Красных В. В. К78 «Свой» среди «чужих»: миф или реальность?
жүктеу/скачать 4.03 Mb. Pdf көрінісі
|
| ПРОЦЕСС СОЦИАЛИЗАЦИИ
чает в себе не те или иные специфические способности, а лишь способность формированию этих способностей [Леонтьев 1972: 208]. Ср.: «Справедливо, ко- нечно, что человек в некотором смысле предназначен к тому, чтобы говорить, но это всецело связано с тем, что рождается он не только в природе, но и в лоне общества, которое не может не приобщить его к своим традициям» [Сепир 28]. Само развитие и формирование психических функций и способностей, свой- ственных человеку как существу социальному, происходит в совершенно специ- фической форме — в форме процесса усвоения, овладения. Данный процесс при- своения отдельными индивидами опыта, накопленного человечеством на про- тяжении всей истории его развития и воплощенного в объективных продуктах его коллективной деятельности, — это всегда активный процесс. Объективно действия и операции, необходимые для того, чтобы ребенок научился правиль- но пользоваться предметом 3 , воплощены, даны в предмете, но для ребенка, субъективно, они только заданы [Леонтьев 1972: 185, 536]. Иначе говоря, реша- ющим фактором в развитии психики человека мы можем признать социальное наследование [Уфимцева 1993: 74]. Данные положения самым непосредственным образом соотносятся с ключе- вой, по мнению R. A. Shweder, идеей культурной психологии. Эта идея заклю- чается в том, что «не существует никакой отдельной самостоятельной социо- культурной среды, независимой от человеческих способов извлечения из нее смыслов и возможностей, а всякий человек обретает свою субъективность и ин- дивидуальную психическую жизнь посредством извлечения смыслов и возмож- ностей из социокультурной среды и их использования» (цит. по: Таким образом, чтобы «социализироваться», стать членом того или иного общества и, следовательно, личностью, индивиду необходимо усвоить, присвоить опыт, накопленный членами данного общества, достижения (духовной и мате- риальной) культуры, научиться пользоваться объективными материальными предметами, созданными в процессе развития человечества. Иными словами, чтобы стать членом того или иного национально-лингво-культурного сообще- ства, необходимо «присвоить» сознание этого сообщества, т. е. систему значений (в широком смысле). Осуществляется это в основном «посредством общения с и приспособления к обладающему своими смыслами большому и устойчивому социальному миру, в котором они [индивиды] родились» [Delia 1982: 156] (цит. по: [Макаров 1998: 41]). Однако помимо этого, необходимо также «при- своить» и этнические стереотипы 4 (т. е. «настроиться на ритм данного этничес- кого поля») [Уфимцева 95]. При этом одним из основных каналов получе- ния культурной информации в процессе социализации ребенка, или, как назвал этот процесс А. Н. Леонтьев, «врастания ребенка в цивилизацию», является «При этом предмет действия есть не что иное, как его осознаваемая цель» [Леонтьев 1972: 511]. О стереотипах мы будем подробно говорить в последующих главах. . 46 ГЛАВА II. ЧЕЛОВЕК ГОВОРЯЩИЙ язык [Шахнарович 1996: 104]. Ср.: «Язык — мощный фактор социализации, мо- жет быть, самый мощный из существующих» [Сепир 1993: Это обусловли- вается, думается, тем, что в системе языковых знаков смоделировано, отобра- жено социальное бытие людей [Тарасов 142]. То, что культура «включе- на» в факт неоспоримый, поскольку язык как средство коммуникации вбирает в значения (номинативных единиц в форме энциклопедического, кон- цептуально-эпистемического содержания знака или ассоциаций с акциональны- ми или ментальными фреймами) все, что связано с культурно-традиционной ком- петенцией его носителей, транслируемой благодаря языку из поколения в поко- ление. Язык обладает способностью накапливать и хранить в содержании еди- ниц лексикона сведения о предшествующих (т. е. уже накопленных) знаниях об обозначаемом» [Телия 84, 85]. В силу только что сказанного язык (как языковая компетенция) не сводим к ряду или к системе чисто формально линг- вистических правил и категорий типа тех, с которыми мы имеем дело на уроке родного языка. Язык есть часть социальной памяти, совокупность значений (не языковых), составляющих ориентировочную основу деятельности (не только речевой, но и другой, например, познавательной) 5 [Леонтьев 1996: Это созвучно идее В. Н. Телия о том, что «концептуальное осмысление категорий культуры находит свое воплощение и в естественном языке» [Телия 82]. По мнению Э. Сепира, речь по природе своей — «неинстинктивная, приобре- тенная», «культурная» функция [Сепир, 1993: 29]. О том же писал и Л. В. Щерба: психофизиологическая речевая организация индивида, которая не может про- сто равняться сумме речевого опыта данного индивида, а должна быть своеоб- разной переработкой данного опыта, вместе с обусловленной этой речевой орга- низацией деятельностью является социальным продуктом [Щерба т. е. скла- дывается в процессе социализации. ФЕНОМЕН ЯЗЫКОВОЙ ЛИЧНОСТИ Интерес к человеку, к личности, к «Я» (Ego) нашел свое отражение в много- численных и разнообразных трудах исследователей, работающих в самых раз- ных отраслях знания: философии, психологии, социологии, лингвистики и т. д. Современный взгляд на «Ego» характеризуется пониманием человеческого «Я» (личности) как многоуровневого, многоаспектного явления, предстающего в различных формах: «Я» феноменологическое, биологическое, материальное, Отсюда вывод: в иноязычной аудитории «надо преподавать язык как [Леонтьев (выделено мною. К.). Иначе говоря, необходи- мо формировать различные компетенции: языковую, речевую, коммуникативную, а также ком- петенцию культурную. Отмечу, однако, что я могу согласиться с приведенными высказывания- ми А. А. Леонтьева, если признать нерелевантным в данном случае разграничение языка и дис- курса. Это разграничение в целом для меня принципиально важно, но я признаю, что в ряде случаев, подобных рассматриваемому, оно может «игнорироваться», не учитываться, дабы из- бежать излишней дробности понятий и не уводить в сторону. ФЕНОМЕН ЯЗЫКОВОЙ ЛИЧНОСТИ 47 интерактивное, языковое, идеологическое и т. д. (см., например, [Mead 1934; Cooley 1964; Strauss 1969; McCall, Simmons 1978; Stryker 1980; Couch et 1986; Turner 1988; Denzin см. обзор различных точек зрения — [Макаров и далее]). В последнее время все большую популярность среди исследователей прио- бретает учение о языковой личности (см., например, [Богин 1985; Караулов 1987; Сидоров 1989; Сухих 1989; Taylor 1989; Пушкин 1989, 1990; Lorrain 1990; White 1992; Fitzgerald 1993; Keith, Pile 1993; Shotter, Gergen 1994] и др.). Следует при- знать, что сам термин «языковая личность», введенный в повседневный науч- ный лексикон Ю. Н. Карауловым [Караулов 1982], относится к числу «модных» в наше время: он встречается в трудах многих исследователей, воспринимается уже как нечто само собой разумеющееся и не требующее дополнительных шифровок. Вместе с тем, нельзя не отметить, что, хотя сам термин стал привыч- ным и в некоторой степени устоялся, а стоящее за ним «понятие — "языковая личность" — распространилось в лингвистической литературе особенно широ- ко в последнее десятилетие» [Караулов 1995: 63], все-таки не существует еще еди- ной, принятой и признанной всеми трактовки рассматриваемого понятия (см., например, [Тезисы 1995]). В конце 1995 года на конференции «Этническое и язы- ковое самосознание» Ю. Караулов предложил некоторые результаты обоб- щения и осмысления различных пониманий рассматриваемого понятия и пред- ставил «трехчастную структуру (1. ядро; 2. модификации; 3. периферия) данного понятийного поля: 1. языковая личность: ниша в предмете (лингвистики); субъект (осмыслив- ший мир и отразивший его в своей речи); индивид; автор текста; носитель язы- ка; информант; активный информант; пассивный информант; говорящий 6 ; ре- чевой портрет... 2. языковая личность специалиста-филолога (филологическая личность); пер- сонаж (художественного произведения); конкретная историческая личность; на- циональная языковая личность... 3. научная парадигма "человек и язык"; связь "язык — человек"; антрополо- гическая лингвистика; национальная культура; АЛ-модель языка; СЛ-модель языка; знание языка; знание о языке; языковая картина мира; знания о мире; тезаурус языковой личности; языковое сознание; (национальное) Подобное понимание, возможно, было приписано и мне, так как в своих тезисах я писала, что «когнитивный подход дает возможность конкретизации данных свойств (характеристик тек- ста) с учетом языковой личности адресанта (говорящего)». Однако в данном случае слово, за- ключенное в скобки — «говорящий», относится только к термину «адресант» для более точного понимания последнего, так как нигде в моем тексте не встречается прямого противопоставления «адресант — адресат», что уже само по себе позволило бы избежать путаницы и недоразумении. Термин же «языковая личность» представляется мне более сложным и входящим в иную пара- дигму, о чем мы будем говорить в настоящей главе немногим позднее. 48 ГЛАВА II. ЧЕЛОВЕК ГОВОРЯЩИЙ самосознание; менталитет народа; ментальное пространство (носителя языка); ассоциативные связи; ассоциативное поле; лексикон внутренний; лексикон ин- дивидуальный; лексикон языковой личности; психолингвистический экспери- мент; прецедентный текст» [Караулов Я позволила себе привести столь длинную цитату, поскольку, во-первых, она содержит систематизацию существующих в настоящее время взглядов на «языковую личность» как таковую; во-вторых, приведенный перечень показы- вает, с одной стороны, открытость списка, сохраняющуюся до сих пор, а с дру- гой — представляет достаточно широкий спектр различных трактовок рассмат- риваемого Что касается самого феномена, то еще в 1989 году Ю. Н. Караулов предло- жил структуру языковой личности, которая «представляется состоящей из трех уровней: 1) предполагающего для носителя нормаль- ное владение естественным языком, а для исследователя — традиционное опи- сание формальных средств выражения определенных значений; 2) когнитивно- го, единицами которого являются понятия, идеи, концепты, складывающиеся у каждой языковой индивидуальности в более или менее упорядоченную, более или менее систематизированную "картину мира", отражающего иерархию цен- ностей. Когнитивный уровень устройства языковой личности и ее анализа пред- полагает расширение значения и переход к знаниям, а значит, охватывает ин- теллектуальную сферу личности, давая исследователю выход через язык, через процессы говорения и понимания — к знанию, сознанию, процессам познания человека; 3) прагматического, включающего цели, мотивы, интересы, установ- ки и интенциональности. Этот уровень обеспечивает в анализе языковой лично- сти закономерный и обусловленный переход от оценок ее речевой деятельности к осмыслению реальной деятельности в мире» [Караулов 1989: 5] (выделено — В. К.). Итак, в структуре языковой личности выделяются три уровня, три составляющих: вербально-семантический, когнитивный и прагматический. Первым ученые занимаются давно и успешно, последние два стали объектом пристального внимания исследователей в последние десятилетия, что связано с развитием психолингвистики, теории речевой коммуникации, теории рече- вых актов, когитологии и когнитивной лингвистики. Подобное положение дел обусловливается, со всей очевидностью, тем, что представители самых разных научных дисциплин (лингвистики, психологии, философии и т. д.) проявляли и проявляют все возрастающий интерес к тому, что стоит за языком, за речью, за речевой деятельностью. То есть к самому человеку, при этом не только как к носителю некоего сознания, осуществляющему некую деятельность, но как к но- сителю — в том числе — сознания языкового, осуществляющему — в ряду дру- гих видов деятельности — деятельность речевую. связи с проблемой языковой личности вновь оказался актуальным вопрос, которым размышляли многие ученые еще со времен Фердинанда де Соссю- ЧЕЛОВЕК ГОВОРЯЩИЙ 49 вопрос о соотношении языка и речи 7 . Сегодня эта проблема рассматри- вается рядом авторов сквозь призму языковой личности, а языковая личность, соответственно, осмысляется в свете указанной дихотомии. Логичным резуль- татом подобных размышлений стал тезис о наличии не только феномена языко- вой личности, но и феномена речевой личности [Клобукова 1995: а также: Клобукова 1997]. При этом понятие «речевая личность» оказывается ре- левантным не только в сфере лингводидактики, где оно и было выдвинуто, но и как феномен более общего плана, как один из объектов теории речевой деятель- ности. Таким образом, «если языковая личность — это парадигма речевых лич- ностей, то, наоборот, речевая личность — это языковая личность в парадигме реального общения» [Прохоров 1996: 59]. Вместе с тем мне представляется, что рассмотренный ряд: языковая личность — речевая личность — не завершен, в нем не хватает одного звена и что в целом следует говорить не столько о дихото- мии, некой бинарной оппозиции, сколько о триаде понятий. ЧЕЛОВЕК ГОВОРЯЩИЙ Прежде чем обговаривать третий компонент цепи, обратимся к идее Ф. де Соссюра о том, что следует разграничивать язык (Langue) и языковую способ- ность (Faculte Langage) и что их совокупность есть речевая деятельность (Lan- gage), противопоставленная речи (Parole), как потенция и реализация 8 [Соссюр 1933]. Иначе говоря, выделяются четыре «компонента»: 1. язык (L); 2. языковая способность (FLg); 3. речевая деятельность (Lg); 4. речь (Р). Отношения данных «компонентов» могут быть выражены с помощью следующей формулы: { L + FLg = Lg } Р 3 4 где (1) и (2) составляют (3), противопоставленное (4). Те же понятия, как нам представляется, рассматривает и А. А. Леонтьев, пред- ложивший противопоставление трех составляющих: язык как как язык как части речевой деятельно- сти» 9 [Леонтьев 23]. Таким образом, речь идет также о четырех феноме- Хотя целый ряд исследователей полагает, что данное разграничение эфемерно и нереле- вантно. Схожие идеи можно найти у таких ученых, Л. Ельмслев, А. И. Смирницкий, Г. В. Кол- шанский, которые также противопоставляли язык и речь, как потенциальное и реальное. О. Еспер- сен и А. А. Реформатский противопоставляли язык и речь, как социальное и индивидуальное. Близкие идеи высказывали социологисты, например, Ж. Вандриес, который считал язык «идеаль- ной лингвистической формой, тяготеющей над всеми индивидами данной социальной группы» [Вандриес 224]. Р. О. Якобсон говорил о языке и речи как о коде и сообщении. Н. И. Жин- кин рассматривал речь как «применение языка в процессе общения» [Жинкин 1958: Именно эту точку зрения назвал «единственно приемлемой» А. А. Леонтьев [Леонтьев Теория, описывающая речевую деятельность, и есть, в понимании А. А. Леонтьева, психо- лингвистика [Леонтьев 49]. 4 2853 |