Концепции современного естествознания

В химической кинетике изучаются скорости протекания химических процессов, зависящие от множества структурно-кинетических факторов: природы реагирующих веществ, концентрации реагентов, наличия катализаторов и других добавок, способов смешивания реагентов, материала, конструкции реактора и т. п.

Общую формулировку влияния концентрации на скорость химической реакции дает закон действующих масс, установленный в 1867 г. норвежскими исследователями Гульдбергом и Вааге. Действующими массами ранее называли концентрации реагирующих веществ. Закон действующих масс формулируется следующим образом:

Скорость химической реакции прямо пропорциональна произведению концентраций реагирующих веществ.

Для реакции А + В = АВ закон действующих масс записывается так:

где – скорость реакции; – коэффициент пропорциональности, или константа скорости реакции; [A] и [B] – концентрации реагирующих веществ.

Если в реакцию вступают n молекул вещества А и m молекул вещества В: nA + mB → AB, то коэффициенты n и m являются показателями степеней для концентраций соответствующих молекул и тогда закон действующих масс можно записать: .

Уравнения, показывающие зависимость скорости реакции от концентраций реагирующих веществ, называются кинетическими уравнениями.

Константа скорости k зависит от природы реагирующих веществ, от температуры и от присутствия катализаторов, но не зависит от концентраций веществ. Закон действующих масс применим только к газообразным и растворенным веществам. Если наряду с ними в реакции участвуют и твердые вещества, концентрация которых постоянна, то скорость реакции изменяется в зависимости от концентраций газов или растворенных веществ. Например, скорость реакции горения серы (S_тв + O_2 газ = SO_2 газ) пропорциональна только концентрации кислорода: .

На скорость химической реакции может также влиять очень многое: растворители, случайные примеси, даже стенки реактора, действие которых может быть сведено к посредничеству так называемых «третьих тел» – катализаторов.

Контрольные вопросы

1. 
   Что изучает химическая кинетика?
   
2. 
   Сформулируйте закон действующих масс.
   
3. 
   Запишите кинетическое уравнение для процесса 4F + 3C = 8H.
   
4. 
   От чего зависит константа скорости реакции?
   
5. 
   К каким веществам применим закон действующих масс?
   

Эволюционная химия вошла в науку и практику сравнительно недавно, в 50–60-х гг. прошедшего столетия. Если биологи к тому времени широко использовали эволюционную теорию Дарвина, то химики не проявляли активного интереса к происхождению видов, составляющему сущность эволюционной теории. Не без оснований считалось, что получение любого нового химического вещества всегда было делом рук и достоянием разума человека: молекулы нового химического соединения конструировались по законам структурной химии из атомов и атомных групп, как здание строится из кирпичей или блоков. Живые же организмы подобным образом собрать нельзя. Но, несмотря на это, назревали эволюционные проблемы и для химических объектов, связанные с самопроизвольным (без участия человека) синтезом новых химических соединений – более сложных и высокоорганизованных продуктов по сравнению с исходными веществами. В этой связи эволюционную химию считают предтечей биологии, наукой о самоорганизации и саморазвитии химических систем.

Истоки эволюционной химии уходят в далекое прошлое. Они связаны с давнишней мечтой химиков – освоить опыт лаборатории живого организма и понять, как из неорганической материи возникает органическая, а вместе с нею и жизнь. Первым ученым, осознавшим важность высокой исключительной упорядоченности, организованности и эффективности процессов в живых организмах, был один из основателей органической химии Йен Якоб Берцелиус. Именно он впервые установил, что основой лаборатории живого организма является катализ, а точнее биокатализ. Идеально совершенные превращения посредством катализа способна производить лаборатория живого организма – так считали немецкий ученый Юстус Либих (1803–1873 гг.), французский естествоиспытатель Пьер Эжен Марселен Бертло (1827–1907 гг.) и многие другие химики XIX в.

Химический анализ живой природы остается актуальным и по сей день. «Чем химия будущего должна отличаться от химии настоящего? Подражание живой природе есть химия будущего!… И в тот день, когда в лаборатории будет синтезирован первый феномен, т. е. биокатализатор, мы сможем сказать, что наука получила в свои руки ключ, который она так долго и упорно ищет, – это ключ к химии живой природы», – эти слова, произнесенные академиком-органиком Александром Ерминингельдовичем Арбузовым (1877–1968 гг.) на 125-летнем юбилее Казанского университета более 70 лет назад, сегодня приобретают ещё большую актуальность.

Выдающийся русский химик Николай Николаевич Семёнов (1896–1986 гг.) представлял химические процессы, протекающие в тканях растений и животных, в виде химического производства живой природы. По его мнению, при зарождении и эволюции новых организмов природа создала «молекулярные машины» совершенно исключительной точности, быстроты действия и необычайного совершенства. Достаточно вспомнить, например, открытый недавно химиками и биологами синтез больших белковых молекул со строгим чередованием аминокислот. Клетки содержат «субмикроскопические сборные заводики» – рибосомы, содержащие рибонуклеиновые кислоты как сборные «машины». Каждый вид коротких молекул транспортных рибонуклеиновых кислот захватывает один определённый вид аминокислот, несёт их в рибосому и ставит каждую аминокислоту на своё место согласно информации, содержащейся в молекулах рибонуклеиновых кислот. Тут же к аминокислотам подходят катализаторы (ферменты) и осуществляют «сшивку» аминокислот в одну молекулу белка со строгим чередованием. Это настоящий квалифицированный завод, строящий молекулы по плану, выработанному природой в процессе эволюции.

Предполагается, что, используя принципы химии организмов, можно построить совершенно новую химию, основанную на необычном управлении химическими процессами. Будут созданы аналогичные катализаторы, далеко превосходящие промышленные аналоги последнего времени. Тогда станет возможным преобразование солнечной энергии с большим коэффициентом полезного действия в другие виды энергии: химическую, электрическую, тепловую. Возможно, сочетание биохимической энергетики с синтезом полимерных материалов приведёт к созданию такой макромолекулы, которая, подобно нашим мышцам, будет способна превратить химическую энергию в механическую.

Такие задачи могут показаться фантазией. Можно привести множество примеров, когда решение задач, стоящих перед учеными, казалось невыполнимым. В свое время это касалось проблемы строения атома и его ядра. Тем не менее экспериментальные и теоретические исследования, проведенные в течение пятидесяти лет, привели к реальной возможности получения атомной энергии.

17. Пути освоения опыта живой природы

Несмотря на то, что химия в настоящее время всё ещё далека от совершенства, которым должна обладать лаборатория живого организма, пути к этому идеалу намечены. Учёные стремятся создавать промышленные аналоги химических процессов, происходящих в живой природе. Они исследуют опыт работы биохимических катализаторов и создают такие катализаторы в лабораторных условиях. Особую сложность при работе с биохимическими катализаторами – ферментами представляет то обстоятельство, что они очень неустойчивы при хранении и быстро портятся, теряя свою активность. Поэтому химики долгое время работали над созданием стабилизации ферментов и в результате научились получать так называемые иммобилизованные ферменты – это ферменты, выделенные из живого организма и прикрепленные к твёрдой поверхности путём их адсорбции. Такие биокатализаторы очень стабильны и устойчивы в химических реакциях и их можно использовать многократно. Основоположником химии иммобилизованных систем является русский химик Илья Васильевич Берзин (1923–1987 гг.).

Изучение строения и функционирования ферментов в живой природе – это такая ступень химического познания, которая откроет в дальнейшем создание принципиально новых химических технологий.

Контрольные вопросы

1. 
   Перечислите ученых – основателей учения о биокатализе.
   
2. 
   Какой видели химию будущего русские ученые А. Е. Арбузов и Н. Н. Семенов?
   
3. 
   В чем сложность создания биохимических катализаторов?
   
4. 
   В чем суть иммобилизованных ферментов?
   
5. 
   Назовите основоположника химии иммобилизованных систем.
   

Понятие «самоорганизация» означает упорядоченность существования материальных динамических, т. е. качественно изменяющихся систем. В отличие от понятия «организация» оно отражает особенности существования динамических систем, которые сопровождаются их восхождением на всё более высокие уровни сложности и системной упорядоченности или материальной организации.

Существуют два подхода к проблеме самоорганизации предбиологических систем, которые всё чаще обсуждаются в естественно-научной и философской литературе. Это так называемые субстратный и функциональный подходы. К первому из них относят теорию происхождения жизни с вполне определёнными особенностями вещественной основы биологических систем, т. е. со строго определённой структурой входящих в живой организм химических соединений. Рациональный результат субстратного подхода к проблеме биогенеза – накопленная информация об отборе химических элементов и структур.

В настоящее время известно более ста химических элементов. Большинство из них попадает в те или иные живые организмы и так или иначе участвует в их жизнедеятельности. Однако основу живых систем составляют только шесть элементов, давно получивших наименование органогенов: углерод, водород, кислород, азот, фосфор и сера, общая весовая доля которых в организмах составляет 97,4 %. За ними следуют 12 элементов, входящих в состав многих физиологически важных компонентов биосистем. К ним относятся: натрий, калий, кальций, магний, железо, кремний, алюминий, хлор, медь, цинк, марганец, кобальт. Их весовая доля в организмах – примерно 1,6 %. Можно назвать ещё 20 элементов, участвующих в построении и функционировании отдельных, узкоспецифических биосистем (например водорослей, состав которых опре-деляется в известной мере питательной средой). Их доля в организмах составляет около 1 %. Участие всех остальных элементов в построении биосистем практически не зафиксировано.

Картина химического мира отчётливо свидетельствует об отборе элементов. К настоящему времени известно около 8 млн. химических соединений. Из них подавляющее большинство (около 96 %) – органические соединения, основной строительный материал которых всё те же 6– 18 элементов. И как ни парадоксально, из всех остальных 95–99 химических элементов природа (по крайней мере, на Земле) создала лишь около 300 тыс. неорганических соединений.

Столь резкую диспропорцию между едва обозримым множеством органических соединений и каким-то минимумом составляющих их органогенов так же, как и исключительно дифференцированный отбор того же минимума элементов для построения живых систем, нельзя всецело объяснить факторами различной распространённости элементов в космосе и на Земле. В космосе наиболее широко распространены лишь два элемента – водород и гелий, все остальные элементы можно рассматривать только как дополнение к ним.

На Земле, как уже отмечалось, наиболее распространены железо, кислород, кремний, магний, алюминий, кальций, натрий, калий, никель, тогда как углерод занимает лишь 16-е место. В атмосфере Земли углерода не более 0,01 весового процента, в океанах – около 0,002, в литосфере – 0,1. Углерод в литосфере Земли распространён в 276 раз меньше, чем кремний, в 88 раз меньше, чем алюминий, и даже в 6 раз меньше, чем относительно редкий титан. Из органогенов наиболее распространены лишь кислород и водород. Распространённость же углерода, азота, фосфора и серы в поверхностных слоях Земли примерно одинакова и в общем невелика – всего около 0,24 весовых процента.

Следовательно, геохимические условия не играют сколько-нибудь существенной роли в отборе химических элементов при формировании органических элементов, органических систем, а тем более биосистем. Определяющими факторами здесь выступают требования соответствия между строительным материалом и объектами высокоорганизованной структуры.

С химической точки зрения такие требования сводятся к отбору элементов, способных к образованию, во-первых, достаточно прочных и, следовательно, энергоёмких химических связей и, во-вторых, связей лабильных, т. е. легко подвергающихся гомолизу, гетеролизу или циклическому перераспределению. Вот почему углерод отобран из многих других элементов как органоген № 1. Этот элемент действительно отвечает всем требованиям лабильности. Он, как никакой другой элемент, способен вмещать и удерживать внутри себя самые редкие химические противоположности, реализовывать их единство, выступать в качестве носителя внутреннего противоречия.

Атомы углерода в одном и том же соединении способны выполнять роль и акцептора, и донора электронов. Они образуют почти все типы связей, какие знает химия:

– одноэлектронные, например, при хемадсорбции углеводородов на графите;

– двухэлектронные (например, в этане);

– трехэлектронные (в бензоле);

– четырёхэлектронные;

– шестиэлектронные со всевозможными промежуточными связями.

Среди углерод-углеродных связей можно встретить чисто ковалентные, почти чисто ионные с самыми различными значениями энергии связи.

Кислород и водород нельзя, конечно, считать столь же стабильными элементами; их следует рассматривать в качестве носителей крайних и односторонних свойств – окислительных и восстановительных. Такие органогены, как азот, фосфор и сера, или некоторые элементы, составляющие активные центры ферментов, например, железа, магния, подобно углероду отличаются также особой стабильностью. Рассматривая вопрос об отборе элементов, английский физик Джон Десмонд Бернал (1901–1990 гг.) отмечает, что лабильные атомы серы, фосфора и железа, которые претерпевают очень большие превращения в неорганическом мире, имеют основное значение в биохимии, в то время как стабильные атомы, такие как кремний, алюминий или натрий, составляющие несравненно большую часть земной коры, играют лишь второстепенную роль.

Внутримолекулярное или внутрикомплексное взаимодействие атомов таких элементов, как C, N, S, P, H, O, Fe, Mg, Ti, создаёт исключительное богатство химических связей: сопряженные связи, обусловливающие высокую электронную проводимость, относительно слабые связи и одновременно очень слабые водородные связи.

О том, как происходил отбор структур, каков его механизм, сказать трудно. Подобно тому, как из всех химических элементов только шесть органогенов да 10–15 других элементов отобраны природой, чтобы составить основу биосистем, так же в результате эволюции шёл тщательный отбор и химических соединений.

Из миллионов органических соединений в построении живого организма участвуют лишь несколько сотен; из 100 известных аминокислот в состав белков входят только 20; лишь по четыре нуклеотида ДНК и РНК лежат в основе всех сложных полимерных нуклеиновых кислот, ответственных за наследственность и регуляцию белкового синтеза в любых живых организмах.

Удивительно, что из такого узкого круга отобранных природой органических веществ составлен трудно обозримый, многообразный мир животных и растений. Предполагают, что, когда период химической подготовки – период интенсивных и разнообразных превращений – сменился периодом биологической эволюции, химическая эволюция словно застыла. Теперь находят массу доказательств того, что аминокислотный состав гемоглобина самых низших позвоночных и человека практически один и тот же, более или менее одинаковыми остаются у разных видов растений состав ферментоактивных средств, состав веществ, накапливаемых впрок, и т. д.

Каким образом проводилась та химическая подготовка, в результате которой из минимума химических элементов и минимума химических соединений образовался сложнейший высокоорганизованный комплекс – биосистема? Химику важно это понять для того, чтобы научиться у природы так легко и просто приспосабливать для своих нужд «менее организованные материалы», например: синтезировать сахар, получать стериоспецифические соединения и т. п.

В ходе эволюции отбирались те структуры, которые способствовали резкому повышению активности и селективности действия каталитических групп. Примером может служить система пирольных циклов в гемине, обеспечивающая повышение активности атома железа в окислительно-восстановительных реакциях в миллиарды раз.

Первой и наиболее простой из таких структур можно назвать различные фазовые границы. Они служили основой физической и химичес-кой адсорбции, которая:

а) вносила элементарное упорядочение во взаимное расположение частиц;

б) увеличивала их концентрацию;

в) служила фактором проявления каталитического эффекта.

Вторым структурным фрагментом называют группировки, обеспечивающие процессы переноса электронов и протонов. К ним относятся полупроводниковые цепи и структуры, ответственные за трансгидрирование, или перенос водорода.

Третий структурный фрагмент, необходимый для эволюционных систем, – это группировки, ответственные за энергетическое обеспечение: фосфорсодержащие и другие фрагменты.

Следующий фрагмент эволюционных систем – развитая полимерная структура типа РНК и ДНК, выполняющая ряд функций, свойственных перечисленным выше структурам.

Заслуживает внимания ряд выводов, полученных самыми различными путями и в самых различных областях науки (геологии, геохимии, космохимии, биохимии, термодинамике, химической кинетике).

На ранних стадиях химической эволюции мира катализ вообще отсутствовал. Условия высоких температур (выше 5000 ⁰K), электрических разрядов и радиации препятствовали образованию конденсированного состояния. Первые проявления катализа начинались при смягчении условий (при температуре ниже 5000 ⁰K) и образовании первичных твёрдых тел.

Роль катализатора возрастала по мере того, как физические условия (главным образом температура) приближались к земным. Но роль катализатора вплоть до образования более или менее сложных органических молекул оставалась несущественной.

Появление таких относительно несложных систем, как CH₃OH, CH₂ = CH₂, H₂CO, HCOOH, а тем более аминокислот и первичных сахаров, было своеобразной некаталитической подготовкой старта для большого катализа.

Роль катализа в развитии химических систем после достижения стартового состояния, т. е. известного количественного минимума органических и неорганических соединений, начала возрастать сравнительно быстро. Отбор активных соединений происходил в природе из тех продуктов, которые получались относительно большим числом химических способов и обладали широким каталитическим спектром.

Отличительная черта второго (функционального) подхода к проблеме предбиологической эволюции состоит в сосредоточении внимания на исследовании процессов самоорганизации материальных систем, на выявлении законов, которым подчиняются такие процессы.

Контрольные вопросы

1. 
   Какие два подхода существуют к проблеме самоорганизации предбиологических систем? В чем их суть?
   
2. 
   Какие шесть элементов составляют основу живых организмов?
   
3. 
   Сколько химических элементов известно в настоящее время? Сколько среди них органических?
   
4. 
   Какие элементы наиболее распространены на Земле? Какова распространенность углерода?
   
5. 
   Почему Природа отобрала углерод как органоген № 1? Ответ обоснуйте.
   

Ещё совсем недавно, в 50-х годах прошедшего века, в острой полемике о роли неоднородности поверхности катализаторов рождалась идея о потере энергетической активности свежеприготовленных катализов в ходе реакции и о достижении ими стационарного состояния. Суть её заключается в том, что под влиянием среды реагентов свежие катализаторы изменяют свой состав и структуру, достигая стационарного состава и соответствующей ему удельной каталитической активности. Считается и ныне, что подавляющее большинство промышленных каталитических процессов осуществляется в стационарных условиях.

В 60-х годах были отмечены случаи самосовершенствования некоторых химических катализаторов в ходе химической реакции. Обычные катализаторы со временем (как и все на свете) стареют и изнашиваются. Но химикам удалось обнаружить такие катализаторы, которые не только не старели, а, напротив, «молодели» с каждой химической реакцией. Почему это происходило?

Ответ на этот вопрос даёт теория саморазвития открытых каталитических систем, предложенная в 1964 г. профессором МГУ А. П. Руденко, которая по существу представляет собой единую теорию хемо- и биогенеза. Она решает в комплексе вопросы о движущихся силах и механизме эволюционного процесса, т. е. о законах химической эволюции, об отборе элементов и структур, о сложности химической организации и иерархии химических систем как следствия эволюции. Сущность этой теории состоит в том, что химическая эволюция представляет собой саморазвитие каталитических систем и, следовательно, эволюционирующим веществом являются катализаторы. В ходе реакции происходит отбор тех каталитических центров, которые обладают наибольшей активностью.

Саморазвитие систем происходит за счёт постоянного поглощения катализаторами потока энергии, которая выделяется в ходе самой химической реакции:

Рис. 8. Схема саморазвития химической реакции

Эта теория является в настоящее время основанием эволюционной концепции в химии. Одно из важнейших следствий этой теории – установление пределов химической эволюции и перехода от хемогенеза к биогенезу.

В 1970-е годы было обнаружено много химических систем, использующих катализаторы, в которых с течением времени всё происходило наоборот – процесс не стабилизировался, как обычно, а становился нестационарным. Первую реакцию такого типа открыл в 1951 г. Б. П. Белоусов, исследуя процесс окисления лимонной кислоты смесью бромата калия KBrO₃ и сульфата церия Ce(SO₄)₂. Смесь этих веществ, растворённая в разбавленной серной кислоте, даёт реакцию восстановления церия:

Ce⁴⁺  Ce³⁺. (1)

Одновременно протекает и реакция окисления церия:

Ce³⁺  Ce⁴⁺. (2)

Эти реакции автокаталитические. Свободный ион брома действует как сильный ингибитор (замедлитель реакции (2)). Поэтому вначале протекает только реакция (1), пока все ионы Ce⁴⁺ не восстановятся до Ce³⁺. Затем протекает реакция (2) и процесс повторяется сначала. В результате возникает периодическая временная структура. Раствор вследствие этого также периодически меняет окраску, становясь то голубым (избыток ионов Ce⁴⁺), то красным (избыток ионов Ce³⁺). Получаются, таким образом, химические часы на основе своеобразного (окислительно-восстанови-тельного) химического маятника.

Б. П. Белоусов отправил статью о своём открытии в научный журнал и получил отказ с формулировкой рецензента: «Такого в химических процессах не бывает …». Вторая попытка опубликовать статью была предпринята ученым в 1957 г., на что опять последовал отказ. Первая публикация была осуществлена автором только в 1959 году в малоизвестном «Сборнике рефератов по радиационной медицине». Признание пришло лишь через несколько лет, когда аспирант института биологической физики А. М. Жаботинский по рекомендации своего руководителя, профессора С. Э. Шноля, исследовал ряд аналогичных колебательных химических реакций. Работа А. М. Жаботинского и А. Н. Заикина была напечатана в 1970 году в журнале «Nature» и вызвала сенсацию. Полный же текст статьи Б. П. Белоусова был напечатан только после его смерти в 1981 году.

Хотя изучение нестационарной кинетики начато недавно, но уже сейчас можно видеть, как важен её объект. Ведущее положение в развитии нестационарной кинетики занимает теория саморазвития открытых каталитических систем, способствующая существенному улучшению свойств катализаторов. Первой прикладной областью, где теория саморазвития открытых каталитических систем может быть широко и эффективно использована, является нестационарная технология. Уже получены практические результаты при исследовании в лабораторных условиях процессов, в основу которых положено энергетическое сопряжение реакции с термодинамическими ограничениями. В данном случае одна реакция помогает другой: в системе развиваются процессы, направленные против равновесия, сама же система приобретает динамическую устойчивость, или «устойчивое неравновесие». Такой принцип и использован для осуществления ряда реакций, которые пока не были реализованы иными путями.

Таким образом, если принять во внимание уже достигнутые успехи как химии экстремальных состояний, так и каталитической химии, а тем более успехи в таких областях, как металлокомплексный катализ, моделирование биокатализаторов, химия и технология иммобилизованных систем, «нестационарная технология», важным звеном которой должна стать теория саморазвития открытых каталитических систем, то в ближайшей перспективе можно видеть богатейшие возможности развития новой химии.

Новая химия старается решить такие задачи, для реализации которых до сих пор ещё не было предпосылок. В частности, в области тяжёлого органического синтеза это задачи:

– значительного ускорения химических превращений в мягких условиях за счёт объединения в катализаторах будущего достоинств гетерогенного, гомогенного и других видов анализа;

– достижения близкой к 100 % селективности процессов;

– осуществления новых важных энергетически затруднённых процессов в результате сопряжения эндо- и экзотермических реакций;

– существенной экономии углеводородного сырья и перехода от нефти к углю как наиболее распространённому сырьевому источнику.

Но современная химия имеет реальные предпосылки и для решения таких задач, как:

– моделирование и интенсификация фотосинтеза;

– фотолиз воды с получением водорода как самого высокоэффективного топлива;

– промышленный синтез широкого спектра органических продуктов, в первую очередь метанола, этанола, формальдегида и муравьиной кислоты, на основе углекислого газа;

– промышленный синтез многочисленных фторматериалов.

Такого рода задачи ещё недавно казались нерешаемыми. Сегодня для их решения созрели все необходимые объективные предпосылки, что является залогом успешного претворения в жизнь идей по созданию малоотходных, безотходных и энергосберегающих промышленных процессов, рачительного использования каждого килограмма сырья и каждого киловатта энергии для производства полезных материалов.

Контрольные вопросы

1. 
   В чем сущность теории А. П. Руденко?
   
2. 
   Кто и когда открыл первую автокаталитическую реакцию?
   
3. 
   Какие задачи решает новая химия в области тяжелого органического синтеза?
   
4. 
   Перечислите основные направления в развитии современной химии.
   

1. 
   Карпенков, С. Х. Концепции современного естествознания / С. Х. Карпенков. – М.: ЮНИТИ, 1997. – 519 с.
   
2. 
   Скоробогатов, В. А. Концепции современного естествознания / В. А. Скоробогатов. – СПб.: «Издательство Союз», 2000. – 318 с.
   
3. 
   Самыгин, С. И. Концепции современного естествознания / С. И. Самыгин. – Ростов н/Д: Феникс, 1997. – 429 с.
   
4. 
   Найдыш, В. М. Концепции современного естествознания / В. М. Найдыш. – М.: Гардарики, 1999. – 475 с.
   
5. 
   Горелов, А. А. Концепции современного естествознания / А. А. Горелов. – М.: Центр, 1998. – 205 с.
   
6. 
   Хапачев, Ю. П. Концепции современного естествознания / Ю. П. Хапачев. – Нальчик: КБГУ, 1995. – 174 с.
   
7. 
   Кузнецов, В. И. Естествознание / В. И. Кузнецов. – М.: Агар, 1996. – 383 с.
   

Валентин Максимилианович Макаров

Концепции современного естествознания

Часть III

Редактор Пчелинцева М. А.

Компьютерная верстка Сарафановой Н. М.

Темплан 2008 г., поз. № 11К.

Лицензия ИД № 04790 от 18 мая 2001 г.

Подписано в печать 03. 03. 2008 г. Формат 60×84 ¹/₁₆.

Бумага листовая. Печать офсетная.

Усл. печ. л. 3,0. Усл. авт. л. 2,81.

Тираж 100 экз. Заказ №

Волгоградский государственный технический университет

400131 Волгоград, просп. им. В.И. Ленина, 28.

РПК «Политехник»

Волгоградского государственного технического университета

400131 Волгоград, ул. Советская, 35