Кропоткин Петр Анархия (Сборник)

Обратим внимание на одно серьезное упущение Кропоткина. Он словно забыл, что начал изложение с самоорганизации простейших. Значит, у них есть инстинкт взаимопомощи, какой-то проблеск сознания, побуждающий их к объединению? Или процесс самоорганизации отдельных клеток, организмов, экосистем, социумов определяется воздействием внешних сил, окружающей природной среды (биосферы)? Но каким образом природа может обучать добру, сочувствию, справедливости?

39

Скорее всего, определяющим фактором самоорганизации является окружающая природная среда, условия существования. Они служат той творческой силой, которая вынуждает организмы изменяться, взаимодействовать. При этом проявляется не только взаимная помощь, но и взаимная рознь, конкуренция как среди организмов и сообществ, так и среди социумов. На этот аспект Кропоткин не обращал внимания прежде всего потому, что в его задачу входило показать влияние на прогрессивную эволюцию именно взаимопомощи, стихийной самоорганизации (анархии).

Прослеживая линию солидарности, объединения, взаимопомощи в истории жизни на Земле и в обществе, он, по-видимому, невольно преувеличил значение этого фактора, придав ему основополагающее значение. Он оставил в стороне, в частности, явные проявления индивидуализма и иерархии в сообществах высших животных. Как известно, стаи, прайды, стада нередко строятся в виде пирамиды по принципу господства-подчинения, которую венчает доминирующий самец (реже - самка).

Экосистема тоже выстраивается (приведенная к схеме) в виде пирамиды, которую венчают господствующие хищники (не говоря о живущих на них паразитах). Стихийный процесс развития социумов тоже привел к социальным структурам подобного вида. И государственные системы возникли не по воли и желанию отдельных личностей или групп, а в процессе стихийного развития общества и его усложнения.

40

Короче говоря, приходится делать вывод о том, что индивидуализм, стремление к господству и личному материальному благополучию не менее характерны для общественной жизни, чем сознательная или инстинктивная тяга к солидарности, взаимопомощи. Более того, если в стае или стаде лидером чаще всего становится особь, выдающаяся по своим качествам (силе, ловкости, сообразительности), то в человеческом обществе по мере развития производственных, финансовых, политических, государственных структур лидерами слишком часто становятся демагоги, беспринципные хитрецы, приспособленцы. И вообще, создавая искусственную среду обитания (техносферу), человек вынужден жить и духовно меняться в соответствии с ее законами, все более отдаляясь от естественной природной среды.

Кто прав в этом споре? Пожалуй, каждый прав по-своему. В природе присутствует и то, что мы склонны считать высокой нравственностью, и то, что выглядит, с нашей точки зрения, безнравственно. Но если животные не имеют выбора перед тем или другим и вынуждены поступать так, как диктует им природа, то у человека есть право выбора между правдой и ложью, честью и бесчестием, добром и злом. Как сделать так, чтобы он предпочел правду, честь, добро?

41

Петр Алексеевич постарался теоретически обосновать необходимость такого выбора. К этому, по его убеждению, направляет любого разумного человека теория анархизма. Ее нравственные основы он разрабатывал в книге "Этика", над которой работал до последних дней своей жизни (умер он в городе Дмитрове 8 февраля 1921 года). Он был уверен, что никакие научно-технические достижения и социальные перевороты не сделают людей счастливей, а жизнь их достойней без высоких нравственных идеалов, без духовной чистоты свободной человеческой личности. По замыслу природы, как он считал, человек устремлен к справедливости и добру, но жизнь в неволе, под гнетом капитала и государства уродует человеческую природу, пробуждая злобу, зависть, ложь, лицемерие, хамство, лихоимство. Имущие власть и капиталы заражены этими пороками и распространяют их на все общество. Это заставляет трудящихся прибегать к революционным переворотам во имя справедливости.

"Склонность нашего ума искать "равноправия" не представляет ли одно из следствий строения нашего мыслительного аппарата - в данном случае, может быть, следствие двустороннего или двухполушарного строения нашего мозга? На этот вопрос, когда им займутся, ответ получится, я думаю, утвердительный", предположил Кропоткин. По его мнению, мозг работает в режиме диалога, а продуктивный диалог возможен только при равенстве собеседников. Идея интересная и продуктивная, хотя за последние десятилетия выяснилось, что каждое полушарие нашего мозга обладает и своими характерными особенностями (что, по-видимому, делает их диалог наиболее плодотворным).

42

Как видим, многие идеи Кропоткина не утратили свой эвристический потенциал. Чтение его произведений будит творческую мысль, принуждает не только соглашаться, но и спорить с автором в поисках истины. Его заблуждения имели самые благородные основания: ему были чужды низкие чувства и помыслы, а потому он недооценивал их роль в душах человеческих и в обществе. Ведь о солидарности трудящихся, взаимопомощи и справедливости писал не обделенный судьбой бедняга, а человек, по рождению, воспитанию, образованию и положению принадлежавший к аристократии. И самое главное и ценное, что оставил он в назидание потомству - не только разумные и добрые мысли, но и великолепный пример своей полноценно и достойно прожитой жизни. Об этом нельзя забывать, читая его труды.

Не исключено, что так и не найдет решения парадокс анархизма: власти достоин только тот, кто отказывается властвовать над людьми. Это примерно так же, как в идеальных отношениях человека с природой: победитель проигрывает, ибо единственно рационален принцип взаимодействия, а не господства и подчинения.

...Главнейшая задача общества справедливости и взаимопомощи - предельно полно раскрыть творческий потенциал каждого, предоставить каждому возможность достойной жизни. Так считал Кропоткин. Так мечтал он, стремясь воплотить в жизнь эту мечту методом убеждения и доказательств. Однако изменить мир к лучшему - задача, непосильная для мыслителя или благородного Рыцаря Печального Образа. Необходимо, чтобы в общественном сознании с предельной ясностью определилась простая

43

Впрочем, он ведь доказал верность своих воззрений - на неопровержимом примере собственной жизни. Возможно, ему удалось постичь или прочувствовать какие-то глубочайшие истины, быть может, не высказанные в книгах, а присутствующие в окружающей и пронизывающей нас природе, дарованные нам поистине свыше, отражающие качества биосферы и всей Вселенной - как прекрасного, живого и разумного организма. И раскрывается наиболее полно человек не на пути приспособления к окружающей природной, социальной, духовной среде, а во взаимодействии с ней, в свободных исканиях правды, созвучной его духовному строю, который, в свою очередь, остается отзвуком гармонии, бурь и противоречий Мироздания.

Р. К. Баландин

РАЗДЕЛ ПЕРВЫЙ

АНАРХИЯ В ПРИРОДЕ

ВЗАИМОПОМОЩЬ КАК ФАКТОР ЭВОЛЮЦИИ

ВВЕДЕНИЕ

Две отличительные черты в животной жизни Восточной Сибири и Северной Маньчжурии особенно поразили меня во время путешествий, совершенных мною в молодости в этих частях Восточной Азии. Меня поразила, с одной стороны, необыкновенная суровость борьбы за существование, которую большинству животных видов приходится вести здесь против безжалостной природы, а также вымирание громаднейшего количества их особей, случающееся периодически в силу естественных причин, - вследствие чего получается необыкновенная скудость жизни и малонаселенность на площади обширных территорий, где я производил свои исследования.

Другой особенностью было то, что даже в тех немногих отдельных пунктах, где животная жизнь являлась в изобилии, я не находил, - хотя и тщательно искал ее следов, - той ожесточенной борьбы за средства существования среди животных, принадлежащих к одному и тому же виду, которую большинство дарвинистов (хотя не всегда сам Дарвин) рассматривали как преобладающую характерную черту борьбы за жизнь и как главный фактор эволюции.

Ужасные метели, проносящиеся над северной частью Азии в конце зимы, и гололедица, часто следующая за метелями; морозы и бураны, которые каждый год возвращаются в первой половине мая, когда деревья уже в полном цвету, а жизнь насекомых уже в разгаре; ранние заморозки и, по временам, глубокие снега, выпадающие уже в июле и августе, даже в луговых степях Западной Сибири, и внезапно уничтожающие мириады насекомых, а также и вторые выводки птиц; проливные дожди - результат муссонов, - выпадающие в августе, в более умеренных областях Амура и Уссури, и продолжающиеся целые недели, вследствие чего в низменностях Амура и Сунгари происходят наводнения в таких размерах, какие известны только в Америке, да Восточной Азии, а на высоком плоскогорье обращаются в

46

болота громаднейшие пространства, равные по размерам целым европейским государствам, и, наконец, глубокие снега, выпадающие иногда в начале октября, вследствие чего обширная территория, равная пространством Франции или Германии, делается совершенно необитаемой для жвачных животных, которые и гибнут тогда тысячами. Таковы условия, при которых идет борьба за жизнь среди животного мира в Северной Азии. Эти условия уже тогда обратили мое внимание на чрезвычайную важность в природе того разряда явлений, которые Дарвин называет "естественными ограничениями размножения", - по сравнению с борьбою за средства существования, которая может совершаться в том или другом месте между особями одного и того же вида, но всегда остается в ограниченных размерах и никогда не достигает значения вышеуказанного фактора. Скудность жизни, недостаточность населения, а не избыток его отличительная черта той громадной части земного шара, которую мы называем Северной Азией. Таковы были результаты моих наблюдений, и уже с тех пор я начал питать серьезные сомнения, которые позднее лишь подтвердились, относительно той ужасной будто бы борьбы за пищу и жизнь, в пределах одного и того же вида, которая составляет настоящий символ веры для большинства дарвинистов. Точно так же начал я сомневаться тогда и относительно господствующего влияния, которое этого рода борьба играет, по предположению дарвинистов, в развитии новых веков.

47

Наконец, мне пришлось наблюдать среди полудикого рогатого скота и лошадей в Забайкалье и повсеместно среди белок и диких животных вообще, что когда животным приходилось бороться с недостатком пищи, вследствие одной из вышеуказанных причин, то вся та часть данного вида, которую постигло это несчастье, выходит из выдержанного ею испытания с таким сильным ущербом энергии и здоровья, что никакая прогрессивная эволюция видов не может быть основана на подробных периодах острого соревнования.

Вследствие вышеуказанных причин, когда, позднее, внимание мое было привлечено к отношениям между дарвинизмом и социологией, я не мог согласиться ни с одной из многочисленных работ, так или иначе обсуждавших этот, чрезвычайно важный, вопрос. Все они пытались доказать, что человек, благодаря своему высшему разуму и познаниям, может смягчать остроту борьбы за жизнь между людьми; но все они в то же самое время признавали, что борьба за средства существования каждого отдельного животного против всех его сородичей и каждого отдельного человека против всех людей является "законом природы". Я, однако, не мог согласиться с этим взглядом, так как убедился раньше, что признать безжалостную внутреннюю борьбу за существование в пределах каждого вида и смотреть на такую войну как на условие прогресса, значило бы допустить и нечто такое, что не только еще не доказано, но и прямо-таки не подтверждается непосредственным наблюдением.

С другой стороны, познакомившись с лекцией "О законе Взаимопомощи", прочитанной на съезде русских естествоиспытателей в январе 1880 года профессором Кесслером, бывшим деканом С.-Петербургского университета, я увидал, что она проливает новый свет на весь этот вопрос. По мнению Кесслера, помимо закона Взаимной

48

Борьбы, в природе существует еще закон "Взаимной Помощи", который для успешности борьбы за жизнь, и в особенности для прогрессивной эволюции видов, играет гораздо более важную роль, чем закон Взаимной Борьбы. Это предположение, которое в действительности явилось лишь дальнейшим развитием идей, высказанных самим Дарвином в его "Происхождении человека", казалось мне настолько правильным и имеющим такое громадное значение, что, с тех пор как я познакомился с ним (в 1883 году), я начал собирать материалы для дальнейшего развития этой идеи, которой Кесслер лишь слегка коснулся в своей речи и которой он не успел развить, так как умер в 1881 году.

1 Здесь и далее сокращены ссылки автора на сочинения ныне малодоступные. По обилию ссылок эту работу Кропоткина следует отнести к специальным, хотя написана она простым и ясным языком. [Прим. составителя.]

49

Важность фактора Взаимной Помощи, "если только его общность может быть доказана", не ускользнула от внимания Гёте, в котором так ярко проявился гений естествоиспытателя. Когда Эккерман рассказал однажды Гёте, - это было в 1827 году, - что два маленьких птенчика корольки, убежавшие от него, после того, как он подстрелил их мать, были найдены им на следующий день в гнезде реполовов, которые кормили птенчиков-корольков наравне со своими собственными, Гёте был очень взволнован этим сообщением. Он видел в нем подтверждение своих пантеистических взглядов на природу и сказал: "Если бы оказалось справедливым, что подобное кормление чужаков присуще всей природе, как нечто, имеющее характер общего закона, - тогда многие загадки были бы разрешены". Он возвратился к этому вопросу на следующий день и упрашивал Эккермана (он, как известно, был зоолог) заняться специальным изучением этого вопроса, прибавляя, что Эккерман, несомненно, сможет таким образом приобрести "драгоценные неоцененные результаты". К несчастью, подобное изучение никогда не было предпринято, хотя весьма вероятно, что Брем, собравший в своих работах такие богатые материалы относительно взаимопомощи среди животных, мог быть наведен на ту мысль вышеприведенным замечанием Гёте.

Но, несмотря на превосходные качества каждой из этих работ, они тем не менее оставляют широкое место для работы, в которой Взаимная Помощь рассматривалась бы не только в качестве аргумента в пользу до-человеческого происхождения нравственных инстинктов, но так же, как закон природы и фактор эволюции. Эспинас обратил внимание на такие общества животных (муравьев и пчел), которые основаны на физиологическом различии строения в различных членах того же вида и физиологическом разделении между ними труда; и хотя его работа дает превосходные указания во всевозможных направлениях, она все-таки была написана в такое время, когда развитие человеческих обществ не могло быть рассматриваемо так, как мы можем сделать это теперь, благодаря накопившемуся с тех пор запасу знаний. Лекция Ланессана, скорее,

50

имеет характер блестяще изложенного общего плана работы, в которой взаимная поддержка рассматривалась бы, начиная со скал на море, а затем в мире растений животных и людей. Что же касается до работы Бюхнера, то хотя она наводит на размышления о роли Взаимопомощи в природе и богата фактами, я не могу согласиться с ее руководящей идеей. Книга начинается гимном Любви, и почти все ее примеры являются попыткой доказать существование любви и симпатии между животными. Но свести общительность животных к любви и симпатии - значит сузить ее всеобщность и ее значение, точно так же, как людская этика, основанная на любви и личной симпатии, ведет лишь к сужению понятия о нравственном чувстве в целом. Я вовсе не руковожусь любовью к хозяину данного дома, - которого я часто совершенно не знаю, - когда, увидав его дом в огне, я схватываю ведро с водой и бегу к его дому, хотя бы нисколько не боялся за свой: мною руководит более широкое, хотя и более неопределенное чувство, вернее, инстинкт общечеловеческой солидарности, т.е. круговой поруки между всеми людьми и общежительности. То же самое наблюдается и среди животных. Не любовь и даже не симпатия (понимаемые в истинном значении этих слов) побуждают стадо жвачных или лошадей образовать крут с целью защиты от нападения волков; вовсе не любовь заставляет волков соединяться в своры для охоты, точно так же не любовь заставляет ягнят или котят предаваться играм, и не любовь сводит вместе осенние выводки птиц, которые проводят вместе целые дни и почти всю осень; и, наконец, нельзя приписать ни любви, ни личной симпатии то обстоятельство, что многие тысячи косуль, разбросанных по территории, пространством равняющейся Франции, собираются в десятки отдельных стад, которые все направляются к известному пункту с целью переплыть там реку. Во всех этих случаях главную роль играет чувство несравненно более широкое, чем любовь или личная симпатия, - здесь выступает инстинкт общительности, который медленно развивался среди животных и людей в течение чрезвычайно долгого периода эволюции, с самых ранних ее стадий, и который научил в равной степени животных и людей сознавать ту силу, которую они приобретают, практикуя взаимную помощь и поддержку, и сознавать удовольствия, которые можно найти в общественной жизни.

Важность этого различия будет легко оценена всяким, кто изучает психологию животных, а тем более людскую этику. Любовь, симпатия и самопожертвование, конечно, играют громадную роль в прогрессивном развитии наших нравственных чувств. Но общество, в человечестве, зиждется вовсе не на любви и даже не на симпатии. Оно зиждется на сознании, хотя бы инстинктивном, человеческой солидарности, взаимной зависимости людей. Оно зиждется на бессознательном или полуосознанном признании силы, заимствуемой каждым человеком из общей практики взаимопомощи; на тесной зависимости счастья каждой личности от счастья всех и на чувстве справедливости или беспристрастия, которое вынуждает индивидуума рассматривать права каждого другого, как равные его собственным правам. Но этот вопрос выходит за пределы настоящего труда.

Вследствие всего сказанного, я думал, что книга о "Взаимной Помощи, как законе природы и факторе эволюции" могла бы заполнить очень важный пробел. Когда Гексли выпустил в 1888 году свой "манифест" о борьбе за существование ("Strugle for Existence and its Bearing upon Man"), - который, с моей точки зрения, был совершенно неверным изображением явлений природы, как мы их видим в тайге и в степях, - я обратился к редактору "Nineteenth Century", прося его дать место на страницах редактируемого им журнала для обработанной критики взглядов одного из наиболее выдающихся дарвинистов; и м-р Джемс Ноульз (Knowles) отнесся к моему предложению с полной симпатией. Я также говорил по этому поводу с В. Бэтсом (Bates), - великим "Натуралистом на Амазонке", который собирал, как известно, материалы для Уолэсса и Дарвина и которого Дарвин совершенно верно охарактеризовал в своей автобиографии как одного из умнейших встреченных им людей. "Да, конечно, это истинный дарвинизм, - воскликнул Бэтc. - Просто возмутительно, во что они обратили Дарвина. Пишите ваши статьи, и, когда они будут напечатаны, я напишу вам письмо, которое вы сможете опубликовать". К несчастью, составление этих статей заняло у меня почти семь лет, и, когда последняя из них была напечатана, Бэтса уже не было в живых.