Л, И. Брежне в Отчет Центрального Комитета кпсс и очередные задачи партии в области внутренней и внешней политики

Открытость такой задачи делает ее "фантастической" не потому, что она не может быть практически реализована, а потому, что она предусматривает не конкретную реализацию в чистом виде, а создание образца, прототипа возможных будущих реализаций (автор может быть и другого мнения о назначении своего проекта – нас интересует судьба проекта в культуре, когда он уже отчуждается от автора). Открытая задача – предписание возможной стратегии практического проектирования, его экспериментальная лаборатория.

Главное свойство организованности по четвертому варианту фактически предопределяет распределение ролей элементов "конструктора", "фишек" "игры в 7" в данной комбинации.

(ХП) осуществляет автономно выдвижение проектов – моделей, задающих образцы возможных норм человеческого существования в функционально организованном пространстве. Само определение норм как возможных лишает всякого значения более чем проблематичную датировку неопределенного "будущего", которому адресованы намерения проектировщика. Проекты, выдвинутые (ХП) по четвертому варианту организованности, поступают непосредственно в культуру и могут играть роль образцов для (У )(см. главу 1) независимо от их реализации.

Реализация такого проекта может быть прямой (материализация в функционирующей пространственной системе), опосредованной (через проектную переработку (ХП) – (ТК) в проектировании той же задачи на созданном образце и косвенной (через дальнейшее практическое решение формально иных проектных задач – на основе восприятия новых профессиональных норм, заданных образцом). Соответственно, помещение продуктивной деятельности (П) на нижней ступени лестницы значимости схемы не требует, очевидно, специального обсуждения. (П) может вообще быть вынесена за рамки схемы (выбрасывание одной "фишки") и функционально подключена к ней через (У ), когда сама (П) входит в другой вариант организованности.

Под техническим конструированием (ТК) в этом случае должна подразумеваться разработка генерального решения, выработанного (ХП), разработка, которая остается внутри идеального уровня проектирования и детерминирована его нормами, то есть реалистическими мыслимыми техническими возможностями. В качестве приближенной иллюстрации можно представить себе полную архитектурно—техническую и инженерно—конструктивную и экономическую разработку генерального решения небоскреба Райта или пространственной решетки "второго Парижа" (Фридман).

(И) начинает в четвертом варианте играть специфическую двойственную роль. С одной стороны, это сбор и селекция информации о всех значимых сдвигах в различных слоях профессиональной архитектурно-художественной и, шире, художественно-проектной культуры, о принципиальных сдвигах в общей культуре. С другой, это продвижение художественно-проектных предложений, формируемых, в общую культуру, т.е. информирование общества через А/п (У) о качественно новых генеральных решениях, предлагающих возможные нормы существования.

На элемент (Н) ложится передача (ХП) через (И) знаний о развитии различных тенденций внутри актуальной обыденной культуры, знаний, которые являются средством проектирования и средством "самоконтроля" над проектированием и его саморегулирования.

Наконец, элемент (М) выполняет свою обычную функцию контрольно-аналитического типа, концентрируя усилия на анализе (ХП) с целью "отцеживания" методических карт для организованностей проектирования, как практического, так и идеального.

Решая свои задачи, (ХП) опирается на знания различного типа (по происхождению научные, художественные, эмпирические, методические), но может это делать только в том случае, если на их основании надстраивает собственно художественно-проектные знания. Взаимоотношение различных оснований внутри (ХП) знаний – сложный, малоизученный вопрос. Нам здесь важно отметить лишь те его составляющие, которые непосредственно связаны с специфичностью открытых задач.

Наиболее интересно для нас все, что относится к требованиям потребителя, оформленным и выраженным через (У). В ряде случаев здесь оказывается возможным и необходимым использование результатов конкретных социологических исследований.

Однако, во-первых, сами эти исследования не всегда целесообразны или осуществимы (сложная, дорогая и длительная процедура). Во-вторых, их результаты при достаточной тщательности методики исследования описывают всегда только прошлое состояние локального проявления общей обыденной культуры и не всегда могут быть конкретно экстраполированы даже на время предъявления результатов обследования, не говоря уже о будущем.

Поскольку художественное проектирование всякий раз строит модель будущей системы "люди — объекты — люди", модель, которая предположительно должна выдержать некоторое время реальное "испытание будущим", оно нуждается в дополнительных элементах знания. Их источником оказываются не столько художественные знания (эти знания используются в грамотной разработке композиционных моделей), сколько профессиональное художественное умение синтезировать целостный образ из множества изолированных элементов, не поддающихся "сборке" научными средствами. Дело в том, что признаки системы взаимоотношения людей и объектов, признаки сдвигов в этой системе лежат в качественно разных уровнях бытия и, соответственно, в качественно разных горизонтах знания.

В самом деле, отношение человека к предметно-пространственному окружению находится в сложной зависимости от региональных и локальных норм, от социальной группы и уровня образованности, от включенности в профессиональные субкультуры, от рисунка коллективных и семейных взаимоотношений, от моды, форсируемой прямо или косвенно средствами массовой коммуникации и т.п. Каждая из названных линий влияния исследуется научными средствами по отдельности, и методологии "сведения" частных исследований не существует. Кроме того, большая часть исследований содержит лишь косвенные основания для умозаключений: человек-потребитель не отдает себе отчета в собственных ожиданиях, а его ответы подвержены тем же влияниям, что и его оценки окружения. Наконец, пространственное, колористическое восприятие, восприятие форм в наименьшей степени поддаются рациональному осмыслению в понятиях, и огромный комплекс отношений приводит, как правило, к элементарной оппозиции "нравится – не нравится". В этой ситуации художественно-проектные средства синтеза отдельных признаков, средства, которые в виде грубой аналогии можно приравнять к средствам создания живописного портрета на основании художественного анализа модели, выходят на первый план.

Естественно, огрубленно процесс решения открытых задач в (ХП) можно изобразить следующим образом (рис. 28). Получив от (У) задание на проектирование, (ХП) сопоставляет содержание этого задания с истинным объектом деятельности – конкретным локальным элементом обыденной культуры. Именно это действительный объект, тогда как конкретная морфологическая система, будь-то здание, градостроительное образование или полифункциональный комплекс, являются лишь внешним и потому иллюзорным объектом. Ведь здание, комплекс или микрорайон выполняют свои функции только тогда, когда они врастают в культуру, опутываются человеческими взаимоотношениями. Система этих отношений есть истинный объект, на который направлено (ХП), на который оно "проецирует" содержание задания. Сопоставляя содержание формального задания и действительный объект, (ХП) воссоздает его образную модель в понятийных и изобразительных средствах.

Проведя затем последовательный анализ обратной модели (подробный макет градостроительно-ландшафтной ситуации и необходимые интерпретации его содержания), обработав его средствами профессиональной художественно-проектной культуры, (ХП) получает возможность выдвинуть синтез – проект возможного состояния объекта в будущем, также в соединении понятийных и изобразительных средств.

Содержание такого проекта, опирающееся не только на локальную ситуацию и профессиональные средства, но и на принципы общего порядка (общественный идеал, профессиональный идеал), предполагает в качестве результата реализации проекта видоизменение его исходного состояния и переход в новое состояние, например урбанизованного района на месте слабо освоенного природного. Однако действительная реализация проекта в силу неизбежных отклонений за счет технических "шумов" (перевод на язык (ТК) и (П), за счет неточности образной модели объекта, за счет изменения условий реализации и т.д. приводит объект к состоянию, несколько отличному от предполагавшегося. Несовпадение нового состояния объекта с проектной моделью этого состояния усугубляется реальным процессом развития объекта в период технической реализации его проекта, что автоматически превращает процесс (ХП) в процесс непрерывного проектирования.

Именно эта непрерывность создает радикальное отличие (ХП) решающего открытые задачи от (ТК), решающего полуоткрытые или закрытые задачи, где локальные свойства объекта как элемента культуры и процесса ее развития игнорируются.

Это очень грубая схема, но в данной работе мы не предполагаем осуществить ее детальную расшифровку и обсуждение. Существенно лишь отметить главное – зависимость (ХП) от локального, конкретного проявления общей культуры

и ее развития в определении действительного объекта проектирования. Анализ объекта проектирования средствами (ХП) не просто дополняет длинный список "факторов", характеризующих исходную ситуацию проектирования, он создает новый уровень рассмотрения задачи, когда объектом становится не пространственная конструкция с ее утилитарным смыслом, а система взаимодействия конкретной группы людей с утилитарной пространственной конструкцией.

Здесь в игру входит не просто так называемый градообразующий фактор, понимаемый усредненно и упрощенно (промышленность с определенными характеристиками "вредности", наука, обслуживание и т.п.), а все, что с ним связано в локальной культуре, т.е. в сферу нашего внимания включаются местные нормы общежития, возникающие из соединения традиций, профессиональной субкультуры, возрастных субкультур и т.п., каждая из которых содержит свои нормы вкуса, нормы восприятия, свои типы ожиданий.

Завершая "игру в 7", следует рассмотреть еще один вариант, который, так же как и два предыдущих, не имеет прямой аналогии в актуальной организации (рис. 29). Формальное перемещение "фишки" (М) (методология) в вершину иерархии представляет собой в высшей степени любопытную, логически разрешенную и вместе с тем совершенно непривычную ситуацию. Здесь, как и в предыдущих вариантах, необходимо внести ясность в трактовку символа (М).

Вводя символизацию, мы определили (М) как методологическую функцию деятельности. Это ни в коем случае не означает, что речь идет о прямом использовании средств методологии – подраздела философских знаний; (М) не означает "методолог", как (П) не означало "производство". (М) в нашем случае означает экспертно-методическую службу, осуществляющую как минимум непрерывный контроль за соблюдением уже выработанных норм профессиональной деятельности.

Однако (М) может осуществлять и "поиск" – самостоятельную выработку методических норм, карт, моделей для задач, еще не являющихся актуальными для практического проектирования или потенциально уже являющихся таковыми, но еще не получивших формы заданий со стороны (У).

Разлет автономных задач (М) достаточно широк, так как (М) охватывает не только все элементы "игры в 7", не только все их взаимосвязи, но и себя в контакте со всеми остальными, – ведя то, что называется рефлексивным анализом деятельности. Поэтому дальнейшее расположение "фишек" на схеме в этом случае более условно, чем в рассмотренных выше вариантах – здесь на умозрительном уровне крайне трудно предвидеть все возможные взаимодействия (подчеркивалось уже, что организованность А/п по пятому варианту не имеет аналогов в существующей практике).

И все же в "шестиугольнике" элементов под (М) группировка вокруг вертикальной связи (ХП) – (ТК) не является случайной или произвольной.

Дело в том, что художественное проектирование – наименее исследованный до настоящего времени вид деятельности, наиболее близкий по характеру искусству и тем не менее радикально от него отличающийся – по методу, средствам, а главное, по проектной установке. (ХП) представлено сегодня в архитектуре и различных видах дизайна как сосуществование взаимно конфликтных программ и концепций, каждая из которых имеет индивидуальную, чаще всего личностно окрашенную форму. Само по себе такое многообразие проектных программ и надстроенных над ними квазитеоретических программ жизненно необходимо деятельности, претендующей на статус творческой. Без столкновения программ-позиций эта деятельность чрезвычайно быстро входит, застывает в том или ином формальном каноне.

Однако возможны разные формы столкновения. В целом, художественное проектирование сейчас – не более, чем хаотическое столкновение случайных позиций, среди которых осознанные и осознанно организованные программы (Нельсон, Дрейфус, Понти, Таллон, Соттасс – за рубежом, группы ЦИНИС, ЦНИПИАСС, ЦУЭС – в нашей стране) являются все еще исключениями, а не правилом. Соответственно, на (М) возлагается задача "доведения" существующей картины хаотического столкновения позиций до упорядоченной модели нескольких разнящихся содержанием программ.

Задача (М) еще и потому не может быть решена за пределами специализированной методологической службы, что единственным источником сведений о ходе проектного процесса является рефлексия проектировщика, на которую влияют "шумы", вызванные присвоением неосознанных стереотипных представлений. Так, весьма распространенной является попытка проектировщиков описать свою деятельность в решении задан в виде линейных схем типа: форпроект – проектное задание – рабочее проектирование. Эта схема заимствована из формальной организованности А/п по продуктивному принципу и не имеет ничего общего с анализом деятельности по содержанию, однако можно встретить множество попыток "рационализировать" именно эту условную схему, строить на ее основании программы "автоматизации" проектирования и т.п.

Следовательно, задачей (М) является не только "дистилляция" профессиональных художественно-проектных средств решения задач, но и сопоставительный анализ различных описаний – реконструкций проектирования, его процесса и результата. Такая работа возможна только через сопоставление методических реконструкций с попытками их контролируемого применения в экспериментальном проектировании.

Помещение "фишки" (М) во главу угла схемы обретает прямой содержательный смысл: (ХП) развертывается прежде всего как экспериментальная деятельность. Так сложилось, что в практике современного состояния " под экспериментальным проектированием (зафиксировано в названиях организаций – ЦНИИЭПы) понимается преимущественно лишь известное отклонение от количественно закрепленных норм и стандартов, например увеличение площади кухонь в жилой ячейке, введение помещений коммунального пользования в структуру секции или дома, использование в планировке микрорайона типовых зданий новой серии и т.п.

Мы, разумеется, имеем в виду другой тип экспериментального проектирования, где решаются прежде всего методические задачи относительно связи Ч — (С) — (У) в целом или относительно содержания (ХП) в постановке, развертывании и решении задач. Только в этом случае (М) может ставить и оценивать эксперименты и только так может быть достигнуто действительное знание о содержании художественного проектирования в том или ином варианте организованности д.

Задачи (М) не ограничиваются исследованием (ХП). Как отмечалось, несколько более изученное техническое конструирование (ТК) тем не менее представляет собой лишь номинально упорядоченное нагромождение норм, шаблонов, формул, эмпирических констатации, отнюдь не случайно выражение "по конструктивным соображениям", маскирующее отсутствие надежных средств деятельности, имеет широкую популярность.

Естественно, что взаимодействие (по содержанию) двух в равной степени неупорядоченных элементов – (ХП) и (ТК) должно неизбежно носить случайный характер, и грамотная передача задания, его адекватный по смыслу "перевод" с языка одной деятельности на язык другой деятельности является лишь вероятностью. Таким образом, на (М) ложится задача упорядочения, во-первых, каждого из элементов, входящих во взаимодействие, во-вторых – самого взаимодействия в его линиях и операциях.

Не меньшую сложность представляют собой взаимодействия типа (Н)-(ХП), (Н)-(ТК), (И)-(ХП), (Й)-(ТК), каждое из которых является обратной связью, испытывающей тяготение "соседних" элементов. В любом из этих случаев за поверхностно очевидными явлениями скрыты сложные содержания: что передается в текстах и изображениях, обрабатываемых и передаваемых посредством (И)? Какие содержания формируются и передаются проектным блокам (ХП) и (ТК) посредством блока (Н)? Эти вопросы до настоящего времени не имеют ответов, и вне исследования-эксперимента сколько-нибудь достоверные результаты получить невозможно.

Сложный и малоисследованный характер (У) нами уже обсуждался. Естественно, что подключения (У) ко всем остальным блокам "конструктора" каждый раз требуют решения ряда исследовательских и оперативных задач.

Наконец, именно (М) является тем единственным блоком деятельности, который способен осуществлять исследование и контроль в сфере "человеческих отношений" внутри А/п, т.е. преобразовывать знания, получаемые от исследований (Н), и передавать результаты собственных операций (У), строить действенные программы организованности, всесторонне учитывающие содержательную специфику видов деятельности и их взаимодействий.

Линия человеческих отношений внутри организованности А опосредованным образом связана с профессиональным содержанием деятельности по входящим в организованность А блокам.

Стрелки вектора на модельных схемах обозначают лишь функциональные соединения элементов "конструктора", которые по различным вариантам организованности связываются в комбинации в зависимости от ориентации на различные типы задач. Функциональные связи такого типа являются необходимыми инструментальными абстракциями, использование которых позволяет отвлекаться от конкретной практики в ее многообразии во имя моделирования трансляции заданий и решений-продуктов.

Обсуждая в главе 1 проблему поощрения-наказания, мы уже могли заметить, что заданная извне организованность функциональных блоков А/п вступает в противоречие с внутренним содержанием деятельности, ее профессиональными нормами. Но там речь шла о сегодняшней обыденной практике архитектурного проектирования. Судя по характеру развертывания базисной модели по вариантам организованности, там где усложняются проектные задачи и увеличивается оперативная глубина функционирования А/п, требования к упорядоченности формальных и неформальных взаимодействий внутри А/п существенно увеличиваются.

В нашу задачу не входит подробное осуждение отработанной техники исследования и регулирования человеческих отношений, тем более, что по сравнению с основными вопросами нашей проблематики она в целом может считаться всеобщей для разных видов деятельности. Соответственно, следует специально оговорить лишь те характеристики человеческих отношений внутри А/п, которые непосредственно связаны с содержательной спецификой видов деятельности – блоков "конструктора".

Стандартная в технике человеческих отношений задача – совмещение ролей действительного лидера и формального лидера – приобретает в нашем случае специфическую окраску. Если говорить о художественном проектировании, то в силу давления профессиональной идеологии и ее традиций, действительным лидером является генератор принципиальных решений, наиболее творчески одаренная личность. В то же время в границах сегодняшней организации А/п роль формального лидера играет прежде всего организатор процесса – администратор. Совмещение ролей (руководителем мастерской является действительный лидер – архитектор высшего класса) неизбежно приводит к сокращению творческих возможностей лидера за счет перегрузки его чисто административными обязанностями и – в конечном счете – к утрате прав на неформальную позицию лидера. Если роли организационно не совпадают, то столкновение индивидуальных программ, престижных и статусных взаимоотношений хотя и замаскированное, как правило, неизбежно. Соответственно, на методологическую службу ложится задача выработки и экспериментального опробования новых форм статусной организованности взаимоотношений ролей.

В виде условного примера разрешения чреватой конфликтами ситуации укажем некоторые принципиальные возможности: все административные функции можно полностью вынести за пределы художественно-проектного коллектива, внутри которого устанавливаются престижные (действительный) лидер), но не статусные отношения. Или престижные отношения отделены от формального статуса внутри (ХП) коллектива, когда организационные функции чисто отделены от творчески проектных и осуществляются персонажем деятельности, по статусу не принимающим участия в проектировании (внешне, предметно закрепляется не включением в авторский коллектив) и т.п. Можно считать очевидным: в зависимости от варианта организованности , ориентированности (ХП) на открытые, полуоткрытые и полузакрытые задачи, тип оптимальной организованности человеческих отношений, надстроенных над деятельностью, должен быть различным. Известная нам практика подтверждает необходимость подобных различий: взаимоотношение коллег внутри экспериментальной студии (творческая группа, в которой трудно или невозможно выделить лидера), внутри творческой мастерской-ателье (организованной лидером и вокруг лидера), внутри мастерской ЦНИИЭПа или внутри отдела технологического проектного института различны. Но, во-первых, наш опыт неполон и может быть иллюзорным, во-вторых, он естественно не включает элементов знания о несуществующих типах организованности. Именно поэтому служба (М) должна осуществлять как исследования существующего положения в актуальной А/п так и экспериментальный поиск в условных модельных средствах и в реальной практике.

Задача эта осложнена еще и необходимостью учитывать роль специфической культурной надстройки деятельности, характер ее обратного влияния на повседневную практику. Эта культурная надстройка представляет собой в каждом конкретном случае сложное переплетение обыденной культуры (разные ее слои и группы, представленные разными членами коллектива), профессиональной традиции, иногда уходящей в далекое прошлое, субкультурных профессиональных норм (легко заметить общность жаргона для всех профессиональных поколений).

Если учесть, что минимальное число исходных элементов "конструктора" равно в нашей "игре" семи, что взаимодействия между ними развернули по минимальному числу вариантов – пять, то масштаб задач методологического блока (М) в сфере человеческих отношений выступает, как нам кажется, достаточно ясно.

Мы перебрали основные варианты организованности А/п комбинации элементов "игры в 7". Это вовсе не означает, что предпочтенные варианты внутренних взаимоотношений элементов, иерархически подчиненных "лидеру" иерархии, могут быть только такими. Рассмотренные варианты являются отнюдь не единственно возможными, это только идеальные схемы, наиболее четко представляющие различные ориентации целого.

Безусловно, могут быть иные комбинации. Вполне возможно, что уже применительно к практической или модельно-экспериментальной ситуации достаточно определить элемент -"лидер", вершину иерархии в зависимости от поставленной задачи. Тогда порядок взаимодействия оставшихся элементов установится "естественным" образом, в зависимости от ситуации выстраиваясь по силовым линиям функциональных взаимодействий и линиям человеческих отношений.

Задача теоретической работы в принципе и этой работы в частности отнюдь не заключается в подмене собой богатства живой практики, а только в определении возможных линий ее развития и преобразования, в обозначении возможных импульсов к такому преобразованию. Насыщенность реальной культурной ситуации и многообразие быстро сменяющих друг друга функциональных задач делают принципиально бессмысленными всякие попытки жесткой регламентации: какой должна быть действительность. Задача абстрагированного рассмотрения этой действительности и форм ее организованности в практической деятельности (по материалу второй главы) состоит в определении логически возможного и отсечении логически невозможного, в попытках максимально полно представить следствия из принятия структурных решений.