Курс лекций для преподавателей Свободной вальдорфской школы, прочитанный 21. VIII ix 1919 г в Штутгарте

Теперь рассмотрим дыхание. Оно является противоположностью всему тому, что происходит снаружи, в растительном мире. Это, так сказать, антирастительное царство. Дыхание человека — это антирастительное царство, оно внутренне соединено с процессом питания, представляющим собой среднюю стадию внешнего природного процесса. В организме груди и торса совершается двоякое: антивегетативный процесс дыхания и средняя стадия внешнего природного процесса. Они взаимодействуют друг с другом. Здесь душа и тело находятся в таинственной взаимосвязи. Когда то, что совершается в процессе дыхания, взаимодействует с тем природным процессом, который в человеке представлен только в своей средней стадии, тогда душевное, т.е. антивегетативный процесс, взаимодействует с тем, что стало человеческой телесностью, т.е. средней стадией природного процесса. Наука не многого достигнет в изучении взаимоотношения между телом и душой, пока она не обратится к исследованию скрытой связи между приобщенным к душе дыханием и приобщенной к телу средней стадией природных процессов. Этот природный процесс начинается вне человека и завершается, будучи выделенным из человека. Посредством тела человек связан со средней его стадией и одушевляет его в процессе дыхания.

Тонкая ткань совершающихся здесь процессов в будущем должна стать объектом тщательного изучения со стороны медицины и гигиены. Гигиена будущего спросит: как во внешнем мире взаимодействуют различные степени тепла? Как действует тепло при переходе от холодного к более теплому, и наоборот? И как действует в человеческом организме то, что вовне представляет собой тепловой процесс? Применительно к человеку будет изучаться взаимодействие воздуха и воды в природном процессе вегетации.

В отношении этих вещей современная медицина находится едва ли не в самом начале. Существенное для себя она видит в том, чтобы, столкнувшись с той или иной болезнью, найти бацилл или бактерий как ее возбудителей. Обнаружив их, она испытывает удовлетворение. Однако гораздо важнее понять, почему в какой-то момент в человеке начинается вегетационный процесс и бациллы находят в нем подходящие условия для развития. Наш организм мы должны поддерживать в таком состоянии, чтобы он не становился удобной почвой для какой бы то ни было вегетации, тогда болезнетворные силы не нанесут вреда.

Далее в нашем рассмотрении связи телесной организации человека с внешним миром следует вопрос об участии костей и мускулов в общем жизненном процессе человека.

Здесь мы подходим к тому, что, безусловно, нужно понимать, если вы хотите понимать человека, и на что современная наука почти не обращает внимания. Рассмотрим, например, что происходит, когда рука сгибается в локте. Происходит натяжение мускулов, вызывающее чисто механический процесс. Представьте себе теперь, что сначала вы вытянули руку таким образом. Затем, напрягая связку (с), вы сокращаете ее и приводите этот рычаг в следующее положение.
рис. 14

Это вполне механическое движение. Такие же механические движе­ния вы производите, когда сгибаете колени или ходите. При хождении вся машина вашего тела пребывает в движении, в рычагах непрестанно действуют силы. Вообразите, что с помощью некоего хитроумного фотографирования вам удалось сфотографировать не его, но силы, кото­рые человек использует при хождении. Силы, которые он употребляет на то, чтобы поднять ногу, чтобы ее поставить, чтобы то же самое проделать с другой ногой, — эти силы будут сфотографированы. После проявления на месте действия этих сил вы увидите тень, а хождение предстанет как целая вереница теней. Вы сильно заблуждаетесь, если полагаете, что вы с вашим «я» живете в мускулах. Вы вашим «я», даже когда вы бодрствуете, живете не в мускулах, не в плоти, но в этой тени, которую вы сфотографировали, в тех силах, которые движут ваше тело. Как ни гротескно это звучит, но когда вы сидите, облокотившись на спинку стула, то вы вашим «я» живете в силе давления вашей спины на спинку стула. Когда вы стоите, вы живете в силе давления ваших ног на почву. Вы всегда живете в силах. Вы вашим «я» живете не в видимом теле. Последнее вы лишь носите с собой от рождения до смерти. И в бодрственном состоянии вы живете только в силовом теле. Что же делает это тело сил? Оно выполняет совершенно особенную задачу.

Питаясь, вы принимаете в себя различные минеральные вещества. Даже если вы не слишком обильно посолили суп — соль всегда содержится в пище, — вы все равно принимаете в себя минеральные вещества. Что же вы делаете с этими минеральными веществами? Ваша голова ничего не может с ними поделать, туловище — тоже. А вот система конечностей препятствует тому, чтобы они могли принять присущую им кристаллическую форму. Если бы заключенные в ваших конечностях силы не действовали, то, употребляя в пищу соль, вы сами стали бы кубиком поваренной соли. Ваша система конечностей, ваши кости и мускулы имеют тенденцию противодействовать земной минерализации, тенденцию растворять минералы. Силы, растворяющие в нас минералы, идут от системы конечностей.

Когда болезненный процесс выходит за рамки вегетативного, когда тело склонно допустить в себе не только растительные, но также минерализационный и кристаллизационный процессы, тогда развиваются высшие, особенно разрушительные формы заболеваний, например сахарная болезнь. В этом случае тело оказывается не в состоянии силами своей системы конечностей, черпаемыми из внешнего мира, растворить минералы. И если сегодня мы не можем справиться с болезнями, коренящимися в нездоровой минерализации тела, это так или иначе связано с тем, что мы не умеем в должной мере применить препятствующие этой болезни средство, которое все мы должны извлекать из факторов органов чувств, мозга, нервных волокон и тому подобного. Мы должны эти мнимые вещества (я называю их намеренно «мнимыми веществами»), содержащиеся в органах чувств, в мозгу, в нервах, эту распадающуюся материю так использовать, чтобы победить такие болезни, как подагра или диабет. В этой области только тогда может быть найдено исцеление для человечества, когда связь человека с природой будет понята с точки зрения, изложенной мною в этой лекции.

Тело человека возможно понять, только познав происходящие в нем процессы, познав, что человек должен растворить в себе минерал, обратить в противоположность растительный мир, одухотворить животное царство. Все знания учителя о телесном развитии должны основываться на таких антропологических, вернее, антропософских рассмотрениях. О соответствующих им педагогических принципах мы будем говорить завтра.

ТРИНАДЦАТАЯ ЛЕКЦИЯ

Штутгарт, 4 сентября 1919 г.

Чем же является человек для духовно-душевного? Представьте себе плотину на пути потока воды — так и духовно-душевное «запруживается» в человеке. Человек — это плотина для духовно-душевного. Оно хотело бы беспрепятственно протекать через человека, но оно задерживается, замедляется. Это, конечно, весьма своеобразный поток. Действие духовно-душевного в человеке я назвал потоком, но что это означает для человеческой телесности? Это — непрестанное всасывание человека.

Мы противостоим окружению: духовно-душевное постоянно стремится поглотить находящегося в мире человека. Поэтому снаружи мы все время отслаиваемся, отделяем от себя шелуху. Там же, где разрушающий нас дух недостаточно силен, например в ногтях, — там мы сами должны отделять от себя части нашей телесности. Дух разрушает все, а тело сопротивляется его разрушительной деятельности. В человеке должно поддерживаться равновесие между разрушающей силой духовно-душевного потока и восстанавливающей силой тела. На пути этого потока находится грудо-брюшная организация, препятствующая разрушению и наполняющая человека материальным. Таким образом, вы видите, что конечности — действительно самое духовное в человеке; в них менее всего производится материи. Конечности материальны только благодаря тому, что посылает организм груди и живота в совершающиеся в них процессы обмена веществ. Наши конечности в высшей степени духовны; совершая движения, они питаются от тела. Тело же, может расчитывать только на себя, на то, к чему человек предрасположен от рождения. Если конечности двигаются слишком мало или неправильно, они недостаточно истощают тело. Тогда организм груди и живота находится в благоприятном положении, — для него благоприятном, — он недостаточно истощается конечностями. Образовавшийся запас он использует для того, чтобы создавать избыточную материальность. Эта материальность проникает в то, что от рождения заложено в человеке, чем он должен обладать как телесностью, ибо как душевно-духовное существо он родился [в телесном мире]. Она пропитывает то, что он должен иметь, тем, чего в нем не должно быть, тем, что он имеет в качестве материи только как земной человек и что не заложено в нем, в настоящем смысле слова, ради духовно-душевного — в нем все более и более образуется жир. Откладываясь в человеке, жир становится препятствием для того духовно-душевного процесса, при котором происходит всасывание, поглощение, — его путь к голове затрудняется. Поэтому поступают неправильно, когда разрешают детям есть много пищи, способствующей образованию жира. При такого рода питании голова отделяется от духовно-душевного. Жир лежит на пути духовно-душевного, и голова становится пустой. Здесь дело заключается в том, чтобы выработать подход, соответствующий социальным условиям жизни ребенка. У взрослого ожирение может быть обусловлено разными причинами, но детям с нормально сформированным телом, т.е. с телом не склонным к аморфному накоплению жира, нужно помогать, давая им соответствующее питание, не ведущее к ожирению.

Лишь осознав огромное значение этого обстоятельства, мы сможем осознать и меру нашей ответственности; ведь, позволяя ребенку накапливать излишний жир, мы затрудняем течение того мирового процесса, который пронизывает человека духовно-душевным.

Видите ли, в голове человека происходит нечто совсем особенное: духовно-душевное запруживается и отбрасывается назад, подобно воде, натолкнувшейся на преграду. Это значит, что все материальное, несомое духовно-душевным, — подобно тому, как Миссисипи несет песок, — отбрасывается обратно в мозг, так что в мозгу, где запруживается духовно-душевное, образуются как бы скрещивающиеся потоки. В процессе этого отбрасывания, отражения материального в мозгу постоянно разрушается материя. Когда еще пронизанная жизнью материя разрушается, т.е. отбрасывается, как я описал, — образуются нервы. Нервы образуются, когда несомая духом материя разрушается и отмирает в живом организме. Нервы — это отмершая материя. Так в человеке образуются проходящие повсюду каналы, наполненные отмершей материей, — нервы. По ним в человеке распространяется духовно-душевное, ибо оно нуждается в распадающейся материи. На поверхности тела человека оно становится причиной распада материи, шелушения. Чтобы духовно-душевное могло наполнить человека, в нем сначала должна отмереть материя. По путям нервов, образованных отмершей материей, внутри человека движется духовно-душевное.

Итак, мы видим, каким образом духовно-душевное работает в человеке. Проникая извне, оно действует всасывающе, поглощающе. Оно проникает, запруживается, откатывается, умертвляет материю. Мы видим, как материя распадается, образуя нервы, по которым — изнутри наружу — духовно-душевное подступает к коже, ведь органически-живое непроницаемо для духовно-душевного.

Как можем мы представить себе органическое, живое? Живое принимает в себя духовно-душевное, т.е. не пропускает его. Мертвое, материальное, минеральное мы можем представить себе как нечто, пропускающее духовно-душевное. Так что вы можете получить определение как телесно-живого, так и костно-нервного и вообще минерально-материального: органически-живое непрозрачно для духа, физически-мертвое прозрачно для духа. «Кровь — это совсем особенный сок», в отношении духа она ведет себя как непрозрачная материя в отношении света: она не пропускает дух, удерживает его в себе. Нервная субстанция — также совершенно особая субстанция. В отношении духа она ведет себя как прозрачное стекло в отношении света. Как прозрачное стекло пропускает свет, так физическая материя, нервная материя, пропускает дух.

Таково различие между двумя составными частями человека: между минеральной, прозрачной для духа частью и более животной, более органически-живой частью, задерживающей в себе дух и побуждающей его создавать формы, составляющие организм.

Все это имеет большое значение для педагогики. Когда человек физически трудится, его члены находятся в движении и он целиком и полностью плавает в духе. Это не тот дух, который запружен в нем, это дух, который находится вовне. Колем ли мы дрова или идем куда-то, всегда, когда мы движемся, когда мы выполняем какую-нибудь работу — безразлично, полезную или бесполезную, — мы купаемся в духе, мы постоянно окружены духом. Это очень важно. Но спросим себя: когда мы работаем умственно, размышляем, читаем, — как обстоит дело в этом случае? Тогда мы имеем дело с духовно-душевным, находящемся в нас. Тогда мы не купаемся в окружающем духе, но духовно-душевное работает в нас и пользуется нашим телом, полностью выражая себя в телесном процессе. Внутри организма, вследствие запруженности духовного потока, происходит постоянное отбрасывание, отложение материи. Когда мы заняты умственным трудом, наше тело пребывает в состоянии чрезвычайно активной деятельности; при физическом труде, наоборот, активно деятелен наш дух. Мы не можем трудиться духовно-душевно без того, чтобы внутренне в этом не принимало участия наше тело. Если же мы трудимся телесно, внутреннее духовно-душевное участвует только постольку, поскольку нужно думать о направлении движений; в основном духовно-душевное действует снаружи. Трудясь физически, мы врабатываемся в мировой дух. Телесная работа духовна, духовная работа телесна. Этот парадокс нужно воспринять и понять. Дух омывает нас, когда мы трудимся телесно. В духовной же работе материя активна, деятельна в нас.

Это следует знать, чтобы иметь правильное представление о труде духовном и физическом, о том, что такое отдых и усталость. Допустим, человек слишком много работает конечностями, слишком много работает физически — каких последствий следует ожидать? Того, кто работает физически, омывает действующий извне дух, который может приобрести слишком большую власть над человеком. Слишком много работая физически, мы становимся чрезмерно духовными, чрезмерно духовными снаружи. Мы слишком надолго должны отдаваться духу, слишком долго спать. Слишком много работая телесно, мы должны слишком много спать. Слишком долгий сон, в свою очередь, предполагает преобладание такой телесной деятельности, которая исходит из грудо-брюшного организма, а не из головы. Она излишне возбуждает жизнедеятельность, мы становимся слишком горячими, лихорадочными. Кровь усиливает свою деятельность и не успевает перерабатываться в теле из-за того, что мы слишком много спим.

А нерадивые люди — они спят так охотно и так много; отчего это происходит? Оттого, что им приходится работать. Нерадивый работник спит не потому, что мало трудится, он должен тоже целый день двигать ногами и шевелить руками. Он тоже что-то делает, делает даже не меньше, чем спорый работник, однако он делает это неосмысленно. Спорый работник обращен к внешнему миру, он действует со смыслом. Вот в чем различие. Неосмысленная деятельность, которой занят нерадивый, скорее склоняет ко сну; трудясь же осмысленно, мы не просто лишь купаемся в духе, но постепенно втягиваем дух в себя. Производя рукой осмысленное движение, мы соединяемся с духом, и дух не нуждается в том, чтобы слишком много работать во сне, ибо мы работаем с ним в сознании. Поэтому дело не в том, чтобы человек трудился — трудится и нерадивый, — но в том, чтобы человек трудился осмысленно. Трудиться осмысленно. Мы должны понять смысл этих слов, если хотим стать воспитателями детей. Когда же человек трудится неосмысленно? Тогда, когда он действует так, как требует его тело. Осмысленно трудится он тогда, когда его действия согласуются с окружающим. Это мы должны учитывать как воспитатели. Ведь мы можем, например, физическую активность ребенка сводить к тому, что не выходит за рамки телесного, — к физиологической гимнастике, — когда мы спрашиваем у тела, какие нам делать движения. Но у нас есть и другая возможность: движения ребенка должны стать осмысленными, исполненными смысла — так, чтобы своими движениями он не купался в духе, но следовал духу, направлялся духом. В этом нам может помочь эвритмия. Чем больше дети будут заниматься какого-либо рода физкультурой, тем большая будет у них потребность в сне, тем легче будет в них развиваться склонность к ожирению. И чем лучше мы будем чередовать занятия движением, ориентированным на закономерности тела, — от которых мы, разумеется, не станем вовсе отказываться, — с исполненными смысла эвритмическими движениями, каждое из которых является выражением одного из звуков речи, носителем определенного смысла, тем лучше будут сбалансированы потребности в бодрствовании и сне, тем более здорово будет организована жизнь ребенка в отношении воли, т.е. во внешнем отношении. То, что гимнастика постепенно перестала быть осмысленной и попросту следует за телом, — одно из следствий материалистической эпохи. А то, что из нее хотят сделать спорт, в котором движения уже не просто лишены смысла и значения, но в них вкладывается антисмысл, грозит человеку не просто материализмом в мышлении, но низвержением его на уровень животности ощущений. Чрезмерное увлечение спортом — это дарвинизм на практике. Теоретический дарвинизм доказывает, что человек произошел от животного. Практический дарвинизм — это спорт, который возвращает человека на ступень животного.

Приходится высказываться столь радикально, ведь сегодня воспитателям нужно сознавать все это совершенно отчетливо, ибо они должны не просто воспитывать вверенных им детей, они должны действовать и социально, труд их должен отражаться на всем человечестве, чтобы не получало распространение то, что делает людей звероподобными. Это не ложная аскеза, а объективный взгляд на вещи, знание столь же достоверное, как прочие естествен­нонаучные данные.

Как же обстоит дело с умственным трудом? Умственный труд, такой, как мышление, чтение и т.п., всегда сопровождается телесной деятельностью, непрестанным внутренним распадом органической материи, ее отмиранием. Проведя день в ученых занятиях, к вечеру мы оказываемся вместилищем большого количества распавшейся органической материи. Она действует в нас. Она мешает нашему спокойному сну. Чрезмерный умственный труд так же нарушает сон, как чрезмерный физический труд вызывает сонливость. Однако, напрягая духовно-душевные способности — когда мы, например, читаем что-нибудь трудное для понимания и при чтении нам приходится думать, (что недолюбливают современные люди), когда, стало быть, нам приходится, думая, много читать, — мы засыпаем. Слушая не доводы ораторов-демагогов или кого-то, кто повторяет общеизвестные вещи, но того, за чьими словами мы должны следовать своим мышлением, ибо он говорит нам о том, чего мы не знаем, — мы делаемся усталыми и сонными. Это известное явление: люди, не привыкшие следовать за мыслью или не обладающие определенной культурой чувства, пойдя на лекцию или на концерт «ради приличия», засыпают при первой же фразе, при первом же звуке и продолжают спать в течение всего вечера.

Здесь опять нам предстоит различать двоякое. Как существует различие между внешней деятельностью осмысленной и бессмысленной, так различны механически протекающая внутренняя мыслительная или созерцательная деятельность и мыслительная или созерцательная деятельность, сопровождаемая чувством. Если духовно-душевная деятельность протекает так, что мы связываем с ней интерес, то этот наш интерес, наша заинтересованность оживляюще влияет на работу органов груди и предохраняет нервы от чрезмерного отмирания. Чем больше вы читаете чисто механически, не заботясь о том, чтобы воспринимать читаемое с подлинным интересом, тем активнее происходит отмирание вашей внутренней материи. Чем с большим интересом и теплом вы следите за тем, что воспринимаете, тем больше стимулируете вы деятельность крови, поддерживаете жизнеспособность материи и препятствуете тому, чтобы ваша духовная деятельность нарушала сон. Заучивание к экзамену — деятельность, противоречащая интересу. Хотя, следуя одному лишь интересу, экзамена не выдержать, по крайней мере при сегодняшних порядках. Следствием зубрежки перед экзаменом бывает бессонница, нарушение нормального течения жизни. Это следует помнить, имея дело с детьми. Поэтому было бы лучше всего (это было бы идеалом педагогики) устранить вообще все, связанное с экзаменами, полностью отказаться от экзаменов, чтобы конец учебного года не отличался от его начала. Педагоги должны спросить себя: «Зачем нам экзаменовать детей?» Мы постоянно имеем их перед глазами, и нам отлично известно, что они знают, а чего не знают. Конечно, в нынешних условиях это может быть пока только идеалом; и вообще я вас прошу не выплескивать без удержу свою бунтарскую натуру вовне. Обратите сначала жало вашей неудовлетворенности современной культурой вовнутрь, чтобы постепенно — в этой области можно действовать лишь постепенно — люди учились думать иначе; тогда и социальные отношения примут другие формы, отличные от тех, которые мы сегодня имеем.

Нужно все рассматривать во взаимосвязи. Нужно знать, что эвритмия — это пронизанная смыслом внешняя деятельность, одухотворение физического труда; не банальным же образом пробужденный интерес к обучению — оживление, буквально оживление, кровоснабжение умственного труда.

Наш внешний труд мы должны одухотворять, а наш внутренний, наш умственный труд мы должны сделать полнокровным! Обдумайте это, и вы увидите, что первое важно в воспитательном и социальном отношении; а второе важно в воспитательном и гигиеническом отношении.

Штутгарт, 5 сентября 1919 г.

Рассматривая трехчленное строение человеческого тела, мы ясно видим, что голова как таковая уже является целым человеком, возвысившимся над животным царством целым человеком.

Мы можем видеть упомянутую трехчленность в самой голове. Она содержит в себе, так сказать, голову головы. Голова обладает туловищем: это ее срединная часть, то, что относится к носу. Она обладает также конечностями: это — система рта. Так что на примере головы мы можем видеть, как устроено все тело человека. Грудная часть головы, однако, несколько захирела. Она настолько редуцирована, что родственность носа легким проявляется довольно неотчетливо. Но все, что относится к носу, родственно легким. Человеческий нос — это как бы метаморфизированные легкие. Процесс дыхания он делает более физическим. Было бы заблуждением считать легкие органом менее духовным, чем нос. Легкие построены гораздо более искусно. Они более пронизаны духовным или, по крайней мере, душевным, чем нос, который, говоря по правде, бесстыдно торчит наружу посреди лица; легкие, хотя они и более душевны, целомудренно скрыты от взора.