Контексте западной историографии

34 
 
предполагает у него, что «в жертву каждый может и должен приносить только 
самого себя, и ни в коем случае не кого-то другого»
89
. 
Со временем разум и логика победили человека, и жертвоприношение, 
сопряжённое с болью и агрессией, было променяно на бытовое благо и 
комфорт. Если человек прошлого злоупотреблял физическими дарами и 
искупал жертву ими же (реже — собой), то человек настоящего 
злоупотребляет 
разумом. 
Это 
обязывает 
его 
к 
последнему 
жертвоприношению: человеку надлежит отринуть разум, отринуть причину 
или, словами Ницше, убить в себе Бога. 
В контексте воззрений Батая искусство Винсента Ван Гога можно 
фигурально сравнить с запятнанным кровью алтарём: оно отражает жертву 
художника, наглядно напоминает о ней. Говорить о его работах в отрыве от 
его личности и одной из сильнейших её черт — жертвенности — невозможно, 
поскольку искусство, по Батаю, является симптомом состояния человека. 
Самопожертвование — лейтмотив биографии Ван Гога. Он объединяет 
в себе несколько других понятий. Прежде всего, бедность. В разное время 
исследователями (например, Дж. Ревалдом
90
) предпринимались попытки 
пересчитать получаемое Винсентом количество денег от Тео, сравнить 
с современными им ценами и доказать, что бедность Ван Гога — часть мифа 
о нём. Однако сам факт того, что деньги художнику присылал младший брат, 
а также расчёты расходов, представленные в письмах
91
, позволяют судить, 
что, хоть Ван Гог и получал немало франков, практически всё он 
действительно тратил на необходимые для живописи и графики материалы. То 
есть, жертвовал своим комфортом ради своего дела: «4 дня я прожил на 23 
чашках кофе с хлебом, да и те выпросил в кредит. Вина здесь не твоя, а моя: 

89
Зыгмонт А. И. Насилие и сакральное в философии Жоржа Батая // Вестник ПСТГУ I: Богословие. 

Философия. Вып. 3 (59). М., 2015. С. 29. 
90
Ревалд Дж. Постимпрессионизм. С. 142. 
91
Ван Гог В. Письма к брату Тео. С. 208, 338, 351 и др. 

35 
 
мне не терпелось обрамить свои картины, и я заказал рамок больше, чем 
позволял мой бюджет…»
92
Другая неотъемлемая черта самопожертвования — бескорыстность и 
щедрость. Для иллюстрации этих явлений достаточно вспомнить 
излюбленный биографами случай, когда, работая проповедником в Боринаже, 
Ван Гог отдал свою кровать больной женщине. В одном ряду с этим находится 
и помощь беременной проститутке Христине и её ребёнку или содержание за 
свой счёт Гогена. Ван Гог и здесь жертвовал своими деньгами, удобствами, 
кровом и едой. 
В данном ключе стоит сказать и о фамилии художника. Подписывая 
свои полотна только именем, дабы не очернить свою семью, а также быть со 
смотрящим картину на «ты», Ван Гог «приносит себя в жертву потомкам через 
своё имя»
93
. Кроме того, многие работы остаются без подписи вообще, т.е. без 
той заявки на роль творца, рождённой ещё в искусстве Возрождения. 
Одиночество — осознаваемая Ван Гогом жертва. Свою жизнь, в которой 
нет любви, семьи и детей, он признаёт неполноценной, нереальной и 
лишённой счастья
94
. После нескольких неудач (Урсула, Христина, Кее) 
Винсент оставляет попытки найти спутницу жизни, понимая, что своей 
бедностью и недостаточностью обретёт её на лишние страдания. Тем не менее, 
художник не был лишён плотских удовольствий. Несмотря на то, что многие 
исследователи пытаются возвеличить Винсента в его целомудрии, мнение о 
том, что посещения борделей «были продиктованы одной лишь гигиеной»
95
, 
не выдерживает критики. Десексуализация художника биографами не имеет 
никаких оснований и, вероятно, продиктована необходимостью поддерживать 
миф. Ван Гог не был чужд эротизма, в противном случае по Батаю он был бы 
«так же далёк от края возможного, как далёк от него без внутреннего опыта»
96
. 

92
Ван Гог В. Письма к брату Тео. С. 343. 

93
Эник Н. Слава Ван Гога. С. 133. 
94
Ван Гог В. Письма к брату Тео. С. 260. 
95
Цит. по: Эник Н. Слава Ван Гога. С. 89. 
96
Батай Ж. Внутренний опыт. СПб., 1997. С. 54. 

36 
 
Однако сама жизнь Ван Гога как художника справедливо может 
расцениваться как жертва, осознанная жертва ради искусства: «…я заплатил 
жизнью за свою работу, и она стоила мне половины рассудка…»
97
И 
самоубийство здесь рассматривается как конечный итог, последняя жертва 
Ван Гога.
Самым наглядным примером самопожертвования является, разумеется, 
жертвенное увечье художника, совершённое в ночь с 23 на 24 декабря 1988 
года. Если описанные выше проявления жертвенности и можно объявить в 
несостоятельности, приписав их мифу о Ван Гоге, то в случае с ухом жертва 
бесспорна. Конечно, существует альтернативная версия событий, в которой 
ухо (или часть уха) Ван Гогу отрезает в драке Гоген, но её с лёгкостью 
опровергают упоминания Винсентом произошедшего в письмах как именно 
самостоятельно совершённого факта: «Рэй рассказывал мне, что знал 
больного, который, как я, отхватил себе ухо»
98
, — а также многочисленные 
подтверждения свидетелей: заметка в газете, раcсказ Гогена, дневники 
проститутки Рашель. Случай дал повод к названию медицинского синдрома 
именем художника
99
и стал, как уже было сказано выше, одним из самых 
обсуждаемых в дискурсе Ван Гога.
Так как жертвоприношение — крайняя форма драматизации, 
получается, что Ван Гог практически всю жизнь находился в состоянии этой 
драматизации, которая периодически выливалась в приступы экстаза, 
являющиеся чистым опытом. Отрезание части уха — пик драматизации 
Ван Гога, оказавший безусловное влияние на его искусство. Наиболее сильно 
это отражается в периоде Сен-Реми, когда, находясь в лечебнице, Ван Гог 
написал около 150 картин и примерно столько же рисунков и акварелей
100
. 

97
Ван Гог В. Письма к брату Тео. С. 474. 

98
Там же. С. 422. 
99
Abram H. S. The van Gogh Syndrome: an unusual case of polysurgical addiction // American Journal of 
Psychiatry. No. 123(4). Washington, D.C., 1966. 
100
The Vincent Van Gogh Gallery. URL: http://www.vggallery.com/index.html (дата обращения: 
02. 05. 2017). 

37 

жүктеу/скачать 3.7 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: