Литература периода «оттепели»
жүктеу/скачать 3.39 Mb.
|
- Бұл бет үшін навигация:
- Для него персонаж — это форма самовыражения.
- «Татуировка», «Нинка» или «Серебряные струны»)
- («Я ЯК-истребитель»)
- «Милицейский протокол», «Лекция о международном положении» или «Письмо в редакцию телевизионной передачи "Очевидное — невероятное" с Канатчиковой дачи»
- Меня опять ударило в озноб»
| Час зачатья я помню неточно, —
Значит, память моя однобока, Но зачат я был ночью, порочно, И явился на свет не до срока. Я рождался не в муках, не в злобе: — Девять месяцев — это не лет! Первый срок отбывал я в утробе: Ничего там хорошего нет. <…> Как для лирико-исповедальных, так и для балладных, «ролевых» стихов-песен Высоцкого, были свойственны «новеллистичность» организации, стремительная «драматургическая» речевых форм, а также циклообразующие тенденции. Как и у Галича, у Высоцкого много «ролевых» стихотворений, но у Высоцкого дистанция между персонажем и автором гораздо короче. Для него персонаж — это форма самовыражения. Конечно, легко «заметить разность» между автором и субъектом таких стихотворений, как «Товарищи ученые», «Диалог у телевизора», «Честь Лахматной короны», «Письмо на сельхозвыставку» или «Письмо с сельхозвыставки». Но как быть с ранними «блатными» текстами («Татуировка», «Нинка» или «Серебряные струны»), как быть с песнями от лица бродяг, альпинистов, пиратов, разбойников, спортсменов, солдат штрафбата, и даже от лица иноходца, самолета («Я ЯК-истребитель») или корабля? А «Охота на волков» — здесь монолог от лица волка безусловно становится одним из самых существенных манифестов лирического героя Высоцкого: Рвусь из сил — и из всех сухожилий, Но сегодня — опять как вчера: Обложили меня, обложили — Гонят весело на номера! Из-за елей хлопочут двустволки — Там охотники прячутся в тень, — На снегу кувыркаются волки, Превратившись в живую мишень. Идёт охота на волков, Идёт охота — На серых хищников Матёрых и щенков! Кричат загонщики, и лают псы до рвоты, Кровь на снегу — и пятна красные флажков. Не на равных играют с волками Егеря, но не дрогнет рука: Оградив нам свободу флажками, Бьют уверенно, наверняка. Волк не может нарушить традиций — Видно, в детстве, слепые щенки, Мы, волчата, сосали волчицу И всосали: нельзя за флажки! И вот — охота на волков, Идёт охота — На серых хищников Матёрых и щенков! Кричат загонщики, и лают псы до рвоты, Кровь на снегу — и пятна красные флажков. Наши ноги и челюсти быстры — Почему же — вожак, дай ответ — Мы затравленно мчимся на выстрел И не пробуем через запрет?! Волк не может, не должен иначе. Вот кончается время моё: Тот, которому я предназначен, Улыбнулся и поднял ружьё. Идёт охота на волков, Идёт охота — На серых хищников Матёрых и щенков! Кричат загонщики, и лают псы до рвоты, Кровь на снегу — и пятна красные флажков. Я из повиновения вышел: За флажки — жажда жизни сильней! Только — сзади я радостно слышал Удивлённые крики людей. Рвусь из сил — и из всех сухожилий, Но сегодня — не так, как вчера: Обложили меня, обложили — Но остались ни с чем егеря! Идёт охота на волков, Идёт охота — На серых хищников Матёрых и щенков! Кричат загонщики, и лают псы до рвоты, Кровь на снегу — и пятна красные флажков. И даже в таких отчетливо «ролевых» текстах, как «Милицейский протокол», «Лекция о международном положении» или «Письмо в редакцию телевизионной передачи "Очевидное — невероятное" с Канатчиковой дачи», бросается в глаза не столько дистанцированность автора от персонажей, сколько радость перевоплощения и возможность от лица «другого» высказать «свое». Как не без оснований полагают А.В.Скобелев и С.М.Шаулов, всю художественную концепцию Высоцкого отличает «вариативное переживание реальности», образ «поливариантного мира». Лирический герой Высоцкого в конечном счете предстает как совокупность многих разных лиц и ликов, в том числе и далеко не самых симпатичных. Недаром в одном из поздних стихотворений «Меня опять ударило в озноб» (1979) лирический герой Высоцкого расправляется с хамом, жлобом, люмпеном — «другим», сидящим внутри «Я»: Во мне сидит мохнатый злобный жлоб С мозолистыми цепкими руками. Когда мою заметив маету, Друзья бормочут: — Снова загуляет, Мне тесно с ним, мне с ним невмоготу! Он кислород вместо меня хватает. Он не двойник и не второе «я», — Все объясненья выглядят дурацки, — Он плоть и кровь, дурная кровь моя. Такое не приснится и Стругацким. Такой «протеинеский» тип лирического героя, с одной стороны, обладает уникальным даром к многоязычию — он открыт для мира и в какой-то мере представляет собой «энциклопедию» голосов и сознаний своей эпохи (эту точку зрения на Высоцкого предлагали такие критики, как Вл. Новиков и Евг. Сергеев). Этим качеством определяется феноменальная популярность Высоцкого — в его стихах буквально каждый мог услышать отголоски своего личного или социального опыта. жүктеу/скачать 3.39 Mb. Достарыңызбен бөлісу:
|