Курс лекций, прочитанный для студентов Московской Духовной Академии «Духовная Библиотека» Москва 1998

ФЕРРАРО-ФЛОРЕНТИЙШЙ СОБОР

В 1437 г. в Феррару прибыло семьсот греков — все, кого гречес­кая Церковь смогла представить для решения высоких задач пред­стоящей миссии, во главе с самим императором Иоанном VIII Палео-логом, патриархом Константинопольским Иосифом, Марком Эфес-ским, Виссарионом Никейским, Исидором Киевским, ученым Гемистом Плифоном. Среди латинян выделялись кардинал св. Ни­коло Альбергати, который был председателем, гуманисты Томмазо Парентучелли, будущий папа Николай V (1447—1455 гг.), и Амброд-жо Траверсари, генерал ордена камальдулов. Переговоры оказались крайне трудными и не раз могли закончиться провалом. В 1439 г. Собор главным образом из-за финансовых соображений был переве­ден во Флоренцию, и там 6 июля была торжественно заключена уния. Вскоре были заключены также соглашения с малыми Восточными Церквами, в 1439 г. — с армянами, в 1441 г. — с яковитами-монофи-зитами Египта и Эфиопии, в 1444 г. — с яковитами Восточной Сирии и в 1445 г. — с несторианами-халдеями.

Как и предшествующие унии, соглашение, заключенное во Фло­ренции, просуществовало недолго. Было бы несправедливым сомне­ваться в доброй воле греков, хотя некоторые из них согласились на унию, исходя из соображений внецерковного характера, и как толь­ко вернулись на родину, снова отделились. Так поступил, например, Гемист Плифон, который скорее был последователем Платона, чем Христа, и презирал латинян как варваров. Разумеется, для греков немалое значение имели и политические мотивы, например необхо­димость искать помощь на Западе перед лицом растущей опасности со стороны турок. Император Иоанн VIII мало сделал для укрепле­ния унии и проведения ее в жизнь, но его брат и преемник Констан­тин XI в 1452 г. возобновил унию и оставался ей верен. Необходимо было более продолжительное время для устранения раскола, кото­рый уже успел пустить глубокие корни среди духовенства и народа. Однако в 1453 г. турки захватили Константинополь, и Греческая Церковь опять отделилась от Рима.

Латиняне, которые потеряли почти всякий контакт с Греческой Церковью, теперь хорошо знали, какими именно были пункты их расхождения. И, прежде всего, во Флоренции раз и навсегда было выяснено, что вопрос обряда не является причиной раскола: грек, который захочет перейти к латинянам, вовсе не обязан принимать латинский обряд. Во время дискуссий, происходивших в Констанце, это казалось еще неясным. Поскольку восточные христиане были страстными приверженцами своих литургических обычаев, столь прекрасных и уважаемых за их древность, решения Собора имели принципиальное значение. Поэтому декреты, принятые во Флорен-

БАЗЕЛЬСКИЙ РАСКОЛ

Успех Ферраро-Флорентийского Собора был столь очевиден, что базельцам не оставалось иного выбора, как только подчиниться или открыто перейти к расколу. Они решились на последнее и выбрали антипапу. Нуждаясь в блистательном имени, они обратили свой взор на Амедея — графа, а с 1416 г. герцога Савойского, который, остав­шись вдовцом, доверил управления частью своего имущества сыну, а сам жил неподалеку от Женевского озера как отшельник. Странно, как этот не лишенный мудрости человек, принял предложение и позволил посвятить себя в епископский сан. Он принял имя Фелик­са V (1439—1449 гг.).

Великий раскол был еще настолько у всех в памяти, что никто не мог радоваться новому разделению, хотя и не такому значитель­ному. Однако князья и монархи не упустили случая извлечь выгоду из создавшегося положения. Карл VII Французский еще до выборов Феликса V, основываясь на базельских декретах, обнародовал Бур-гский «Монарший указ» (1438 г.), согласно которому Церковь во Фран­ции становилась почти независимой от папы. Тем самым были зало­жены предпосылки для будущих «галликанских свобод». Немецкие князья-выборщики объявили своеобразный нейтралитет по отноше­нию к папе и антипапе.

Альфонс V Арагонский признал Феликса V, но сделал это вовсе не потому, что считал его законным папой, а потому что хотел иметь в своих руках козырную карту. Потом Альфонс предложил законно­му папе компромисс: он позволит удалить Феликса V, если Евгений IV признает его законным монархом — феодалом Неаполитанского ко­ролевства — и обещает, что его незаконный сын Феранте станет его преемником в том же королевстве. Договор был заключен в 1444 г. Епископ Валенсии Альфонс Борджа еще раз оказал папе свои услу­ги в делах и был за это произведен в кардиналы.

Теперь Рим был в полной безопасности, и Евгений IV смог вер­нуться туда после почти девятилетнего отсутствия. С тех пор лишь изредка папы покидали Рим на долгое время.

Столь же успешно развивались переговоры с немецкими госуда­рями и с новым немецким императором Фридрихом III. Папе приго­дились для этой цели советы Парентучелли и Николая Кузанского. Евгений IV узнал о конце раскола, когда уже был при смерти.

ГЛАВА 13 ПАПЫ ЭПОХИ ВОЗРОЖДЕНИЯ

НИКОЛАЙ V (1447-1455 гг.)

Преемником Евгения IV стал Томмазо Парентучелли, утончен­ный гуманист, который сумел сделать карьеру, хотя был незнатного рода. Приняв имя Николая V, он начал свой понтификат в лучших обстоятельствах, чем его предшественник. Довольно скоро Николай V достиг договоренности с императором и заключил с ним в Вене союз. Одновременно был заключен также договор в Аскафенберге с кня­зьями-выборщиками, что окончательно ликвидировало Базельский Собор. Последний был вынужден покинуть территорию империи, а следовательно, и город Базель и перебраться в Лозанну к антипапе. Последний отрекся от папского достоинства, и участники Собора выб­рали законного папу Николая V, который отказался от репрессив­ных мер в отношении своих бывших противников и даже назначил Феликса V кардиналом. С этого времени никто больше не предпри­нимал попыток посадить на трон антипапу.

Во время мирного понтификата Николая V гуманизм и искусст­во Возрождения вошли в жизнь папского двора. Николай V основал Ватиканскую библиотеку, поручив Беато Анджелико из Фьезоле ук­расить ее и подготовил планы новой величественной постройки на месте базилики св. Петра, которая была возведена еще в IV в. и уже начала разрушаться. Однако понадобилось еще шестьдесят лет, прежде чем Юлий II приступил к осуществлению этого плана.

КАЛИКСТ III (1455-1458 гг.)

Уже во время понтификата Николая V взоры христианского мира с тревогой были обращены на Восток. После тяжелого поражения венгров в битвах с турками-османами под Варной (1444 г.) и на Ко­совом поле (1448 г.) в 1453 г. последовало завоевание Константино­поля турецким султаном. На конклаве кардиналы чуть было не выб­рали папой греческого кардинала Виссариона, который был весьма достойным церковным деятелем, но в конце концов они решили выб-

249

Пий II (1458—1464 гг.), преемник Каликста III, имел весьма бур­ное прошлое — участвовал в Базельском Соборе, затем находился на службе у антипапы Феликса V и наконец стал секретарем импе­ратора Фридриха III. Евгений IV простил ему раскольническую де­ятельность и сделал епископом Триеста, а затем Сиены.

Пий II был гуманистом и романтиком и вообще человеком разно­сторонних интересов. Будучи папой, он писал книги на изысканной латыни по самым различным вопросам, например по географии Азии. Пий II любил природу и иногда проводил консисторию на открытом воздухе в тени деревьев, — дух Средневековья уже уходил в про­шлое. Так как некоторые его юношеские фривольные сочинения по­лучили скандальную известность, он издал буллу, которая содержа­ла следующую фразу, ставшую знаменитой: «Aeneam reicite Pium accipite!» («Забудьте Энея и слушайте Пия!»), — до восхождения на папский престол его звали Энеем.

В международной политике Пий II добился определенных успе­хов. Он убедил короля Людовика XI отменить Бургский «Монарший указ», который был почти раскольническим. От Богемского короля Георгия Подьебрада, который симпатизировал гуситам, он добился по крайней мере того, что тот направил ему посольство для совер­шения акта послушания. Он подчинил опасного тирана из Римини Сигизмунда Малатеста. Однако ему не удалось достичь главной цели, которую он поставил перед собой и папством, — создания европей­ской коалиции против турок, которые, несмотря на поражение под Белградом, оккупировали Сербию, Боснию и Эпир. Весь героизм венгров и национального албанского героя Скандербега не останови­ли их наступления. Остатки византийской империи — Трапезунд, Мореа и Эгейские острова — пали один за другим. Пий II пригласил всех христианских государей на конгресс в Мантую и отправился туда сам, но добился лишь обещаний. Прежде всего папе не хватало денег. Ему удалось наладить частичное финансирование военных расходов лишь после того, как в 1462 г. были открыты богатые мес­торождения квасцов на территории Папского государства вблизи го­рода Чивитавеккья. Этот дорогой минерал, применявшийся в то время в качестве красителя, приходилось ввозить с Востока. Пий II выде­лил доходы с новых квасцовых рудников на войну против турок и решил лично возглавить крестовый поход, не дожидаясь остальных

государей. Он надеялся, что его собственный пример заставит их последовать за ним. Его окружение советовало ему отказаться от этой затеи, тем не менее он, будучи уже тяжелобольным, оставил Рим и отправился во главе разнородного войска и своих прелатов, которые следовали за ним весьма неохотно. В Анкону он прибыл умирающим. Здесь его должны были ожидать венецианские кораб­ли. Каков был бы результат этого странного крестового похода про­тив турок, никто никогда уже не скажет. Возможно, все закончилось бы большой неудачей, но до этого дело не дошло. Когда венецианс­кий флот 12 августа 1461 г. со значительным опозданием вошел, наконец, в порт Анконы, папа едва добрался до окна, чтобы полюбо­ваться кораблями. На следующий день он умер. И все поспешили вернуться к своим домам. Его преемник, венецианец Павел II (1464— 1471 гг.), увековечил свое имя постройкой великолепного дворца в Риме, который до сих пор носит название Венецианского Дворца. При нем уже начал проявляться тот налет светскости, который все больше проникал в папский двор и который позднее, при преемнике Павла II, чуть не привел папство и всю Западную Церковь на край гибели.

РЕЛИГИОЗНАЯ ЖИЗНЬ XIV - НАЧАЛА XV вв.

Неблагоприятное политическое положение Римской Церкви во времена Авиньона, в первый период раскола и последующие деся­тилетия создает впечатление религиозного упадка. Совсем по-дру­гому представляется религиозное искусство того времени. Художе­ственная деятельность представляет собой почти решающий крите­рий для определения духа эпохи. Достаточно одного взгляда на искусство поздней готики, особенно на скульптуру и архитектуру, чтобы понять, насколько были живы в тот период среди широких, слоев населения религиозные ценности. Конечно, во многих отноше­ниях пастырское положение было далеко не идеальным. Религиоз­ное образование народа и духовенства оставляло желать лучшего. Постоянно возникали ссоры между епархиальным духовенством, оза­боченным исключительно защитой прав приходов, и монашескими орденами, особенно нищенствующими, которые все больше брали на себя попечение о душах. Внутренняя религиозная жизнь в этот пе­риод производит впечатление скорее сдержанной, чем подавленной. XIV и XV века являются эпохой весьма неуравновешенной. Это время мыслителей и искателей в религиозной области, время мистиков и людей молитвы. Святые, столь многочисленные, оставались чаще всего в стороне от великих событий мира Западной Церкви, но не потому, что были равнодушны к церковной жизни: благочестия, от­личного от церковного, еще не существовало. Они не удалялись и не

Среди святых этого периода преобладали женщины. Если до ХП в. среди канонизированных святых женщин было очень немного, то теперь становятся известны св. Бригитта Шведская (| 1373 г.) и ее дочь св. Екатерина (t 1381 г.); св. Юлиана Фальконьери (| 1341 г.), основательница конгрегации сервиток; августинка Клара из Монте-фалько в Умбрии (| 1368 г.) и ее сестра св. Иоанна; св. Рита да Каша (| 1457 г.); св. Франческа Римская (f 1440 г.), основательница монас­тыря оливетанских жертвенниц. Среди францисканок отличились св. Анджела да Фолиньо (f 1309 г.), вдова, основательница полумона­шествующего ордена терциариев регулярных; настоятельницы св. Николетта (Колетта) Бойлет из Корбье (f 1447 г. в Ганде) и св. Ека­терина из Болоньи (f 1463 г.), а также св. Елизавета Ахлер из Вальдзее в Вюртемберге (| 1420 г.), прозванная «доброй Беттиной». Пожалуй, еще более многочисленны святые доминиканки: кроме знаменитой св. Екатерины Сиенской (f 1380 г.), св. Агнесса из Монтепульчано (t 1317 г.); св. Клара Гамбакорта из Пизы, которая была «святой Те­резой» доминиканок (f 1419 г.); многие женщины-мистики в монас­тырях Северной Германии, в монастыре Унтерлинден под Комма-ром; св. Кристина Эбнер (f 1356 г.) в Тхоссе под Винтертур-Энгель-талем, вблизи Норимберга; св. Маргарита Эбнер (f 1351 г.) в Медингене, вблизи Диллингена.

DEVOTIO MODERNA

С течением времени особым направлением в духовной жизни, охватившим широкие круги, стало то, которое современники назва­ли «новым благочестием» (Devotio moderna). Основателями этого те­чения можно считать каноников Герарда Гроота из Девентера (t 1384 г.) и его ученика и преемника Фиоренцо Редевийнса (f 1400г.). Образованные ими общины священников, похожие на монашеские ордена, получили название «Братья общей жизни». «Новое благочес­тие» не состояло в особой духовности, отличавшейся или даже про­тивостоявшей другим духовным течениям. Оно скорее характеризо­валось применением простых и суровых правил для достижения совершенства. Движение не требовало от людей особых духовных дарований, но предполагало достичь очищения внутренней жизни человека через серьезный труд, организованный вплоть до мелочей.

К движению Devotio moderna были близки канцлер Сорбонны известный богослов Жан Жерсон (| 1429 г.) и бельгиец Дионисий Цертозин (| 1471 г.). Однако самое широкое распространение дви­жение Devotio moderna получило в старых монашеских орденах, из которых в этот период выделилось большое число реформаторских

конгрегации. Последователями Герарда Гроота было основано в 1386 г. аббатство каноников-августинцев в Виндесхейме, вблизи Цволле, ко­торое через сто лет оказалось во главе конгрегации восьмидесяти шести мужских и множества женских монастырей. В Италии Луид­жи Барбо, родственник папы Павла II, основал в 1412 г. в Санта-Юстине в Падуе конгрегацию реформированных бенедиктинцев. Она послужила образцом для конгрегации Валладолида (t 1450 г.), кото­рая со временем охватила все бенедиктинские монастыри Испании. В Германии возникли монастырские союзы: Кастл в Альто Палати-нато (1404 г.), Союз Мелка (после 1418 г.) и Бурсфельд вблизи Готти-на (1439 г.).

В XIV и XV вв. Германия и особенно Нидерланды, которые в ту эпоху входили в состав Германской империи были центрами мона­шеской жизни. Немцами были три великих писателя-мистика XV в.: Майстер Экхарт, родившийся в Тюрингии (t 1326 г.), Иоганн Таулер из Страсбурга (| 1361 г.) и Генрих Сузо (| 1366 г.) — все трое из Доминиканского ордена. Из Кемпена на нижнем Рейне был родом Томас Хемеркен, ученик и последователь Родевийса, который позд­нее жил в монастыре Агнетенберга, вблизи Цволле (f 1471 г.). Еще не решен вопрос, был ли он автором или только распространителем знаменитого «Подражания Христу», которое еще и сегодня являет­ся самой читаемой среди христианской литературы благочестивой книгой.

ЭКОНОМИЧЕСКИЕ И СОЦИАЛЬНЫЕ ДВИЖЕНИЯ

В XIII в. население Европы (за исключением территории совре­менной России и Балкан) насчитывало около пятидесяти миллионов человек. Пригодных для обработки земель становилось все меньше. С XIV в. начал ухудшаться европейский климат. Обычными стано­вились недоедание, голод, а следовательно, и болезни. В 1347 г. раз­разилась страшная эпидемия чумы, которая впоследствии получила название «Черной смерти». За три года население Европы уменьши­лось на треть, в некоторых областях вымирало до трех четвертей жителей. Резкая убыль населения вызвала изменения в хозяйствен­ной жизни Европы. События в обществе развивались, приобретая все более грандиозные масштабы. Войны становились все более кро­вопролитными, социальные возмущения более бурными, искусство управления становилось все более трудным.

В XIV—XV вв. началась великая эра торговли. Наиболее актив­ные города мало-помалу становились мировыми рынками. Торговые пути на Ближний и Дальний Восток проходили через Геную и Вене­цию. Китайский шелк и индийские пряности привозились в Европу по территории Азии и через генуэзские колонии на Черном море. На

С ростом обращения денег повышался уровень жизни, и народ становился более зажиточным. В XII—XIII вв. сформировались пер­вые народные течения, добивавшиеся политического самоуправле­ния, с конца XIV в. появилась городская буржуазия. Полноправные горожане (германские бюргеры, французские буржуа, итальянские пополаны) становились более богатыми, чем князья. Герцог Бургунд­ский брал денежные ссуды у своих подданных из фламандской бур­жуазии, Карл V брал взаймы у Фуджеро ди Аугуста, Лев X — у Августина Гиджи и у флорентийцев.

НАУЧНО-ТЕХНИЧЕСКИЙ ПРОГРЕСС

XV век привел к новым техническим открытиям. Одним из та­ких открытий стал компас, благодаря которому на протяжении XV в. развивается искусство мореплавания. Навигация больше уже не была связана малым каботажем судов, курсирующих вдоль побережья; стали возможными большие исследовательские путешествия. Гео­графические карты приобрели высокую точность; можно сказать, что лишь теперь начали появляться настоящие географические кар­ты. Великие ученые схоласты XIII в., такие как Альберт Великий и Роджер Бэкон начали изучать законы природы. Каноник из Польши Николай Коперник (1473—1543 гг.) создал гелиоцентрическую сис­тему Вселенной. Новый образ мира, приблизившийся к действитель­ности, неотвратимо вызвал религиозный кризис. До той поры чело­вечество жило как бы в мире чудес, одинаково воспринимало реаль­ное и нереальное, не испытывая никакого изумления ни перед лицом кажущегося, ни перед действительностью. Новые люди, ставшие вне­запно реалистами, начали думать, что они постигли всю реальность,

сорвали все покровы, один из которых — религия, которую они от­несли в область сказочного и отождествили с мифологией.

Изобретение пороха, получившего первое применение в битве под Креки в 1346 г., привело к развитию новых форм военного ис­кусства и к изменению методов политики. Конные рыцари и щито­носцы были заменены регулярным войском. Консальво из Кордовы, главнокомандующий при Фердинанде Католике, стал основателем современного военного искусства. На духовную культуру всего че­ловечества оказало неоценимое влияние изобретение книгопечата­ния в середине XV в.

Духовные и художественные движения, которые обычно обозна­чаются словами «гуманизм» и «Возрождение», вовсе не создали но­вого типа человека. Произошло скорее наоборот. Появилось стрем­ление вернуться к классической античности. Европейцам нравилось примерять на себя мантии древних, но в действительности люди эпохи Возрождения во всех странах, включая и Италию, сильно от­личались от греков и римлян. Главными отличительными чертами новых гуманистов были огромная самонадеянность, тщеславие, гор­дость, сознание собственной силы, доходящая до «титанизма». Они всюду пытались найти и разбить цепи, а таковыми казались им за­коны Церкви, государства, традиционные обряды. Они стали рас­сматривать всякую общественную форму как несправедливое огра­ничение индивидуальной свободы. Новые идеи приходили не из древ­ности путем исторического исследования: эти люди даже не всегда обладали настоящим знанием истории. Их побуждала к действию страсть к оппозиции, к протесту.

Действия людей эпохи Возрождения не были столь «гуманис­тичны», как этого можно было бы ожидать от их энтузиазма по отношению к Платону и стоикам, к Цицерону и древним римским доблестям. Они считали себя героями и сверхлюдьми, а в действи­тельности, напротив, часто имели характер весьма слабый: были лег­комысленными и расточительными, коварными, лживыми и жесто­кими, аморальными до крайности. Эти люди порой гордились свои­ми пороками, выдавая их за выражение своего протеста. Они непрерывно восхваляли друг друга и без устали рассуждали о бес­смертной славе. Вероятно, ни в какое другое время не жило столько «бессмертных» поэтов и литераторов, государей и государственных деятелей, которые в действительности не создали ничего бессмерт­ного.

Лишь в одной области эта странная эпоха произвела действи­тельно нечто бессмертное — в области изобразительного искусства. Это почти единственное достижение, которое историк может рас­сматривать с искренним удовлетворением.

Тем не менее Западная Церковь сумела преодолеть и этот кри-

Аморальное поведение кардинала Борджа было известно всем. Уже Пий II (1458—1464 гг.) сурово порицал его за скандальное пове­дение. Этот кардинал сожительствовал с замужней синьорой из Рима по имени Ванноцца Катанеи, и было известно, что он поддерживает и другие связи. Когда Родриго Борджа уже был на папском престо­ле, у него родился сын, а затем еще четверо детей. Все они жили при дворе отца в Ватикане. Старший сын Джованни, герцог Кандии был таким же распутником, как и отец, его убили неизвестные в 1500г. Александр VI, который любил его больше, чем остальных де­тей, был сильно смущен и даже увидел в этом кару Господню. В письмах, которые Александр VI писал в этот период христианским государям, он обещал изменить свою жизнь, но впоследствии он так и не оставил доказательств того, что когда-либо вспоминал о своих обещаниях. Его второй сын, пользовавшийся дурной славой Чезаре, уже в семнадцать лет стал кардиналом, но шесть лет спустя отка­зался от кардинальской мантии. Будучи не священником, а иподиа­коном, он женился с благословения отца на французской принцессе Шарлотте д'Альбре. Король Франции сделал его герцогом Вален­сии. Третий сын, Гоффреддо, был женат на внебрачной дочери Аль-фонсо Неаполитанского, сына и преемника Ферранте. Гоффреддо стал принцем Сквиллаче. С помощью этих браков Александр VI пы­тался не только пристроить своих детей, но и обеспечить себе поли­тическую поддержку.

Лукреция, самая младшая из детей Александра VI, в 1493 г. выш­ла замуж за одного из Сфорца. Однако этот брак был объявлен не­действительным, и Лукреция была выдана за внебрачного сына Аль-фонсо Неаполитанского — Альфонсо ди Бишелье. Этот человек, го­рячо любимый Лукрецией, был убит в 1500 г. ее братом Чезаре. Александр VI не нашел в себе мужества наказать сына за совершен­ное им преступление. Лукреция вскоре вновь вышла замуж за на­следного принца Феррарского. Как герцогиня этого города, она стала всеобщей любимицей, проявила себя благочестивой и добродетель­ной, но она умерла молодой, как и другие дети Александра VI.

В области политики перед Александром VI стояли две важные задачи. Одной из них была задача помешать Церковному государ­ству рассыпаться на множество синьорий, которыми правили дина­стии правителей и тираны, бывшие папскими вассалами лишь номи­нально и действовавшие со все большей независимостью; вторая за­дача состояла в урегулировании отношений с Неаполитанским королевством, что было жизненно необходимо для Церковного госу­дарства.

В конце Средневековья во всей Европе произошел переход от феодальной системы к централизованному типу управления госу­дарством. На место более или менее независимых баронов и других крупных земельных собственников, в руках которых находилась реальная власть, пришла единая иерархия чиновников, непосред­ственно зависящих от центрального управления. Изменения нача­лись во Франции, затем распространились на Испанию и Англию. Так возникли могущественные державы в современном смысле. В Германии, однако, происходило обратное: на месте старых импер­ских владений там возникали суверенные государства, они были мно­гочисленны и малых размеров, а иногда просто крошечные.

Церковному государству также угрожал распад на независимые мелкие государства. Если этого все же не произошло, то заслуга принадлежит в значительной мере Александру VI. По его поруче­нию Чезаре Борджа серией быстро проведенных военных кампаний подчинил Имолу, Форли, Фаэнцу, Урбино, Камерино, Сенигалию и другие города и более мелкие государства. Он изгнал те династии, которые не удалось подчинить, и повсюду в крепостях расположил свои гарнизоны. Многие историки придерживаются мнения, что Че­заре вовсе не собирался восстанавливать Церковное государство, а намеревался создать собственное королевство Борджа в центре Ита­лии. Однако такое утверждение очень трудно доказать. Хотя Чезаре был человеком, способным исполнить самые авантюрные планы, тем не менее он должен был понимать, что его отец не будет жить вечно и что никто из его преемников не признает такого предприятия. То обстоятельство, что Александр в признательность за его услуги дал ему титул герцога Романьи и Урбино, не может служить доказа­тельством. Как бы то ни было, Чезаре так и не завершил своего предприятия, потому что Александр скончался. Находившийся на вершине своего могущества, Александр умер в возрасте семидесяти трех лет от малярии, а не был отравлен, как пытались распустить о том слух. Перед смертью он исповедался и получил отпущение гре­хов. Весьма показательно, что по отношению к папе приходится под­черкивать этот факт. Лишь много времени спустя Александру VI был поставлен скромный надгробный памятник в маленькой испан­ской церкви св. Марии в Монсеррато, где он был похоронен рядом со своим дядей Каликстом III.

Александр VI и его родственники всегда будоражили фантазию литераторов. Была даже выдумана «эра Борджа», в которой правят исключительно кинжал, яд и прелюбодеяние. Александр VI, а еще больше Чезаре и Лукреция, стали любимыми персонажами буль­варных романов. Порой даже исследователи, обычно придерживаю-

САВОНАРОЛА

В известной смысле Савонарола — это антипод Александра VI. Его борьба и трагический конец необычайно ярко освещают ту осо­бую эпоху, в которой добро и зло перемешались столь странным образом.

Джироламо Савонарола, родившийся в Ферраре в 1452 г., был доминиканцем, а с 1491 г. находился при монастыре св. Марка во Флоренции. Он не только внутри своей общины провел строгую ре­форму, но и открыто, с жаром истинного пророка произносил пропо­веди, в которых обличал коррупцию в Римской Церкви и особенно среди духовенства. Флоренция оказалась из-за него разделена на две части: на «плакальщиков» (последователей Савонаролы) и на «разозленных» (врагов Савонаролы и приверженцев Медичи). Когда Карл VIII во время своей кампании против Неаполя в 1494 г. вошел во Флоренцию, Савонарола приветствовал этого врага Александра VI как посланца Божия, который приведет Церковь ко всеобщему бла­гополучию. Уже здесь проявилось странное ослепление брата из мо­настыря св. Марка, потому что Карл VIII был совсем не похож на реформатора. С помощью Карла VIII Савонароле удалось изгнать Медичи из Флоренции. Опираясь на плакальщиков, он установил в городе нечто вроде теократической республики. Когда Савонарола начал со все возрастающей резкостью нападать с кафедры лично на Александра VI и его политику, папа пригласил его в Рим. Савонаро­ла не поехал туда, и тогда папа запретил ему выступать с пропове­дями. Сначала Савонарола повиновался, но после продолжил свою борьбу, пользуясь поддержкой собратьев по ордену. Тогда папа от­делил монастырь св. Марка от провинции ордена, к которой тот при­надлежал, и подчинил его римской провинции. Савонарола не под­чинился, и папа отлучил его от Церкви за постоянное непослушание (1497 г.). Доминиканец объявил отлучение недействительным, стал вновь выступать с проповедями и призвал к созыву церковного Со­бора с тем, чтобы низложить папу.

Савонарола был непоколебимо убежден в том, что Господь дове­рил ему особую миссию. Он постоянно всех уверял в том, что в слу­чае необходимости Господь подтвердит эту миссию чудом и что он готов доказать это, пройдя даже через огонь. Наконец, один фран­цисканец из монастыря Св. Креста объявил, что готов участвовать в испытании и войти в огонь вместе с Савонаролой. Таким образом, они бы оба сгорели, но скандалу мог быть положен конец. Весь народ страстно требовал, чтобы это испытание было проведено. Привер-

262

В установленный день на главной площади города были приго­товлены два огромных костра. При большом стечении народа появи­лись процессии обеих монашеских общин. Первый взрыв недоволь­ства был вызван тем, что вместо Савонаролы вышел другой домини­канец, чтобы принять участие в испытании. Недовольство еще больше возросло, когда он захотел взять с собой в огонь в виде защиты свя­тое причастие. Францисканцы и народ стали протестовать, но доми­никанцы не уступали. Пока они препирались, время ушло, и синьо­рия потребовала, чтобы обе партии разошлись по домам. Тогда гнев народа, который счел себя обманутым, обратился на Савонаролу. Разозленные люди арестовали его. Против него был инспирирован процесс, который был явной насмешкой над всякой справедливостью. Тщетно Александр VI пытался перенести этот процесс в Рим. Саво­нарола и два других доминиканца были приговорены к смерти через повешение, и тела их должны были быть сожжены на площади.

Св. Филиппе Нери (1515—1595 гг.), уроженец Флоренции, объя­вил Савонаролу святым, но еще и сегодня мнения расходятся. Лишь одно не вызывает сомнений, — провести жизнь в совершенной чис­тоте и аскетической суровости еще не значит быть святым. Святой прежде всего должен обладать глубоким смирением, чтобы с его по­мощью в решающий момент обрести способность подчиниться воле, ниспосланной Господом. Весьма показательным является то, что кар­динал Ньюмен *, который умел сохранять в самых тяжелых ситуа­циях это смирение, никогда не восторгался Савонаролой, несмотря на свое глубочайшее почтение к Филиппе Нери. Чтобы дать оценку личности Савонаролы, достаточно сравнить его со св. Екатериной Сиенской, которая пошла против общественного мнения и осталась верной и храброй защитницей папы Григория XI, дела у которого шли не намного лучше, чем у Александра VI.

После смерти Александра VI (1503 г.) был избран кардинал Пик-коломини (Пий III), человек благочестивый и спокойный, который не принимал участия в политических интригах предыдущих пап. Но он

* Ньюмен, Джон Генри (1801—1890 гг.) — крупнейший англиканский, впоследствии католический религиозный деятель, богослов, философ, исто­рик церкви. В 1854—1858 гг. был ректором католического университета в Дублине, в 1879 г. получил из рук папы Льва XIII кардинальскую шапку. Являлся одной из главных фигур в британском католицизме.

263

ЮЛИЙ II (1503-1513 гг.)

Чудо свершилось, — семейство Борджа исчезло. Настал час их противника, Джулиано делла Ровере, который не скрывал своих притязаний на тиару, но стоит заметить, что среди кардиналов того времени он действительно был самым достойным. Вступив на пап­ский престол с именем Юлия II, он немедленно издал буллу, в кото­рой с максимальной строгостью запрещались все махинации и под­купы при выборе папы, уже этим в некотором смысле зачеркивая свою прошлую жизнь.

В момент избрания Юлию II было шестьдесят лет. В молодости подобно своему дяде Франческо делла Ровере он вступил в орден францисканцев. Как только его дядя был избран на папский пре­стол, он сделал Джулиано кардиналом. Последний в то время жил не в большей чистоте, чем многие другие служители церкви, — у него было три дочери. Прежде всего он был политиком и воином. При папе Сиксте IV он руководил военными экспедициями как кон­дотьер. Впоследствии он держал в своих руках слабого Иннокентия VIII, которого он поддержал на выборах. Джулиано участвовал в заговорах против Александра VI вместе с Карлом VIII Французским и Савонаролой.

Юлий считал своей целью вновь придать папству блеск, могу­щество и независимое положение. Предназначение папы он себе представлял как духовное руководство, и он был таким руководите­лем. Юлий II был человеком глубокой веры. Духовные наставления, которые он дал самым крупным художникам своего времени — Бра-манте, Рафаэлю, Микеланджело, — безусловно религиозны.

Юлий II, разумеется, не был святым, но обладал великой силой

264

духа. Его гнев вызывал всеобщий страх, но не ненависть. Он был подобен королю Лиру, был одним из тех титанов, которых изобра­жал Микеланджело, находившийся в большой дружбе и постоянной борьбе с Юлием П. «Грозный» — так называли его современники.

Венеция по-прежнему отказывалась вернуть города, отторгну­тые от Церковного государства. Юлий II собрал Камбрийский союз, в котором с ним объединились против Венеции император, Франция и Испания. Союзное войско победило венецианцев в битве при Анье-делло. Однако Юлий II не хотел уничтожать Венецианскую респуб­лику, а еще меньше он хотел, чтобы французы расширили свои вла­дения в Северной Италии. Поэтому он заключил сепаратный мир с Венецией, получил обратно свои города и после этого объединился с республикой Святого Марка, Испанией и Швейцарией против Фран­ции. Такие повороты были в те времена делом вполне обычным. Франция приняла вызов, и папа организовал новую военную компа­нию и лично участвовал в осаде крепости Мирандола. Но все-таки ничто не смогло помешать французам захватить Болонью.

Людовик XII решил нанести папе удар и в духовной области. Он собрал церковный Собор в Пизе, чтобы вызвать раскол. Юлий II и здесь действовал молниеносно. Он низложил и отлучил от Церкви двух кардиналов, которые перешли на сторону Пизы, затем сам со­брал Собор в Риме. Хотя в нем участвовали лишь немногие прелаты и не были приняты какие-либо важные декреты, этот Собор стал считаться Вселенским и получил название V Латеранского Собора. Была достигнута цель, которая состояла в том, чтобы помешать на­чалу раскола. Церковный Собор в Пизе закончился ничем. Канони­ки городского собора заперли свой храм на ключ, а в городе не на­шлось ни одного нотария, который взялся бы за оформление актов Собора.

265

Над могилой Юлия II стоит статуя Моисея работы Микеландже-ло, которая, пожалуй, не уступает лучшим произведениям антич­ных скульпторов.

ЛЕВ X (1513-1521 гг.)

Лев X был счастливым наследником могучего предшественника, у которого он частично похитил даже славу. В римском Возрожде­нии, действительно, скорее следовало бы говорить о «юлианской эре», чем об «эре Медичи».

Джованни Медичи был удачливым человеком. Сын Лоренцо Ве­ликолепного, он получил самое лучшее образование, которое только можно было получить в его время. Одним из его учителей был зна­менитый философ-платоник Марсилио Фичино *. Джованни стал кар­диналом в тринадцать лет, когда его сестра вышла замуж за сына Иннокентия VIII. Хотя Медичи были изгнаны из Флоренции в ре­зультате действий Карла VIII и Савонаролы, Джованни, который после смерти своего брата Пьетро стал главой дома, никогда не те­рял надежды на возвращение. Попав в плен в битве под Равенной, где он находился в качестве папского легата, он вскоре сумел бе­жать и через год, устроив государственный переворот, добился вос­становления собственной синьории во Флоренции. А еще через год в возрасте тридцати восьми лет он был выбран папой.

Сына Лоренцо Великолепного с энтузиазмом приветствовали гу­манисты, поэты, художники. Осталась знаменитая эпиграмма, в ко­торой говорится о том, что после царствования Венеры (Александ-

* М. Фичино (Ficino) (19 октября 1433 г. — 1 октября 1499 г.) — италь­янский философ, организатор флорентийской платоновской академии. В 1484 г. перевел на латинский язык сочинения Платона и неоплатоников Пло­тина, Ямвлиха, Прокла, Порфирия и др. Его апология земной красоты оказа­ла влияние на искусство и литературу.

ра VI) и Марса (Юлия II) теперь взошла на царство Минерва. Стран­ные для наместников Христа сравнения — еще одна примета нео­бычного смешения традиций в эпоху Возрождения.

В отличие от своего предшественника Лев X не был воинствен, был добр, приятен и обаятелен. Довольный всем, он желал всех сде­лать счастливыми и раздавал дары полными пригоршнями: и бедня­кам, и тем, кто совсем не был беден. Он любил искусство — музыку, поэзию, театр. Лев X не был замечен ни в каких аморальных про­ступках даже в молодости. Он исполнял с преданностью и умилени­ем обязанности своего высокого сана. Однако жизнь двора Льва X не была исполнена религиозного духа. Каждую осень папа отправлял­ся на шумные охоты, организованные его двором, главным образом в район между Римом и Чивитавеккья, и от этих княжеских охот кре­стьяне зарабатывали больше, чем от лучших годовых урожаев. Од­нако эта его королевская щедрость постепенно перерастала в расто­чительность.

Увлечение светской жизнью при дворе папы Льва X вызвало тем более пагубные последствия, что во время его правления нача­лось великое отступничество Северной Европы. В то время, как Лю­тер утверждал свои тезисы в Виттенберге, в Ватикане шли теат­ральные представления.

В области политики в целом Лев X добился неплохих результа­тов. Как истинный Медичи, обученный всем видам дипломатическо­го искусства, он продолжал лавировать: плетя заговоры то с фран­цузами против императора, то с императором против французов, он всегда оставался хозяином положения. Поскольку Лев X управлял не только Церковным государством, но и Флоренцией, папство стало в то время настоящей великой державой.

ЗАГОВОР КАРДИНАЛОВ

В 1517 г. (это был год, когда Лютер опубликовал свои тезисы) в Риме был организован заговор кардиналов. Хотя Льва X любили, среди молодых кардиналов были и недовольные. Главой заговора стал кардинал Петруччи, в котором говорила политическая зависть, так как его род до недавнего времени занимал в Сиене почти такое же положение, как и Медичи во Флоренции. Петруччи решил убить папу, прибегнув к помощи его лечащего врача. Он вовлек в свой заговор кардиналов Саули, Содерини, Аккальти, Кастеллези и даже старого казначея Рафаэля Риарио, племянника Сикста IV. Их учас­тие в заговоре состояло лишь в том, что они не мешали Петруччи в его осуществлении. Риарио надеялся в случае успеха задуманного стать папой. Заговор удалось раскрыть, и Лев X начал действовать весьма решительно. Петруччи был осужден, другие отделались круп-

АДРИАН VI (1522-1523 гг.)

Лев X умер неожиданно. Его смерть показала всем, сколь вели­ко было влияние этого папы на политику. Двоюродный брат Льва X, кардинал Джулио Медичи, который был вице-канцлером и государ­ственным секретарем, унаследовал его авторитет. Политически Джу­лио целиком и полностью стоял на стороне монархии Карла V, кото­рая быстро укреплялась. В кардинальской коллегии существовала также сильная партия, враждебная Медичи, возникшая как реак­ция на абсолютную власть Льва X. Стороны пришли к согласию лишь тогда, когда Медичи предложил в папы отсутствовавшего тогда кар­динала Адриана Утрехтского, епископа Тулузы.

После того как выборы состоялись, ими оказались недовольны римляне и сами кардиналы. Адриан был голландец и поэтому, по мнению римлян, варвар. Он был в свое время наставником Карла V, а впоследствии управлял Испанией от его имени, вначале вместе с кардиналом Чиснеросом, а после его смерти — один, поэтомуего счи­тали креатурой императора.

Адриан был образцовым священником, благочестивым, смирен­ным и высокообразованным, но для Рима, привыкшего к Медичи, он казался слишком суровым, сухим, педантичным и лишенным теплоты. Он был скорее профессором, чем государственным деятелем, скорее монахом, чем главой Церкви. Будучи не в состоянии приспособиться к новой среде, Адриан привез с собой старых друзей: голландцев Энкевопрта, Индженвинкела, Дирка ван Хееце — людей очень ува­жаемых, но которые уже одними своими именами вызывали насмешки римлян. Возможно, со временем Адриан прижился бы, и к нему бы привыкли, но не прошло и года, как он умер. На его могиле в церкви св. Марии дель Анима можно прочесть следующие слова: «К сожа­лению, даже для самых лучших людей очень важным является вре­мя, в котором они живут». С тех пор на протяжении четырех с поло­виной веков не решались'больше выбирать папой неитальянца.

КЛИМЕНТ VII (1523-1534 гг.)

Новый конклав длился пятьдесят дней. Речь шла о двух карди­налах: за кардинала Джулио Медичи говорила его репутация поли­тического деятеля, кардиналу Алессандро Фарнезе помогала его нео­бычайная ловкость. В конце концов победил Медичи, что было к лучшему. Джулио Медичи принял имя Климента VII. Он совсем не походил на своего двоюродного брата Льва X, был неутомимым тру­жеником, бережливым и суровым. Однако это была не профессор­ская строгость его предшественника, голландца, а спокойное досто­инство выходца из княжеской семьи.

Как раз в начале понтификата Климента VII произошло зна­менитое сражение у Павии, в котором Карл V победил короля Фран­ции Франциска I и взял его в плен. Франциск I не стал выполнять тяжелейшие условия, на которых он был освобожден, и сразу же заключил против Карла V союз в Коньяке с Венецией, Миланом и Флоренцией, названный Коньякской лигой. Климент VII, который до этого времени был на стороне императора, решил, что настал момент освободиться от его влияния, и присоединился к этому со­юзу. Карл V без колебаний принял вызов и вступил в борьбу. Когда дела союза приняли совсем плохой оборот, он распался, и папа ока­зался один на один перед лицом глубоко возмущенного императора. Карл V, который считал себя верным сыном Церкви, спросил у сво­их богословов и канонистов, дозволено ли ему поднять оружие про­тив папы. Большинство ответило на его вопрос утвердительно, так как на сей раз Климент VII был в известном смысле агрессором.

Карл атаковал одновременно с юга, из своего Неаполитанского королевства, и с севера. Северная армия состояла из испанцев, ита­льянцев и немецких ландскнехтов; почти все они были протестанта­ми. Карл V не сумел обеспечить содержание этого двадцатидвухты­сячного войска и покинул его на произвол судьбы, в армии начался бунт. Живя грабежами и разбоями, войско стало продвигаться по направлению к Риму. Пройдя мимо Флоренции, которая спаслась только тем, что заплатила огромный выкуп, они взяли приступом Вечный город 6 мая 1527 г. Папа, который упустил подходящий мо­мент как для капитуляции, так и для сопротивления и даже для бегства, заперся в замке Святого Ангела, где оказался осажденным, в то время как солдаты учинили в городе резню и погромы.

Это был «римский мешок», который заставил вспомнить време­на Алариха и Гейзериха. Таков трагический конец помпезного фри­вольного Рима эпохи Возрождения. Это произвело на всю Европу огромнейшее впечатление. Карл V, на которого пала ответственность за ущерб, нанесенный Вечному городу, подвергся жесткой критике со стороны своих же испанцев. Францисканец кардинал Квинонес,

Осада замка Святого Ангела продолжалась семь месяцев, и Кли­мент VII спасся лишь в последний момент, когда уже подкладыва­лись мины для взрыва его убежища. Ему пришлось, заплатив боль­шие деньги, выйти из убежища переодетым и укрыться в Орвьето. Лапа вернулся в Рим только год спустя и нашел город полуразру­шенным. Когда окрестности Рима были уже полностью опустошены, солдаты императора, страдая от болезней и голода, отступили к Неа­полю.

В 1529 г. в Камбре папа и император заключили мир. Итак, все ухищрения папской политики и все жертвы оказались напрасными: зависимость Святого Престола от императорской власти, центр ко­торой переместился в Испанию, возросла, как никогда раньше. Од­нако настоящая беда была скорее в том, что главы христианского мира вступили в конфликт как раз в тот момент, когда на севере начало принимать угрожающие размеры отступничество от Церкви.

Климент VII так и не смог отойти от мелких политических инт­риг, чтобы обратить все свои силы на решение великих задач, кото­рые в тот трудный для Церкви час Провидение поставило перед папством.

ИСПАНИЯ ПРИ ФЕРДИНАНДЕ И ИЗАБЕЛЛЕ

После изгнания мавров, упорная борьба с которыми продолжа­лась в XII — начале XIII вв., на территории полуострова к югу от Пиренеев возникли четыре королевства: Португалия (королевство с 1139 г.), Кастилия, Арагон и на северо-востоке — маленькая Навар­ра. В Кастилии и Арагонском королевстве правили в XV в. две ветви одной династии: Генрих III (| 1406 г.), который был королем Касти­лии, и его брат Фердинанд, который управлял Арагонским королев­ством и Сицилией. Племянница Генриха Изабелла вышла замуж в 1469 г. за Фердинанда П, племянника Фердинанда Арагонского. И с тех пор обе короны остались объединенными. Последнее государ­ство мавров Гранада было подчинено в 1492 г. В 1515 г. с Кастилией была объединена Наварра. Таким образом, начиная с этой даты весь полуостров, за исключением Португалии, представлял собой одно королевство. Вместе с объединением династии Испания постепенно превратилась в централизованное государство. Это было осуществ­лено Фердинандом и Изабеллой, необычайно деятельной четой мо­нархов. Они превратили Испанию в великую европейскую державу, а с помощью своего главнокомандующего Консальво ди Кордова сде­лали ее также и самой мощной в военном отношении. Фердинанд

был чеовеком не слишком щепетильным, как, впрочем, и другие го­судари эпохи Возрождения; Изабелла, наоборот, представляла со­бой идеальный образ: она была высокообразованной, глубоко благо­честивой, отличалась чистотой нравов и добродетельностью. Имен­но ей принадлежит заслуга в том, что Испания так быстро преуспела и расцвела как в религиозной, так и в политической области.

В эту эпоху два великих иерарха сменили один другого в руко­водстве религиозной жизнью Испании. Первым был Педро Гонсалес де Мендоца — сын поэта, маркиза де Сантиллана. Став в 1475 г. кардиналом и канцлером при Фердинанде и Изабелле, он с 1482 г. был также архиепископом Толедо и примасом Испании. Мендоца отличался неутомимой пастырской деятельностью, принимал учас­тие в составлении катехизиса, учредил многие благочестивые ин­ституты и построил величественные храмы. Мендоца умер в 1495 г.; его преемником стал францисканец Хименес де Чиснероса, духов­ник Изабеллы, личность еще более выдающаяся и необычная. Чис­нероса прежде всего заботился о делах образования. В 1500 г. он основал университет в Алькале.

Хотя Фердинанд и Изабелла за время своего долгого правления добились огромных успехов, семейная жизнь их не была счастли­вой. Семейные трагедии и в дальнейшем оставались наследственной бедой испанских королей. Из всех их детей выжили лишь две де­вочки — младшая Екатерина (на свое несчастье вышла замуж за Генриха VIII Анжуйского) и старшая Джованна, наследница испан­ской короны. После того, как Джованна вышла замуж за Филиппа Габсбурга, сына императора Максимилиана, у нее обнаружилось ду­шевное заболевание. Филипп вскоре умер, и, таким образом, после смерти Фердинанда II в 1516 г. семнадцатилетний Карл V, сын ду­шевнобольной Джованны и племянник императора, унаследовал ко­роны Кастилии, Наварры, Арагона, Сицилии и Неаполя, а через три года после смерти Максимилиана получил также наследные земли Австрии с Нидерландами и, наконец, императорскую корону.

Испания, которая с 1492 г. владела обширными территориями в Америке, стала мировой империей. Испанская культура наложила отпечаток на весь XVI век, начиная от военных учреждений до моды в одежде и придворных церемониалов, по происхождению бургунд­ских, которые появились в Испании лишь вместе с Карлом V.

ИСПАНИЯ В XVI в.

В начале XVI в. число жителей Испании превысило десять мил­лионов человек. Численный рост продолжался еще долгое время, и страна постоянно увеличивалась несмотря на эмиграцию на Амери­канский континент. Тем не менее, недавно проведенные подсчеты,

Но Испания того времени прежде всего была страной святых. Звездами первой величины, кроме Игнатия Лойолы (f 1556 г.) и Фран­сиско Ксаверия (\ 1552 г.), были два реформатора Кармелитского ордена: Тереза де Хесус (Тереза Авильская) (f 1582 г.) и учитель Западной Церкви Хуан де ла Крус (t 1591 г.). К ним можно присое­динить францисканцев Петра из Алькантара (| 1562 г.) и Паскуале Байлона (| 1592 г.), а также августинцев Томмазо да Вилланова, ар­хиепископа Валенсии (| 1555 г.) и Франсиско Борджа (| 1572 г.), ко­торый до своего вступления в Общество Иисуса был герцогом Гандии.

ФИЛИПП II

Во второй половине XVI в. Испанией управлял Филипп II (1556— 1598 гг.), одна из самых великих и в то же время наиболее отрица­тельных фигур истории той эпохи. В Германии, после того как Шил­лер написал «Дон-Карлоса», изобразив испанского короля в образе, не имеющем, впрочем, никакой связи с исторической действитель­ностью, Филиппа II стали представлять чудовищем. Более того, в Англии его считали почти живым воплощением мракобесия, отста­лости и всех тех жестокостей, которые литературная выдумка обычно приписывает Католической Церкви. В действительности Филипп II был совсем другим человеком. По характеру серьезный, молчали­вый и одинокий, он во многом походил на своего отца Карла V, но превосходил его в самозабвенной преданности своему долгу, ощу­щал всю тяжесть бремени королевской власти. В противоположность своему отцу, который был очень воинственн, он не проявлял никако-

го интереса к военному искусству. Филипп II был глубоко религиоз­ным человеком. В своем замке-монастыре Эскориале, который он приказал построить вдали от населенных пунктов, он по многу дней проводил в молитвах и в безмолвной медитации. Он умел также быть твердым и несгибаемым, порой приводя в отчаяние самого папу; он совершил много ошибок в политике. Все это было, однако, след­ствием не королевской спеси или жажды повелевать — слабостей, которых он не знал совершенно, — а, скорее, преувеличенного чув­ства ответственности. Филипп II трепетал перед Богом, но в то же время чувствовал себя Его представителем и хотел согласовывать собственные действия лишь с Его волей, считая себя ответственным лишь перед Ним. В том, что он не оставил после себя ни одного достойного преемника, из-за чего Испания в следующем веке быст­ро утратила блеск и могущество, была вина не его, а тех ужасных несчастий, которые обрушились на его семью. В Испании того вре­мени из уст недовольных его политикой можно было часто слышать, что он обескровил свою страну и лишил ее сил, — но такие сужде­ния не соответствовали действительности.

Мы не стремимся представить Испанию единственным источни­ком обновления Церкви в период католической реставрации. Одна­ко для Церкви было очень важным то, что существовала страна, одна из величайших держав той эпохи, не подверженная никакой ереси. И эта великая держава могла дать Церкви жизненные силы, поддержавшие ее в XVI веке — в период одного из самых тяжелых религиозных кризисов.