Лекции, прочитанные в Карачаево Черкесском госуниверситете

“Алан! Эй, алан!” – зовут

Проблемы древней истории осетин и карачаево-бал­карцев особо переплелись, поэтому невозможно расследо­вать карачаево-балкарского не касаясь осетинского. Так, Tegej I в карач.1. «осетинский»; tegej tiširyw «осе­тинка»; tegej til «осетинский язык»; II. Tegej «Осетия»; Šimal Tegej «Северная Осетия» (см. Кбал.-рус. словарь, 617) и часто задают вопрос: «Почему осетинский народ только карача­евцы именуют tegej / тегей?» Для ответа приходится при­бегнуть к словарной статье В.И. Абаева «Tægiatæ» в его «Историко-этимологическом словаре осе­тинского языка»:

«Tægiatæ название высшего сословия в Кобанском и в прилегающих к нему ущельях Осетии, “тагаурцы”» (см. Абаев IV, 252). «В число тагаурцев входили,– пишет В. И. Абаев, – фамилии Тлатовых, Кануковых, Мамсуровых, Есеновых, Шанаевых, Дударовых и нек. др. (Скитский. Очерки по истории осетинского народа. Изв. Сев.-Осет. научно-исслед. инст. 1947 XI 96 – 99)» (Абаев IV, 252 – 253). «Образовано, – пишет далее В. И. Абаев, – по типу фамильных названий на -a-tæ (ср. Dudar-a-tæ, Mam­syr -a-tæ и т. п.) от имени легендарного родоначальника Tæga: Tægiatæ – cтяжение из Tægajatæ, как faliaw из falæjaw и т. п. Балкарцы называют всех осетин-иронцев tegej, tegejli “тагаурцами” в отличие от düger “дигорцев”. Балк. tegej означает также “турбина горской мельницы” (вероятно, потому, что ее конструкция заимствована у осе­тин). Сюда же груз. tagauri “тагаурский”, “тагаурец” (с формантом - ur-, как osuri “осетинский”, somxuri “ар­мянский” и т. п.). Из грузинского – русск. тагаурцы; неод­нократно упоми­наются в русских исторических докумен­тах первой поло­вины XIX в. (см.: Скитский. Хрестоматия по истории Осе­тии. Дзауджикау, 1949, с. 109, 128, 187, 190 – 192, 194 – 206 и др.)» (Абаев IV, 253).

Заявление автора о том, что «балкарцы называют всех осетин-иронцев tegej, tegejli “тагаурцами” в отличие от düger “дигорцев” (см. выше), нуждается в следующей по­правке: балкарцы всех осетин называют düger, карачаевцы именуют всех осетин tegej (см. Тс кбал. яз. I, 708; III, 426; Кбал.-рус. словарь, с. 213, 617). Ошибочно и заявление, что “балк. tegej означает также “турбина горской мель­ницы” (см. выше). Балк. tegej и карач. kegej – “спица ко­леса” (см. Тс. кбал. яз. III, 426; II, 176; Кбал.-рус. словарь, 318, 617).

Выходит, карачаевцы знали легендарного Tæga / Тэга и всех осетин звали его именем Tegej / Тегей. Но Кобанское ущелье карачаевцев весьма далеко от Кобанского ущелья Северной Осетии, между Карачаем и Осетией – Кабар­дино-Балкария! А ведь для того, чтобы его именем наре­кать весь осетинский народ, нужно было древним карача­евцам иметь с ним какие-то отношения! Так см., что такое Кобанское ущелье Северной Осетии и какие топонимы сопутствуют этому названию в том регионе:

«Хъобан (Кобан). Селение в одноименном Кобанском ущелье. Очевидно, название Кобан восходит к этнониму племени куманов, – пишет А. Дз. Цагаева. – В своем док­ладе на всесоюзной конференции по топонимии СССР к этому же этнониму возводил и название реки Кубань А. А. Абдурахманов. Из истории же известно, что некогда на Кубани, в районе Зеленчука, жили предки современных осетин, очевидно, в соседстве с тюркоязычными племе­нами и, может, позаимствовали у них это слово. А могло быть и так, что с монгольскими покорителями были и ос­татки племен (или части племен) куманов, которые потом осели здесь. Даже некоторые фамилии из с. Кобан носят явно тюркский характер. Такие, как: Апатæ “Апаевы”, Бечмырзатæ “Бекмурзаевы”, Татратæ “Татраевы”, Хъантемиратæ “Кантемировы” и др. Допустимо и другое объяснение: предки осетин перенесли сюда название р. Ку­бань, так как и здесь они оказались на берегу реки» (Ца­гаева II, 58 – 59).

Однако рассмотренные автором топонимы этого же района Северной Осетии сами отвечают на вопрос о том, кто дал ущелью при Тереке наименование Кобан. Вот не­которые из них.

«Хъæрæсейы обау “Карасе курган”; “Карачаевский курган”. ~: Хъæрæсейы – род. п. ед. ч. < : а) личного имени Хъæрæсе “Карасе”, б) собират. Хъæрæсе “карачаевцы”. Покосные земли с большим курганом в окрестностях с. Карджин» (Цагаева II, 544).

«Хъæрæсейы хуымтæ “Карасе пахотные земли”; “Ка­рачаевцев пахотные земли”. (~ : хуымтæ – им. п. мн. ч. < хуым “пахотное поле”, “пашня”). Пахотные поля в окрест­ностях с. Старый Батакоюрт» (там же).

«Карсадон (Карсадон). Пашня в окрстностях с. В. Кани.

Заметим, что в Куртатинском ущелье есть с. Карца (?) Если в топониме Карсадон тот же элемент, что и в Карца, то -дон следует рассматривать как суффикс вместилища, т. е. “Место Карса (Карца)”» (там же, с. 32).

«Карцадон, Карцагомдон “Река Карца”, “Река ущелья Карца”, “Река Карцинского ущелья”. (Карцадон < назва­ние с. Карца + дон “река”; Карцагомдон < Карца + ком “ущелье” + дон с закономерным переходом к в г). Река, протекающая в ущелье Карца, – одном из боковых ответв­лений Куртатинского ущелья» (там же, с.70).

Карачаевский нартовед Байрамуков У. З., рассмотрев эти материалы, пишет: «Откуда появились эти топонимы в Северной Осетии? Когда появились эти топонимы? Нам думается, что они появились там до заселения этих земель осетинами-иронцами. А жили там, судя по топонимам, предки карачаевцев со своим легендарным вождем Къарча и (его сподвижником – С. Б.) Боташ (Байрамуков, 49).

Но речь не только о предводителях, их селениях, паш­нях, дорогах и т. д. В топонимике отразилось и наименова­ние их народа qaracaj / къарацай «карачай» (см. выше).

«Сапыры ком “Сапира (сабиров) ущелье”. Пашня в окрестностях с. Тменикау, – пишет А. Дз. Цагаева. – Заме­тим, что Дигорское ущелье (самое западное ущелье в Се­верной Осетии) раньше называли Сафири ком “Сафира ущелье”. Здесь же, в Санибанском ущелье (самое восточ­ное ущелье в Северной Осетии), находим топоним Са­пыры ком, что фонетически безупречно соответствует диг. Сафири ком. Это не единичное совпадение топонимов на­званных ущелий (см. топонимы Га­гыута и Гагуца, Дап­пагъ, Къамты зæнг и Къари хæрд, Сунти къарæ и др.). Очевидно, в топонимах Сапыры ком (Сафири ком) имеем этноним гуннского племенного объ­единения саби­ров, походы которых засвидетельствованы историей в этих местах в начале IV в. н. э.» (Цагаева II, 37 – 38).

Н. Г. Волкова пишет: «Не меньший интерес представ­ляет другое название осетин – musâw (sawiar), – сохра­нившееся в современном языке сванов. Можно предполо­жить, что данный термин является отражением названия древних савиров – народа, упоминаемого на Северном Кавказе в сочинениях античных авторов III в. до н. э. – III в. н. э., которые помещают савиров (сапиров) Σαβειρος в «Понтийской области» (137, 265, 413). В большинстве ис­точников V в. савиры как одно из многочисленных коче­вых племен локализуются в северо-западных частях При­каспия, занимая прибрежные районы Дагестана. Определе­ние этнической сущности савиров – задача в настоящее время невыполнимая, – пишет далее Н. Г. Волкова, – ввиду отсутствия каких-либо сведений о языке этого на­рода. Ясно одно, что кроме прикаспийских савиров, появив­шихся, как считают исследователи, вместе с гун­нами в IV в. в пределах Западного Кавказа еще ранее также отмечены савиры, имя которых, видимо, отложилось в сванском на­звании осетин» (Волкова, 109).

«Армянские и арабские источники причисляли савир (сувар) к этнической общности древних болгар (булгар)» (см. Ямпольский, 84, прим. 24). «Савиры известны по ис­точникам II – X вв. (Птолемей, Иордан, Прокопий, Агафий, Захария Ритор, Симоката, Малала, Ибн Хордадбех, Ма­суди) на Северном Кавказе, на юге России, “около Кавказ­ских гор”. “Этот народ многочисленный”.Савиров равнин Северного Кавказа иногда именовали гуннами – “савиры являются гуннским племенем”, у которого был “бог Тан­грихан” – god T'angri; знатный носил титул “тархан” – t'arxan, а сама зона их столицы (Варачан) на Северном Кав­казе именовалась Туркестан – Turkestan» (там же).

Формирование языка зависит от этногенеза его носите­лей. В первой части исследования было отмечено, что со­гласно Заключению Научной Сессии 1959 г. о происхож­дении карачаево-балкарского народа, этот этнос формиро­вался в результате последовательного смешения с племе­нами кобанской культуры алан, булгар и кыпчаков: ( Ма­териалы Научной Сессии, 310). Следовательно, карачаево- балкарский язык в своем формировании и развитии имеет периоды 1. кобанский, 2.аланский, 3. булгарский, 4. кып­чакский. Языку первого периода, т. е. языку кобанского периода карачаево-балкарцев посвящена отдельная книга, и, чтобы читатель сумел проследить связь последующего периода с первым, изложу кратко Заключение того иссле­дования.

Мы рассмотрели краткую историю изучения непонят­ных знатокам живых и мертвых языков языческих молитв, сохранившихся в обрядовой поэзии карачаево-балкарцев, перевели их из шумерского языка сопоставительно- сравни­тельным методом, раскрыли карачаево-балкарско- шумер­ские соответст­вия ритуалов, связанных с этими мо­литвами, устано­вили,что карачаево-балкарский языческий пантеон восхо­дит к шумерскому, что анлаутные показа­тели кара­чаево-балкарских диалектов dž-, ž-, z-, восхо­дя­щие, соот­ветст­венно, к древнекарачаево-балкарским dž-, d’-, z-, соот­ветствуют шумерским анлаутным, близ­ким по образо­ва­нию, d- / t-, s- / š-, z-; выявили древне­карачаево- балкар­скую кальку самоназвания шумеров, ис­пользован­ную как обращение к покойнику с жалостью, со­ответствие сван­ского наименования карачаево-балкарцев sawiar к шумер­скому этнониму субар, шумерского собст­венного имени Šubur к карачаево-балкарскому Čubur, обитание народа sawiar на Северном Кавказе до нашей эры, привели данные о том, что корни карачаево-балкар­ского этноса уходят в эпоху бронзы Центрального Кавказа, созданную мигриро­вавшим из Шумера населением. Если учесть, что племена кобанской культуры – доаланское на­селение Ку­банско-Терского междуречья, то на этой терри­тории, со­гласно ев­ропейским географам и историкам ан­тичности, жили gar­gar ( = gegar + gugar + lugar + garša), согласно перед­неазиатским – bulgar + bulkar + blkar + bolkar; этимоло­гический анализ этих этнонимов показал, что все они шу­мерские словосочетания.

Из изложенного вытекает следующий вывод: кавказ­ские предки карачаево-балкарцев gargar ( = gegar + gugar + lugar + garša) = bulgar + bulkar + blkar + bolkar ( = sawiar) были шумероязычными, и их молитвы, шумероя­зычные, сохранились в обрядовой народной поэзии кара­чаево-балкарцев (подробности см. Байчоров С. Я. Древ­ний карачаево-балкарский язык. Часть I: Шумерский язык кав­казских предков карачаево-балкарцев.-Карачаевск: М. п. Карачаевский институт–музей эпиграфики, 2006).

Впоследствии эти племена были отюречены, но кем и как? Необходимо проверить роли последующих компонен­тов в этногенезе карачаево-балкарцев.

Аланский компонент в формировании карачаево-бал­карского народа – самый значительный, ибо карачаево– балкарцы обращаются друг к другу этнонимом «Alan!».

Ответ на вопрос о том, кто такие аланы ~ асы, был од­нозначен в науке до 60-х годов XX в.: принято было счи­тать, что аланы ~ асы – ираноязычные предки осетин. Од­нако это мнение укоренилось в науке в тот период, когда оппозиция не только не смела разрабатывать проблемы ис­тории карачаево-балкарского народа, но и отзываться об этом народе в печати положительно. По возвращении кара­чаево-балкарского народа из мест депортации на Родину, в историческую Аланию, стал вопрос о воссоздании его ис­тории, преданной забвению в годы геноцида, и в 1959 г. Всесоюзный форум ученых в специальной Научной Сес­сии, упомянутой выше, определил компоненты формиро­вания карачаево-балкарского народа, стали появляться одно за другим исследования, отрицающие ираноязычие алан ~ асов, содержащие доказательства их тюркоязычия (см. Алиев; Лайпанов К.Т.; Акбаев II; Хаджилаев; Хабичев III, 109 – 115; IV, 40 – 41; VIII; Мизиев; Джуртубаев,239 251; Байрамкулов I – III). Результаты этих исследований явились предметом дискуссий ряда ученых (см. Минаева, 80 – 81; Алексеева III, 161 – 169; Кузнецов V; Каминский; Гаглойти; Байчоров XIII; XIX; XXI).

Почти во всех упомянутых трудах о тюркоязычии алан ~ асов этноним alan выводится от oγlan «сын». При этом ни сторонники ираноязычия алан, ни их оппоненты не от­ветили на вопросы: 1) почему один и тот же народ имено­вался то alan, то aš, то as, то az? 2) Почему ни один из этих четырех этнонимов не закрепился как самоназвание за осе­тинским народом? 3) Почему и alan, и as, и az являются историческими наименованиями карачаево-балкарского народа, а alan его самоназванием? 4) С какого времени, конкретно, существует этноним alan? 5) Кто дал народу алан начало? Ответы на эти вопросы – основы нашего ис­следования.

Монография «Древний карачаево-балкарский язык. Часть II: Аланский язык предков карачаево-балкарцев (Лексикология)» – первое системное исследование назван­ной проблемы.

Книга состоит из настоящего введения, пяти глав и за­ключения; в конце исследования даны список принятых сокращений, в том числе и список использованной литера­туры.

Так как тюркоязычие аланов ~ асов оспаривается мно­гими, решение проблем основаны на доказательствах.

. Введение посвящено характеристике рассматривае­мых в данной книге проблем, а именно, ознакомлению чи­тателя с Карачаем и Балкарией, определению периодов формиро­вания и развития карачаево– балкарского языка, связи ко­банского и аланского периодов, переплетению проблем древней истории карачаево–балкарцев и осетин, показу древней карачаевской этно-топонимики Кобанского уще­лья Северной Осетии и прилегающих к нему мест как чет­ких следов sawiar (савиров), предков карачаево-бал­кар­цев, историю исследования этимологии самоназвания ка­рачаево-балкарцев alan / алан, перечне вопросов, оста­вав­шихся до настоящего труда без ответов при этимологи­за­ции этого этнонима, определению структуры данного ис­следования.

В конце исследования – список сокращений названий языков, использованной литературы.

В мифологии тюрков дана таблица племен, происходя­щих от сыновей и внуков Огуз– Хана, и среди них третье племя – Йазыр, 4– е – Дёгер (там же, 215).

Отметим и такое явление в «Родословном Древе»: только кровным родственникам отводились почетные места при царе, и на родовом пиру старший сын Огуз– Хана Кюн–Хан расположился в почетном месте золотого шатра, а справа от него стояли шатры его братьев по стар­шинству, его сыновей и племянников, в том числе и шатры Йазыра и Додурги, старших братьев Дёгера, который, как младший брат, обслуживал Додургу, т. е. разрезал препод­несенное Додурге правое бедро барана (см. там же, 216) (доля од­ного из самых почтенных лиц и у современных ка­рачаево-балкарцев – С. Б.).

«Значение слова Döger – «круглое», форма его тамги – птица “Köčken”» («Перелетная»? – С. Б.) (там же, 219).

«Döger, – читаем там же, – произносится в западных тюркских языках Döger, в восточнотюркских и в древне­тюрк­ском – Töker, поэтому трудно установить его перво­начальную форму. В области Урфа (Турции – С. Б.) турк­мены себя называют Dügerlü. Брокельман и Бесим Аталай читают этот этноним в книге Махмуда Кашгари (XI в.) – Tüger. Есть места с на­званиями Döger, Döjer» (там же, 336). Ср. карачаево– бал­карское Düger «Дигория», часть Северной Осетии; dügerli «дигорец».

«Балкарские и дигорские предания связывают происхо­ждение своих народов с двумя братьями – Basijat и Badi­nat. Вот как передавали это предание дигорцы по записи 1849 г.: «За 900 лет до настоящего времени выходец из ны­нешней Венгрии по имени Бадыль из (гуннского – С. Б.) племени аваров вместе с братом, оставив свое отечество, пришел на Кавказ. Брат Бадыль поселился в Балкарии, а сам он пошел вверх по Уруху и водворился в Дигории (горной стране); на месте своего водворения застал он 5 или 7 дворов, неизвестно, когда там поселенных, дворы эти признали его своим главою, покровителем, предводителем, он же признал их своими узденями; по водворении своем он женился, избрав жену из племени карачаевского, фами­лии Крым– Шамхалова; от этого брака (законного) было у него семь сыновей: Туган, Кубат, Каражай, Абисал, Кабан, Чегем, Бетуй. Потомки этих семи фамилий образовали высшее сословие, названное именем родоначальника – ба­делятами. По смерти отца вышепоименованные семь сыно­вей разделились между собой… По именам этих сыновей происходит семь княжеских фамилий Дигории: Тугановы, Кубатиевы, Каражаевы, Абисаловы, Кабановы, Чегемовы и Битуевы» (269, с.9, XIV). Почти в тех же словах это преда­ние существует и у балкарцев, оно было опубликовано в 1911 г. М. Абаевым (I, с. 589 – 627)» (Мизиев, 92). Как видно из изложенного, древнетюркское происхождение дигорского народа живет и в его преданиях, и в «Родо­словном Древе» тюрков.

Великие беки Диб–Йавку Хана, правнука Огуз–Хана, – это Alan и Arlan из области Йазыр и Ыркыл–Ходжа (?) из области Дёгер. В параллельном источнике Arlan имеет не­которые разночтения – Olan, Valan, Alaj, что касается имени Alan, то такое чтение этого термина не вызывает сомнения (Ögel, 223).

Древней миграцией (209 – 179 гг. до н. э.) тюрков (хунну) в Юго–Восточную Европу объясняется появление на нынешних территориях народов düger и as (jas / jazyr / alan): Н. А. Баскаков, сопоставляя сообщения китайских летописей II в. до н. э. с известиями западных авторов ан­тичного времени, по­казал, что в III – II вв. до н. э. гунны покорили народы Юго–Восточной Европы и смешались с ними. В китайской летописи династии Хань написано, что «в царствование Мете, или Модэ (отождествляемого Иоа­кинфом с Огузом из сообщений Абуль–Гази), в 209 – 179 гг. до н. э., в период расцвета, Государство Хунну прости­ралось по всей терри­тории Средней Азии, достигая Север­ного моря (Каспия), и распадалось на восточную и запад­ную части. Из последней нам известны народы ka– angüj – до Амударьи, к юго– за­паду до Каспийского моря – jue– dži и к северу от послед­него – jao– še». В более поздних лето­писях , приводимых К. А. Иностранцевым в книге «Хунну и Гунны» (Иностран­цев, 1926), имена этих наро­дов транс­крибируются не­сколько иначе и добавляются еще два пле­мени. К западу от кангюя, говорят они, лежала земля Su– de, Jan'– caj и Alan'– ja, последняя находилась на берегу Се­верного моря (Кас­пия)» (Баскаков, 13 – 14).

Сопоставление сообщений древних источников привел Н. А. Баскакова к заключению, что «еще в царствование Модэ тюркские племена проникли уже в Восточную Ев­ропу и, как уже упоминалось, покорили народы, обитавшие там, с которыми, вероятно, позже смешались. В. Радлов в книге “К вопросу об уйгурах” (Радлов, 1892) приводит из­вестия европейских писателей Клавдия Птолемея и Диони­сия Ливийца (Orbis terrarium descripcio), которые упоми­нают в конце I в. о прикаспийских скифах, живущих около Каспия, которых, по мнению В. Радлова, можно отождест­влять с хунну… Предполагать присутствие хуннского, тюркского, и монгольского элементов в них, поскольку они были завоеваны хунну, возможно. Поэтому весьма веро­ятно, что племя alikanus можно считать отуреченными аланами, попавшими ранее под власть Модэ и известными нам как часть его империи (Alan'– ja в китайской транс­крипции), точно так же, как Jao– še и Jassam, тем более, что Аланы и Яссы, как это установлено ныне, в I – II вв. явля­лись господствующими племенами на прикаспийской тер­ритории» (Баскаков, 14).

Из еврейско– хазарской переписки X в. известно, что alikanus – одно из основных колен хазар: «I. В списке ев­рейского историка Иосиппона, который содержит 10 хазар­ских колен, или родов: 1) kozar, 2) pacinak, 3) alikanus, 4) bulgar, 5) ragbina, 6) turki, 7) buz, 8) zabuk, 9) ungari, 10) tilmac.

«Тождество племени аланов (alikanus) c племенем из китайских источников alan'– ja, которое вместе с сосед­ними народами jan'caj, или jao– še (jassam), и другими вхо­дило в государство Модэ, дает возможность предпола­гать, что в состав этих народов входил и тюрко– монголь­ский элемент – хунну, прежде всего в качестве правящего класса, так как по тем же китайским источникам нам из­вестно,что высшая власть в эпоху империи Модэ принад­лежала шести князьям и шести их помощникам, принадле­жавшим к роду Модэ, – хунну, которые посредством своих войск управляли всеми провинциями, в том числе и край­ними западными» (там же).

Сведение о расселении на Центральном Кавказе древ­них тюрков еще в III в. до н. э. не популярно, поэтому упоминание савиров / сабиров / суваров / субаров, общеиз­вестных тюрков , в трудах античных авторов вызывает не­доумение у многих современных «исследователей»: откуда мол в III – II вв. до н. э. на Кавказе тюрки?! Повторим мне­ния некоторых ученых.

Н. Г. Волкова пишет: «Не меньший интерес представ­ляет другое название осетин – musâw (sawiar), – сохра­нившееся в современном языке сванов. Можно предполо­жить, что данный термин является отражением названия древних савиров – народа, упоминаемого на Северном Кавказе в сочинениях античных авторов III в. до н. э. – III в. н. э., которые помещают савиров (сапиров) Σαβειρος в «Понтийской области» (137, 265, 413). В большинстве ис­точников V в. савиры как одно из многочисленных коче­вых племен локализуются в северо– западных частях При­каспия, занимая прибрежные районы Дагестана. Определе­ние этнической сущности савиров – задача в настоящее время невыполнимая, – пишет далее Н. Г. Волкова, – ввиду отсутствия каких– либо сведений о языке этого на­рода. Ясно одно, что кроме прикаспийских савиров, появив­шихся, как считают исследователи, вместе с гун­нами в IV в. в пределах Западного Кавказа еще ранее также отмечены савиры, имя которых, видимо, отложилось в сванском на­звании осетин» (Волкова, 109). В другом месте своего труда о тех же sawiar пишет Н. Г. Волкова следую­щее: «Сваны называют балкарцев musâw (мн. ч. sawiar). Эти имена известны как в этнографической действительно­сти, так и в письменных источниках. Однако в некоторые исто­рические периоды этническое содержание упомянутых эт­нонимов не всегда соответствовало современному. Так, осетинское название балкарцев asiag (иронское), ässon (ди­горское) – пример переноса этнического наименования до­тюркского населения на новый этнос, появившийся на той же территории. Сваны называют балкарцев musâw (sawiar), что также представляет собой пример использо­вания древнего этнического имени для обозначения позд­нейшего населения, этническая сущность которого изме­нилась. То же относится и к мегрельскому названию кара­чаевцев alani. В основе всех перечисленных названий ле­жат древние этнонимы, упоминаемые в античных и ранне­средневековых источниках» (Волкова, 94). Создается впе­чатление, что автор не знает о древнем (III – II вв. до н. э.) нашествии гуннов, рассмотренном выше.

Эпизод этого древнего похода гуннов царя Мете, или Модэ, отождествляемого учеными с Огуз– Ханом, имеет ввиду Приск (V в.), когда пишет: «Кто– то из присутст­вующих спросил: по какой дороге Аттила мог пройти в Персию? Ромул отвечал, что Мидия не очень далека от Скифии; что Уннам небезызвестна ведущая в оную дорога и что они гораздо прежде прошли по ней …; что до Ми­дийской области дошли Васих и Курсих, те самые, которые впоследствии приехали в Рим для заключения союза, мужи Царского Скифского рода и начальники многочисленного войска. По рассказам их, они проехали степную землю, пе­реправились через какое– то озеро, которое Ромул прини­мал за Меотиду, и, перешед какие–то горы, по прошествии пятнадцати дней, вступили в Мидию» (Приск, 33).

Этим древним проникновением гуннов в Европу и Ближний Восток объясняется также и то, что, когда при позднем нашествии гуннов в 375 г. их основная масса пе­решла Дон севернее Азовского моря, выступили против нее местные племена древних же гуннов Alpidzuri, Acild­zuri, İtimari, Boiski, Tunkarsi (см. Иордан, 91, 213 – 274). О тюркской семантике этих этнонимов см. Altheim I, 16; Байчоров VI, 47 – 48.

Е. Ч. Скржинская, переводившая и комментировавшая этот древний источник, сопоставив сведения Дионисия Пе­риегета (II в.), Птолемея (II в.), Приска (V в.), Прокопия (VI в.) и др., пришла к следующему предположению: «Ве­роятно, задолго до того, не менее 150 лет, передовые, т. е. западные, части гуннских племен, вышли к Азовскому морю, за Дон и Крым, а позднее, в середине IV в., основная масса двинувшихся на запад гуннов встретилась с ними, перейдя Дон и Керченский пролив» (Иордан, 273 – 274). Однако не 150 лет раньше середины IV в., а как сообщают древние китайские источники (см. выше), в 209 – 179 гг. до н. э., т. е. на полтысячелетие раньше, в начальный период сарматской эпохи. Вот почему первые сведения о булгарах Северного Кавказа относятся ко II в. до н. э.: «Во дни Ар­шака (армянского царя II в. до н. э. – С. Б.), сына Вахар­шака, в цепи Великой Кавказской горы, на Земле Булгаров, возникли смуты» и вследствие этого значительная часть булгар переселилась в Северную Армению (Хоренский, 62). Изложенное свидетельствует о том, что попытки некото­рых авторов показать это явление как анахронизм (см. Ар­тамонов, 79) не имеет под собой реальной почвы. Упомя­нутые булгары и есть савиры, которых, как отмечалось выше, Н. Г. Волкова пыталась отождествить с предками осетин. Повторим и здесь известный по древним источни­кам факт.

«Армянские и арабские источники причисляли савир (сувар) к этнической общности древних болгар (булгар)» (см. Ямпольский, 84, прим. 24). «Савиры известны по ис­точникам II – X вв. (Птолемей, Иордан, Прокопий, Агафий, Захария Ритор, Симоката, Малала, Ибн Хордадбех, Ма­суди) на Северном Кавказе, на юге России, “около Кавказ­ских гор”.

“Этот народ многочисленный”.Савиров равнин Север­ного Кавказа иногда именовали гуннами – “савиры явля­ются гуннским племенем”, у которого был “бог Тангрихан” – god T'angri; знатный носил титул “тархан” – t'arxan, а сама зона их столицы (Варачан) на Северном Кавказе име­нова­лась Туркестан – Turkestan» (там же).

Древней миграцией (209 – 179 гг. до н. э.) хунну в Вос­точную Европу объясняется появление в бассейне Терека доосетинских тюркских народов düger и as (~ jas ~ alan), которые, как показано выше, – в корнях «Родословного Древа» тюрков и следы языка которых анализируются в последующих главах.

«По сведениям Прокопия Кесарийского, на рубеже V – VI вв. Дарьяльский проход еще не входил в область поли­тического господства ираноязычных племен. “Крепость и Каспийские ворота” (в его понимании) принадлежали со­юзнику Византии гуннскому предводителю Амбазуку. По­сле смерти Амбазука укреплением завладели персы, изгнав оттуда сыновей прежнего хозяина. Н. В. Пигулевская пола­гала, что этот факт мог иметь место в 507 / 508 г. (Пигулев­ская Н. В. Сирийские источники…, 67)» (Гадло,94). Эти доосетинские тюрки оставили на той территории не только древнетюркское племенное наименование Düger, но и одно из основных своих этнонимов Sawir как название региона: «Представляется весьма существенным , – пишет А. В. Гадло, – что в этнонимике сванов тюркоязычные карача­евцы и балкарцы носят наименование sawiar (мн. ч.) – musâw (ед. ч.) (Волкова Н. Г. Этнонимы…, с. 94), т. е. по существу именуются древним этнонимом савиров… Са­виры оставили свой прямой след в топонимике Осетии. По данным А. Дз. Цагаевой, Дигорское ущелье именовалось прежде Safiri– kom, т. е. савиров ущелье. То же наименова­ние носило и пашенное место вблизи с. Тменикау (А. ДЗ. Цагаева. Топонимия Северной Осетии. Ч. 1.– Орджони­кидзе, 1971, с. 148, 188)» (Гадло, 90 – 91).

Итак, мы рассмотрели тему «Alan, Jazyr, Döger в “Ро­дословном Древе” тюрков в свете древних источников ис­тории гуннов– савиров. Йазыр и Дёгер – сыновья Ай– Хана, второго сына первопредка тюрков Огуз– Хана. Алан – ве­ликий бек из области Йазыр. Племена назывались их име­нами. Гуннское (аварское) происхождение дигорцев отме­чено ими же в опубликованном в 1849 г. сказании (см. выше).

Древней миграцией (209 – 179 гг. до н. э.) тюрков (хунну «гунны») в Юго– Восточную Европу объясняется локализация племен Алан и Дюгер (< Дёгер) на Северо– За­падном Кавказе, в стране Гуннов– Савиров. После смерти предводителя этих гуннов Амбазука (≈ 507 / 508 г.) персы установили свою власть в верховьях бассейна Те­река. Следы же обитания в этом регионе савиров сохрани­лись до наших дней: Дигорское ущелье именовалось до не­давнего времени Сафири– ком «Савирское ущелье», Са­нибанское – Сапыры ком «Савирское ущелье. Карачаево– балкарцев, наследников савиров, оставивших в верховьях бассейна Терека свои четкие следы в виде этно– топони­мики (см. предисловие) сваны именуют sawiar.

Из изложенного вытекают следующие выводы:

1. Корнями «Родословного Древа» тюрков являются Alan, Jazyr, Döger, которые в результате древней (III – II вв. до н. э.) миграции гуннов в Юго– Восточную Европу за­няли Кубанско– Терское междуречье и прилегающие к нему регионы.

2. Шумероязычные племена кобанской культуры (са­вир + булгар + булкар + блкар + болкар) = гаргар (гегар + гу­гар + лугар + гарша) были отюречены гуннами ( = ала­нами, дигорцами и др.);