I. Лингвостилистическая парадигма в современной лингвистике как совокупность научных направлений

I. Лингвостилистическая парадигма в современной лингвистике как совокупность научных направлений

Глава 1.1. Понятие парадигмы

В современных лингвистических исследованиях термин парадигма применялся в таком значении, которое вбирало в себя представления о системных свойствах языковой материи.

Так, у О.С. Ахмановой понятие парадигма определяется как: «1. Совокупность флективных изменений, служащих образцом формообразования для данной части речи. 2. (парадигматическое расположение). Совокупность форм словоизменения данной лексической единицы, совокупность словоформ, составляющих данную лексему» [Ахманова 2004: 310].

С течением времени представление о парадигме расширяется, поэтому в ЛЭС мы находим уже другие дефиниционные определения термина парадигма, инвариантное значение которого модифицируется то как морфологическая парадигма, то как лексическая, синтаксическая, то как словообразовательная парадигма.

Соответственно формулируется следующее значение терминолексемы, включающее три лексико-семантических варианта:

Парадигма ... – 1) в широком смысле – любой класс лингвистических единиц, противопоставленных друг другу и в то же время объединенных по наличию у них общего признака или вызывающих одинаковые ассоциации, чаще всего – совокупность языковых единиц, связанных парадигматическими отношениями ...; 2) модель и схема организации такого класса или совокупности; 3) в более узком смысле – синоним термина «морфологическая парадигма» (система форм одного слова). [ЛЭС 2002: 366].

В «Новейшем словаре иностранных слов и выражений», наряду с проанализированными значениями, зафиксировано широкое понимание анализируемого термина: «Парадигма ... – исходная концептуальная схема, модель постановки проблем и их решения, методов исследования, господствующих в течение определенного исторического периода в науке; смена парадигм является научной революцией» [НСИСВ 2002: 603-604].

Именно в этом значении мы будем применять термин парадигма, анализируя указанную выше тему, хотя в процессе описания исследуемого материала мы используем, как правило, и другие значения данной терминолексемы.

В истории и философии науки понятие парадигма наиболее активно использовалось Куном, в концепции которого оно занимало одно из приоритетных мест. По мнению А.Л. Никифорова, содержание этого понятия «так и осталось не вполне ясным, однако в первом приближении можно сказать, что парадигма есть совокупность научных достижений, в первую очередь, теорий, признаваемых всем научным сообществом в определенный период времени» [Никифоров 2006: 81].

Следует согласиться с тем, что «парадигмой можно назвать одну или несколько фундаментальных теорий, получивших всеобщее признание и в течение какого-то времени направляющих научное исследование» [Никифоров 2006: 81].

Таким образом, любая лингвистическая парадигма воплощает в себе, бесспорно, общепризнанное знание об исследуемой области явлений.

Однако, характеризуя парадигму, нужно иметь в виду не только знание, выраженное в законах и принципах, но и образцы решения научных проблем, созданные учеными. Так, исследователи в области лингвостилистики (В.В. Виноградов, Т.Г. Винокур, М.Н. Кожина и др.) не только определили особенности дифференциации функциональных стилей, их структуру, закономерности стилистического использования языковых единиц, но и создали корпус научных, учебных, справочных текстов, в которых задан набор образцов научного исследования в области функциональной стилистики, стилистических ресурсов, социокоммуникативной стилистики и других лингвостилистических направлений [Виноградов 1923; 1955; 1961; 1963; Винокур 1980; 2005; Кожина 1979; 1980; 1983; 2003 и др.].

Задавая определенное видение мира, человека, языка, лингвостилистическая парадигма, синтетическая по своей сути, очертила круг проблем, имеющих смысл и решение в рамках лингвостилистики. Все, что не попадает в очерченный ею круг, не подлежит рассмотрению. Однако возникает вполне естественный вопрос: «Если этот круг представляет собой закрытое пространство, возможно ли в этом случае развитие лингвостилистической парадигмы?» И здесь следует признать, что этот круг не может быть закрытым. Наоборот, он должен вбирать в себя языковые факты и лингвистические закономерности, открытые другими направлениями (например, семантическим, когнитивным, лингвофилософским и др.), но при этом исключается дублирование фактов и закономерностей. Для лингвостилистической, как и для любой другой парадигмы, важны не конкретные факты, исследованные в других науках, и не законы, открытые другими направлениями, но особые типы фактов и особые типы законов, которые и определяют систему знаний в лингвостилистике как науке.

Так, семиотическая парадигма вступает во взаимодействие со стилистической не потому, что лингвостилистику интересует язык, как знаковая система, а совсем по другой причине: именно в силу того, что языковые знаки в процессе функционирования выполняют ту или иную стилистическую функцию.

Лингвистика текста представляет интерес для функциональной стилистики потому, что в рамках, очерченных ею, изучаются закономерности функционирования стилистически дифференцированных текстов. И более того, текстовые категории соотносятся с функциональными семантико-стилистическими категориями, активно разрабатываемыми на стыке таких научных и учебных дисциплин, как функциональная стилистика, лингвистика текста, стилистика текста.

Сегодня, пытаясь оглянуться назад и представить, как на протяжении целого ряда десятилетий развивалась наука, восходящая к учению о стиле, входившему в качестве составной части в древнегреческую риторику, трудно представить, что научное сообщество, не располагая никакими сведениями о том, как развивалась система стилей в русском языке, создало науку, представляющую собой искусственный конструкт. Даже в том случае, когда накоплено минимальное количество знаний, а сами теории пока не доказаны и носят гипотетический характер, ученые навряд ли начнут глобальное исследование, если не будут располагать обоснованными ответами на вопросы о том, каковы могут быть единицы исследования и описания языковых явлений. Как они взаимодействуют с основными единицами других лингвистических направлений? Навряд ли возможно разделение лингвостилистики на стилистику ресурсов, функциональную стилистику, стилистику кодирования и декодирования, сопоставительную, историческую и т.п. без решения вопроса о том, каковы категории стилистики, чем отличается стилистическая окраска от стилистического оттенка, языковой стиль от стиля функционального.

То есть, если в этом случае ориентироваться на концепцию Куна, то следует признать, что любому исследованию предшествует принятие некоторой системы, включающей первичное представление о единицах анализа, методах обработки и описания материала.

В свое время уточняя понятие парадигмы, Кун ввел понятие дисциплинарной матрицы, включающей в себя: 1) символические обобщения, или законы; 2) модели и онтологические интерпретации; 3) образцы решения проблем.

Необходимо заметить, что эти элементы широко представлены в направлениях лингвостилистики. Однако, подобно тому, как окружающий мир, природа воздействуют на организм человека, порождая чувственные впечатления, язык тоже, являясь одновременно материальной и идеальной сущностью, воздействует на сознание, воображение, эмоции, подсознание человека, вторгаясь в сферу его мыслей, порождая в его воображении различные образы, картины, вызывая самые противоречивые чувства, ощущение ритмов, звуков, красок, пробуждая порой на уровне подсознания инстинкты, вторгаясь в его сновидения и порождая иногда немыслимые галлюцинации.

И, наверное, не только сознание, но и все другие составляющие его организма, психики определяют, какие факты установит ученый, выделит их из потока явлений, как он их интерпретирует, сформирует определенные данные.

Если чтение текстов художественного стиля не волнует его воображение, вызывая различные темы, образы, картины, если он эмоционально глух и не в состоянии почувствовать ритмы, звуки, увидеть краски, если на уровне подсознания все в нем спит (никто в этом случае не предлагает выпустить джинна из бутылки в виде самых диких, неуправляемых инстинктов, но существует все-таки интуиция, умение уловить, предугадать!) и если при этом у него не развит вкус к логическим построениям, к теоретическим обобщениям – ни о каких исследованиях в области стилистики и тем более о создании очередной новации в области лингвостилистики не может быть и речи. И это на самом деле так, потому что ученый состоит не только из знаний (это может быть просто начетничеством!) и из умений проводить лингвостилистический эксперимент (это умение тоже может оказаться формальным, не связанным с ощущением природы живого естественного языка), но и в нем должно быть нечто другое. Это другое – чувственный опыт, участвующий в формировании научных данных, который вообще может не выражаться вербально.

Как почувствовать красоту поэтического стиля? И как вообще определяется строгость официально-делового стиля? И чем от них отличается научный стиль? Все это сначала надо почувствовать. Конечно же, специалист в области стилистики сможет подробно ответить на некоторые из поставленных вопросов.

Но это не означает, что любой средний носитель языка подробно опишет указанные особенности и даст на все вопросы исчерпывающий ответ. Скорее всего никакого ответа мы не получим, но однако на интуитивном уровне человек, владеющий языком в объеме обыденной речи и располагающий отрывочными сведениями об учебных предметах, пройденных им за курс средней школы, как правило, безошибочно угадывает, к какому стилю относится тот или иной текст: к научному, художественному, публицистическому, деловому. Не владея никакими фундаментальными понятиями из области лингвостилистики, он тем не менее ориентируется в языковом материале, опираясь на образцы. Аналогичным образом студенты-фило-логи, не занимающиеся специальными исследованиями в области лингвостилистики, обучаясь на образцах, учатся видеть стилистически дифференцированные тексты глазами парадигмы, преобразовывать поступающие в процессе обучения стимулы в специфические теоретические данные и практические навыки, имеющие смысл в рамках парадигмы, в данном случае лингвостилистической. «Именно в этом смысле Кун говорит о том, что каждая парадигма формирует свой собственный мир, в котором живут и работают сторонники парадигмы» [Никифоров 2006: 83].

Подытоживая рассуждения о парадигме, можно сказать, что лингвостилистическая парадигма – это система, детерминирующая основоположения научных теорий в области стилистических ресурсов, языковых и функциональных стилей, типовых ситуаций общения, постулирующих тот или иной стиль, и т.п., их онтологию, экспериментальные данные, а также наши реакции на воздействия стилистически дифференцированных текстов: физические, психические, выраженные вербальным и невербальным способом.

Лингвостилистическую парадигму мы отличаем от стилистических парадигм в области языковых стилей, описанных М.В, Пановым (имеются в виду стилистические парадигмы в области лексики, словообразования, синтаксиса простого и сложного предложения, в основе которых лежит представление о синонимии языковых средств).

В заключение необходимо отметить, что науку, развивающуюся в рамках общепризнанной парадигмы, Кун называет «нормальной». Он убежден, что в реальной научной практике ученые почти никогда не сомневаются в истинности основных положений своих основных теорий. При этом «исследование в нормальной науке направлено на разработку тех явлений и теорий, существование которых парадигма заведомо предполагает» [Кун 1975: 45-46].

Используя понятие лингвостилистической парадигмы в широком смысле слова, мы постараемся далее проанализировать стилистику как науку, как систему знаний, синтезировав традиционное представление об «объективном знании» с представлением о субъекте познания, но все-таки нельзя с уверенностью сказать, можно ли создать философию лингвостилистики, лишив ее интерсубъективного предмета.