Кристофер Т. Бакли Здесь курят
жүктеу/скачать 1.23 Mb.
|
Глава 24ПРЕДСТАВИТЕЛЬ ТАБАЧНОЙ ИНДУСТРИИ, СТАВШИЙ ОСНОВНЫМ ПОДОЗРЕВАЕМЫМ В ПРОВОДИМОМ ФБР СЛЕДСТВИИ, НАНИМАЕТ АДВОКАТА ПО УГОЛОВНЫМ ДЕЛАМ Них Нейлор обвиняет сенатора Финистера в организации федерального расследования Хизер Холлуэй, корреспондент «Мун» – По моему, – сказала Полли понижая голос, что стало уже привычным на ленчах «Отряда ТС», – твоя стратегия по отношению к Хизер Холлуэй оказалась не очень удачной. – Я думал, – ответил Ник, помешивая пальцем уже вторую за сегодня водку «Не грони», – что, если внушить ей, будто я сам себя похитил, она притормозит публикацию статьи о том, что ФБР занимается мною. И в конце концов завязнет, пытаясь найти доказательства, что это моих рук дело, поскольку я тут решительно ни при чем. Понимаете? – Любовь молодых вашингтонцев, – фыркнул Бобби Джей. – Какая прелесть! – Для чудака во Христе ты слишком циничен, Бобби, – сказала Полли. – Это должно было сработать, – заверил их Ник, – потому что я себя не похищал. – Ч ш ш, – шикнула Полли и сжала его руку. – Почему мне все время кажется, – спросил Ник, – будто я проповедую перед неверующими? – Мы тебе верим, – сказала Полли с некоторой, впрочем, натугой. – А потом этот козел Карлински якобы ненароком сообщил ей, что представляет мои интересы, ну и – вот, полюбуйтесь, – Ник шлепнул ладонью по газете. – Почему ты считаешь, что это сделал Карлински? – Потому что он уверяет, будто тут ни при чем. Ты бы поверила адвокату, который добился оправдательного приговора для человека, продававшего радиоактивные отходы под видом средства для снятия с мебели старого лака? И не для него одного – Карлински ухитрился еще отмазать главу профсоюза водителей грузовиков и того немца, которого поймали на перепродаже подводной лодки Ираку. – Понятно. – Я навел о нем справки. Он не пьет, не курит, не путается с женщинами, и с мужчинами тоже. У него одна страсть – самореклама. Известно вам, что всякий раз, как его цитируют в прессе, он выставляет счет мистеру «Садись и светись»? – Да что ты? – После того как он появился в «Вечерней строкой», его клиент получил счет за получасовую работу, 225 долларов. Плюс оплата лимузина, на котором Карлински прикатил в студию. И это при том, что он в тот раз ни словом о мистере «Садись и светись» не обмолвился. Они там дискутировали на тему «Не слишком ли много у нас адвокатов?». – Ну что ж, – сказала Полли, – на твоем деле он заработает немалые деньги. Сдается мне, пресса будет частенько тебя поминать. – По крайности, он толковый адвокат, – сказал Бобби Джей. – И, вероятно, сможет тебя вытащить. – Мне пока не предъявили никаких обвинений, Бобби. – Я имел в виду – если предъявят. – Мы тебе верим, – повторила, снова сжав его руку, Полли. – Ты не могла бы говорить со мной не столь утешительным тоном? Крыша у меня еще не поехала. Ник сокрушенно вгляделся в заголовок «Мун». Первая полоса, хорошо хоть не вверху. – Она все же процитировала мои слова насчет того, что это Финистер натравил на меня ФБР, – сказал он. Полли зачитала вслух: – «Лесли Дэч, помощник сенатора Финистера, отверг заявление мистера Нейлора, как „сравнимое по нечистоплотности со слизистым подбрюшьем угря“, добавив при этом, что „одиозные инсинуации подобного рода становятся все более типичными для табачного лобби, предпринимающего все более отчаянные попытки вцепиться мертвой хваткой как в легкие, так и в бумажники простых американцев“. Я бы сказала, что она отвела Финистеру и компании столько же места, сколько тебе. – Говорил я, что эта бабенка принесет тебе одни неприятности, – напомнил Бобби. – Спасибо, Бобби, – сказал Ник. – Вот именно сейчас мне это очень поможет. Теперь я смогу продержаться, пока ты не доставишь мне данные, с таким усердием собираемые тобой на стрельбище ФБР. – От того, что ты нарежешься до изумления, тоже пользы большой не будет. – Мальчики, мальчики! – сказала Полли. – Раз уж я не способен курить, так хоть пить буду, – сказал Ник. – Это единственный известный мне способ избегнуть «кароси». – Избегнуть чего? – Так японцы называют смерть от переутомления. Обычный конец их бизнесменов. Эта публика работает по двадцать три часа в сутки, и вот, в один прекрасный день идет себе такой человек часиков в десять вечера по Гиндзе, возвращаясь в свой офис после делового обеда, и вдруг – хлоп! – падает на тротуар и умирает. Только что он был менеджером среднего звена, а миг спустя уже валяется на асфальте лапками кверху, точно дохлый майский жук. Затренькал сотовый телефон Ника. Звонила Гэзел, и говорила она шепотом: – Ник, опять фэбээровцы. Они едут к тебе. – Это каким же образом? – Ник, мне пришлось сказать им, где ты. – Почему? Тебя лупили резиновыми дубинками? А, черт! Ладно, свяжись с Кар лински. Хотя нет, я сам с ним свяжусь. – А как быть с сегодняшними дебатами? – С какими дебатами? – «Здоровое сердце – 2000». – Позвони Дженнет. Нет, лучше Тайлеру. И скажи ему, что придется отвечать на множество вопросов, связанных со статьей о тромбозе, неделю назад напечатанной в ЖАМА. О тромбозе. Эрхард кое что нарыл на этот счет. Материалы лежат у меня на столе. Ник отключил телефон и в один глоток прикончил свою водку «Негронин». – Ну с, не угодно ли вам познакомиться с агентами ФБР? Агенты Монмани и Олман появились через несколько минут – спешили, стало быть, что не особенно обнадеживало. За ними следовал одетый по всей форме вашингтонский полицейский, что обнадеживало еще меньше. Троица телохранительниц Ника, мгновенно оценив ситуацию, предпочла не связываться с людьми, носящими оружие на куда более законных, чем у них, основаниях. – Мистер Нейлор, – с обычным его шармом сказал агент Монмани, – будьте любезны встать и отойти к камину. – С чего бы это? – поинтересовался Ник. – Эй, погодите минутку, – встряла Полли. – Мэм! – грозно рявкнул полицейский. Отчаянной храбрости мужик, женщин и тех не боится, особенно миниатюрных. Так, а это что? Зачем Монмани положил руку на свой револьвер? – Давайте, мистер Нейлор, встаньте, держите руки так, чтобы я их видел, и отойдите к камину. Секунду спустя Ник стоял у камина, растопырив руки и глядя вниз, на поддельное пламя, а агент Монмани обыскивал его. Затем на его руках защелкнулись наручники. Как сквозь туман, до него донеслось слово «арестованы» и хорошо знакомая фраза насчет того, что он имеет право хранить молчание и т. д. – Я хотел бы увидеть какие нибудь документы, – сказал Бобби Джей. – Сэр! – грянул полицейский. – Да да, вы не ослышались. – Встаньте, сэр! Вот уже и Бобби Джей стоит, растопыря руки – вернее, крюки, только обыскивает его не агент ФБР, а полицейский. – Что это? – полицейский обнаружил близ правой лодыжки Бобби нечто интересное. Припухлость. Шум гам, полицейский вытаскивает револьвер и не без мелодраматичности, как показалось Нику, наставляет его на Бобби Джея. – Что это? – полицейский обнаружил близ правой лодыжки Бобби нечто интересное. Припухлость. Шум гам, полицейский вытаскивает револьвер и не без мелодраматичности, как показалось Нику, наставляет его на Бобби Джея. – Вы арестованы за тайное ношение заряженного пистолета. – Да бросьте, в этом нет необходимости. Я старший вице президент Общества по распространению огнестрельного оружия. – Вы имеете право хранить молчание… Полицейский тупо пытается защелкнуть наручник на крюке Бобби Джея. Когда Ника с Бобби повели, Полли, выглядевшая так, словно она упадет сейчас в обморок, сказала им вслед: – Я… я заплачу… по счету.
ПРЕДЪЯВИВ ЕМУ ОБВИНЕНИЕ В ЗАГОВОРЕ С ЦЕЛЬЮ ПОХИЩЕНИЯ В одном из виргинских коттеджей обнаружена коробки никотиновых пластырей с отпечатками пальцев Ника Нейлора Вместе с ним арестован за незаконное ношение пистолета оружейный лоббист Хизер Холлуэй, корреспондент «Мун» – Чего я решительно не понимаю, – сказал Стив Карлински, – так это почему вы раньше не сказали мне об этих упаковках. Принесенные Полли 10 миллиграммов валиума позволили Нику взирать на мир с несколько большим спокойствием. Вообще то он предпочел бы пару стопок водки «Не грони» или даже печеньице с гашишем, но воздержался от соответствующих просьб – как никак было всего лишь десять утра. Последние восемнадцать часов выдались до крайности неприятными. От пальцев Ника все еще несло какой то дрянью, выданной ему, чтобы смыть мастику, используемую для снятия отпечатков, да и весь он казался себе затхлым и липким, несмотря даже на чистое белье, рубашку и носки, которые принесла все та же Полли, милая Полли. Всю ночь она просновала между зданием ФБР, куда отвезли Ника агенты Монмани и Олман, и городской тюрьмой, где пришлось заночевать Бобби Джею, успевшему обзавестись там уймой новых друзей, многие из которых разделяли его взгляды на закон о контроле над оружием. Единственным утешением Нику служила надежда, что личные качества людей, сидящих в федеральной кутузке, быть может, несколько выше тех, коими обладают завсегдатаи муниципальной тюрьмы. Пока ему официально предъявляли обвинение, Полли успела рассказать, что Бобби Джею пришлось всадить свой крюк в чувствительную часть тела одного из его сокамерников, вознамерившегося поинтимничать с ним в уборной. Теперь к обвинению в ношении пистолета грозило прибавиться обвинение в нападении с использованием смертоносного оружия; впрочем, адвокат Бобби не терял оптимизма. Что касается Ника, Карлински убедил судью, что, сколь ни серьезны предъявленные ему обвинения – заговор с целью совершения уголовно наказуемого мошенничества, дача ложных показаний федеральным служащим плюс еще кое какие мелочи, о которых Карлински сказал, что их просто напросто «навалили, чтобы добро не пропадало», – вряд ли можно ожидать, что Ник удерет на своем «БМВ» в Канаду. В итоге Ника освободили под залог в 100 000 долларов, который лежащий в больнице Капитан приказал БР внести. И вот теперь Ник, пытаясь совладать со своими растрепанными чувствами, маялся в кабинете человека, от которого зависело, сядет ли он на срок от десяти до пятнадцати лет или останется на свободе. – Не сказал что? И без того близко посаженные глаза Карлински съехались так, что Нику показалось, будто они сию минуту сольются в один большой глаз – такой же, как у тюремного стража на планете Алар. – Ник, как я смогу помочь вам, если вы мне не помогаете? – Стив, я не знаю, как мои отпечатки оказались на тех упаковках. Карлински задумчиво свел перед собой кончики пальцев. – Давайте еще раз пройдемся по фактам. – Опять?
– Они обнаружили десять усеянных вашими отпечатками упаковок никотиновых пластырей в каком то сдаваемом внаем коттедже в Виргинии. Коттедж был снят по телефону неизвестным лицом. У них имеется регистрационная запись двух звонков туда, сделанных из вашего кабинета. Второй приходится на утро того дня, когда вас похитили. Имеется также найденный в вашей квартире клочок бумаги с телефоном коттеджа. Ладно, эту улику любой практикант из моей конторы в два счета отведет как полученную в результате незаконного обыска, а позвонить из вашего кабинета мог кто угодно – придется, правда, доказать, что вас там в то время не было. Но вот упаковки… Упаковки все осложняют. Отпечатки – улика серьезная, очень серьезная. Я предпочел бы скорее опровергать совпадение анализов ДНК, чем отпечатки пальцев. Знаете почему? Карлински принадлежал к разновидности людей, дожидающихся, когда вы переспросите: «Почему?» – Потому что рядовой присяжный округа Колумбия ничего в ДНК не понимает. А когда начинаешь читать ему лекцию о ДНК, ощущает себя школьником, только что завалившим экзамен по биологии. Только говорить нужно медленно, с нарочитой старательностью подбирая слова, чтобы присяжные почувствовали себя окончательными кретинами. Они проникаются ненавистью к тебе и в то же время ощущают свою некомпетентность, а это уже хорошо. Но вот отпечатки пальцев – понять, что туг к чему, способен и последний дурак. С ними все проще, чем с ДНК или, скажем, с такими замечательными штуками, как кровь, моча либо сперма. – Вы хотите сказать, что вам было бы легче, если б они нашли упаковки никотиновых пластырей, заляпанные моей кровью или спер… – Ник, что с вами? Постойте, мы же еще не кончили. Куда вы? – Срочное дело. Мне нужно кое кого убить. Ник вылетел из глядящего на Фэррагат сквер Хилл билдинг и понесся по И стрит к Академии в состоянии, которое встречные пешеходы безошибочно опознавали как неудержимую ярость. Единственное, чего он никак не мог для себя решить, это каким способом ему лучше прикончить Дженнет. Первое побуждение состояло в том, чтобы выволочь ее за волосы на свой балкон и спустить с десятого этажа прямиком в фонта Потом в голову полезли другие способы убийства, не столь театральные, но не мен действенные. Впрочем, строгий научный факт – нимало не родственный тем, которыми манипулировал Эрхард, – гласил, что в минуты, подобные этой, Ник терял четверть своей способности к трезвому мышлению, и потому, когда первый порыв гнева утих, смену фантазиям насчет того, как он станет, стискивая руками прелестную шейку Дженнет, вслушиваться в ее предсмертную икоту, пришли другие картины: люди в белом выносили его из Академии и отвозили за реку, в больницу Св. Елизаветы, где Джон Хинкли новый его корешок по камере со стегаными стенами, час за часом и день за днем, не закрывая рта, поносил бездарную игру Джоди Фостер в «Молчании ягнят». жүктеу/скачать 1.23 Mb. Достарыңызбен бөлісу:
|