Литература контрольные вопросы опосредующая роль языка в процессе познания
жүктеу/скачать 2.85 Mb.
|
|
Различные способы освещения фактов и приводят к созданию разных жанров. Посмотрим, как подается факт в конкретных информационных жанрах. Хроника – факт без подробностей. Небольшие (порой из одной-двух фраз) сообщения, не имеющие заголовка. Чаще публикуются подборками. Информация – короткая информация или заметка. Содержит сам факт и некоторые подробности. Состоит из десяти-тридцати строк, имеет собственный заголовок. Чаще публикуется в подборке. Расширенная информация предполагает более широкое и подробное изложение событий. Возможны: историческая справка, сравнение, характеристика героев и т.д. Включает в себя вступление и концовку. Содержит 40–150 строк, заголовок. Допустим подзаголовок. Интервью – изложение фактов от имени того, с кем ведется беседа. Предполагает совместное творчество: журналист предвосхищает вопросы читателей, тщательно готовится к интервью, непременно владеет ситуацией. Необходимо указать, с кем ведется беседа (фамилия, имя, отчество, служебное или общественное положение), тему разговора, каким образом получено интервью (в личной беседе, по телефону, по факсу и т.д.). Отчет – по заданию редакции журналист рассказывает о том, что видел и слышал. Размер материала зависит от значимости события. Общий отчет содержит изложение фактов в хронологическом порядке, тематический – освещает 1–2 наиболее важных вопроса, отчет с комментариями – изложение основных событий и высказывание совей точки зрения. Зарисовка – обобщение фактов и описание обстановки. Короткий, живой и образный рассказ о своих впечатлениях. Обозрение – важнейшие события жизни города, завода, школы и т.п. за определенный период (сводки, итоги). Репортаж – наглядное представление о том или ином событии через непосредственное восприятие журналиста-очевидца или действующего лица. Репортаж сочетает в себе элементы всех информационных жанров (повествование, прямая речь, красочное отступление, характеристика персонажей, историческое отступление и т.д.). Репортаж желательно иллюстрировать фотоснимками. Репортаж бывает: событийный, тематический, постановочный. Аналитические жанры – это широкое полотно фактов, которые трактуются, обобщаются, служат материалом для постановки определенной проблемы и ее всестороннего рассмотрения и истолкования. К аналитическим жанрам относятся: корреспонденция, статья, обзорная рецензия. Корреспонденция анализирует группу фактов. Это делается с помощью описания фактов, их анализа и соответствующих выводов. Здесь очень важны примеры, оперативность, конкретность темы, четкий адрес. Статья – это обобщение и анализ фактов и явлений. Если в корреспонденции события рассматриваются от частного к общему, то в статье все происходит наоборот – от общего к частному. Статья берет факты в глобальных масштабах, анализирует их, поднимая до научно обоснованных выводов. Художественно-публицистические жанры – здесь конкретный документальный факт отходит на второй план. Главным становится авторское впечатление от факта, события, авторская мысль. Сам факт типизируется. Дается его образная трактовка. В очерке факты преломляются в свете личности автора. Важен не факт сам по себе, а его восприятие и трактовка героем или автором. Факт переосмыслен в образ, близок к малым формам художественной литературы, конкретен, построен на фактическом материале. Цель очерка – дать образное представление о людях, показать их в действии, раскрыть существо явления. Очерк бывает сюжетным (портрет, проблема) и описательным (событийный, путевой). Фельетон – это литературный материал, проникнутый духом острой злободневной критики, с особыми приемами изложения. Для фельетона обязательны: живость, легкость, образность, юмор, ирония, насмешка. Памфлет – злободневное публицистическое произведение, цель и пафос которого – конкретное гражданское, преимущественно социально-политическое обличение»[5]. В описанной выше классификации понятны и достаточно очевидны лишь традиционные названия жанров, но не критерии их выделения, и многие из них с успехом могут быть применены друг к другу. Здесь, к сожалению, также отсутствует строго научный подход, хотя в повседневном обиходе начинающим журналистам такие научно-популярные объяснения могут служить своего рода начальным ориентиром. Бесспорно интересным является подход к определению жанров СМИ известного теоретика кино и литературы В.Б. Шкловского[6], подробно рассмотренный в статье Л. Шибаевой «Жанры в теории и практике журналистики»[7]. «Постоянно установленные обычаи – этикеты порядка осмотра мира (как мне кажется) называются жанрами», – пишет В.Б. Шкловский. Здесь во всей полноте и ясности предстает разница между пониманием жанров в теории функциональной стилистики и в практической журналистике. Если в первом случае жанр является классификационной характеристикой в пределах функционального стиля и характеризуется неким инвариантным составом языковых и понятийных характеристик[8], то во втором случае речь идет именно об «этикете»[9], т.е. обычаях и правилах представления информации, в котором собственно языковой критерий хотя и важен, но все же занимает подчиненное положение, по отношению к «правилам поведения», которые каждый журналист должен знать, как «Отче наш», иначе он неизбежно растеряет читательскую аудиторию и его как нарушителя дисциплины (читай – жанра-этикета) просто выдворят из общества. В.Б. Шкловский выделяет три главных критерия этого «порядка осмотра мира», в соответствии с которыми весь журналистский материал классифицируется по жанрам-этикетам: предмет, функция, метод. «Предмет, функция, метод – три несущих кита, три нерушимых столпа, на которых держится жанр. При сохранении необходимых связей и зависимостей между ними возникает та самая “устойчивая форма”, в которой читателю удобнее всего воспринимать авторскую мысль»[10]. Иначе говоря, материал распределяется по жанрам журналистики, в зависимости от того, как он отвечает на три главных вопроса: что освещается, для каких целей и каким образом. Вот как описывает этот процесс, опираясь на Шкловского, Любовь Шибаева[11]: «”Человеческое сознание исследует внешний мир, не восстанавливая каждый раз всю систему поиска. Внутренние связи становятся настолько привычными, что как бы отсутствуют...” – так описывает Шкловский процесс установления в общественном сознании “порядка осмотра мира”. Сказывается и входит в обычай определенная система познавательных операций, закрепляется система сигналов, общая для тех, кто исследует действительность, и тех, кому будет об этом рассказано. “Жанр-конвенция-соглашение о согласовании сигналов”. Так называет Шкловский негласный, незаметный договор между авторами и читателями о том, «в какой системе расположены те явления, которые подвергнуты анализу». Медленно, усилиями тысяч известных и неизвестных творцов, общество вырабатывает наиболее эффективные «порядки осмотра мира», отбирает методы познавательной деятельности... И закрепляет в жанрах лучшие технологии работы с информацией и наборы интеллектуальных операций, используемые всеми “договаривающимися сторонами”». В указанном смысле журналист обладает достаточно большой свободой и ограничен в представлении материала не языковым, а «поведенческим» критерием, т.е. критерием соответствия материала трем указанным выше параметрам. При этом собственно языковой, стилистический критерий оказывается как бы включен в состав второй составляющей этикета, а именно «функции», т.е. для чего, для достижения каких целей представляется материал. Именно этот критерий определяет ситуацию, которая в свою очередь является основой выбора языковых средств. Для журналиста параметр «предмет», т.е. «о чем написан материал», значим, для языковеда же этот параметр нерелевантен. Для журналиста параметр «метод», т.е. то, как добывается материал (в процессе интервью, исследования архивных материалов и т.д.), значим, для языковеда этот критерий имеет подчиненное значение – лишь как дополнительный критерий более четко описывающий нюансы ситуации. Любопытно, что полный состав собственно языковых жанров журналистики с четкой формулировкой функционально-стилистических критериев никто никогда (насколько мне известно) не выявлял, за исключением тех случаев, когда речь идет материалах, в которых достаточно активно реализуются элементы функции воздействия (фельетон, памфлет, пародия, анекдот). Говоря о функциях языковых, мы, конечно же, руководствуемся в первую очередь лексико-стилистическими и морфосинтаксическими характеристиками текста, а затем анализируем, как эти языковые критерии используются в текстах разной понятийной направленности. На данную тему имеется достаточно обширная литература, и мы не станем в данном разделе учебника подробно описывать состав этих функций. Отметим лишь, что без практического знания того, каковы языковые составляющие публицистического стиля и его жанров, опираясь лишь на достаточно абстрактные импрессионистические описания жанров, типа: «материал проникнут духом острой злободневной критики, с особыми приемами изложения» или «для этого жанра обязательны живость, легкость, образность, юмор, ирония, насмешка», невозможно создать по-настоящему профессиональный материал. Кстати сказать, многие современные российские периодические издания, а также теле- и радиопередачи, в отличие от многих западных изданий, страдают именно этим недостатком. При всей злободневности, остроте и актуальности публикуемых материалов они полны языковых ошибок и неточностей. Объясняется это, по-видимому, тем, что сегодня профессиональные стандарты журналистики стали менее строги к использованию русского языка. Основной упор делается на сенсационности, скандальности и претензии на новизну и необычность. В журналистику пускают всех, чье мышление и взгляды не отличаются банальностью и шаблонностью, при этом языковые способности пишущей личности все-таки остаются на втором плане. Исследования журналистских жанров с языковедческих позиций сегодня идут полным ходом; с их результатами можно будет познакомиться в последующих изданиях настоящего учебного пособия. в начало статьи << >> в начало ЛИТЕРАТУРА Акишина А.А. Структура цельного текста. М., 1979. Ампилов В.А. Современный газетный очерк. Минск, 1972. Бекасов Д.Г. Корреспонденция, статья – жанры публицистики. М., 1972. Березена В.Г. Жанр годового обозрения литературы в русской журналистике первой половины XIX в. // Русская журналистика XVIII–XIX вв. (из истории жанров). Л., 1969. Бойко К.Г. Репортаж в газете. М., 1964. Верховская А.И. Письмо в редакцию и читатель. М., 1972. Виленский М.Э. Как написать фельетон. М., 1982. Воскобойников Я.С., Юрьев В.К. Журналист и информация. М., 1993. Газетные жанры. М., 1971. Герхард М. Искусство повествования. М., 1984. Горохов В.М. Критика и библиография в газете. М., 1970. Горохов В.М. Основы журналистского мастерства. М., 1984. Гребенина А.М. Обзор печати: Проблемы теории жанра. М., 1980. Гуревич С.М. Репортаж в газете. М., 1963. Дзялошинский И.М. Проективная деятельность в структуре журналистского творчества // Деловая пресса России: настоящее и будущее. М., 1999. С. 185–227. Журбина Е. Теория и практика художественно-публицистических жанров. М., 1969. Ивин А.А. Искусство правильно мыслить. М., 1990. Кашинская Л.В. Эксперимент как метод журналистской деятельности // Вестник Моск. ун-та. Сер. 11. Журналистика. 1976. С. 17–27. Киш Э.Э. Опасный жанр литературы // Репортажи. М., 1964. Колосов Г.В. Поэтика очерка. М., 1977. Канторович В. Заметки писателя о современном очерке. М., 1973. Коппервуд Р., Нельсон Р.П. Как преподносить новости. М., 1998. Крикунов Ю.А. Рецензия в газете. М., 1976. Кройчик Л.Е. Современный газетный фельетон. Воронеж, 1975. Кройчик Л.Е. Система журналистских жанров // Основы творческой деятельности журналиста / Под ред. С.Г. Корконосенко. СПб., 2000. С. 125–168. Лазутина Г.В. Основы творческой деятельности журналиста. М., 2000. Лазутина Г.В. Технология и методика журналистского творчества. М., 1985. Магай И.П. Структура произведения журналиста // Проблемы теории печати. M., 1975. Майданова Л.М. Структура и композиция газетного текста. Красноярск, 1973. Маслова Н.М. Путевые заметки как публицистическая форма. М., 1977. Мезенцев М.Т. Особенности недокументального очерка // Филологические этюды. Ростов, 1974. С. 71–83. Поспелов Г.Н. Теория литературы. М., 1978. Пронин Е.И. Выразительные средства журналистики. М., 1980. Прохоров Е.П. Журналистика. Государство. Общество. М., 1996. Прохоров Е.П. Публицистическое обозрение. М., 1963. Прохоров Е.П. Эпистолярная публицистика. М., 1966. Роот А.А. История жанра передовой статьи. Казань, 1980. Свинцов В.И. Смысловой анализ и обработка текста. М., 1979. Симкин Я.Р. О публицистической пародии // Филологические этюды. Ростов, 1974. С. 71–83. Симкин Я,Р. Сатирическая публицистика. Ростов-на-Дону, 1976. Солганик Г.Я. Стиль репортажа. М., 1970. Солганик Г.Я., Вакурое В.Н. и др. Стилистика газетных жанров. М., 1978. Социальная практика и журналистский текст. М., 1990. Справочник для журналистов стран Восточной и Центральной Европы. М., 1993. Стрельцов Б.В. Аналитычныя жанры. Минск, 1974. Стюфляева М.И. Образные ресурсы публицистики. М., 1982. Тертычный А.А. Жанры периодической печати: Учебное пособие. М., 2000. Уемов А.И. Логические ошибки. М., 1975. Ученова В.В. Современные тенденции развития журналистских жанров // Вестник Моск. ун-та. Сер. 11. Журналистика. 1986. № 6. Ученова В.В. Метод и жанр: диалектика взаимодействия // Методы журналистского творчества. М., 1982. С. 89. Феллер М.Д. Структура произведения. М., 1981. Шандра В.А., Попова М.Ф., Макашина Л.П. Аналитические жанры газеты. Екатеринбург, 1996. Шибаева Л. Жанры в теории и практике журналистики // Журналистика. 2000. № 17 (47). 8 сент. Шкловский В.Б. Тетива: О несходстве сходного // Собр. соч. Т. 3. М., 1974. С. 755. Шумилина Т.В. «Не могли бы вы рассказать?»: Метод интервью в журналистике. М., 1976. в начало статьи << >> в начало КОНТРОЛЬНЫЕ ВОПРОСЫ 1. Какие существуют определения жанра?
в оглавление << >> на следующую страницу [1] Степанов Ю.С. Французская стилистика (в сравнении с русской). 2-е изд., стереотип. М., 2002. С. 218.
Брызгунова Е.А. СВЯЗЬ ВНУТРЕННИХ ЗАКОНОВ ЯЗЫКА С НОРМОЙ УСТНОЙ И ПИСЬМЕННОЙ РЕЧИ ЛИТЕРАТУРА КОНТРОЛЬНЫЕ ВОПРОСЫ Конец XX и начало XXI века – это время обостренного внимания к языковым процессам, к их научным типологизациям. С другой стороны, это время поверхностных и эмоциональных суждений (особенно в области СМИ) без знания законов развития языка в разные исторические эпохи, в разных слоях общества. В четырехтомной монографии «Русский язык и советское общество» [РЯСО 1968] М.В. Панов, руководитель и редактор этой монографии, обобщил две основных тенденции в развитии русского языка: развитие аналитизма в области грамматики и развитие агглютинации в области словообразования. Именно развитие аналитизма вызывает споры, что объясняется проблемой сознательного и бессознательного в речи носителей языка (в том числе журналистов, вузовских и школьных преподавателей, актеров и т.д.), и недостаточным разграничением таких понятий, как законы языка, неподвластные воле человека, и законы о языке, создаваемые человеком. При анализе проблематики данного раздела ключевыми являются следующие понятия: внутренние законы развития языка, природные свойства носителей языка, сознательное/бессознательное в речи носителей языка, степень эффективности нормативных рекомендаций. Носители языка обладают природными свойствами, которые можно рассматривать в ряду других свойств человека. Когда человек входит в магазин, он становится покупателем, свойства и потребности которого в достаточной степени изучены и обобщены психологами, социологами, сотрудниками милиции. Когда человек входит в метро или в поезд, он становится пассажиром, что также изучено и разноаспектно учитывается в организации и в практике общения. Выделим природные свойства носителя языка, существенные в контексте рассматриваемой проблематики. Известно, что к трем-четырем годам своей жизни человек овладевает системой родного языка. Уже владея падежной системой, видами глагола, словесным ударением, ребенок только в школе узнает, что есть такие грамматические и фонетические сущности. Это один из этапов многочисленных преодолений бессознательного в использовании языка. В данном случае существенно отметить, что проявление внутренних законов развития языка обладает огромнейшей силой бессознательного в речи носителей языка. Природным свойством носителя языка является субъективизм в оценках речи. Это проявляется в приверженности к избранному варианту, в готовности объявить неправильным другой, равноправный вариант. Носителю языка свойственно относиться к языковой Системе как к управляемой. Между тем язык понимается как сложная Система систем, которая проявляется в повседневной речевой практике людей. Носитель языка способен управлять лишь отдельными проявлениями Системы: например, он может регулировать правила орфографии, запрещать агрессивную и нецензурную лексику в печатной продукции, неуместное употребление заимствованных слов и т.п. Знание свойств носителя языка необходимо для понимания многих речевых процессов, в том числе в СМИ. Рассмотрим развитие аналитизма в русском языке в аспекте норм письменной и устной речи, а также с точки зрения рекомендаций редакторов радио и телевидения. М.В. Панов обратил внимание на концепции французских славистов А. Мартине и А. Мейе о многовековой тенденции развития аналитизма в индоевропейских языках. Процесс характеризуется неравномерностью развития (например, более интенсивным – в английском, более замедленным – в латышском и русском). А. Мейе высказал гипотезу о причинах этой тенденции: имя стабильно и не требует много форм, в отличие от глагола. Существует противоречие между именем и глаголом [РЯСО 1968, 1, 21]. Черты аналитизма проявляются по-разному, многие из них стали нормативными как в письменной, так и в устной речи. К числу активных процессов в грамматике русского языка М.Я. Гловинская относит «общее укрепление несклоняемости в морфологической системе литературного языка» [Гловинская 1996]. Это заимствованные существительные (метро, такси, кафе, меню и др.), иноязычная лексика 1980–1990-х годов (видео, казино, крупье, шоу и др.), сложносокращенные слова и аббревиатура (замминистра, завотделом, СССР и др.), аналитические прилагательные (цвета беж:, маренго, индиго и др.). К числу спорных и обсуждаемых в редакциях СМИ вопросов относятся топонимы на -ова, -ева, -ино, -ыно (Домодедово, Переделкино, Царицыно и др.). Здесь необходимо различать сочетание топонима с обобщающим словом (город Иваново, деревня Марьино) и топоним без обобщающего слова. В первом случае нормативна несклоняемость топонима: Я живу в городе Иваново, в деревне Марьино. Во втором случае нет общих закономерностей, приходится говорить о морфологии отдельных слов. Так, например, к числу сосуществующих вариантов относятся словоформы: Я живу в Иваново – в Иванове, в Пулково – в Пулкове. Но: Я живу в Пушкино, в Шахматова и др. В течение XX века четко прослеживается тенденция к несклоняемости топонимов. М.Я. Гловинская приводит воспоминания Л.К. Чуковской об Анне Ахматовой, возмущавшейся, когда кто-либо говорил «Мы живем в Кратово» вместо «в Кратове». Сама Л.К. Чуковская спрашивала у других: «Почему вы говорите живу в Переделкино, а не в Переделкине! С чего бы? Ведь русский язык склонен к склонению. Почему же вы не склоняете названий? Или почему бы тогда не говорить: Я живу в Москва?» [Гловинская 1998, 307]. Воспоминания Л.К. Чуковской являются живым свидетельством восприятия изменений носителями языка, но таких изменений, которые осознаются слушающими. Во многих редакциях СМИ нормой считается склоняемость. В подобных ситуациях начинается снижение эффективности редакторских рекомендаций, так как процесс изменений остановить нельзя. Кроме того, как уже говорилось выше, существует морфология отдельных слов и словосочетаний. Рекомендации должны быть дифференцированными. В истории филологического факультета МГУ есть ценный опыт семинара профессора П.С. Кузнецова (1899–1968). Петр Саввич учил нас, студентов 1950-х годов, сопоставлять и анализировать факты, привлекая данные истории языка, современных диалектов, устной и письменной речи литературного языка: откуда то или иное явление, почему, где, как, единственно ли возможным является предлагаемое объяснение, можно ли прогнозировать развитие и на каком основании. Эта традиция очень актуальна в наше время, когда на радио и телевидении возросло разнообразие видов общения и их участников. Конец XX и начало XXI века – это время ненормативного употребления предложно-местоименных сочетаний о том, что, например: «...опросы показывают о том, что его рейтинг растет...»; «...эти факты показывают о том, что реформы буксуют»; «Я сомневаюсь о том, что все кончится благополучно»; «Она сообразила о том, что надо сделать»; «Все понимали о том, что второй такой случай не представится»; «Он не мог поверить о том, что на реке такой тонкий лед» (из речи журналистов на радио и телевидении). Во всех приведенных примерах употребление о том, что не соответствует норме и письменной, и устной речи. Несоответствие норме осознается многими носителями языка. Нормативно: факты показывают, что...; я сомневаюсь, что (= в том, что); она сообразила, что...; все понимали, что...; не мог поверить, что (тому, что; в то, что). Как можно объяснить несоответствие норме? Сказать, что это ошибка, – для специалиста слишком мало. Можно предложить следующее объяснение. Один из активных процессов в современном русском языке связан с семантическим укрупнением союзных средств, с устранением избыточности детализаций, выражаемых с помощью падежных форм. Изъяснительные предложения включают глаголы, обозначающие процессы речи, мысли, восприятия: думает, что (о том, что); почувствовал, что...; я верю, что (в то, что) и др. Ненормативное употребление о том, что появляется в контекстах с глаголами, включающими компонент значения речи, мысли, восприятия: факты показывают (т.е. свидетельствуют, говорят), что... При этом в нормативном употреблении выбирается наиболее простая союзная связь, не требующая падежных форм. Ненормативное употребление о том, что можно назвать явлением переходного периода, когда устраняется избыточность форм союзных связей в изъяснительных предложениях и усиливается роль контекста конкретизирующего значения глаголов. жүктеу/скачать 2.85 Mb. Достарыңызбен бөлісу:
|