Классика в стиле Набокова
На новом этапе своего развития (рубеж XIX-XX в.в.) русская поэзия обнаруживает резко обострившийся интерес к восприятию классического наследия. Он очевиден в обращении к Тютчеву и Фету - в практике символистов, к Державину благодаря опытам В.Ходасевича, к Пушкину - прежде всего в лирике И.Бунина. Тяготевший к пушкинскому художественному опыту, Набоков в своем поэтическом самоопределении не мог пройти мимо творческих поисков своего старшего современника при всей противоречивости их личных взаимоотношений. Он решительно противопоставлял "удивительные струящиеся стихи" Бунина его "парчовой прозе" и именно их почитал особо.
Фет Набокову ближе по многим причинам. Их сближают узловые (нередко крайностные) эстетические принципы: абсолютное неприятие тенденциозной, преходяще-злободневной литературы, утверждение приоритета «вечных» тем природы и любви, «волшебного» искусства над житейским волнением. Кроме того, в стихах Набокова нетрудно уловить родственное Фету гедонистическое, порой доходящее до болезненности, весеннее приятие мира, в постижении красот которого оба поэта идут от малого, тяготение к импрессионистичности пейзажей с доминированием мотива "отражения в воде", преданность воспоминаниям и музыке. Влюбленность в ночь, на похвалы которой Фет и Набоков буквально неистощимы, духовно окрыляет обоих поэтов и тем отличает от Тютчева.
С другой стороны, ранняя поэзия Набокова в значительно большей степени, нежели от лирики Фета, пребывает в очевидной лексической зависимости от тютчевских стихов, что подтверждается, в частности, выбором цветовых и «двойных» эпитетов, а также нередким использованием риторических восклицаний.
Принципиально находясь «вне групп», оба писателя были особенно чувствительны к любым покушениям на русское слово и «в дни злобы и страданий» ревностно оберегали его чистоту, оставаясь при этом сравнительно сдержанными, даже несколько «холодными» в стилевом плане. Впрочем, «холодность» эта род лирического целомудрия, таимая от постороннего взгляда страстность.
С Буниным Набокова роднит и стремление максимально сблизить стихи и прозу: чисто внешним образом, то есть совмещая в собственных сборниках и даже в собрании сочинений повести и рассказы со стихами; располагая стихи как прозу (концовка набоковского «Дара») и переводя прозу на язык поэзии, но не ритмизуя ее, подобно Андрею Белому, а насыщая поэтической образностью и метафоричностью; наконец, вводя стихи в прозаические произведения и делая главными героями этих произведений людей творческих, одаренных (нередко именно писателей и поэтов). Если в раннем творчестве обоих безусловно преобладали стихи, то в последующие годы уже про за начинает всерьез влиять на содержание поэзии того и другого, в результате чего складывается впечатление, будто «у Бунина, превосходного поэта, стихи все же занимают подчиненное положение» (А. Твардовский) и что Набоков, начинавший как стихотворец, куда большего добился в области прозы. Между тем поэтические и прозаические сочинения Бунина и Набокова живут в основном по одним эстетическим законам и не должны противопоставляться друг другу. Не случайно некоторые рассказы Бунина и Набокова могут служить своеобразным комментарием к их стихам, равно как и стихи – быть созвучными их «малой» прозе и даже – у Набокова – романам («Первая любовь» - «Машенька», «Лилит» - «Лолита»).
Общие для обоих поэтов темы – детства и родины. Россия для того и другого – неизменно самый высокий идеал, однако в лирике Бунина она предстает, безусловно, «просторнее и демократические», нежели в стихах Набокова. Тема природы – также одна из ведущих в творчестве этих авторов, выявляющая не только их интерес и любовь к родной земле, но и редкостную наблюдательность, умение запечатлеть в строке наиболее характернык приметы российского пейзажа. Поэты последовательны в пантеистическом восприятии природного мира.
В ранних стихах Набоков был внимателен и к опыту Андрея Белого и А.Блока, хотя зависимость его от «младосимволистов» не является первостепенной по значимости. Набоков усваивает графический принцип отказа Белого от заглавной буквы в начале стиховой строки, если на этой строке предложение не заканчивается, красочные цветовые эпитеты автора «Петербурга» (в первую очередь золото и лазурь), разделяет его пристрастие к анапесту. Многие анапестические стихи Набокова – этапные в его поэтическом становлении, дающие ключ к духовной биографии этого художника. Ряд набоковских стихов 191Б-го года («Поэт», «Русь») и последующих лет («Встреча», «На смерть А.Блока») восходят общей тональностью и к лирике А.Блока.
На первую половину 20-х годов приходится пик увлечения Набокова стихами Н.Гумилева, у которого Набоков перенимает мужественную интонацию, трансформируя ее в собственное молодое, книжно-романтическое упоение жизнью. Не испытывая последовательного тяготения к романтическим условностям, Набоков обращается то к рыцарской теме, то к анималистским сюжетам и образам. Трижды – прямо и опосредованно, «примеряя на себя», - Набоков откликается на известие о расстреле Гумилева строками стихов. Влияние гумилевской поэтики чувствуется и в тех набоковских стихотворениях, где он, изгнанник, соотносит себя и других с оставленной Россией («Кос о* тер», «Скитальцы», «Герб»). Именно поэзия Гумилева приводит Набокова к мысли об обязательности сюжета равно в романе, и в стихотворении. И, напротив, развенчав Гумилева, Набоков возвращается к «настроенческой» лирике, нередко уклоняющейся от четко очерченного сюжета.
Набоков-поэт органично входит в круг тех авторов, для которых не существует четко разводимых понятий «своего» и «чужого». Его стиль может быть охарактеризован как свободное сочетание различных стилевых манер. Этим Набоков и нашел в поэзии себя: доказывая необходимость такого синтезирующего собирательства для своего времени, он – сколь это ни парадоксально – заглядывал и в завтрашний день поэзии, став, по существу, одним из предтече постмодернистских тенденций в современном отечественном стихотворстве.
Достарыңызбен бөлісу: |