М. Рощин муж и жена снимут комнату
жүктеу/скачать 320 Kb.
|
5.У Татьяны Николаевны Комната. Одноцветные занавески в подушки, эстампы, полированный шкаф. Алена зубрит, вокруг нее учебники. Сосет леденцы. Входит Татьяна Николаевна, квартирная хозяйка — современная женщина средних лет, крепкая и видная. С газетой. Татьяна Николаевна. Лен, извини, мне тут надо взять кое-что. Все зубришь? Алена. Приходится... Пожалуйста, Татьяна Николаевна. Татьяна Николаевна. Куда я ее засунула?.. Не видала случайно: тесьму красную? Алена. Нет, я у вас ничего не трогаю. Татьяна Николаевна. Ну, шут с ней! Чай будешь пить? Алена. Спасибо, я Алешу дождусь. Татьяна Николаевна. А. телевизор? В двадцать один художественный фильм. Алена. Спасибо, видите, сколько у меня еще? Татьяна Николаевна. Ну, знаешь, передышку тоже надо. На вот (дает газету), почитай лучше «Из зала суда», что насчет взяток пишут. До чего народ обнаглел! Расстреливать на месте!.. И что это, не пойму: живем вроде хорошо, а народ злой, как собаки! До чего распустились все! Взять бы в ежовые рукавицы!.. Ну, что молчишь? Скажи, я не права?» Алена. Татьяна Николаевна, мы каждый вечер спорим с вами на эти темы... Татьяна Николаевна. Ну и что? И я не права, да? Алена. Ну что вы мучаетесь? Позвоните ей, померитесь. Татьяна Николаевна. Я? Ха! Может, мне еще прощения просить?.. Мы сегодня в обед опять в буфете встретились. Не здоровается. Будто мать ей пустое место. Как же! Мать — ведьма, изверг!.. А на кого похожа, ты б ее видела! Тощая стала, как палка, глаза ввалились, нервная, а на колготках дырка! В дырках ходит!.. Но зато — мы гордые, борьба за независимость!.. Мать четыре года кооператив строила, чтобы у доченьки своя квартира была, мать девятьсот рублей должна, мать все обставила, мать ее на работу к себе устроила — живи, сыр в масле катайся! Нет! Пьяница подзаборный, урод, бабник, жена с ребенком в Куйбышеве да неизвестно еще, в одном ли Куйбышеве,— гад аморальный, как его только земля носит,— он ей дороже! Алена. Вы же сами говорите: она его любит. Татьяна Николаевна. Да знаем мы эту любовь! Задурил девке мозги! Он у нее первый, вот и все! Что она понимает-то!., Алена. Что значит «первый»? Татьяна Николаевна. А то я значит! Что вы жизни не нюхали, дальше своего носа не видите! Идеалы какие! Думаете, как сегодня, так и всегда будет? Э, милая! жизнь-то длинная, ах длинная! И чего только еще не на случается-то! Твой, думаешь, еще не покажет тебе, где раки зимуют? А ты? Сиднем, так, что ль, и просидишь возле него всю жизнь? Так не бывает!.. Алена. Ну не надо, Татьяна Николаевна, бывает! Татьяна Николаевы. А, что вы понимаете! Я вот ее отца-то, муженька моего первого, и помню-то еле! Ей-богу! Помню, в кожаном пальто, ходил да еще горло от гриппа керосином полоскал, придурошный! А больше и не помню ничего. Но главное – мне-то срам мне! Мало себя позорить, так еще в мать родную! Медведев два года к нам ходил, сидел, ухаживал, сколько мы с ним чаю-то одного выпили — градирню! Она ведь уж согласилась за него, целоваться стала, Медведев мне на кооператив занял. Как утро, ко мне в отдел первым делом: «Доброе утро, тещенька!»— «Доброе утро, зятек!»... Вот тебе и доброе утро!.. Как черт из преисподней выскочил, десант свалился из этого Куйбышева — в неделю девку скрутил! Как не пришла ночевать — так сердце и опустилось: все, думаю! Мать-то не обманешь!.. Алена. Татьяна Николаевна, но вы... Татьяна Николаевна. Я все равно ее за Медведева выдам— уведешь! Из одного принципа выдам! Эту ошибку мы исправим!.. На этого гада я уже написала, он у меня попляшет!.. А то ведь она сюда его наметила, да, ты что думаешь!.. Да я лучше последнего каторжника пущу, вам буду сто лет сдавать — живите, пока пай не выплачу,— но его! Падаль, развратник, урод криворотый, расстреливать таких на месте!» Ничего, Медведев, подожди!.. Алена. Но это называется насилие, Татьяна Николаевна! Татьяна Николаевна. Насилие?! Ишь вы какие! Насилие!.. А вот, например, она у меня с рождения хилая была, дохлячая... Я по два часа с ложечки ее кормила, запихивала — силой! Насилием! Чтоб, дистрофиком не померла! Лекарствами поила, витаминами — все насильно! В школу она у меня не хотела ходить, а то еще в садик — а я водила! Насильно! Я ее человеком сделала, я! Одна! Вас не заставлять — вы мохом обрастете! Ее бы и духу на свете не было, кабы не мое насилие!.. Насилие! Мне б ее запереть тут на недельку под ключ, к кровати вон привязать, чем церемониться,— лучше бы три дня проревела, чем всю жизнь калечить!.. Алена. А грудью вы ее тоже насильно кормили? Или она сама? Татьяна Николаевна. Что?.. Ты, знаешь, не надо, не умничай, Я мать. Я своего ребенка, что ему плохо, что хорошо, лучше знаю. Ей Медведев пара! С ним ей и жить! А этот Кобылина, скотина аморальная, этот у меня у-у!.. Вот сказали б: застрелить! Рука б не дрогнула!.. Алена. Тихо! Звонок?.. Татьяна Николаевна Да нет, мерещится тебе... Где твой-то пропадает тоже? Алена. На работе. У него там неприятности. Татьяна Николаевна. На работе... Все они на работе... Ну? Пойдем чаю-то попьем? С вареньем. Айвовое, хочешь достану? Или вишню? Без косточек? Все для нее варилось. А мать все плоха!.. Вот ходи теперь в дырках, рваная!.. Идешь? Ну сиди! (Уходит). Алена задумалась. Входит Алеша. На. голове у него перевернутый стул (или в руках); Следом — Начальник в грязных сапогах и брезентовом, плаще. Начальник. Это не работа, понял? Так не работают! Я думал: молодой, энергичный парень, вьюн! А ты? Стройка есть стройка. Ночь, день — не важно! В каждый объект радо душу вложить! Специалисты!.. Алеша. Как будто вы не знаете: я только на дорогу три часа трачу, мне жить негде! Начальник. Не трать! Живи в общежитии! Я сам неделю дома не был! Алеша. У меня жена. Начальник. У всех жена. Жизнь не холостяки построили! Алеша. Ну, может, у меня с ней сложные отношения... Начальник. Сложные отношения у тебя со мной, запомни! Сниму, к черту, с участка, и всё! Алеша. Да снимайте! Хватит тоже! Не маленький! (Швыряет Начальнику стул.) Тот ловит и уходит. Алеша видит Алену, вдруг падает перед ней на колени. Алена. Ну что ты, что слупилось? Расскажи. Алеша. Слушай, Алена, давай уедем, а?.. Ну зовет вон Игорь, отличное место, работа, мой профиль, квартиру дадут, а?.. Ну не получается у меня ничего. Не мое это дело. И вообще... Парфенов — плантатор, паразит, но вообще-то он прав! Зачем я сюда влез?! Ну хочешь, я сам сначала туда смотаюсь, посмотрю, как и что?.. Алена. Успокойся, успокойся. Мы ведь с таким трудом квартиру нашли... Алеша. Да пошла она к черту! Я видеть эту Татьяну не могу! Алена. Ты не можешь! Она мне тут каждый вечер мозги пилит... Но я как подумаю: опять чужие стены, чужие вещи... А институт? Алеша. Ну, на заочное перейдешь... Эх, уехали бы! Ото всего, ото всех! Никто б к нам не лез, сами себе хозяева, свой дом.., Ну сколько можно? Алена. Говорят; там хорошо, где нас нет... Ты забыл, что я?.. Алеша. Ах да!.. Вот черт!.. Алена. Я тебе сначала супу налью, ладно? Алеша. Слушай!.. А это... точно? Алена. Думаю, точно. Алеша. А может, еще неточно? Алена. Может. А тебе как лучше? Алеша. Мне? При чем тут я? Алена. Ни при чем? Алеша. Нет, но это все-таки женское дело. Алена. Почему ж только женское? (Смеется) Алеша. Да, конечно... Охо-хошошкп-хо-хо!.. Алена. Ну еще поздно, можно все сделать... Алеша. Нет, ну зачем!.. Ну ладно! Тем более!.. Тем более Завтра же подам заявление!.. Помнишь, один хмырь у твоей Варьки рыжий такой агитировал меня в какой-то фотокомбинат? ;Для выставок, говорит, работаем, фотоувеличения всякое, деньги лопатой гребем? Алена. Да! Это Ополоскин. Алеша. Вот-вот! Ополоскин? Полоскин! Где его найти? Инженер-строитель Горелов уходит в фотографы! В фототехники! В фотоподмастерья!.. Алёна. Подожди, Алеша... Алеша. Чего ждать? Чтобы ребенка, из роддома некуда было привезти? Чтобы беременной жене кило апельсинов не на что купить? Чтобы весь пай за Татьянин кооператив выплатить? Да пропадите вы все! Будем думать о себе!.. Халтурить калымить, левачить! По совместительству, по заместительству! Хватит! Походили в дураках — станем умными!.. Вбегает Татьяна Николаевна. Надевает пальто на ходу. Татьяна Николаевна. Лена! Лена!.. Я тебе говорила!..Здорово, Алеша!.. Она звонила сейчас! Сию минуту!.. Ревет! Рыдает в трубку: «Мамочка, прошу тебя приехать! А? Ты поняла?.. «Мне плохо!» (Ликует.) Вот его лицо, гадины! Ну, погоди у меня! На месте расстреливать!.. Нет, есть бог на свете!.. (Убегает и тут же возвращается.) Да, ребята, вы уж извините, но... она вернется, так вам уж сами понимаете... Ну, Лен? А?.. А ты мне что?.. Я свое дите как-нибудь знаю!.. Я ее выхожу, обласкаю, деточку, в молоке буду, купать!„ Где мне лучше такси поймать?.. Такси! Такси!.. (Уносится.) Пауза. Алеша. Та-ак. Вот оно все само собой и решилось. Собирай вещички. Алена. Неужели, бедняга, вернется? Алеша. От такой мамы — куда она денется!.. Давай поедим, что ли, пока ее нет. Явится — заговорит. Алена. Да. А я так спать хочу. Я.сегодня полкнижки отмахала. Алеша. Ты хоть бы погуляла. Отец не звонил? Алена. Да ну, погода паршивая. Мама звонила. Алеша. Моя? Что? Алена. Просто так. Как мы и что. А к отцу съездить бы тебе надо. Алеша. Когда? Ты видишь!.. И вообще! Теперь — только ты и я! Ни о ком больше не желаю думать! Хватит! О нас что-то не очень думают! Все! Все! Алена. Наконец я слышу речи не мальчика, но мужа. Иди умывайся. Где это ты выпил?.. Алеша. Вот именно — мужа!.. Подожди! Подожди! Я развернусь!.. (Выходит.) Затемнение. Пауза, В темноте тикают часы. Затем — голоса. Голос Алены. Спи. Ты что не спишь? Голос Алеши. Я сплю. А ты? Голос Алены. О чем ты думаешь? Голос Алеши. Ни о чем. А ты о чем? Голос Алены. Не знаю, так просто. Включи свет. Алеша включает лампу. И мы видим: они лежат в постели, а вокруг, каждый на своем стуле, сидят все наши персонажи, вплоть до Татьяны Николаевны, и глядят на них. Действие второе. Муж и жена Лето. Красивая дача. Алеша качается е качалке, крутит транзистор, Алена на другом краю сцены, листает поваренную книгу. На заборе — разноцветные детские ползунки. Идиллия. Алена. «Отварить в соленой воде... перец, масло... залить яйцом.,.» Алеша, нам за дачу надо в этом месяце отдать на кооператив... И насчет пальто, ты не забыл?;. Алеша молчит. Алеша!.. Я к тебе обращаюсь. Алеша (нехотя). Да? Алена. Что с тобой? Алеша пожимает плечами. С тобой невозможно стало разговаривать... Что-нибудь случилось? Алеша молчит. Останавливает качалку. Что? Объясни. Тебе не кажется, что, по крайней мере невежливо... Алеша (перебивает). Да! Случилось! (встает.) Я тебя больше не люблю! (выключает транзистор, уходит.) И дальше все должно развиваться я хаотическом ритме. Дальше — тьма, музыка, мигалка, что угодно, рев самолетов, звуки города, людская спешка. Одно врезается в другое. Первыми появляется Секретарша и Красивый парень, увешанные фотопричиндалами, с чемоданами. Гул аэропорта. Красивый парень. Ну нет его, нет! Не полетит он, это же ясно!.. Десять, минут осталось!.. Слышишь?.. Сроду он не расстанется с ней на два месяца! Секретарша. Ну, это когда-то было!.. Куда ты? Нам сюда! Красивый парень. Не сюда, а сюда! Я лучше знаю! Секретарша. Да перестань! Кусю с Ландышем провожали, вспомни! Красивый парень. Что «вспомни»? Куся с Ландышем вообще улетали из Внукова. Секретарша. Кусю с Ландышем? Только идиотку из меня не делай, ладно? Красивый парень. Идем! Ну что ты споришь! Куся с Ландышем... Секретарша. Да ты вспомни сам: Куса, Ландыш, Бубик, мы с тобой... да! еще Филимоныч был... Красивый парень. Ну при чем тут Филимоныч! Секретарша. Господи, как я с тобой живу! «При чем тут Филимоныч»!.. Куся, Бубик... Красивый парень. Куся, Бубик и Щипай ехали на лодке! Ты идешь или нет? Секретарша. Еще три минуты! Ровно! И вес! Красивый парень. Чуня! Секретарша. Ну что — Чуня? Три минуты! Он полетит!... Появляется Варя, за ней — Галя. Варя. Ну, примитив! Любовница шлет письма до востребования! Ну, дожили!.. Галя. Он не виноват! Это все я! Честное слово! Варя. А зачем он ходил, получал? Галя. Это случайно. Я под Новый год лежала дома одна, болела, ну и написала. Варя. С тобой-то ясно! Но он-то хорош! Ай да Алеша!.. Входят мать Алены и Николай Иваныч Мать Алены. Такое событие! Защита диплома! А его нет! Николай Иваныч. Ну задержался на работе человек. Ташкент — город хлебный. Мать Алены. Да нет, ну что ты говоришь! Что-то у них не ладно... Красивый парень. Чуня! Ну нет его! Он не летит! Секретарша. Успокойся! Как это — не летит! Что ему, деньги не нужны?.. Красивый парень. Черт! Надо было с Бубиком договариваться! Идем!.. Вбегает Татьяна Николаевна. Татьяна Николаевна (кричит). Она отравилась! Отравилась!.. Господи!» Секретарша (кричит). Алеша! Алеша!.. Вот он!.. Я говорила, говорила! Красивый парень. Алеша! Скорей!.. Две минуты!.. Входит Отец Алеши, совершенно потерянный. Отец Алеши. А где Алеша, а? Где Алеша?.. Затемнение. Шум дождя. Все уходят. Алеша у Борисова Он стоит в мокром, плаще. В кармане бутылка. Борисов несет стул, накрывает сиденье салфеткой. Снимает с Алеши, плащ, уносит. Возвращается с двумя скамеечками, такой высоты, что стул оказывается столом. Усаживает Алешу, шлепает перед мим тапочки, дает кипу журналов. «Накрывает» стул. Зажигает свечу. Садится тоже. И они молча выпивают по рюмке. Алена дома Алена осталась на прежнем месте. Но в качалке сидит теперь Отец Алеши. Отец Алеши. Понимаете, мне дали постоянный пропуск. в больницу. Раньше мне никогда не давали постоянного пропуска... Алена. Ну что вы, это еще ничего не значит. Отец Алеши. Да, конечно, я не теряю надежды. Чем меньше шансов, так бы я сказал, тем сильнее надежда... Милочке захотелось увидеть Алешу, вас с Алешей... Она всегда немного стеснялась, а теперь вдруг... Алена. Да-да, я понимаю... давайте подождем... он должен». (Плачет.) Алеша (Борисову). Я же не идиот, я вижу разницу: как было и как стало! Зачем же врать — ей и себе?_ Меня другое мучает: как это происходит, почему? А? Загадка! Что это за процесс: из горячего в холодное?.. Я не мог ступить без нее — но вот легко хожу один. Я не мог часа прожить без нее — но вот улетаю на два месяца. Я думал о ней каждую минуту и чувствовал, что и она думает, а теперь... Не было случая, чтобы я не встретил ее или не проводил, но вот когда-то повернулся на другой бок, когда она убегала утром... Что за подлое состояние? Что за холодность?.. Можно, конечно, заставлять себя, подстегивать, по ведь это будет искусственно, понимаешь?.. Я понял, любовь как младенец: попробуй хоть день не покормить, не пеленать, не баюкать — умрет!.. А где брать силы, время, готовность? Или надо все забыть на свете, себя забыть, как с тем же младенцем, ничем больше не заниматься!.. А я и так уж!.. Я тут вдруг поглядел на себя со стороны: кем ты стал, что ты делаешь?.. Друзей растерял, мать с отцом забыл, из своего хобби сделал профессию — ради проклятых денег, которых все равно нет, нет и нет! — и прогрессию свою — пять лет учился, мечтал, настраивался— бросил псу под хвоит! И сам ведь мучаюсь, страдаю, стыжусь, но кончается все одной болтовней вот завтра все брошу, вот с Нового года возьмусь, вернусь!.. Я ни одной книги толком не прочел за два года, ни на одной выставке не был! Мы в театр собирались всю зиму. да так и не собрались!.. Ну что за каторга такая, скажи ты мне? Ради чего?- Ради нее?.. Чтобы ей было хорошо? Но ведь ж ей нехорошо, я же чувствую!.. Мы только в молчанку играем, боимся взорваться оба... Мы даже когда вдвоем — извини,— продолжаем думать о своих заботах — и уж что за радость! Так, исполнение супружеских обязанностей... и уж это полная профанация, понимаешь?.. Только накапливается новая ложь и новое раздражение друг против друга, больше ничего; Страшно, страшно делается... Раньше умилялся всему: ее смеху, ее глупостям, ее грамматическим ошибкам, форме ее уха — уж не знаю чему — всему! А теперь меня раздражает и ее смех, и ошибки, и уши... Что было мило, то я хорошо, а уж если но мило, то и самая идеальная крокодилом покажется... У меня никого нет, честно! Я никуда не собираюсь уходить. Она моя жена, мать моего ребенка, и я знаю свой долг... Но как жить? Как жить теперь с этим холодом, с этой разницей: как было и как стало? А ведь никто не виноват, понимаешь? Неужели у всех так: проходит время, и все? И люди только признаться боятся, что разлюбили, что прежнего нет и в помине?.. Каждый боится остаться один. Налей!.. Потом кто-то еще удивляется, что мужья пьют!» Борисов. И что жены им изменяют, Ну ладно, расслабься, отдышись... Давай подумаем. Алеша. Не хочется, чтобы... Как у нас один тип говорил, в курилке, когда я в проектном работал: «Мухи.— говорит,— не обижу, но есть один человек на свете, которого удушил бы своими руками: жена!» Не дай бог до такого дожить! Алена. (отцу). Я не знаю, где он. Я вообще не знаю, что с ним происходит... Я никогда не думала, что Алеша... Неужели все мужчины — эгоисты и предатели?.. Нет, он мне не изменяет, я в этом уверена. Пока, во всяком случае... Была тут одна история с письмом, от его Гали... Но он сам мне все честно рассказал. Это я была виновата. Знаете, после беременности, с ребенком — наверное, каждой женщине трудно уделять мужу прежнее внимание, быть возлюбленной — ну, мне было не до него, а он не понял, обиделся, ему одиноко стало. Вот он и позвонил, или ему позвони написали…Это ерунда. Я не обращаю взимания. Хотя... хотя, если уж говорить по-честному, разве это не предательство? Маленькое, но все-таки? Мне ведь так трудно было тогда! Почему только о себе надо было думать?.. Ведь не измена страшна, правда же? А то, что человек пошел на это, захотел!.. Как потом любить? Ему-то? Самому? Мне кажется, страшно не тому, кому изменили, а тому, кто изменил. Значит, все, выдохся человек, не дотянул... А ведь— не помню, кто это сказал? — что любящие — это не те, которые смотрят друг на друга, а те, которые смотрят в одном направлении... Отец Алеши. Лев Толстой говорил: муж и жена — это не параллельные лиши, а пересекающиеся, и точка пересечения есть женитьба... Но это, пожалуй, была шутка... Алена. Не знаю... Но самое оскорбительное знаете что? Наверное, это старо как мир, но пока сам не испытаешь... Вначале, когда влюблены, ухаживают — столько нежности, внимания, стихи, цветы! А потом?.. Разве это не предательство? Кашку слопал — чашку об пол, вот ведь как просто!.. Перемена — вот самая большая измена! Любовь — это все-таки какая-то игра. Со своими условиями. Которые нельзя нарушать. А тут получается, что тебя позвали играть в одну игру, а потом... ты в шахматы, а тебя — боксом!.. жүктеу/скачать 320 Kb. Достарыңызбен бөлісу:
|