчивал в селах Ножай-Юрт и Балансу в 1965 году. Тогда же поступил на национальное отделение филологического факультета Чечено-Ингушского государственного пединститута, которое закончил в 1970-м.

После института работал одно время преподавателем школы в родном селе, но тяга к творчеству, к журналистике взяла верх и Зайнди Байхаджиев стал литературным сотрудником вначале в районной газете «Маяк коммунизма», затем в республиканской «Ленинский путь».

Талант, данный ему Всевышним и природой, проснулся в Зайнди Байхаджиеве рано – еще в школьные годы. Его стихи впервые увидели свет сначала в районной газете, затем в «Ленинском пути», альманахе «Орга» и т. д. Вошли они в коллективные сборники поэзии молодых литераторов: «Напевы Родины», «Рассветный час», «Утренние голоса» и др.

О поэзии Зайнди Байхаджиева один из литературоведов в 1985 году в предисловии к коллективному сборнику молодых литераторов «Напевы Родины» писал: «Жажда восхищаться миром, удивляться его красоте – это было главной причиной создания Зайнди Байхаджиевым первых своих стихотворений. Дальнейшее показало, что поэт беспрерывно работает над поиском новых тем, новых мыслей, умножая талант, данный ему природой.

Годы не охладили в его стихах и песнях порывы юнос­ти, но они дали ему мудрость смело смотреть в глаза жизни (перевод – мой):

О месяце прошедшем не грущу –

Бессчетно мчат за комом

Жизни ком.

И я не полноты в годах ищу,

А храбрость,

Чтобы не был страх знаком.

Вскоре начали выходить и авторские сборники стихов Зайнди Байхаджиева: «Достоин жить» (1981), «Крылатые звезды» (1987), «Достоинство» («ЮьхькIам») (1990). Между 1991–1998 годами З. Байхаджиев издал две книги: поэму «Чеченский характер» («Нохчалла») и большую повесть «Площадь Свободы», само название которой говорит о ее содержании и теме: борьба за свободу, митинги, первая чеченская война и т. д.

К сожалению, талант Зайнди Байхаджиева увял в расцвете сил: он умер в 2003 году пятидесяти пяти лет от роду. А ему бы еще жить и жить на радость литературе и читателей, которых у него много.

Начало второй чеченской войны в 1999 году Зайнди Байхаджиев встретил в родном селе и, никуда не выезжая, вынес все ее тяготы. После завершения боевых действий жизнь его осложнилась и эти сложности он уже не вынес – сердце поэта остановилось, – он умер, сделав лишь малую толику того, что мог сделать в чеченской литературе. Хотя и сделанного им достаточно для того, чтоб имя З. Байхаджиева навечно было вписано в чеченскую литературу.

К сожалению, стихи Зайнди Байхаджиева почти что не переводились на русский, поэтому специально для этой книги я перевел некоторые из них:

Жизнь долгая

Дана герою.

Ее и время

Не берет:

Он, слившись

С Родиной душою,

В сердцах людских

Теперь живет.

Под чуртом спит он,

Пав однажды,

Сияньем озарив

Век свой,

Жить будет вечно

В сердце каждом

Народ прославивший

Герой.
Крылатые звезды

Как бабочки,

Твои порхают мысли,

В глазах –

Крылато звездочки горят.

Неторопливо

За ворота вышла,

В ночь кутаясь,

Как в свадебный наряд.

Коль в сердце

Водопады закружили

И забурлила

Молодость в крови,

Есть, значит, место

Для мечтаний милых,

Чтоб в звоне песен

Расцвести любви.
Достоинство

Как не играла бы судьба со мной,

Достоинство храня всегда и имя,

Я гордо шел дорогою земной,

Имея сердце,

Что с горой сравнимо.

Пусть обойдет удача стороной

(Ничто не значит в жизни мир наш стройный),

Достоинство,

Сравнимое с горой,

Нам сохранить бы, чтобы жить достойно.
Мы…

Притворствами сердца полны,

Как пузыри – наветы, толки…

Смотреть в могильные холмы,

Как в зеркало, осталось только.

Осталось слово б хоть одно

От нас, что клятве не уступит.

Оставить бы хотя б пятно

Там, где копытом время ступит.

Пустое раздуваем мы –

Отцы, страна забыта даже.

Прогнали светлые умы,

Но все равно пришли туда же.

Бесправны мы, но ни любви

Нам друг без друга нет,

Ни жизни.

Коран нас делает людьми

Порой в слова расплавив мысли.

«Скончался глава нашей семьи, – сказала она. – Лег спать в первом часу ночи и утром не проснулся. Вы были друзьями, поэтому я к вам и пришла в первую очередь…»

Я пошел к ней, по пути собирая соседей. Позже пришли наши общие друзья из других районов города. Мы организовали вывоз умершего в его родной город – Шали, чтобы по-человечески предать земле, что было трудно тогда сделать: в Чечне еще продолжалась кровопролитная первая война.

В тот день был предан земле чеченский писатель (поэт и прозаик) и журналист Сайд-Селим Саидов, которого я хорошо знал: он был моим коллегой, другом, учеником. Знали о нем и читатели в семидесятые – восьмидесятые годы прошлого века: его стихи и рассказы печатались в республиканской и районной газетах, альманахе «Орга». Сейчас, к сожалению, он почти забыт даже коллегами. Поэтому вернуть его имя чеченской литературе считаю своим долгом.

Родился Сайд-Селим Саидов 20 октября 1948 в с. Устиновка Джамбульской области Казахской ССР. Там же пошел в школу, но заканчивал восьмилетку уже на родине – в с. Шали. Затем образование продолжил в профессионально-техническом училище №29 г. Аргун и в сельскохозяйственном техникуме в ст. Серноводская.

Трудовая биография Сайд-Селима Саидова началась в 1968 году – сразу же по окончании сельхозтехникума в совхозе «Шалинский». Но вскоре он стал сборщиком на заводе пищевого машиностроения «Пищемаш» в Аргуне.

Работал он мастером цеха и мастером-контролером (ЖБИ), на Аргунском комбинате строительных материалов и строительной индустрии (АКСМ и СИ) и других предприятиях до самого начала первой чеченской войны (1994–1996 годы).

Писать Сайд-Селим Саидов начал в годы учебы в профтехучилище.

Писательского опыта он набирался в литературном объединении молодых при редакции Шалинской районной газеты, которым первые три года руководил я по поручению Союза писателей Чечни. Он рос в кругу таких одаренных людей, как Р. Ахмаров, А. Уциев, А. Хатуев, М. Магомадов, Н. Пашаев и др, которые позже стали известными писателями и журналистами, многие и сегодня успешно работают в литературе и журналистике.

Стихи и рассказы С.-С. Саидова регулярно печатались в Шалинской районной газете и в республиканской «Ленинский путь», альманахе «Орга». Входили они и в коллективные сборники молодых писателей Чечни: «Все – тебе», «Огонь негасимый» и др. И, наконец, в 1990-м году вышла в свет большая книга прозы писателя «Через тысячи испытаний», куда вошли лучшие произведения С.-С. Саидова: роман «Через тысячу испытаний» (о судьбе сиротки Медни), повести «Долгая дорога» (о депортации чеченского народа и жизни на чужбине) и «Странности судьбы» (о молодой учительнице, приехавшей в Чечню по распределению из города Мелитополь, оказавшейся чеченкой – родственницей хозяйки дома, в который была поселена), рассказы: «Судьба Наки», «Однажды вечером» и «Последний рейс».

Рассказы С.-С. Саидова всегда – драмы и трагедии, столкновение добра и зла, верности и предательства, неж­ности и грубости, благородства и коварства. Так, в «Судьбе Наки» повествуется о трагической судьбе добротного труженика, «крепкого хозяина» – зажиточного горца, записанного Советской властью в кулаки, третируемого ею и погибающего в борьбе с ней.

«Однажды вечером» – о тяжелой доле молодой женщины Жовзан, живущей с мужем-инвалидом, несущей на своих плечах все заботы о семье и избежавшей однажды соблазна другой, легкой жизни. «Последний рейс» – о несложившейся жизни Айзы, растаявшей с годами, любви, мучительном разводе и сложном положении детей и родителей. эти рассказы, как и стихи, и роман, и повести не оставляют равнодушными никого. Они настолько жизненны, что читая их, ясно представляешь себе героев, характеры, душевный настрой, становишься соучастником, переживаешь за них, сочувствуешь им. В этом и видится высшее мастерство писателя.

Произведения С.-С. Саидова никогда не переводились на русский язык, поэтому отрывок из повести «Страннос­ти судьбы» привожу в своем переводе.
Странности судьбы

(отрывок)

К дочери в горное село приезжает отец и открывает секрет похожести ее на чеченку и ее любви к горскому краю…

…Был праздник – день Красной Армии. Но никто не праздновал его, не веселился никто ни в городе и ни в одном селе. В тот день опустели все села, хутора Чечено- Ингушетии и половина Грозного. Нам, русским, да и людям других национальностей точно не было известно, за что высылали чеченцев да и иные народы. Ушли из Грозного на восток все эшелоны, кроме пяти. Они оказывается остались из-за нехватки паровозов. В это сложное время я и попал на городской вокзал не по своей воле. Тут оказалась моя сестра, эвакуированная в начале войны с Украины. Получив ее письмо, я, демобилизованный с фронта, и приехал сюда, чтобы увезти ее.

Мы вышли с ней в дорогу. Купив билеты, мы провели почти сутки на вокзале в ожидании поезда. На вокзале и стояли те пять эшелонов, полные чеченцами, усиленно охраняемые солдатами. Неприкаянно и тоскливо, куря папиросу за папиросой, ходил я по перрону, жалея высылаемых людей. В это время солдаты привели женщину, которая отошла от вагона, гонимая то ли большой нуждой, то ли предродовыми муками. Я подумал, что она русская. Но потом по плохому русскому языку понял, что она чеченка. Дойдя до перрона она вдруг упала на снег и осталась лежать не в силах подняться. И видно было, что солдат собирался пристрелить ее и бросить. Но в этот момент я, подбежав, крикнул: «Что вы делаете? Кто вас научил этой дикости?» – «Нам дан приказ и наше дело выполнять его», – сказал один из бойцов. – «Тогда позовите своего начальника», – приказал им я. Он, оказалось, был не далеко и, услышав наш громкий спор, к нам быстро подошел молодой офицер в чине капитана.

– Что случилось, товарищ лейтенант? – спросил он меня, увидев на мне офицерскую форму. Думая, что я поссорился с солдатами, подошла и моя встревоженная сест­ра Нина. Она с первого взгляда поняла, в чем дело. Упавшую мучили роды. Взяв за руку, Нина подняла ее с холодной, оледенелой земли. Мы, решительно попросив разрешение у офицера, отвели ее в дом знакомой Нины, жившей недалеко от вокзала. В охрану нам дали сержанта…

– И что же было дальше? – спросила сквозь слезы Соня (молодая учительница. – А.К.)

– Дальше? – глубоко вздохнув, Николай Тимофеевич продолжил свой рассказ. – Всю ночь мы провели в этом доме. Старая женщина, с помощью Нины, приняла ребенка. Это была девочка. Хозяйка дома оказала нам хорошее гостеприимство, то ли довольная нашей оплатой, то ли из-за жалости к несчастной женщине. На второй день, укутав ребенка и забрав с собой женщину, мы вернулись на вокзал. Вагоны уже прицепляли к прибывшему паровозу. Оказывается, мы пришли во время, без опоздания. Сказав спасибо офицеру, я спросил у женщины, поднимавшейся в вагон:

– С тобой кто-то есть? Где твой муж?

– Нет, муж помер, мужа сестра, – только эти пять слов сказала она по-русски, стараясь подняться в вагон. И я понял, почему она была такой беспомощной и растерянной: у нее не было мужа, а была только золовка. Протянутого нами ребенка она приняла с каким-то безразличием.

И тогда, посоветовавшись со мной, Нина попросила ее отдать девочку ей. «Мы от солдат узнали, что вас ссылают на пятнадцать лет, – сказали мы. – И нет человека, который бы знал, что с вами будет в Сибири. Если останемся живы, обязательно разузнаем о судьбе друг друга. Тебе трудно будет с ребенком, не имея с собой ничего, а детей жаль, хотя вы все несчастны».

Несмотря на то, что ей и трудно было расставаться с дочерью, чеченка не заставила, себя долго уговаривать. С полными слез глазами, меняясь в лице, словно тронутая, протянула она нам девочку.

До сих пор плакавшая тайком Кайпа (хозяйка дома. – А.К.) зарыдала в крик. Так же, обняв ее, заплакала и Соня. Николай Тимофеевич, закончив рассказ, уткнулся взглядом в пол…

– Спасибо тебе, ты оказал огромную братскую помощь нашей сестре, – наконец сказала Кайпа. – Видит бог, что это хорошо, и ты ничуть не виноват в том, что случилось с нами тогда. Ах, если бы здесь была моя сестра Касамат, она бы ничего не видела, кроме добра, сделанного тобой. Бедная, не суждено было ей увидеть дочь в живых… Но теперь она твоя, хотя и рождена моей сестрой. Ведь мы бы ничего не знали о своей, то есть о нашей дочери, если бы ты не приехал и не рассказал.

– Это правда. Я приехал, чтобы увезти Соню. Но коли говорить честно, я не смог бы уехать, не попытавшись отыскать родственников дочери и не рассказав им о ней…

– Спасибо тебе Николай, – сказала Кайпа. Кайпа обратила свои мокрые глаза к Соне: – Поезжай, посмотри, что дома. Узнаешь, как живет мама, и вернешься… Оказывается, мы ничуть не ошиблись, дав тебе имя Санет…

Сердце Николая Тимофеевича вздрогнуло, услышав это имя. «У моей дочери теперь не только два имени, но и две семьи – одна русская в Мелитополе, другая – чечен­ская в Чечне», – подумал он.

Абу Исмаилов

(1949)
В конце семидесятых – середине восьмидесятых годов ХХ века, работая старшим редактором редакции художест­венных программ чеченского телевидения, я два раза в месяц готовил и вел литературные встречи писателей с телезрителями. В них часто участвовали тогда еще молодые поэты и прозаики, драматурги и публицисты с рассказами о себе, своем творчестве и с чтением своих новых произведений.

В одной из таких очередных встреч принимали участие трое «прометеевцев» (члены литературного объединения молодых литераторов «Прометей»), в числе которых был и один из организаторов их объединения молодой поэт Абу Исмаилов. Из всех прочитанных «прометеевцами» стихотворений, меня почему-то больше всех тронуло, как говорят, за живое и запомнилось его стихотворение «Железные ворота», в котором были такие строки:

Ворот железных глаз зеленый

Квадратно смотрит на меня.

Тяжелым веком полусонным

Свисает крыши чешуя.

Как руки, что всю жизнь привыкли,

Стеречь нажитое добро,

Навесы над двором поникли –

– Попробуй заглянуть в нутро…

Это был своеобразный гимн мещанству, скупости и затворничеству, чеченский вариант английской пословицы: «Мой дом – моя крепость». А запомнилось стихотворение свежестью, новизной, оригинальностью и яркой образностью…

Мне понравился Абу Исмаилов и как человек: спокойный, рассудительный, умный, самостоятельный – знающий себе цену. Мы с ним подружились, и я часто бывал у него в гостях, как и он у меня, не ленился даже ездить «к черту на кулички» – в поселок шестьдесят девятого участка – в том поселке он жил в бараке с семьей, не имея в городе ни дома, ни квартиры…

Абу Исмаилов – из поколения родившихся в депортации. Он родился 11 августа 1949 года в с. Састобе Састобинского района Чимкентской области Казахской ССР. Ему не было еще и года, когда умер его отец, и мальчика забрала на воспитание бабушка по матери Тоита.

В 1956 году Абу пошел там же в школу и, окончив первый класс, вернулся с родственниками на Родину в с. Мартанчу, где он и закончил учебу в 1966 году. Работал учителем начальных классов, занимался разными работами в совхозе. В 1968–1970 годах служил в Советской Армии.

После демобилизации вернулся на прежнюю работу – поступить сразу в вуз не удалось. Устроился карбюраторщиком в Грозненское автобусное предприятие 1572. Но жажда писать и работать в литературной сфере победила: Абу Исмаилов поступает на заочное отделение филологического факультета ЧИГУ и устраивается корректором в Чечено-Ингушское республиканское книжное издательство. Вскоре становится редактором, затем и заведующим редакцией учебно-детской литературы. В перестроечные времена (1985–1990-е годы) он работал корреспондентом газеты «Заветы Ильича» (сегодня – «Зов земли»). Сейчас – редактор отдела поэзии редакции журнала «Орга».

Чеченский язык и выразительное богатство его Абу Исмаилов изучал по сказкам, легендам и притчам бабушки, которых она знала и рассказывала множество, а грамоту – по газете «Знамя труда», которую ему читали, по ней же буквам его учили вначале старшие, а потом он и сам.

Еще будучи школьником Абу Исмаилов начал писать стихи. Впервые они были опубликованы в 1965 году в газете «Ленинский путь», а год спустя – в альманахе «Ор­га». В начале творческого пути ему повезло на мудрых на­ставников.

«…Летом 1966 года мне посчастливилось познакомиться с выдающимся чеченским поэтом Магомедом Мамакаевым, редактором литературно-художественного альманаха «Орга», – вспоминает Абу Исмаилов. – Этот суровый и благороднейший человек, несмотря на свою занятость, уделил мне внимание, выслушал меня. Он подробно расспрашивал про мою судьбу, интересовался моими предками, задавал вопросы на различные темы и, конечно же, о литературе.

Я уходил от него окрыленный. Магомед Мамакаев взял из моей тетрадки несколько стихотворений. Конечно же, я тогда и мечтать не смел о том, что они будут опубликованы в альманахе «Орга».

Осенью знакомые учителя мне сказали, что в альманахе опубликовано мое стихотворение «Марта». Таким образом, я считаю, что Магомед Мамакаев определил мою творческую судьбу. И я искренне благодарен ему за это».

Работа в издательстве тоже стала хорошим стимулом для творческой работы. «Здесь я полностью окунулся в творчество. Работая сначала корректором, а затем и редактором, мне приходилось ежедневно встречаться и общаться со всеми писателями, поэтами, драматургами республики», – вспоминал позже Абу Исмаилов.

Еще более активизировалась творческая деятельность молодого писателя, когда в 1975 году начало работать творческое объединение молодых литераторов «Прометей», одним из организаторов которого был А. Исмаилов. Его члены с готовностью принимали участие в республиканском конкурсе молодых талантов им. Саида Бадуева, который проводился ежегодно. В 1976 году на очередном конкурсе А. Исмаилову было присвоено первое место.

С тех пор подборки стихотворений и рассказов Абу Исмаилова появились в таких коллективных сборниках, как: «Утренние голоса», «Напевы Родины», «Час рассвета», «Весенние воды» и др. Он автор множества произведений: пьеса «Сумерки», драматическая поэма «Эдал», роман «Умар-Хаджи» и др.

Произведениям А. Исмаилова литературоведы и критики неизменно давали и дают высокую оценку. Так, о его пьесе «Эдал» литературовед Г. Индербаев писал в книге «Отражение времени»: «В драматических отступлениях, которые имеют широкое место в поэме, автор вместе с героями рассуждает о времени и смысле человеческой жизни… Язык поэмы богат разными интонациями, афористичен.

Автор хорошо знает чеченские обычаи, достоверно их изображает. Поэма имеет большое познавательное значение: читатель узнает много о традициях и обычаях, сущест­вовавших у наших предков. Это – состязания в ловкости между юношами, публичные выборы красивой девушки, игра «Хьаша ларвар» («Охрана гостя») и т. д.» (Грозный, 2008. С. 426).

Знаковым событием для любителей чеченского языка и языковедческой науки стало издание в 2005 году словаря Абу Исмаилова «Дош» («Слово»). Он дополнен и переиздан в 2009 году. «В книге собрано более 18 тысяч слов чеченского языка с русским переводом и комментарием, – сказано в аннотации к книге. – В издание включены отдельные разделы синонимов, антонимов, омонимов, композитов, архаизмов, а также размышления автора об истории и нынешнем состоянии чеченского языка. Здесь же можно найти и различные словосочетания, пословицы, поговорки, наиболее часто употребляемые в повседневном общении среди чеченцев, а также русско-чеченский словарь объемом около 15 тысяч слов».

Одним словом, понимаем, что книга очень нужная, своевременная и полезная. И вот как оценил словарь «Дош» доктор филологических и исторических наук, профессор, член-корреспондент Академии наук Чеченской Республики, академик Российской академии естественных наук (РАЕН), заслуженный деятель науки России и Чечено-Ингушетии, языковед Ибрагим Алироев:

«Лексикографическая монография «Дош» резко отличается от ранее изданных словарей как по объему охватываемого лексического мате­риала, так и по полноте разработки словарных статей. Монография «Дош» составлена с учетом лексики современной прессы, чеченской художественной литературы, чеченского фольклора.

Монография такого объема ставит своей задачей собрать и система­тизировать словарный запас современного чеченского литературного языка.

Значительное место в монографии уделено словам, вошедшим в че­ченский язык из русского языка и широко употребляющимся в ли­тературе, прессе и устной речи. В монографию включены и устарев­шие слова (архаизмы), а также слова, связанные с этнографией, с на­родными поверьями и т. д.

Монография «Дош» призвана служить пособием для перевода с че­ченского языка на русский произведений художественной, научно-по­пулярной литературы, фольклора и т. д., а также справочником для лиц чеченской национальности при самостоятельном изучении рус­ского языка. Вместе с тем словарь послужит делу дальнейшего разви­тия и совершенствования чеченского литературного языка.

Безусловно, огромная монография Абу Исмаилова «Дош» заслуживает внимания и с той точки зрения, что она показывает большой запас слов в чеченском языке, авторские размышления о чеченском языке, а также даются посыльные этимологии и толкова­ния слов.

Нужно благодарить автора за тот огромный вклад, который он внес в лексикографию чеченцев» (Газета «Чечня», 14 сентября 2005).

Пишет Абу Исмаилов и для детей. Для них он в 2008 го­ду издал назидательную сказку «Летучая мышь» («Бирдолаг»). Отрадно и то, что поэт, прозаик, драматург, член Союза писателей и Союза журналистов России и Чечни Абу Исмаилов и сегодня в строю: работает над расширением и дополнением словаря «Дош» («Слово») и над новыми стихами, поэмами, рассказами, пьесами. Да сопутствует ему успех!