Курс лекций «Психиатрическая власть»

.e/, r.u*.«, -ши.. и «Ш1.СС. i, io. t u.a. .0,0. r. —;■ i«= ^mui^»

в данном случае отдельного клинического комплекса и сославшись на возможность вызова под гипнозом параличей, подобных травматиче-

ricиM он оппргтрпмтт ппгпргтннр как пя^нтшлгнпгтк иг.тегши— «тпаи-

ским, он определил п.следние как разновидность истерии - «травматическую истерию». В 1878-1893 гг. Шарко опубликовал около двадцати случаев паралича связанного с трудовыми или железнодорожными травмами. См.: Charcot J.-M. [1] Leзons sur les maladies du systиme nerveux. T. III. P. 258 (лекция XVIII, в которой автор критикует немецкую концепцию), р. 354г356 (лекция XXII: «О двух случаях истерической плечевой моноплегии»), р. 370-385 (лекция XXIII: «О слух случаях истерической коксалгии»), р. 386—398 (лекция XXIV: «О случае истерической коксалгии травматическнго происхождения»м « которой автор проводит аналогию между английским понятие; «nervous shock» и состоянием гипноза), р. 458-462 (Приложение I)т [2] Lecons du mardi a la Salpetriere. Т. II. P. 131—139 (лекция VII от 4 декабря 1888 г.), р. 527—535 (Приложение I: «Истерия и травматиче-

388

389

48 О симуляции см. выше: с. 168, примеч.20; с. 169, примеч.21. См. также: [a] Laurent A. Йtude mйdico-lйgale sur la simulation de la folie; [b] Boisseau E. Maladies simulйes// Dictionnaire encyclopйdique des sciences mйdicales. 2 sйrie. T. IV. Paris: Masson/ Asselin, 1876. P. 266—281; [c] Tourdes G. Simulation // Dictionnaire encyclopйdique des sciences mйdicales. 2 sйrie. T. XI. 1881. P. 681—735. He раз обращался к этой теме и Ж.-М. Шарко: Charcot J.-M. [1] Leзons du mardi a la Salpкtriиre. T. I. P. 281—284 (лекция от 20 марта 1888 г.: «Двигательная атаксия. Анормальная форма»); [2] Leзons sur les maladies du systиme

nerveux T I P 281__283 (лекция IX: «Об истерической игкупии» § VII

«Симуляция»У T HI Р 17-22 (вступительная лек.шя на кафеппе клиники болезней непвной системГппоТтянняя Г>fяппеля 1889! S VH «Симул™™J ^(Z^X?{/1^^^J^^^«Z^Z v ^^н^Щям^^^1щ^).' истерической немоты у

«Ипполит Бернхейм (1840—1919), профессор, президент Медицинского общества Нанси, выступал с критикой экспериментов Шарко с 1880-х гг. См.: Bernheim Н. [1] De la suggestion dans l'йtat hypnotique et dans l'йtat de veille. Paris: Doin, 1884; [2] Hypnotisme, Suggestion, Psychologie. Paris: Doin, 1891 (Бернхейм уточнял свою позицию нас 172: «Трудно себе представить, в какой степени невропаты и истерики состоят из следствий бессознательного внушения; фабрикуются невралгии, истерогенные зоны [...]; врачи разыгрывают с помощью больных

свои теории и составляют наблюдения из чисто умозрительных идей». Об этом же он говорил и в статье, вышедшей в газете «Le Temps» 29 января 1891 г.: «Я считаю, что приступы истерии, развивающиеся четкими и ясными стадиями, которые врачи Сальпетриера пытаются представить в качестве образцовых, [...]—это искусственная истерия». Отвергая также родство гипнотических состояний с патологической сферой, Бернхейм добавлял: «Так называемый гипнотизм есть не что иное, как активизация нормальной способности мозга — внушаемости, то есть способности подвергаться влиянию воспринятой идеи и стремиться к ее осуществлению». О полемике Шарко и Бсрнхсйма см.: ИШтап. A scientific study of Hystery (1817—1868/// Bulletin of the History of Medicine. Vol. 29. N 2. 1955. P. 163—182.

50 Понятие «травмы», понимавшейся первоначально как «механическое действие», способное вызывать проявления истерии, стало распространяться с 1877 г. —ср.: Charcot J.-M. Leзons sur les maladies du systиme nerveux. T. I. P. 446—457 (Приложение VII. «О влиянии травматических повреждений на развитие проявлений местной истерии» [декабрь 1877]). После 1885 г. оно углублялось, постепенно учитывая и механизм «травматического внушения» —ср.: Chorcot J.-hd. Leзons sur les maladies du systиme nerveux T. III. P. 299—314 (лекция XX. «О двух случаях истерической плечевой моноплегии травматического

ппоисхождения у мужчин»¹» р 315-__343 (лекция XXI пподолжение'*

р344-369 (лек.шя XXII заключение с отдельным пассажем посвя щеннымi«Гипнотизму и[нервному шоку»).

51 М. Фуко имеет в виду случай Ле Ложе, посыльного 29 лет, сбитого 21 октября 1885 г. экипажем. После двух госпитализаций, в лечебницы Божон и Отель-Дьё, он 21 марта 1885 г. поступил в отделение Шарко с симптомами паралича и потери чувствительности конечностей. Ср.: Charcot J.-M. Leзons sur les maladies du systиme nerveux. T. III. p 44i—459 (Приложение 1 «Случай истеротравматического паралича возникшего вследствие несчастного случая»). Травма «породила у лё Ложе убежденность в том что колеса сбившего его экипажа, по его словам ппошли сквозь его тело" И эта убежденность которая пре-следует его даже в сновидениях является однако совершенно ошибочной» (р. 555) , , ,

390

его рода инкубационного периода значительное развитие и в конечном итоге вылиться объективным образом в полный паралич».

53 Эту традиционную концепцию иллюстрируют, например, слова Эскироля: «Действия, которые совершают душевнобольные, всегда суть следствия бреда» (EsquiroU. Е. D. Manie// Dictionnaire des sciences mйdicales. Т. XXX. Paris: С. L. F. Panckoucke, 1818. P. 454), или Жорже: «Не бывает безумия без бреда» (Georget E. J. De la folie. Considйrations sur cette maladie... P. 75), или, наконец, Фодере (FodiriFE. Traitй de mйdecine lйgate et d'hygiиne publique. Vol.1. Paris: Mame, 1813. P. 184).

«Поповодурассказаодетствеср. случай Огюстинвкн.:1сопо_ёгаргпe photographique de la Salpкtriиre / Publiee par D. M. Bourneville, Delahaye et Regnard. T. II. Paris: Delahaye, 1878. P. 167.

я Речь идет о Луизе Огюстин, поступившей в отделение Шарко в возрасте пятнадцати с половиной лет. Ср.: CharcotJ.-M. Leзons sur les maladies du systиme nerveux. T. II. P. 125-126.

* Речь идет о сцене, во время которой больная обращается к другу Эмилю, чтобы тот отвел от нее упреки со стороны брата. Ср.: CharcotJ.-M. Leзons sur les maladies du systиme nerveux. T. II. P. 149.

" Случай Селины, поступившей в отделение Шарко в 1870 г. Ср.. CharcotJ.-M. Lecons sur les maladies du systиme nerveux. T. I. P. 132.

* См.: FalretJ. Responsabilitй lйgate des aliйnйs // Falret J. Les Alienes et les asiles d'aliйnйs. P. 189 (§ «Истерия» [1876]): «У этих больных часто наблюдаются более или менее выраженные расстройства характера, которые накладывают на них особый отпечаток, — их издавна объединяют общим термином „истеричный характер". Они своенравны, склонны к обману и выдумкам; кроме того, они изобретательны, властолюбивы и капризны».

» Эти слова Шарко произнес, говоря о книге Поля Брике «Клинико-терапевтический трактат об истерии» (Briquet P. Traitй clinique et thй-rapeutique de I'hystйrie. Paris: Bailliиre, 1859). См.: CharcotJ.-M. Leзons sur les maladies du systиme nerveux. T. I. P. 301 (лекция X: «Об истерической гемианестезии»).

60 Речь идет об обеде, во время которого Фрейд стал свидетелем спора между Шарко и Полем Бруарделем, профессором судебной медицины. Шарко заявил в связи с некой пациенткой: «„Да в подобных случаях причина всегда в половой сфере, всегда..." На мгновение меня охватило изумление, я просто оторопел, а потом подумал: „Но если он знает это, то почему никогда об этом не говорит?"» (Freud S. Zur Geschichte der psychoanalytischen Bewegung [1914] // Freud S. Ge-sammtelte Werke. Vol. X. 1946. P. 51).

61 Фрейд работал в отделении Шарко с 30 февраля 1885 г. по 28 февраля 1886 г. в качестве стипендиата. Ср.: Freud S. Bericht iiber meine mit Univcrsitвts. Jubileumsrei sestipendium unternommene Rei se nache Paris und Berlin [1886] // Gickhorn J. & R. Sigmund Freuds akademische Laufbahn, im Lichte der Dokumentc von [J. & R. G]. Vienne: Urban & Schwarzenberg, 1960. P. 82—89 (trad. fr.: Freud S. Rapport sur mon voyage а Paris et а Berlin grвce а la bourse de voyage du fonds jubilaire de l'Universitй [octo-bre 1885—mars 1886] / Trad. part, par Anne Berman // Revue francaise de psychanalyse. Vol. XX. 1956. N 3. P. 299-306). Первые тексты, в которых Фрейд наметил сексуальную этиологию неврозов, касаются неврастении и невроза тревоги. Ср.: FreudS. La Naissance de la psychanalyse. P. 59-60 (Рукопись A. Конец 1892), p. 61-65 (Рукопись В. 8 февраля 1893). В 1894 г. гипотеза распространяется автором на психоневрозы. Ср.: Freud S. Die Abwehr-Neuropsychosen // Freud S. Gesammelte Werke. T. I (trad. fr.: Freud S. Les Psychonйvroses de defense. Essai d'une thйorie psychologique de I'hystйrie acquise, de nombreuses phobies et obsessions et de certaines psychoses hallucinatoires / Trad. J. Laplanche// Freud S. Nйvrose, Psychose et Perversion. P. 1-14). См. также статью, в которой Фрейд подытоживает проблему: FreudS. Die Sexualitat in der Аtiologie der Neurosen [1898] // Freud S. Gesammelte Werke. T. I. P. 489-516 (trad. fr.: FreudS. La sexualitй dans l'etiologie des nйvroses / Trad. J. Altounian, A. & O. Bourguignon,G. Goran,! Laplanche, A. Rauzy //Freud S.Rйsultats, Idйes, Problиmes. T. I [1890-1920]. P. 75-97).

62 Речь идет о «стадии эротического бреда» у больной Женевьевы, родившейся в Лудене 2 января 1843 г. и поступившей в отделение Шарко в 1872 г. с диагнозом «простая эпилепсия». Ср.: Bourneville D. М. Iconographie photographique de la Salpкtriиre. Т. I. P. 70 («Стадия эротического бреда»): «Наблюдатель, еще не успевший привыкнуть к подобным сценам, испытывает изумление при виде этих отвратительных гримас и проявлений отъявленной похоти [...] обращаясь к одному из ассистентов, она вдруг прижимается к нему и просит: „Обними меня!... Дай мне..."». Это наблюдение М. Фуко цитирует также в «Воле к знанию» (Foucault M. La Volontй de savoir. Т. 1. Paris, Gallimard, 1976. P. 75. N 1).

«Жозеф Франсуа Феликс Бабински (1857—1932), в 1885—1887 гг. руководивший клиникой в отделении Шарко, после смерти последнего разошелся с его теорией и 1 ноября 1901 г. в докладе, прочитанном в Парижском неврологическом обществе, предложил заменить термин «истерия» термином «пифиатизм» (от греч. jieiOeiv — убеждать), который обозначал бы класс болезненных явлений, вызываемых внушением и излечиваемых им же, — чтобы развести тем самым исте-

392

26 Мишель Фуко

рию и гипнотизм: «составленный из греческих слов пейто [neiOcb] и иатос [штоо], обозначающих соответственно „убеждение" и „излечимый", неологизм „пифиатизм'* подходит к психическому состоянию, которое выражается в расстройствах, излечиваемых убеждением, куда лучше термина „истерия"» {Babinski J. F F. Dйfinition de l'hystйrie // Revue neurologique. 1901. N 9. P. 1090; воспроизводится в кн.: Babinski J. F. F. CEuvres scientifiques. Paris: Masson, 1934. P. 464 [часть IX. «Истерия — пифиатизм»]). Эту свою концепцию Бабински развивал в 1906—1909 гг. Ср.: BabinskiJ. F. F. [1] Ma conception de l'hystйrie et de l'hypnotisme (Pithiatisme) [доклад, прочитанный в Парижском обществе больничной интернатуры 28 июня 1906 г.] // CEuvres scientifiques. P. 465—485; [2] Dйmembrement de l'hystйrie traditionnelle. Pithiatisme // La Semaine mйdicale. 6 Janvier 1909. P. 66—67 (воспроизводится в кн.. CEuvres scientifiques. P. 500). В последнем тексте, в частности, говорится: «Мы более не наблюдаем этих жестоких припадков с пресловуты-ми четырьмя стадиями этих гипнотических состояний характеризу-емых летаргией, каталепсией и сомнамбулизмом. Нынешние студенты и молодые медики, читая описания этих расстройств в книгах недав-

него пПОТИППГО моГ\Л" ПР1ПИТТ« ЧТО рf*Wf» и ГТ6*Т о НРК'ПРЛЛ вKIМРПНIf*M ЧЯ -

болевании». ' '

КРАТКОЕ СОДЕРЖАНИЕ КУРСА*

* Впервые опубликовано в изд.: Annuaire du Collиge de France. 74 annйe. Histoire des systcmes de pensйe. Annec 1973—1974. P. 293—300 (воспроизводится в кн.: Foucault M. DE. Т. III P. 674—685).

Долгое время и в значительной степени до сих пор медицина, психиатрия, уголовное правосудие, криминология существуют на полпути между двумя областями: манифестации истины согласно нормам познания и производства истины в форме выпытывания; причем вторая неизменно стремится принять обличье первой и получить за ее счет оправдание. Нынешний кризис этих «дисциплин» не просто подвергает пересмотру их границы, не просто обнаруживает зоны неопределенности, свойственные им в поле познания, но ставит под вопрос само познание, форму познания, норму «субъект-объект». Он затрагивает отношения между экономико-политическими структурами нашего общества и познанием (не в том что касается истинности или ложности его содержания но в его функциях власти-знания) Следовательно, налицо историко-политический кризис.

Возьмем прежде всего пример медицины вместе с подлежащим ей пространством, то есть больницей. Больница вот уже долгое время остается двойственным местом: это место констатации сокрытой истины и вместе с тем место выпытывания истины продуцируемой.

Прямое воздействие на болезнь: от нее добиваются не только того, чтобы она раскрыла свою истину перед взором врача, но и того, чтобы она произвела эту истину. Больница есть место возникновения истинной болезни. В самом деле, считалось, что, пребывая в свободном состоянии —в своей «среде», в своей семье, в своем окружении, следуя своему режиму, своим привычкам, своим предрассудкам и иллюзиям, больной может быть поражен некой исключительно сложной, запутанной, затемненной, в некотором смысле противоестественной болезнью, явля-

397

Больница XVIII века взялась создать условия для раскрытия истины болезни. Таким образом, больница была местом наблюдения и доказательства, но также и местом очищения и выпытывания. Она представляла собой сложный аппарат, который призван был одновременно выявить болезнь и произвести ее в реальности: она была ботаническим местом созерцания видов и вместе с тем алхимическим местом выработки болезнетворных субстанций.

Эта двойная функция исполнялась и крупными больничными структурами, возникшими в XIX веке. На протяжении ста лет (1760—1860) практика и теория госпитализации, а с ними, в более широком смысле, и концепция болезни, оставались пронизаны этой двусмысленностью: чем должна быть больница, место приема болезни, — пространством познания или же инстанцией выпытывания?

С этим связан целый ряд проблем, затрагивавших мысль и практику медиков. Вот некоторые из них:

1) Терапевтика заключается в устранении болезни, в ее приведении к небытию; но чтобы эта терапевтика была рациональной, чтобы она могла основываться на истине, разве не должна она, напротив, позволять болезни развиться? Когда следует вмешаться и в каком направлении? Да и нужно ли вмешиваться? Следует ли способствовать развитию болезни или ее прекращению? Следует ли умерять болезнь или приводить ее к разрешению?

2) Существуют болезни и модификации болезней. Чистые и смешанные, простые и сложные болезни. Но не существует ли в конечном счете единственная болезнь, лишь более или менее далекими производными которой являются остальные, или же следует признать существование несводимых друг к другу категорий? (Именно об этом шла речь в дискуссии между Бруссе

398

и его противниками вокруг понятия возбуждения и проблемы первичных лихорадок.)

Известно, сколь впечатляющее упрощение внесла во все эти проблемы пастерианская биология. Установив возбудителя болезни и определив его в качестве инородного организма, она позволила больнице стать местом наблюдения, диагностики, клинических и экспериментальных исследований, а также прямого вмешательства, контрнаступления в ответ на вторжение микроорганизмов.

Что же касается функции выпытывания, то она вполне могла бы исчезнуть. Местом продуцирования болезни стала лаборатория, пробирка, однако болезнь там осуществляется уже не посредством кризиса; ее течение сводится к отслеживаемому при помощи увеличения механизму; она становится феноменом, подвластным верификации и контролю. От больничной среды более не требуется, чтобы она предоставляла болезни место, благоприятствующее ее решающему событию; пусть она просто позволяет редукцию перенос увеличение констатацию; выпытывание превращается в подтверждение болезни в рамках технической структуры лаборатории и представления медика

Если задаться целью сформировать «этноэпистемологию» медицинского персонажа, то следовало бы сказать, что пастерианская революция лишила его привычной и, без сомнения, многовековой роли в ритуальной продукции и выпытывании болезни. И дополнительную драматичность придало этой потере следующее обстоятельство: Пастер показал, что медик не то чтобы не должен был выступать производителем болезни «в ее истине», но что, не зная истины, он раз за разом становился ее распространителем и умножителем; больничный врач ходивший от койки к койке был одним из основных разносчиков инфекции. Пастер нанес медикам тяжелую нарциссическую рану которой они долго не могли ему простить: те самые руки врача которые должны были бороздить тело больного ппощупывать обследовать его, те самые руки, что должны были обнаруживать

399

болезнь, являть ее на свет, показывать ее, Пастер разоблачил как носителей этой болезни. До сих пор больничное пространство и врачебное знание служили операторами «критического» исхода болезни, — а теперь тело врача и сложный механизм больницы оказались проводниками ее реальности.

Эти краткие замечания могут пролить свет на положение безумца и психиатра внутри пространства лечебницы.

Несомненно, есть историческая связь между двумя фактами: до XVIII века безумие не подвергалось систематической госпитализации; оно рассматривалось преимущественно как разновидность заблуждения или иллюзии. Даже в начале Классической эпохи безумие все еще считалось принадлежащим к области химер; среди химер оно могло существовать и подлежало отграничению только в том случае если принимало крайние или опасные формы. Поэтому понятно, что местом, где безумие могло бы и должно было бы открываться в своем истинном виде не могло быть искусственное пространство больницы Первой среди подходящих терапевтических зон для него признавалась будучи зримым обличьем истины приро-да способная рассеивать заблуждения и прогонять химеры На этом основании врачи без колебаний рекомендовали безумцам путешествовать отдыхать прогуливтгься жить в уединении в отрыве от рукотвопного и суетного горопекого мипя Об этом

вспоминал еше Эскиполь когпя пигу_Я пппект пгихиятпичр tint ч^кириль, шдй, рисуя прием нсилисириче

ской лечебницы тветогчяп пепять к-аждый пппгуппчний двор

открытым на сад JTnvmu тетпДтмиРг.пй ,ZS Zrrl.l лт7

атп прирппя,наи™ан™InZI ZliгlZlrZtll^nu J™

!,™_а"^„„"tn_л 1рпГ декораций и перевопло-

!™™_п "^Р^^СТа^ВЛЯЛИ f ^Л° так' с^ЛОВН0 безумие истинно чтобы, угодив в западню, заблуждение открылось тому, кто был его

400

Практика госпитализации в начале XIX века активизировалась тогда же, когда безумие стали воспринимать не столько в связке с заблуждением, сколько в соотнесении с правильным, нормальным поведением; когда оно стало рассматриваться уже не как искажение суждений, но как нарушение образа действий, воли, чувствования, принятия решений и распоряжения свободой; иными словами, когда его начали оценивать не по шкале «истина—заблуждение—сознание», а по шкале «страсть-воля—свобода», в эпоху Хофбауэра и Эскироля. «Существуют душевнобольные, бред которых почти незаметен; но нет таких, чьи чувства, душевные переживания не были бы приведены в беспорядок, извращены или подавлены... Ослабление бреда является достоверным признаком выздоровления лишь в том случае, если душевнобольной возвращается к своим прежним переживаниям».* В чем, собственно, заключается процесс выздоровления? В движении, по мере которого заблуждение рассеивается и вновь воцаряется истина? Отнюдь. Выздоровление — это «R03RD3T душевных переживаний в их нормальные границы к желанию встречаться с друзьями детьми к сентиментальным слезам к потребности открыть свое сердце снова оказаться в кругу семьи, вернуться к своим привычкам».**

Какая же роль в этом возвращении к обычному образу жизни отводилась психиатрической лечебнице? Прежде всего, разумеется, та же, которую выполняли в конце XVIII века больницы: способствовать выяснению истины душевной болезни, устранять все то, что в окружении больного способствует ее маскировке, замутнению, придает ей превратные формы; окружить эту истину заботой и выследить ее. Но будучи местом разоблачения, еще в большей мере больница, чаемая Эскиролем, является местом поединка: безумие больная воля, извращенная страсть должны

* EsquirolJ. E. D. De la folie [1816]// Des maladies mentales considйrйes sous les rapports mйdical, hygiйnique et mйdico-lйgal. Paris: Bailliиre, 1838. T. I. P. 16 (rййd.: Paris: Йd. Frйnйsie, 1989). ** Ibid. P. 16.