Оноре де Бальзак (Honore de Balzac) 1799 - 1850

Евгения Гранде (Eugenie Grandet)

Евгения Гранде считалась самой завидной невестой в Сомюре. Отец ее, простой бочар, разбогател во времена Революции, скупив за бес­ценок конфискованные церковные владения — лучшие в Сомюрском округе виноградники и несколько ферм. При Консульстве он был из­бран мэром, а во времена Империи его уже именовали только госпо­дином Гранде — впрочем, за глаза фамильярно звали «папашей». Никто не знал в точности, какими капиталами располагает бывший бочар, однако люди сообразительные поговаривали, что у папаши Гранде верных шесть-семь миллионов франков. Только два человека могли бы это подтвердить, но нотариус Крюшо и банкир де Грассен умели держать язык за зубами. Однако оба так откровенно лебезили перед Гранде, что город Сомюр преисполнился к старику глубочай­шим уважением. Нотариус при поддержке многочисленной родни домогался руки Евгении для племянника — председателя суда первой инстанции. В свою очередь, жена банкира де Грассена ловко интриго­вала, надеясь женить на богатой наследнице сына Адольфа.

Сомюрцы с интересом следили за битвой титанов и гадали, кому же достанется лакомый кусок. Некоторые, правда, утверждали, будто старик собирается выдать дочь за племянника — сына Гийома Гран­де, нажившего миллионное состояние на оптовой торговле вином и обосновавшегося в Париже. Крюшотинцы и грассенисты дружно это опровергали, заявляя, что парижский Гранде метит для сына куда выше и вполне может породниться с каким-нибудь «герцогом милос­тью Наполеона». В начале 1819 г. папаша Гранде с помощью семей­ства Крюшо приобрел великолепное имение маркиза де Фруафона.

622

Событие, перевернувшее жизнь Евгении Гранде, произошло в пер­вой половине октября 1819 г., в день ее рождения. По случаю празд­ника папаша Гранде разрешил затопить камин, хотя ноябрь еще не наступил, и преподнес дочери обычный подарок — золотую монету. На памятный всем сомюрцам ужин явились готовые к решительной схватке Крюшо и де Грассены. В разгар партии в лото раздался стук в дверь, и перед изумленными провинциалами предстал сын парижско­го миллионера Шарль Гранде. Вручив дяде письмо от отца, он стал осматриваться, явно пораженный скудостью стола и обстановки. Все убеждало молодого человека в том, что сомюрская родня прозябает в бедности — ошибка, которая станет для Евгении роковой. В двадцать три года эта робкая чистая девушка не ведала ни о богатстве своем, ни о красоте. Прелестный изящный кузен показался ей пришельцем из другого мира. В сердце ее пробудилось еще смутное чувство, и она упросила Нанету затопить камин в спальне Шарля — неслыханная в этом доме роскошь.

Парижский Гранде в предсмертном письме известил брата о своем банкротстве и намерении застрелиться, умоляя только об одном — позаботиться о Шарле. Бедный мальчик избалован любовью родных и обласкан вниманием света — он не снесет позора и нищеты. Утром в Сомюре уже все знали о самоубийстве Гийома Гранде. Старый скряга с грубой прямотой сообщил племяннику страшную весть, и нежный юноша не смог удержаться от рыданий. Евгения прониклась к нему таким состраданием, что даже кроткая госпожа Гранде сочла нужным предостеречь дочь, ибо от жалости до любви только один шаг. А Шарля до глубины души растрогало искреннее участие тетки и кузины — он хорошо знал, с каким равнодушным презрением встретился бы в Париже.

Наслушавшись разговоров о банкротстве дяди и прочитав украд­кой письма Шарля, Евгения впервые задумалась о деньгах. Она поня­ла, что отец мог бы помочь кузену, но старый скряга пришел в ярость при одном лишь предположении, что придется раскошелиться ради жалкого мальчишки. Однако вскоре папаша Гранде смягчился:

все-таки здесь было затронуто доброе имя семьи, да и с заносчивыми

623

Тем временем Евгения упросила Шарля принять в дар ее сбереже­ния — золотые монеты на сумму примерно в шесть тысяч франков. В свою очередь Шарль вручил ей на сохранение золотой несессер с портретами отца и матери. Для обоих молодых людей наступила весна любви: они поклялись друг другу в верности до гроба и скрепи­ли свой обет целомудренным поцелуем. Вскоре Шарль отправился в Ост-Индию в надежде обрести богатство. А мать с дочерью с трепе­том стали ждать Нового года: старик имел обыкновение любоваться по праздникам золотыми монетами Евгении. Произошла ужасающая сцена: папаша Гранде едва не проклял дочь и приказал держать ее в заточении на хлебе и воде. Этого не могла снести даже забитая гос­пожа Гранде: впервые в жизни она осмелилась перечить мужу, а затем слегла с горя. Евгения стоически переносила отцовскую неми­лость, находя утешение в своей любви. Лишь когда жене стало совсем худо, папаша Гранде сменил гнев на милость — нотариус Крюшо объяснил ему, что Евгения может потребовать раздела наследства после смерти матери. К великой радости больной, отец торжественно простил дочь. Но тут на глаза ему попался ларец Шарля, и старый скряга решил отодрать золотые пластинки на переплавку — лишь уг­роза Евгении покончить с собой остановила его. Для умирающей это оказалось последним ударом — она угасла в октябре 1822 г., сожалея только о дочери, оставленной на растерзание жестокому миру. После ее кончины Евгения безропотно подписала отказ от наследства.

Следующие пять лет ничем не изменили однообразного существо­вания Евгении. Правда, партия грассенистов потерпела полный крах; приехав в Париж по делам Гранде, банкир пустился в разгул, и его жене пришлось отказаться от планов женить Адольфа на Евгении. Папаша Гранде путем ловких махинаций с векселями брата сократил сумму долга с четырех миллионов до миллиона двухсот тысяч. Чувст­вуя приближение смерти, старик начал знакомить дочь с делами и привил ей свои понятия о скупости. В конце 1827 г. он скончался в возрасте восьмидесяти двух лет. К этому моменту Шарль Гранде уже вернулся во Францию. Чувствительный юноша превратился в про­жженного дельца, разбогатевшего на работорговле. О Евгении он почти не вспоминал. Лишь в августе 1828 г. она получила от него первое письмо, к которому был приложен чек. Отныне Шарль считал себя свободным от всех детских клятв и извещал кузину о том, что

624

Уже этого письма было достаточно, чтобы сокрушить все надежды Евгении. Масла в огонь подлила пылавшая жаждой мести госпожа де Грассен: Евгения узнала от нее, что кузен давно в Париже, но до свадьбы еще далеко — маркиз д'06рион никогда не отдаст дочь за сына несостоятельного должника, а Шарль оказался настолько глуп, что не пожелал расстаться с тремя тысячами франков, которые впол­не удовлетворили бы оставшихся кредиторов. Вечером того же дня Евгения согласилась выйти за председателя Крюшо и попросила его немедленно выехать в Париж — она желала расплатиться по всем долговым обязательствам дяди вместе с процентами и ассигновала на эти цели два миллиона. Вручив Шарлю акт об удовлетворении финан­совых претензий, председатель не отказал себе в удовольствии щелк­нуть по носу глупого честолюбца: он сообщил, что женится на мадемуазель Гранде — обладательнице семнадцати миллионов.

Памятуя об условиях брачного контракта, господин Крюшо всегда выказывал величайшее уважение жене, хотя в душе горячо желал ее смерти. Но всевидящий Господь вскоре прибрал его самого — Евге­ния овдовела в тридцать шесть лет. Несмотря на свое огромное бо­гатство, она живет по распорядку, заведенному отцом, хотя, в отличие от него, щедро жертвует на богоугодные дела. В Сомюре по­говаривают о новом ее замужестве — богатую вдову всячески обха­живает маркиз де Фруафон.

Е. Д. Мурашкинцева

Отец Горио (Le Pere Goriot)

Главные события происходят в пансионе «мамаши» Воке. В конце ноября 1819 г. здесь обретается семь постоянных «нахлебников»: на втором этаже — юная барышня Викторина Тайфер с дальней родст­венницей мадам Кутюр; на третьем — отставной чиновник Пуаре и загадочный господин средних лет по имени Вотрен; на четвертом — старая дева мадемуазель Мишоно, бывший хлеботорговец Горио и студент Эжен де Растиньяк, приехавший в Париж из Ангулема. Все жильцы дружно презирают папашу Горио, которого некогда имено­вали «господином»: поселившись у госпожи Воке в 1813 г., он занял лучшую комнату на втором этаже — тогда у него явно водились деньжата, и хозяйка возымела надежду покончить со своим вдовьим

625

существованием. Она даже вошла в некоторые затраты на общий стол, но «вермишельщик» не оценил ее усилий. Разочарованная ма­маша Воке стала косо на него поглядывать, и он полностью оправдал дурные ожидания: через два года съехал на третий этаж и перестал топить зимой. О причине такого падения зоркие слуги и жильцы до­гадались очень скоро: к папаше Горио изредка заходили тайком пре­лестные молодые дамы — очевидно, старый развратник проматывал состояние на любовниц. Правда, он пытался выдать их за своих доче­рей — неумная ложь, которая всех только позабавила. К концу третьего года Горио перебрался на четвертый этаж и стал ходить в обносках.

Первая попытка завязать светское знакомство оборачивается для Растиньяка унижением: он явился к графине пешком, вызвав презри­тельные ухмылки слуг, не сумел сразу найти гостиную, а хозяйка дома ясно дала ему понять, что хочет остаться наедине с графом Максимом де Трай. Взбешенный Растиньяк проникается дикой нена­вистью к высокомерному красавцу и клянется восторжествовать над ним. В довершение всех бед, Эжен совершает оплошность, упомянув имя папаши Горио, которого случайно увидел во дворе графского дома. Удрученный юноша отправляется с визитом к виконтессе де Босеан, но выбирает для этого самый неподходящий момент: его ку­зину ждет тяжелый удар — маркиз д'Ажуда-Пинто, которого она страстно любит, намерен расстаться с ней ради выгодной женитьбы. Герцогиня де Ланже с удовольствием сообщает эту новость своей «лучшей подруге». Виконтесса торопливо меняет тему разговора, и мучившая Растиньяка загадка немедленно разрешается: Анастази де Ресто в девичестве носила фамилию Горио. У этого жалкого человека есть и вторая дочь, Дельфина — жена банкира де Нусингена. Обе красотки фактически отреклись от старика отца, который отдал им все. Виконтесса советует Растиньяку воспользоваться соперничеством двух сестер: в отличие от графини Анастази баронессу Дельфину не

626

принимают в высшем свете — за приглашение в дом виконтессы де Босеан эта женщина вылижет всю грязь на прилегающих улицах.

Растиньяк начинает вести жизнь светского денди, хотя денег у него по-прежнему нет, а искуситель-Вотрен постоянно напоминает ему о будущих миллионах Виктории. Однако над самим Вотреном сгущаются тучи: полиция подозревает, что под этим именем скрыва­ется беглый каторжник Жак Коллен по прозвищу Обмани-Смерть — для его разоблачения необходима помощь кого-либо из «нахлебни­ков» пансиона Воке. За солидную мзду роль сыщиков соглашаются исполнить Пуаре и Мишоно: они должны выяснить, есть ли у Вотрена клеймо на плече.

За день до роковой развязки Вотрен сообщает Растиньяку, что его приятель полковник Франкессини вызвал Тайфера-сына на дуэль. Одновременно юноша узнает, что папаша Горио не терял времени даром: снял для Эжена с Дельфиной прелестную квартирку и пору­чил стряпчему Дервилю положить конец бесчинствам Нусингена — отныне дочь будет иметь тридцать шесть тысяч франков годового до­хода. Это известие кладет конец колебаниям Растиньяка — он хочет предупредить отца и сына Тайферов, но предусмотрительный Вотрен подпаивает его вином с примесью снотворного. Наутро такой же трюк проделывают с ним самим: Мишоно подмешивает ему в кофе

627

Дальнейшие события происходят стремительно, и мамаша Воке в одночасье теряет всех своих постояльцев. Сначала приезжают за Вик­ториной Тайфер: отец вызывает девушку к себе, ибо брат ее смер­тельно ранен на дуэли. Затем в пансион врываются жандармы: им дан приказ убить Вотрена при малейшей попытке к сопротивлению, но тот демонстрирует величайшее хладнокровие и спокойно сдается полиции. Проникшись невольным восхищением к этому «гению ка­торги», обедающие в пансионе студенты изгоняют добровольных шпиков — Мишоно и Пуаре. А папаша Горио показывает Растиньяку новую квартиру, умоляя об одном — позволить ему жить этажом выше, рядом со своей ненаглядной Дельфиной. Но все мечты старика рушатся. Прижатый к стене Дервилем, барон де Нусинген сознается, что приданое жены вложено в финансовые махинации. Горио в ужасе: его дочь оказалась в полной власти бесчестного банкира. Одна­ко положение Анастази еще хуже: спасая Максима де Трай от долго­вой тюрьмы, она закладывает Гобсеку фамильные бриллианты, и об этом узнает граф де Ресто. Ей нужно еще двенадцать тысяч, а отец потратил последние деньги на квартиру для Растиньяка. Сестры начи­нают осыпать друг друга оскорблениями, и в разгар их ссоры старик падает как подкошенный — его хватил удар.

Папаша Горио умирает в тот день, когда виконтесса де Босеан да­ет свой последний бал — не в силах пережить разлуку с маркизом д'Ажуда, она навсегда покидает свет. Простившись с этой изумитель­ной женщиной, Растиньяк спешит к старику, который тщетно при­зывает к себе дочерей. Несчастного отца хоронят на последние гроши нищие студенты — Растиньяк и Бьяншон. Две пустые кареты с гер­бами провожают гроб с телом на кладбище Пер-Лашез. С вершины холма Растиньяк смотрит на Париж и дает клятву преуспеть любой ценой — и для начала отправляется обедать к Дельфине де Нусинген.

Е. Л Мурашкинцева

Утраченные иллюзии (Illusions perdues)

Питать иллюзии — участь провинциалов. Люсьен Шардон был родом из Ангулема. Его отец, простой аптекарь, в 1793 г. чудом спас от эшафота девицу де Рюбампре, последнюю представительницу этой знатной семьи, и получил тем самым право жениться на ней. Их дети Люсьен и Ева унаследователи дивную красоту матери. Шардоны

628

жили в великой нужде, но Люсьену помог встать на ноги его лучший друг — владелец типографии Давид Сешар. Эти юноши были рожде­ны для великих свершений, однако Люсьен затмевал Давида блеском дарований и ослепительной внешностью — он был красавец и поэт. На него обратила внимание местная светская львица госпожа де Бержетон и стала приглашать в свой дом к великому неудовольствию спесивой местной знати. Более других злобствовал барон Сикст дю Шатле — человек безродный, но сумевший сделать карьеру и имев­ший свои виды на Луизу де Бержетон, которая отдавала явное пред­почтение талантливому юноше. А Давид пылко влюбился в Еву, и та ответила ему взаимностью, угадав в этом кряжистом типографе глу­бокий ум и возвышенную душу. Правда, финансовое положение Да­вида было незавидным: родной отец фактически ограбил его, продав старую типографию по явно завышенной цене и уступив за изрядную мзду патент на издание газеты конкурентам — братьям Куэнте. Впрочем, Давид надеялся разбогатеть, открыв секрет производства де­шевой бумаги. Так обстояли дела, когда произошло событие, решив­шее судьбу Люсьена: один из местных дворянчиков, застав его на коленях перед Луизой, раструбил об этом по всему городу и нарвался на дуэль — мадам де Бержетон приказала покорному старику мужу наказать обидчика. Но с этого момента жизнь в Ангулеме ей опосты­лела: она решила уехать в Париж, взяв с собой прелестного Люсьена, Честолюбивый юноша пренебрег свадьбой сестры, зная, что ему про­стят все. Ева и Давид отдали брату последние деньги — на них он должен был жить два года.

много читает, пишет, размышляет.

В дешевенькой студенческой столовке он знакомится с двумя мо­лодыми людьми — Даниэлем д'Артезом и Этьеном Лусто. Судьба слабовольного поэта зависит от того, какой выбор он сделает. Пона-

629

Благодаря поддержке Лусто и собственному таланту Люсьен стано­вится сотрудником газеты либерального направления. Он быстро по­знает могущество прессы: стоит ему упомянуть о своих обидах, как его новые друзья начинают кампанию безжалостной травли — из но­мера в номер они потешают публику рассказами о похождениях «Выдры» и «Цапли», в которых все без труда узнают мадам де Бержетон и Сикста дю Шатле. На глазах Люсьена даровитый романист Рауль Натан низко кланяется влиятельному критику Эмилю Блонде. Журналистов всячески обхаживают за кулисами театров — от рецен­зии на спектакль зависит провал или успех пьесы. Самое страшное происходит, когда газетчики накидываются на свою жертву всей сво­рой — человек, попавший под такой обстрел, обречен. Люсьен бы­стро постигает правила игры: ему поручают настрочить «разносную» статью о новой книге Натана — и он оправдывает ожидания коллег, хотя сам считает этот роман прекрасным. Отныне с нуждой поконче­но: поэту недурно платят, и в него страстно влюбляется юная актриса Корали. Как и все ее подруги, она имеет богатого покровителя — торговца шелками Камюзо. Лусто, который живет с Флориной, без зазрения совести пользуется чужими деньгами — Люсьен следует его примеру, хотя прекрасно понимает, что находиться на содержании у актрисы позорно. Корали одевает своего возлюбленного с ног до голо­вы. Наступает час торжества — на Елисейских полях все любуются прекрасным, изысканно одетым Люсьеном. Маркиза д'Эспар и мадам Бержетон ошеломлены этим чудесным превращением, и юноша окончательно утверждается в правильности избранного пути.

Напуганные успехами Люсьена, обе знатные дамы начинают дей­ствовать. Молодой герцог де Реторе быстро нащупывает слабую стру­ну поэта — честолюбие. Если молодой человек хочет по праву носить имя де Рюбампре, ему надо перейти из оппозиционного лагеря в стан роялистов. Люсьен клюет на эту приманку. Против него состав­ляется заговор, ибо интересы многих людей сходятся: Флорина жаж­дет обойти Корали, Лусто завидует таланту Люсьена, Натан обозлен его критической статьей, Блонде желает осадить конкурента. Изме­нив либералам, Люсьен дает своим врагам прекрасный шанс распра-

630

Между тем Люсьену пришлось пойти на подлость, чтобы обеспе­чить успех возлюбленной — в обмен на хвалебные рецензии ему приказали «зарезать» книгу д'Артеза. Великодушный Даниэль проща­ет бывшего друга, однако Мишель Кретьен, самый непреклонный из всех членов кружка, плюет Люсьену в лицо, а затем всаживает ему пулю в грудь на дуэли. Корали и ее служанка Береника самоотвер­женно ухаживают за поэтом. Денег нет совершенно: судебные испол­нители описывают имущество актрисы, а Люсьену грозит арест за долги. Подделав подпись Давида Сешара, он учитывает три векселя на тысячу франков каждый, и это позволяет любовникам продер­жаться еще несколько месяцев.

В августе 1822 г. Корали умирает в возрасте девятнадцати лет. У Люсьена осталось только одиннадцать су, и он пишет за двести фран­ков веселые песенки — только этими водевильными куплетами можно оплатить похороны несчастной актрисы. Провинциальному гению нечего больше делать в столице — уничтоженный и растоп­танный, он возвращается в Ангулем. Большую часть пути Люсьену приходится идти пешком. В родные края он въезжает на запятках кареты, в которой путешествуют новый префект Шаранты Сикст дю Шатле и его супруга — бывшая мадам де Бержетон, успевшая овдо­веть и снова выйти замуж. Прошло всего полтора года с той поры, как Луиза увезла счастливого Люсьена в Париж.

Поэт вернулся домой в тот момент, когда его зять оказался на краю пропасти. Давид вынужден скрываться, чтобы не попасть в тюрьму, — в провинции подобное несчастье означает последнюю сте­пень падения. Случилось же это следующим образом. Братья Куэнте, давно жаждавшие прибрать к рукам типографию Сешара и прознав­шие про его изобретение, выкупили подделанные Люсьеном векселя. Пользуясь изъянами судебной системы, позволяющей загнать долж­ника в угол, они довели предъявленные к оплате три тысячи франков до пятнадцати — немыслимая для Сешара сумма. Давида обложили со всех сторон: ему изменил наборщик Серизе, которого он сам вы­учил печатному делу, а скряга-отец отказался выручить сына, невзи­рая на все мольбы Евы. Неудивительно, что мать и сестра весьма холодно встречают Люсьена, и это очень обижает самолюбивого юношу, который некогда был их кумиром. Он уверяет, что сумеет помочь Давиду, прибегнув к заступничеству мадам де Шатле, но

631

вместо этого невольно выдает зятя, и того берут под стражу прямо на улице. Братья Куэнте немедленно заключают с ним соглашение:

Только после ареста Давида Люсьен осознает, что натворил. Про­чтя проклятие во взоре матери и сестры, он твердо решает покон­чить с собой и отправляется на берег Шаранты. Здесь происходит его встреча с таинственным священником: выслушав историю поэта, не­знакомец предлагает повременить с самоубийством — утопиться ни­когда не поздно, но прежде стоило бы проучить тех господ, что изгнали юношу из Парижа. Когда же демон-искуситель обещает за­платить долги Давида, Люсьен отбрасывает прочь все сомнения: от­ныне он будет принадлежать душой и телом своему спасителю — аббату Карлосу Эррера. О событиях, последовавших за этим пактом, рассказывается в романе «Блеск и нищета куртизанок».

Блеск и нищета куртизанок (Splendours et misferes des courtisanes)

Роман (1836—1847; опубл. полностью в 1869)

В 1824 г. на балу в Опере появляется ослепительно красивый моло­дой человек под руку с прелестной дамой. Ко всеобщему изумлению, Люсьен Шарден каким-то образом сумел подняться из грязи, и ко­роль своим указом вернул ему фамилию предков со стороны матери. Юноша без труда ставит на место старых врагов — барона Сикста дю Шатле и маркизу д'Эспар. Однако у него не хватает духа осадить прежних собратьев-журналистов, и именно они опознают в его спут­нице публичную девку по прозвищу Торпиль — эта красавица еврей­ка славится самым утонченным распутством. Люсьен увозит полуживую Эстер домой, а невысокий тучный человек в маске, неот­ступно сопровождавший любовников, приказывает Растиньяку засту­питься за графа де Рюбампре — узнав страшный взгляд этого человека, Эжен цепенеет от ужаса. Обезумевшая от горя Эстер дела-

632

ет попытку отравиться угарным газом, но ее спасает незнакомый свя­щенник, который объясняет ей, что она едва не погубила карьеру Аюсьена — свет не простит ему второй Корали. У Эстер есть только один выход — стать честной женщиной. Несчастная куртизанка со­глашается на все: ее помещают в монастырский пансион, где она принимает крещение и отрекается от прошлого. Но Люсьена она за­быть не в силах и начинает чахнуть. Аббат Карлос Эррера вновь воз­вращает ее к жизни, поставив условием, что она будет жить с Люсьеном в полной тайне от всех.

В мае 1825 г. влюбленные обретают друг друга в квартире, снятой для них испанским каноником. Впрочем, Люсьену уже известно, кто скрывается под сутаной лжесвященника — однако юноша, опьянен­ный успехами в свете и привыкший к роскоши, не находит в себе силы порвать с покровителем, который железной рукой направляет его, оберегая от былых ошибок. Аббат окружает Эстер своими дове­ренными людьми: Меднолицая Азия будет заниматься стряпней, ми­ловидная Европа — исполнять обязанности горничной, а верзила Паккар — сопровождать хозяйку на прогулках. Идиллия на улице Тетбу продолжается четыре года. За это время положение Люсьена упрочилось настолько, что в свете заговорили о его женитьбе на доче­ри герцога де Гранлье. Благосклонности юного красавца домогаются самые знатные дамы: его парадной любовницей становится графиня де Серизи, завоевавшая эту честь в схватке с герцогиней де Монфриньез.

В одну прекрасную ночь августа 1829 г. задремавший в карете барон де Нусинген встречает в Венсенском лесу чудесное видение — женщину неземной красоты. Банкир влюбляется впервые в жизни:

он пытается найти своего «ангела» с помощью полиции, но все тщетно — незнакомка исчезла бесследно. Биржевой хищник худеет на глазах, и обеспокоенные друзья дома созывают консилиум: такой человек, как барон де Нусинген, не имеет права внезапно умереть — это чревато крупными неприятностями. Описывая свою красавицу, банкир замечает улыбку Люсьена и решает напустить на него искус­нейших полицейских агентов — Контаноона и Перада. Для обоих сыщиков дело представляется выгодным и безопасным — они не по­дозревают, что за спиной молодого де Рюбампре стоит знаменитый Жак Коллен, казначей трех каторг. Аббат Эррера желает продать Нусингену Эстер, и малодушный Люсьен соглашается — Клотильду де Гранлье отдадут за него только в том случае, если он купит имение стоимостью в миллион. Банкиру подсовывают красивую англичанку, чтобы отбить охоту обращаться в полицию, а затем показывают изда­ли Эстер. Азия, преобразившись в сводню, обещает свести Нусингена с его «предметом» — пусть только богач раскошелится. Тем време-

633

нем Карлос выписывает на имя Эстер векселя в триста тысяч фран­ков и объявляет любовникам, что они расстаются навеки, — ради Люсьена Эстер должна снова превратиться в Торпиль.

Карлос начинает игру с Нусингеном, имея на руках все козыри: банкир платит Азии за сводничество, а Европе — за то, чтобы его ввели в дом. Увидев Эстер, Нусинген совершенно теряет голову: когда к куртизанке врываются судебные исполнители, он безропотно выкладывает триста тысяч в счет ее «долга». Шайка получает полмил­лиона всего за одну неделю — между тем банкир еще даже не при­тронулся к своей «богине». Он сулит ей золотые горы — а она мысленно клянется умереть в тот самый день, когда придется изме­нить Люсьену. За развитием событий пристально следят уязвленные сыщики: их самолюбие задето, а старик Перад еще и обманулся в своих ожиданиях — он ввязался в аферу только ради дочери Лидии, надеясь раздобыть ей приданое. К расследованию подключается уче­ник и друг Перада — всемогущий и зловещий Корантен, гений поли­цейского сыска. Ему удается нащупать слабое место в хитроумном плане Карлоса — Люсьен, купив имение, говорит всем, что деньги ему дали зять и сестра. Перад, выдав себя за богатого англичанина, берет на содержание одну из подруг Эстер: вместе с Контансоном, принявшим облик слуги-мулата, они совсем близко подбираются к шайке.

Между тем герцог де Гранлье, получив анонимное письмо об ис­точниках дохода Люсьена, отказывает юноше от дома. Взбешенный Карлос приказывает похитить дочь Перада — если через десять дней Люсьен не женится на Клотильде де Гранлье, Лидия будет обесчеще­на, а сам Перад убит. Старик в отчаянии бросается к Корантену: они связались со слишком опасными людьми, и нужно временно отсту­пить. Однако дать задний ход уже невозможно: Корантен и стряпчий Дервиль отправились в Ангулем — там они быстро выясняют, что Сешары, хоть и живут в достатке, но миллионным состоянием не располагают. Корантен возвращается в Париж, когда Перад умирает от яда — перед смертью ему вернули истерзанную и повредившуюся в уме дочь. Корантен клянется отомстить и аббату, и Люсьену — оба они окончат свои дни на эшафоте.

Тем временем Эстер наконец уступает мольбам Нусингена, и счас­тливый банкир дарит ей ренту в тридцать тысяч — немедленно про­дав ценные бумаги за семьсот пятьдесят тысяч, она оставляет их Люсьену и принимает яд. Увидев наутро мертвую хозяйку, Европа и Паккар скрываются с деньгами. Нусинген, заподозрив неладное, вы­зывает полицию. Попутно выясняется, что Эстер чудовищно бога­та — она единственная наследница недавно скончавшегося ростовщика Гобсека. Карлос, сохранивший хладнокровие и в момент крушения,

634

пишет поддельное завещание — перед смертью Эстер якобы отказа­ла свое состояние Люсьену. Затем аббат пытается бежать, но дорогу ему преграждает Контансон — Жак Коллен, сбросив сыщика с крыши, приказывает Азии дать ему такое снадобье, чтобы его приня­ли за умирающего. Бесчувственного испанца отвозят в тюрьму. Пере­пуганного насмерть Люсьена берут под стражу на дороге, где происходит его последнее свидание с Клотильдой, уезжающей в Ита­лию.

Арест Люсьена де Рюбампре вызывает переполох — этот юноша занимал видное положение в обществе, и от исхода дела зависит ре­путация нескольких знатных дам. Следователь Камюзо стоит на рас­путье: с одной стороны, на него оказывает давление влиятельная маркиза д'Эспар, требуя сурово покарать глупого юнца, с другой сто­роны, прокурор де Гранвиль, близкий друг графа и графини де Серизи, прозрачно намекает, что особого рвения проявлять не следует. Само обвинение выглядит весьма шатким: в будуаре Эстер находят прощальное письмо к Люсьену, из которого явствует, что девушка действительно покончила с собой, что же касается исчезнувших денег, то зачем наследнику красть у самого себя? В сущности, все зависит от Карлоса Эррера: если это испанский дипломат — значит, произо­шла прискорбная ошибка, если беглый каторжник — Люсьен вино­вен, по крайней мере, в сообщничестве с преступником. Первым вызывают Карлоса: лжеиспанец ведет свою партию безупречно, и Люсьен фактически спасен. Но Камюзо, уступив искушению, решает допросить молодого человека, и тот мгновенно выдает своего благоде­теля — да, он попал в лапы гнусного каторжника, опутавшего его своими сетями. Камюзо дает ему прочесть протокол предыдущего до­проса и обещает устроить очную ставку — только тут Люсьен осозна­ет, что все погубил своим малодушием. Вернувшись в камеру, он составляет заявление с отказом от показаний и пишет завещание, а в послании, адресованном аббату, прощается с ним, именуя его «вели­чественной статуей Зла и Порока». Когда обезумевшая от горя и любви графиня де Серизи врывается в тюрьму, все кончено — Лю­сьен висит на собственном галстуке, как висело бы его пальто.

Узнав о самоубийстве Люсьена, железный Карлос впадает в пол­ную прострацию — он любил слабовольного поэта, как собственного сына. Между тем для Камюзо, явно перегнувшего палку, крайне важно доказать, что аббат Эррера и Жак Коллен по прозвищу Обмани-Смерть — одно лицо. Почуяв опасность, каторжник вновь стано­вится самим собой: быстро приводит в повиновение былых товарищей и спасает приговоренного к смерти за убийство Теодора Кальви — этот юный корсиканец был его фаворитом до появления Люсьена. Задумав сдаться властям, Обмани-Смерть хочет занять пост

635

начальника тайной полиции, и обстоятельства ему благоприятству­ют — у него хранятся нежные послания возлюбленных Люсьена, способные вызвать скандал. С помощью одного из таких писем этот «каторжный Макиавелли» исцеляет оказавшуюся на грани помеша­тельства графиню де Серизи — она поверила, Люсьен по-настоящему любил только ее. Карлос обещает прокурору раскрыть несколько пре­ступлений, оказавшихся не по зубам правосудию, и одновременно на­водит порядок в собственных рядах: его тетка Жакелина, блиставшая в роли Азии, находит трясущихся от страха Европу с Паккаром — те давно раскаялись в минутной слабости и молят вожака о пощаде. Карлос прощает их: ему нужны верные люди, чтобы расправиться с Корантеном — истинным виновником гибели Люсьена. Предстоит тяжелая борьба, но ненависть помогает жить. Прослужив в тайной полиции полтора десятка лет, Жак Коллен вышел в отставку в 1845 г.

Е. Д. Мурашкинцева

жүктеу/скачать 4.67 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: