Эпизодичес­кая и семан тическая память по Тульвингу

»Оппозицией иерархической организации может служить не только горизон­тальное распространение кодирования, но и гетерархическая организация (см. Вступительную статью к книге).— Прим. ред.

Модели памяп 1€

"Это умственный тезаурус, который организует знания человека о словах и других вербальных символах, их значениях и референциях, о связях между ними и о правилах, формулах и алгоритмах манипулирования этими символами, понятиями и отношениями. Семантическая память регистрирует не воспринимаемые свойства входных сигналов, а их когнитивные референты."

Когда мы употребляем слово "синий", мы относим его не к конкретному эпизоду в нашей памяти, где это слово было использовано, а к общему значению этого слова. В повседневной жизни мы часто воспроизводим информацию из семантической памяти и используем ее в разговоре, при решении задач или чтении книги. Наша способность быстро обрабатывать разнообразную информацию существует благодаря высокоэффективному процессу воспроизведения и хорошей организации материала в семанти­ческой памяти.

Семантическая и эпизодическая память различаются не только по со­держанию, но и по своей подверженности забыванию. Информация в эпи­зодической памяти быстро теряется по мере непрерывного поступления новой информации. Собственно процесс воспроизведения — это часть потока информации в эпизодической памяти: если вас попросить перемно­жить 37x3 (для чего потребуется информация из семантической памяти) или вспомнить, что вы ели на завтрак (для этого потребуется информация из эпизодической памяти), то вам сначала придется ввести эти вопросы на воспроизведение (в качестве "событий") в свою эпизодическую память. Вы можете также записать в эпизодической памяти, что вы умножали 37x3 и вспоминали, что вы ели на завтрак. Эпизодическая память посто­янно получает новые задачи (и изменяется в результате их выполнения), тогда как семантическая память активируется реже, и остается относи­тельно стабильной во времени.

Одна память или много. Как мы узнали из этой главы, чтобы объяс­нить результаты наблюдений в области памяти, необходимо несколько систем памяти — от одной до многих. Тульвинг полагает, что есть пять соображений в пользу множественной системы памяти:

/. До сих пор нельзя провести глубоких обобщений, касающихся памяти в целом.

2. Считается, что память развивается в результате долгой эволюции и что этот процесс характеризуется неравномерным ростом. Чело­веческая память как естественное явление отражает такие неожи­данные повороты эволюции.

3. Исследования работы мозга показали, что на разные виды воздей­ствий окружающей среды реагируют различные механизмы мозга.

4. Большинство наших представлений об умственной деятельности неверны и будут со временем заменены более совершенными тео­риями.

5. Одна единственная теория памяти не в состоянии охватить весь круг разнообразнейших явлений научения и памяти (например, моторная адаптация к искажающим линзам — с одной стороны, и запомнившиеся похороны близкого друга — с другой).

Система памяти, наилучшим образом объясняющая сложность и при­способляемость человека, согласно Тульвингу, имеет трехчастное строе­ние и состоит из процедурной, семантической и эпизодической памяти; две последние были описаны выше.

Три системы памяти образуют единую иерархию в том смысле, что самая нижняя система — процедурная память — содержит в себе следу­ющую систему — семантическую память как отдельную целостность, тог­да как семантическая память включает эпизодическую память как свою отдельную специализированную подсистему. Каждая из более высоких си­стем зависит от нижней системы или систем и поддерживается ими; одна­ко, каждая система обладает своими уникальными возможностями.

Хотя различение семантической и эпизодической памяти широко осве­щалось в мировой психологической литературе, оно встретило серьезную критику; среди высказавших ее были, например, МакКун и др. (МсКооп, Ratcliff and Dell, 1986), утверждавшие, что эта теория еще нуждается в дальнейшей эмпирической, а также логической и теоретической проверке. Детали этого продолжающегося спора можно узнать из: МсКооп et al. (1986) и из ответа Тульвинга: Tulving (1986).

1. Первые подробные и научно обоснованные эксперименты с памя­тью провел Герман Эббингауз.

2. Различие между первичной и вторичной памятью, введенное Виль­ямом Джеймсом, стало предвестником современных теорий двой­ственной памяти.

3. Доказательства существования двух хранилищ памяти были полу­чены в физиологических (ЭКШ), клинических (обследование паци­ентов с амнезией) и поведенческих (свободное воспроизведение) исследованиях.

4. Первая современная теория двойственной памяти была разработа­на Во и Норманом, которые представили также данные о том, что на забывание в КВП больше влияет интерференция, чем затуха­ние.

5. Аткинсон и Шифрин предложили модель памяти на базе информа­ционного подхода, состоящую из фиксированных структур памяти (образованных рядом подсистем) и гибких управляющих процес­сов, активация которых определяется требованиями решаемой за­дачи.

6. Теория уровневой обработки утверждает, что память есть побоч­ный продукт различных видов анализа входных стимулов, и что длительность следа в памяти определяется сложностью или глуби­ной этого анализа.

Модели памят 17

7. Модели на базе информационного подхода и модели уровневой обработки различаются своим отношением к роли структуры и процесса и к природе повторения. В информационном подходе под­черкивается роль структуры и механического повторения, тогда как в теории уровневой обработки акцент ставится на процессах и осмысленном повторении.

8. Тульвинг рассматривает память как мультисистему, состоящую из систем и законов, и предлагает деление памяти на процедурную, семантическую и эпизодическую.

затухание

теория двойственной памяти

эпизодическая память

интерференция

уровни обработки

долговременная память

бессмысленные слоги первичная память процедурная память вторичная память семантическая память кратковременная память

Обзоры по структурам памяти можно найти в некоторых разделах

следующих изданий:

Lindsay and Norman. Human Information Processing;

Loftus and Loftus. The Processing of Information.

Хорошее введение есть также в Estes, "The Structure of Human Me­mory" in: Encyclopedia Brittanica (1977).

Наконец, несколько наиболее сложных источников: Crowder. Principles of Learning and Memory; parts of: Solso, ed., Theories in Cognitive Psychology; Norman, ed., Models of Human Memory; Murdock. Human Memory Theory and Data, Gofer, ed., The Structure of Human Memory.

Рекомендуемая литература

Исторической интерес представляет первая книга по памяти Ebbinghaus (1885), переведенная с немецкого на английский и изданная в мягком переплете. Заново издана классическая книга по психологии William Ja­mes, "Principles of Psychology"; она рекомендуется не только из-за своего исторического значения, но и потому, что некоторые из размышлений Джеймса стали неотъемлемой частью современной литературы по когни­тивной психологии. Пространный обзор специальной литературы по экс­периментам с научением (и связанной с ним памятью) можно найти в Kausler, "Psychology of Verbal Learning and Memory".

Несколько книг, содержащих превосходный обзор проблем памяти:

Baddeley. The Psychology of Memory;

Klatzky. Human Memory;

Adams. Learning and Memory;

Cermak. Human Memory;

Norman. Memory and Attention.

Первоисточники наиболее авторитетны, когда речь идет о конкретных

моделях памяти. Они гораздо более техничны, чем краткие обзоры в этой

главе, но для их понимания нужны определенные усилия. Среди них:

in Spence and Spence, eds.;

(1972);

eds;

Прожить жизнь можно только глядя вперед, но чтобы понять ее, нужно оглянуться назад. — Кьеркегор

Помять: структуры и процессы

В предыдущей главе рассматривались традиционные и современные теории памяти. Эти теории дали нам богатую концептуальную основу для систематизации множества эмпирических результатов, полученных в экспериментальной психологии. В этой главе мы обсудим некоторые дан­ные, собранные в исследованиях проблемы структур и процессов памяти. Глава состоит из двух больших разделов, посвященных кратковременной и долговременной памяти соответственно; она тем самым придерживается традиционного представления о двух хранилищах памяти. Такой взгляд предполагает, что информация сначала обрабатывается в кратковремен­ном хранилище. Это хранилище, или кратковременная память не суще­ствует независимо от постоянной памяти, но поддерживает постоянный контакт со знаниями, которые там хранятся. Аналогично, информация и знания, содержащиеся в долговременном хранилище, находятся в посто­янном контакте с новой поступающей информацией, которая изменяет и обогащает их содержание. Сначала мы рассмотрим первичное хранилище памяти.

'Аналогичное открытие сделал Brown (1958), работавший в Англии, и поэто­му оно называется "методикой Брауна-Петерсона". Правда, иногда его также называют "методикой Петерсонов" или "методикой Брауна"...

амять

популярны и не имели существенного подкрепления поведенческими дан­ными. Кроме того, результаты экспериментов с памятью привели многих теоретиков к убеждению, что "забывание", а точнее — невозможность извлечь информацию из памяти, объясняется интерференцией, а не зату­ханием или трудностями закрепления пережитых событий. Так была под­готовлена почва для "строгого" доказательства, что на систему памяти, которую мы теперь называем КВП, влияет не только интерференция, но и некоторые другие процессы.

Экспериментатор говорит: Испытуемый отвечает:

CHJ/506

506, 503, 500, 497, 494 и т.д.

Из этих данных следует, что если в некоторой системе памяти хранит­ся информация и эта информация не повторяется, то она выпадает из памяти. Такой результат означает, что существует некоторая промежу­точная память (КВП), свойства которой резко отличаются от свойств по­стоянного хранилища информации (ДВП); эти свойства нам хорошо изве­стны благодаря более чем 25 годам исследований и сотням эксперимен­тов. В настоящей главе мы познакомимся с некоторыми из отличительных особенностей КВП и с тем, как эта структура вписывается в общую тео­рию информационного подхода; мы коснемся также некоторых научных дискуссий, связанных с КВП.

О,

со

ill

ili

ï'iiis ИИ

'^^^.î'^tK-'^^i^^^^^X^^^^^f^^^i^sM^i^ifi'i

^^Äpi^Ä^^^^'i^^JÄ^^El^^eH^^^s.Siii?^--¹'¹

1ж«Е"ШЩш»!;«а«|«;;в

Память: структуры и про

Многие когнитивные исследования пред­ставляют собой попытку выделить такие свойства новой структуры, которые отли­чали бы ее от всех остальных. Процеду­ры, используемые когнитивными психоло­гами при определении особенностей гипо­тетических структур, те же, что и в ос­тальных науках. Например, ботаник может наткнуться на какую-нибудь неизвестную разновидность папоротника. Первое, что эн делает,—убеждается, что в существу­ющей систематике такого растения нет. Отсутствие этого растения в имеющихся классификациях — это первый пункт; за-гем нужно описать его особенности (на-1ример строение, ареал, характеристики

роста) и встроить все это в имеющуюся ботаническую систематику. У когнитивно­го психолога сходная задача: выделить и идентифицировать мысленные явления. Однако, между психологическим и бота­ническим исследованием есть одно суще­ственное различие: ботаники могут непос­редственно изучать свой объект, а у пси­хологов это, как правило, не так. В неко­тором смысле, психологам приходится ра­ботать в темноте. Но психолог может оп­ределить приблизительно свойства посту­лированных им образований, наблюдая за поведением, ибо поведение управляется ле­жащими в его основе структурами.

В обобщенном виде соображения в пользу существования двух храни­лищ памяти (рассмотренные в Главе 5) можно представить следующим образом: (1)интроспективно можно убедиться в том, что одни вещи запо­минаются на короткое время, а другие — надолго; (2)физиологические исследования указывают на то, что функция кратковременного хранения может быть прервана, в то время как долговременные функции сохраня­ются; и (З)как показывают психологические эксперименты, иногда инфор­мация воспроизводится из кратковременного хранилища, а иногда — из долговременного; об этом говорят, например, эффект первичности и эф­фект недавности (см. Глава 5).

Первая волна современных исследова­ли кратковременной памяти была связа-} прежде всего с существованием ее как сальной системы памяти. В последующем :ление памяти на кратковременную и >лговременную использовалось при изу-;нии индивидуальных и групповых раз-[чий (при старении, амнезии и т.д.). Пред-авители другого направления изучали то, .к кратковременная память взаимодей-вует с полномасштабными когнитивны-I процессами, такими как мышление, сприятие и понимание речи. В настоя-îe время эти усилия значительно ослаб-

ли, встретившись с появлением новых кон­цепций человеческой памяти и неожидан­ными данными. Однако, изучение свойств отдельных подсистем кратковременной памяти продолжается. Тем не менее, на­учные данные, способствовавшие фрагмен­тации, если не полной смерти универсаль­ной системы кратковременной памяти по­могли расширить наши знания о связан­ных с ней когнитивных процессах. В каче­стве примера можно привести исследова­ния чтения.

*Robert G.Crowder, 1982b.

Несмотря на широкое согласие в "реальном" существовании КВП как отдельного и вполне определенного психологического образования, неко­торые исследователи приводят экспериментальные данные, позволяющие рассматривать КВП как единственное хранилище памяти и в контексте уровневой обработки.

Объем информации, хранимой в КВП, не идет ни в какое сравнение с обширными данными, хранящимися в ДВП. Наиболее ранние свидетель­ства ограниченного объема КВП (или "сиюминутной" памяти) пришли к нам от сэра Вильяма Гамильтона, философа, жившего в 19 веке и сделав­шего такое наблюдение: "Если вы бросите на пол горсть гравия, вам будет трудно окинуть взглядом более шести, семи или максимум восьми камешков, не делая ошибок" (цит. по: Miller, 1956). Неизвес­тно, проделывал ли в действительности Гамильтон подобный экспери­мент, но известно то, что в 1887 году его проделал Джекобе; он читал испытуемым вслух последовательность чисел без определенного порядка и сразу же после этого просил их записать столько чисел, сколько они могли вспомнить. Максимальное количество воспроизведенных чисел бы­ло 7. Эти эксперименты проводились на протяжении всего этого века с применением самых разных мелких предметов, включая бобы, бессмыс­ленные слоги, числа, слова и буквы, но результат был неизменен: объем непосредственной памяти, по всей видимости, не превышал семи элементов.

Память: структуры и проце

КВП и единицы информации. То, что КВП удерживает семь единиц информации независимо от вида содержащихся в них данных, кажется парадоксальным. Очевидно, например, что последовательность из слов со­держит больше информации, чем последовательность из букв. Например, из предъявленной последовательности Т, V, K, A, M, Q, В, R, J, L, E, W вы скорее всего сможете воспроизвести примерно семь букв, а после предъяв­ления последовательности: полотенце, музыка, начальство, цель, салат, церковь, деньги, гелий, сахар, попугай, курица — вы опять-таки смогли бы воспроизвести около семи слов (в зависимости от скорости предъявле­ния). При этом, если измерять количество воспроизведенной информа­ции, например, считая количество букв, то становится очевидно, что во втором случае было воспроизведено больше информации, чем в первом. Миллер (Miller, 1956) дал свое объяснение тому, как элементы информа­ции кодируются в КВП. Он предложил модель памяти, способной удержи­вать семь единиц информации. Отдельные буквы представляют собой от­дельные "кусочки" информации, и как таковая каждая буква должна зани­мать одну ячейку. Однако, когда буквы объединены в слово, они учитыва­ются как одна единица хранения (слово), так что каждое из слов в нашем примере также занимает одну ячейку в КВП. Таким образом, возрастание объема КВП (если, конечно, измерять его в буквах) было достигнуто за счет кодирования буквенных последовательностей в виде отдельных слов. Поэтому, несмотря на то, что объем нашей сиюминутной памяти ограни­чен семью единицами информации, ее фактический объем может значи­тельно расширяться за счет укрупнения — кодирования отдельных еди­ниц в более крупных единицах. По Миллеру, такое лингвистическое пере­кодирование есть "подлинный источник жизненной силы мыслительного процесса". Укрупнение единиц информации важно хотя бы потому, что оно объясняет, как может такое большое количество информации обраба­тываться в КВП, которая, будь она действительно ограничена семью эле­ментами, стала бы узким местом процесса обработки информации.

КВП, ДВП и единицы информации. Способность КВП справляться с большим количеством информации объясняется, таким образом, укрупне­нием единицы. Но такое укрупнение не может произойти, пока не будет активирована некоторая информация из ДВП. Как только произошло со­поставление входных элементов и их репрезентаций в ДВП, наши обшир­ные знания помогают систематизировать кажущийся несвязным материал. Связь между ДВП и укрупнением была хорошо проиллюстрирована в экспериментах Бауэра и Спрингстона (1970), где испытуемым зачитывали последовательность букв, а затем просили воспроизвести эти буквы. В одной группе испытуемых (А) экспериментаторы читали буквы так, чтобы они не образовывали хорошо известных сочетаний (и следовательно не контактировали с ДВП); другой группе (В) буквы читали так, что они образовывали хорошо известные сочетания, например:

Группа А: Группа В:

FB...IPH...DTW...AIB...M FBI...PHD...TWA...IBM²

Не приходится сомневаться, что буквы, прочитанные второй группе (В), воспроизводились лучше, поскольку объединялись в аббревиатуры, знако­мые каждому студенту. Действительно, паузы, сделанные после FBI, PHD и пр., позволяли испытуемым "просматривать" свой мысленный лексикон и посредством этого объединять буквы в более крупные единицы,— так же как и вы объединяете буквы на этой странице. Следовательно, хотя "объем" КВП и ограничен семью единицами, плотность информации в каж­дой такой единице может меняться в огромном диапазоне.

Слуховой КОД. Лучший способ различить две вещи — это поставить их обе в равные экспериментальные условия и правильно оценить то, что получится. Если они реагируют по-разному, тогда можно сказать, что эти вещи разные. В упомянутом случае с папоротником это значит: если новый обнаруженный вид папоротника реагирует на условия света и по­чвы иначе, чем другой папоротник, мы можем логически заключить, что эти два вида папоротника функционально различны. Та же логика была использована при различении хранилищ памяти: КВП работает на основе слуховых кодов, даже если код обнаруженной информации — другой, на­пример, зрительный. Хотя есть данные, указывающие, что коды каким-то образом перекрываются, доминирующим информационным кодом КВП яв­ляется слуховой.

Рассмотрим случай из повседневной жизни. Оператор справочной дает вам номер телефона, скажем, 434-9437. Предположим, что этот номер должен удерживаться в КВП, пока вы не закончите набор цифр. Каким же образом вам удается его сохранять (если, конечно, вы не записали его на бумажке)? Скорее всего, вы повторяете его про себя или вслух "434-9437, 434-9437,..." и так далее. Это и есть практический способ удержать слухо­вую репрезентацию номера телефона в КВП. Итак, с позиции здравого смысла мы удерживаем информацию в КВП посредством слуховых повто­рений. Вы можете возразить, что источник информации (голос оператора) был звуковым, что соответствует форме хранения в КВП; на самом деле такое же слуховое повторение происходит и когда вы находите нужный номер в справочнике, хотя в этом случае он является зрительным стиму­лом. В каком бы виде ни была предъявлена информация, хранение в КВП является слуховым.

Поскольку наука не без подозрения относится к ответам, полученным на основе только здравого смысла, в лабораторных экспериментах широко изучались особенности хранения, позволяющие различить КВП и ДВП. Наиболее важные результаты суммированы в следующем разделе.