Курсовая работа студентки II курса Дневного отделения магистратуры

§ 3. Место памяти

В процессе нашего восприятия беспрерывно происходит слияние наличного восприятия, непосредственно получаемого опыта и “образа-воспоминания” того же рода. Если удержанный или восстановленный в памяти образ не покрывает всех деталей воспринятого образа, то вызываются более глубокие и отдаленные регионы памяти, до тех пор, пока другие уже известные детали не спроецируются на неузнанные, незнакомые. Такой процесс может продолжаться без конца, так как память укрепляет и обогащает восприятие, которое, в свою очередь, развиваясь все более и более, притягивает к себе все большее число дополнительных воспоминаний”⁵⁴. Этим Бергсон уточняет статус памяти в восприятии: память всегда присутствует в восприятии.

А продолжение прошлого в настоящем и есть суть длительности на уровне восприятия. Ведь реально для нас существует именно непосредственное прошлое, именно его мы практически воспринимаем, так как “чистое настоящее представляет собой неуловимое поступательное движение прошлого, которое подтачивает будущее”⁵⁵.

Получается, что память в трактовке Бергсона фактически тождественна сознанию, так как настоящее – это и восприятие непосредственно прошлого, и детерминация непосредственного будущего, в котором память будет играть ключевую роль. Реально для нас существует именно непосредственно прошлое, именно его мы практически воспринимаем, бессознательно подбирая образы-воспоминания под конкретные непосредственные восприятия.

Поэтому бессмысленно ставить вопрос о том, где хранятся воспоминания – это обязательно придаст сфере длительности совершенно невписывающийся, как было показано выше, элемент протяженности, с необходимостью возникающий там, где мыслится место чего-либо.

Постоянно меняющиеся состояния длительности (сознания), образуют единство, перетекая одно в другое и при этом сохраняясь. В первой главе «Творческой эволюции» Бергсон описывает это так: “Мое состояние души, продвигаясь по дороге времени, постоянно набухает длительностью, которую оно подбирает: оно как бы лепит из самого себя снежный ком”⁵⁶, и, далее “из этого сохранения прошлого вытекает невозможность для сознания дважды пройти через одно и то же состояние. Пусть обстоятельства будут теми же, но действуют они уже не на ту же самую личность, ибо они застают ее в новый момент ее истории. Наша личность, строящаяся в каждое мгновение из накопленного опыта, постоянно меняется. Изменяясь, она не дает возможности тому или иному состоянию когда-либо повториться в глубине, даже если оно на поверхности и тождественно самому себе. Вот почему наша длительность необратима. Мы не смогли бы вновь пережить ни одной ее частицы, ибо для этого прежде всего нужно было бы стереть воспоминание обо всем, что последовало затем”⁵⁷. Значит, память, помимо прочего, ещё и залог постоянного обновления сознания. Прошлое не исчезает – оно становится частью нас, а личность непрерывно синтезируется из прежнего опыта и новых впечатлений, постоянно творит саму себя. Бергсон в многих своих работах особенно выделял творческие, самосозидающие возможности личности, условиями реализации которых выступили у него длительность и память. В работе «Материя и память» память предстаёт интегрирующим моментом сознания, обуславливающим единство и самотождественность человека.

Необходимо ещё сказать пару слов о спец­­­ифике­­­­­, какую приобретает движение в философии Бергсона. Если говорить о восприятии, то его роль состоит в том, что оно сжимает в единый момент длительности то, что само по себе распределилось бы на несчетное количество моментов. Вот как он пишет об этом в «Материи и памяти»: “длительность, переживаемая нашим сознанием, имеет определенный ритм и весьма отлична от времени, о котором говорит физик и которое может вместить, в данном интервале, любое число явлений. За одну секунду красный свет — его волны имеют наибольшую длину, и колебания их, соответственно, обладают наименьшей частотой — совершает 400 триллионов последовательных колебаний… Ощущение красного света, испытываемое нами за секунду, соответствует последовательности явлений, которые, если их развернуть в нашей длительности со всей возможной экономией времени, заняли бы более 250 веков нашей истории. Постижимо ли это?”⁵⁸.

В понимании Бергсона, качественное движение, присущее материи, изначально представляет собой чистые колебания, материя бесконечно, непрерывно колеблется по всем направлениям. И для того, чтобы это бесконечное движение материи могло быть воспринято человеком, память, имеющая длительность в своей основе, должна сжать их, сконцентрировать в разнородные качества и, тем самым, как бы создать сами материальные тела. Таким образом исходно единая, нераздельная реальность распадётся на конкретные предметы, становясь доступной действию.

Этот процесс имеет две стороны: “пока наше актуальное и, так сказать, мгновенное восприятие осуществляет это деление материи на независимые предметы, наша память уплотняет в чувственные качества непрерывный поток вещей. Она продолжает прошлое в настоящем, так как наше действие будет распоряжаться будущим в той самой мере, в какой наше восприятие, расширенное благодаря памяти, спрессует прошлое”⁵⁹. Тогда между чувственными качествами, данными нам в восприятии, и качествами, существующими в самой материи как универсальное движение, изменение (колебания) трактуемое наукой как количества, подлежащие исчислению, на самом деле имеется различие только в ритме длительности, в степени напряжения. А это значит, что движение само по себе, до нашего восприятия, уже должно содержать в себе нечто от сознания, нечто от восприятия.

Сопоставляя понятие длительности и интуиции, стоит отметить, что интуиция по отношению к длительности выступает методом, который может уловить неразрывную её текучесть. Интуиция противопоставляется анализу, который членит объект изучения, разделяет его на точки, атомарные части, и поэтому не может ухватить сущности длительности.

Сво­­йства длительности: непрерывность, творчество, исключительное развитие, по мнению П.С. Юшкевича вся полнота этих свойств принадлежит лишь редким, исключительным мгновениям. В подтверждении этого мнения Юшкевич приводит в пример разбор Бергсоном собственного учения о свободе воли. Французский философ вынужден принять мнение, что свобода воли в человеке возможна лишь в редкие, исключительные моменты, в которых сказывается его «я». В повседневной жизни, о которой Юшкевич выражается в смысле бытовых обстоятельств, мы, по выражению Бергсона «сознательные автоматы».

“Рассматривая последовательность времени как взаимопроникновение прошлого и настоящего, как синтез, в котором ничто не исчезнет, Бергсон высказывал очень важную мысль, ставшую … центром его представлений о свободе и детерминизме, эволюции и истории”⁶⁰ – так определяет И.И. Блауберг место длительности в философской мысли Бергсона.

Подводя итоги, следует заметить самые важные свойства памяти: во-первых, память принимает тело от перцепции, с которой она связана. С другой стороны, перцепция, абсорбированная памятью, становится мыслью.

Вторым важнейшим свойством памяти является то, что: память всегда присутствует в восприятии (в процессе нашего восприятия беспрерывно происходит слияние наличного восприятия, непосредственно получаемого опыта и “образа-воспоминания” того же рода). А продолжение прошлого в настоящем и есть суть длительности на уровне восприятия. Итак, получается, что память в трактовке Бергсона фактически тождественна сознанию. Осознавая настоящее, мы непосредственно обращаемся к памяти, на её основе трактуем все восприятия. Память не сводится к прошлому опыту, человек конституирует себя через память, ведь реально для нас существует именно непосредственно прошлое, лишь через память (то есть через прошлое) человек воспринимает настоящий момент, на основе этого стоит планы на будущее.

Именно прошлое мы практически воспринимаем, бессознательно подбирая образы-воспоминания под конкретные непосредственные восприятия.