РАННИЙ ЖЕЛЕЗНЫЙ ВЕК: САРГАТЦЫ, КУЛАЙЦЫ, БОГОЧАНОВЦЫ

История древних саргатцев насчитывает не менее 1000 лет. Эта древняя общность сложилась в VII – VI веках до н.э. и окончательно распалась лишь в IV веке н.э., оставив после себя богатое этническое и культурное наследие. В формировании саргатской общности раннего железного века существенную роль сыграли потомки более древних общностей Западной Сибири, прежде всего, ирменцев и сузгунцев. В первые века своей истории саргатцы обладали европеоидным внешним обликом, о чём свидетельствуют антропологические исследования их останков, а также ряд глиняных статуэток, обнаруженных в результате раскопок саргатских городищ. Так, при внимательном рассмотрении одной из этих статуэток перед нами предстаёт мужчина с овальным лицом, низким лбом, крупным носом и глубоко посаженными глазами. Его борода аккуратно подстрижена, на затылке выделяются собранные в пучок волосы. В V- III веках до н.э. саргатцы успешно продвигаются на запад, в Притоболье и на восток, вглубь Барабинской степи. На севере они проникают в южно-таёжные районы, на юге осваивают степи Северного Казахстана. На новых территориях саргатцы встречаются с местными общностями. Нередко покоряют их силой оружия, иногда находят мирные, взаимовыгодные точки соприкосновения. В результате происходит своеобразное смешение различных древних общностей и, к I веку нашей эры среднестатистический саргатец предстаёт перед нами как человек смешанного европеоидно-монголоидного типа. Известна женская глиняная статуэтка с округлым лицом, неглубокими продолговатыми глазами, над которыми видны длинные брови, короткой бороздкой носа, ртом, обозначенным ямочкой. Таким образом, перед нами женщина в основном монголоидной внешности.

Во II в.до н.э.- II н.э. саргатское население занимало почти всю территорию современной Омской области, значительную часть Новосибирской области, юг Тюменской области и Северный Казахстан. Известный сибирский исследователь Н.П.Матвеева в работе «Материалы к палеодемографической характеристике саргатской общности» утверждает, что общая численность населения саргатцев составляла почти 20000 человек, которые расселились на площади около 600000км². Их природно-географической средой обитания служили лесостепь, южная кромка лесной зоны и степь. Вглубь сибирской тайги саргатцы в обычных условиях старались не продвигаться. В лесостепи и в лесной полосе они вели прочно оседлый образ жизни, в степях же кочевали. В период расцвета своей культуры саргатцы находились на стадии создания государства. Выдающийся русский учёный Л.Н.Гумилёв считал, опираясь на сведения древних китайских географов, что в I – II вв. н.э. в Среднем Прииртышье существовало государство, которое они называли Уй-Бейго. Однако эта гипотеза является недоказанной, хотя и имеет сторонников среди современных исследователей. Согласно другой гипотезе саргатцы были объединены в составе независимых друг от друга крупных родо-племенных сообществ. В случае военных действий как оборонительного, так и наступательного характера эти сообщества действовали совместно. Их объединяли и общие интересы в сфере торговли и охраны торговых путей.

Саргатские поселения располагались группами на расстоянии 30 – 40км. друг от друга по берегам рек и озёр и занимали площадь от 2 до 10км². Крупные родо-племенные центры могли иметь и большую площадь. Среди нескольких неукреплённых селищ всегда находилось городище с мощными по тем временам оборонительными сооружениями. На границах каждого такого сообщества стояло несколько небольших городищ, предназначенные для охраны занимаемой территории от внешней опасности. Иногда поселения состояли из городища, расположенного на речном мысу и примыкавшего к нему селища. Если городище являлось мысовым, то укрепления возводились в основном с напольной, открытой стороны. В тех случаях, когда городище занимало место на низком, пологом берегу реки, то оно имело круговую линию обороны. Фортификационные сооружения саргатских городищ представляли собой ров, земляной вал с деревянным частоколом на нём. Валы возводились из дерновых блоков, причем их внешняя сторона обжигалась. При проведении раскопок ряда городищ на вершинах валов были обнаружены столбовые ямы, что подтверждает наличие деревянных крепостных стен. В городище вёл узкий вход шириной не более трёх метров. Возможно, имелись и подземные ходы, выводившие из поселения к реке.

Вся площадь городища плотно застраивалась жилищами и хозяйственными сооружениями. Они могли образовывать подобие улиц, но часто стояли хаотически, без всякого плана. Нередко постройки возводили с внутренней стороны вала по всему его периметру и, тогда они служили в качестве дополнительной линии обороны. Саргатцы жили в бревенчатых или столбовых по конструкции наземных домах и полуземлянках с земляным полом. Такие жилища могли иметь от одной до четырёх комнат. В центре находился очаг, размещавшийся в материковой яме или же, наоборот, на глиняном возвышении. Вдоль стен устраивались деревянные нары, застелённые шкурами животных, предназначенные для отдыха и сна. Жилища соединялись крытыми коридорами с хозяйственными постройками. Один из коридоров, обычно длинный и узкий, служил входом в жилище извне.

Саргатцы вели комплексное хозяйство, ведущей отраслью которого являлось животноводство. В зависимости от места обитания того или иного саргатского рода оно могло быть придомным, полукочевым или кочевым. В лесостепи и на юге лесной зоны саргатцы занимались исключительно придомным животноводством, в прииртышской степи – полукочевым и кочевым. Разводили все виды домашних животных, но особое место в составе стада занимали лошадь и овца. Исследователи неоднократно пытались доказать, что саргатцы занимались и земледелием. Однако неопровержимые свидетельства в пользу этой гипотезы так и не найдены. Существуют лишь косвенные данные, которые можно интерпретировать по-разному. Так, железные тёсла, обнаруженные в ряде саргатских могильников, теоретически могли служить и в качестве мотыг, в тоже время они могли использоваться и как оружие. В пользу последней интерпретации говорить тот факт, что тёсла были найдены в воинских захоронениях. Саргатцы были, как и другие древние жители Сибири, успешными охотниками и рыболовами. Добыча кабана, лося, косули обеспечивала их мясом; охота на соболя, белку, лису, волка – пушниной. На мелких животных охотились используя простой и сложный лук, на крупного зверя ставили самострелы.

Саргатцы первыми в Омском Прииртышье освоили металлургию железа. В VII – IV веках до н.э. в саргатские поселения попадают биметаллические и железные изделия из Центральной Азии. Эти привозные предметы были довольно дорогими и принадлежали, вероятно, саргатской знати. К середине I тыс. до н.э. в регионе сложились все предпосылки для возникновения и развития мест-ного железоделательного производства. Древнее население накопило здесь большой опыт бронзолитейного дела. К этому времени уже должны были сложиться династии металлургов, передававшие секреты своего мастерства из поколения в поколение. Омская земля обладает немалыми залежами железа в виде болотных руд и сидерита, в отличие от меди и олова, которые приходилось доставлять издалека. В III веке до н.э. в лесостепи и степи Омского Прииртышья получает развитие местное железоделательное производство. Железные орудия резко падают в цене и широко применяются населением в различных сферах жизнедеятельности. Через два столетия, в I веке до н.э. железо проникает и в таёжные районы.

Исследователи восстановили процесс обработки железа в древности. Железную руду измельчали, загружали её в печь, перемешивали с древесным углём и разводили огонь. Затем мехами в виде специальных кожаных мешков в печь постоянно вдувался воздух. Этим обеспечивалась температура, необходимая для плавки железной руды. Этот способ получения железа называется сыродутным, т.к. в печь поступал воздух обычной температуры, по терминологии металлургов, «сырой воздух». Когда печь остывала, из неё вынимали спёкшийся комок железа, покрытый слоем железного шлака, который сбивался молотами. Очищенный от шлака железный кусок вновь раскаляли на огне, затем помещали на наковальню и ударами молота выковывали задуманное изделие. В процессе ковки это изделие закаляли в холодной воде или масле, что придавало ему особую прочность. В результате освоения железоделательного производства металл перестал быть редкостью, а массовое применение железных орудий обеспечило дальнейшее прогрессивное развитие всех отраслей жизнедеятельности человека в крае. Несмотря на развитие у саргатцев металлургии железа бронзолитейное ремесло у них тоже сохранялось. Из бронзы отливали наконечники стрел, украшения в виде гривен, серьги, различные зооморфные фигурки.

Большое развитие получили керамическое, косторезное и деревообрабатывающее ремёсла, а также ткачество. Сосуды лепили вручную из специально отобранной глины с добавлением шамота или дресвы. Самые крупные саргатские горшки могли вмещать до 10литров. Среди посуды, обнаруженной археологами, имеются горшки с высокой, средней и низкой шейкой, с раздутыми или округлыми стенками, с округлым, яйцевидным и плоским дном. В орнаментальном декоре сосудов бытового назначения преобладала резная горизонтальная «ёлочка» и ямки. Ритуальная посуда имела особый орнамент, состоявший обычно из резных треугольных оттисков, свисающих вниз или валиков. В одном из курганов у райцентра Саргатское найден глиняный сосуд с высокохудожественным орнаментом, имеющим сложное мифологическое содержание. Небольшой горшок был украшен по тулову резными треугольными фигурами, свисающими вершиной вниз. По четырём сторонам верхней части тулова рельефно изображены человеческие лица, на которых глаза и рот показаны мелкими ямками. К каждой из личин древний мастер подрисовал снизу туловища и ноги, рядом с антропоморфными фигурами он схематически нарисовал собаку, а над ними, возможно, звёздный небосвод.

Омское Прииртышье в саргатскую эпоху было связано торговыми путями с различными регионами и странами Евразии, о чём убедительно свидетельствуют находки в культурном слое археологических памятников Саргата многочисленных привозных изделий из драгоценных металлов, бронзы, железа, а также керамики, произведённой на гончарном круге. Крупные караванные пути проходили по рекам Иртыш и Ишим. Возможно, это было северное ответвление «Великого шелкового пути». Из древнекитайской империи Хань в Омское Прииртышье поступало металлическое оружие, прежде всего, мечи, а также изделия из парчи и дерева, покрытые чёрным лаком; из Финикии – стеклянные бусы; из Ирана – предметы роскоши из драгоценных металлов. Забайкалье и Урал поставляли на берега Иртыша оружие дальнего боя в виде сложных луков и бронзовых наконечников стрел. Саргатцы расплачивались за «импортные» товары пушниной, рыбой, мамонтовой костью. Существовала и работорговля. Саргатские воины сопровождали торговые караваны, обеспечивая их безопасность. Также как в средневековой Европе знаменитый торговый путь «из варяг в греки» послужил связующей осью, вокруг которой объединились и создали государство восточные славяне, так и в древней Сибири торговый путь по Иртышу и его притокам создал благоприятные условия для объединения саргатцев и складывания у них основ государственности.

Саргатцы много и успешно, до встречи с гуннами, воевали в конном и пешем строю. Во время дальнего боя применялись составные луки с деревянной основой и несколькими костяными накладками, что существенно повышало их убойную силу. Из такого лука можно было прицельно стрелять на расстояние до 250м. Стрелы имели бронзовые, костяные втульчатые, крупные черешковые костяные и трёхлопастные или трёхгранные железные черешковые наконечники. Саргатские воины использовали в ближнем бою копья, железные мечи с прямым перекрестием и кольцевым навершием, кинжалы и ножи. В качестве защитного вооружения служили костяные и железные панцири. Причём первые имели большее распространение и состояли их сотен пластин прямоугольной, квадратной и полуовальной формы.

Саргатцы оставили после себя множество курганных могильников. Несмотря на то, что большинство из них были разграблены ещё в средневековье, мы хорошо знаем погребальный обряд этой древней культуры. Умершего сородича укладывали на спину в неглубокую могильную яму головой на запад, северо-запад или север, размещали возле него погребальный инвентарь, соответствовавший социальному статусу и полу покойного, над умершим устанавливали деревянное перекрытие, которое могло иметь форму шатра или поперечного наката. Разводили ритуальный костёр, следы которого присутствуют в каждом втором могильнике. Затем из дёрна, глины и брёвен возводилась насыпь высотой от полуметра до 8м., диаметром от 5 до 70м. Под одной насыпью размещали от одного до двадцати погребений. Каждый курганный могильник обычно состоял из нескольких десятков насыпей. Наиболее крупные некрополи насчитывали в своём составе более 100 насыпей и располагались цепочкой на относительно небольшом расстоянии от городища, на высокой местности. В курганных могильниках Сидоровка-I и Исаковка-II, расположенный в Нижнеомском районе, были погребены представители саргатской знати. Курган №1 у д.Сидоровка имел в диаметре 48м., высоту – 2,5м. и состоял из двух могил. Когда в 1988г. выдающийся сибирский археолог В.И.Матющенко проводил раскопки этого кургана, то центральная могила оказалась разграбленной. В южной части кургана была открыта вторая могила, которую грабители, не нашли, вероятно, увлёкшись находками из первого погребения. В непотревоженной погребальной камере, некогда выполненной из дерева, находилось захоронение воина-богатыря, длина скелета которого равнялась 196см. Он лежал на спине, в вытянутом положении, головой на север. В области шеи была найдена гривна, в области пояса – две массивные золотые прямоугольные пластины, украшенные фигурами двух тигров, дракона и вставками из рубина, бирюзы, яшмы, а также серебряная пряжка с изображением зооморфных фигур. На правом бедре богатыря лежали в деревянных ножнах железный меч и железный кинжал. Богатый сопроводительный инвентарь погребения был также представлен золотой серьгой с ромбическим щитком, золотыми пронизями, серебряным чубуком и серебряной чашей, железным боевым топором с остатками деревянной рукояти, пластинчатыми доспехами, наконечником копья, бронзовыми котлами, железными удилами и другими предметами, вызвавшими большой интерес исследователей.

В одном из курганов у Богдановского городища, что в Горьковском районе, археологи открыли братскую могилу, где были одновременно погребены пять саргатских воинов, скелеты которых располагались параллельно друг другу. В их костных останках учёные обнаружили бронзовые наконечники стрел. В результате этих ранений воины, вероятно и погибли. У того же Богдановского городища находилось захоронение саргатца-простолюдина. Сородичи вырыли погребальную яму, устроили в ней деревянную прямоугольную раму и положили в неё тело умершего на спину в вытянутом положении головой на запад. На его шее поместили бронзовую гривну, разломленную на две части, а в изголовье - глиняный и берестяной сосуды и глиняное пряслице. Головной убор и пояс, застёгивавшийся бронзовой бляшкой, были расшиты стеклянными бусами. В ногах саргатца стоял каменный предмет, который исследователи идентифицируют с каменной зернотёркой.

Современниками и северо-восточными соседями древних саргатцев были кулайцы. Их общность сложилась в V – III до н.э. в таёжном Приобье. Кулайская археологическая культура получила такое название по месту открытия первых типичных для неё артефактов на горе Кулайка в Томской области. Здесь в 1920г. были обнаружены бронзовый котёл и множество мелких изделий из серебра и бронзы. По антропологическому типу кулайцы были монголоидами. В условиях таёжного Приобья они занимались в основном охотой и рыболовством. Отличительными признаками кулайской культуры являются плоские бронзовые фигурки, бронзовые трёхгранные наконечники стрел и горшковидная керамика, орнаментированная штампами, подобными уточкам с детских рисунков, змейкой или ямками. В III – II веках до н.э. таёжная зона Западной Сибири переживала очередной циклический процесс увлажнения местности, выражавшийся в заболачивании и резком сокращении земель, пригодных для жизнедеятельности древнего человека. Вслед за уходившими на новые места обитания животными в дальнюю дорогу стали собираться и кулайцы. В конце III – II веках до н.э. они расселились на обширных пространствах лесной и лесостепной полос Западно-Сибирской равнины. В Омское Прииртышье кулайцы проникли по рекам Тара, Уй и Омь. Яркими памятниками кулайской культуры в пределах области стали «Мурлинский клад» в Тарском районе, городища Сперановское и Большой Лог, близ Омска, святилище Окунёво-V в Муромцевском районе и ряд других.

В новых природно-географических условиях кулайцы основывали свои поселения по берегам Иртыша и его притоков, выбирая, в основном, высокие места на речных мысах, удобные для обороны. Так, Сперановское городище занимало мыс на правом берега Оми в её нижнем течении. Высота этого мыса достигала 20м. от уровня воды. Площадь городища была ограничена с юга обрывом к реке, с запада и востока оврагами. С открытой части напольной стороны поселение защищали ров и земляной вал, через них существовал вход внутрь городища. В культурном слое этого памятника были обнаружены остатки четырёхугольных полуназемных жилищ, собрано большое количество типичной кулайской керамики, а также костяной гребень со щитком, украшенным головами животных. На другом мысу правого берега Оми, уже известного нам под названием Большой Лог и находящегося по отношению к Сперановскому городищу несколько ближе к устью реки, кулайцы основали на месте более древнего поселения ирменцев ещё одно городище. Здесь выявлены остатки кулайских прямоугольных жилищ столбовой конструкции, углублённые в землю на 10 – 40см. и некогда имевшие материковый ровный пол. В центре каждого жилища находился очаг. В культурном слое Большого Лога, относящемуся к кулайской эпохе, собраны фрагменты тонкостенных чаш, орнаментированные волнистыми горизонтальными линиями, отпечатками уточки и оттисками гребенчатого штампа. В них нередко находили кости рыб без чешуи, что может указывать на то, что археологи обнаружили остатки ухи.

На территории современного Омска кулайцы основали долговременные поселения в районе Кемеровского спуска и судоремонтного завода, сезонное рыболовецкое поселение на пологом левом берегу Иртыша, на месте древней Омской стоянки. В культурном слое этих памятников археологии обнаружены фрагменты керамики, орнаментированной уже знакомыми для нас волнистыми горизонтальными линиями и оттисками «уточки», а также бронзовое плоское изображение человека с луком и копьём в руках. Таким образом, история древнего «прото-Омска», начавшись ещё в каменном веке, нашла своё продолжение и в эпоху раннего железного века.

В новых условиях жизнедеятельности существенно изменилась структура экономики кулайцев. Если в таёжном Приобье они вели в основном хозяйство присваивающего типа, то в лесостепи Омского Прииртышья значительное развитие получил производящий тип хозяйства. Речь, прежде всего, идёт здесь о скотоводстве. Конечно, кулайцы продолжали заниматься охотой и рыболовством. В тоже время они успешно разводили домашних животных, прежде всего лошадей. Причём преобладал отгонный характер коневодства. В кулайских общинах расцвели железоделательное и бронзолитейное производство. В процессе раскопок городищ кулайцев во многих жилищах обнаружены тигли, литейные формы, сопла в виде глиняных трубок, через которые в печи подавался воздух, и другие следы литейного дела. Плавка бронзы проводилась в открытых горнах, устраиваемых на песчаных подушках, топливом служил древесный уголь. В горячий металлический сплав добавляли дроблёную кость. Железо получали в горнах и глиняных горшках. Кулайские металлурги в совершенстве владели технологией вытягивания раскалённого металла с целью придать задуманному изделию необходимую форму и такими способами обработки металла как ковка, рубка, отжатие, резка. Кулайцы много и успешно занимались косторезным и гончарным ремеслом. Ряд изделий кулайцев признан шедеврами древнего искусства Сибири. Одним из таких шедевров является уже упоминавшееся выше антропоморфное изображение, открытое археологами в районе Омского судоремонтного завода. Это плоскорельефная литая пластина, изображающая фигуру воина в полный рост с овальной головой, миндалевидными глазами, прямым рельефным носом, широким углублённым ртом и неким плоским головным убором. На его туловище с двух сторон показаны по четыре ребра. Воинский характер произведения подчёркивает, наличие лука и копья в руках представленного на пластине человека.

Кулайские мужчины были не только охотниками, рыболовами и коневодами, но и отважными воинами. На их вооружении находился типичный набор древнего сибирского воина, в составе лука и стрел, копья, кинжала, палаша, чекана. В бою кулайца обычно защищали панцирь и шлем. Бронзовые наконечники копий имели три лопасти и втулку. Наконечники стрел, изготавливавшиеся из бронзы, отличались крупными размерами и ракетообразной формой, которая придавала стреле оп-тимальные полётные качества и обеспечивала ей наименьшее сопротивление воздуха. Больших упехов достигли кулайцы в строительстве оборонительных сооружений. Их городища имели башнеобразные выступы, своеобразные предтечи бастионов и предвратные сооружения. Внутри городища нередко возводили дополнительный ров и вал, делившие его территорию на две части.

Погребальный ритуал кулайцев был основан на обряде трупоположения. Умерших сородичей они помещали в деревянные ящики с дном устланным берестой и хоронили в грунтовых могильниках головой на восток, северо-восток или северо-запад. Сопроводительный инвентарь состоял из бронзовых бляшек, бус, глиняных горшков. Наличие бедных и богатых погребений свидетельствует о существовании в кулайских общинах имущественного неравенства.

Кулайцы являлись, вероятно, огнепоклонниками. Они поклонялись солнцу и огню в разных его проявлениях. Почитали тотем орла в качестве связующего звена между земным миром и «верхним» миром небес. Орёл был символом солнечной энергии, огня и бессмертия. В религиозных обрядах кулайцев важную роль занимали жертвоприношения и, прежде всего, человеческие. Впервые остатки древнего святилища с явными следами человеческих жертвоприношений были открыты в 1970-е гг. во время раскопок на севере Томской области кулайского Саровского городища. В 1993г. археологи, исследуя городище Большой Лог, что на восточной окраине Омска, открыли ещё одно кулайское святилище с неопровержимыми признаками человеческих жертвоприношений, датированное I – III веками н.э. На северо-восточной окраине городища в нижней предматериковой части культурного слоя, имевшего толщину до 70см., лежал на правом боку череп мужчины с крупным прямоугольным отверстием в теменной части. По краям этого отверстия были заметны углублённые линии, оставшиеся от удара орудием с тонким острым лезвием. Челюсть оказалась сдвинута со своего естественного местоположения и располагалась в стороне от основной находки. Недалеко от черепа стоял глиняный плоскодонный сосуд ритуального назначения, а рядом с челюстью лежал большой костяной наконечник стрелы с обломанным пером. В нескольких метрах от первого погребения находилось детское погребение, представлявшее собой непотревоженный скелет ребёнка в возрасте около пяти лет, лежавший на спине, на материковой глине. Близ погребений археологи нашли костяной гребень, состоявший из щитка и нескольких зубцов, два из которых были обломаны ещё в древности. На одной стороне щитка выгравировано изображение верхней части туловищ, крыльев и голов двух птиц с крупным, чуть загнутым вниз клювом. На другой стороне щитка схематично показана третья птица. Гипотетически можно предположить, что древний мастер изобразил фигуры орла или же тетерева. Гребень всегда был связан с волосами, в которых, согласно представлениям древних находится душа человека, поэтому он часто приносился в жертву наиболее почитаемым божествам.

Современниками и ближайшими соседями саргатцев и кулайцев были древние богочановцы. Эта археологическая культура получила своё название по городищу Богочаново в Знаменском районе Омской области. Богочановское население сформировалось на основе более древних сузгунской и красноозерской культур и проживало в VII – II веках вдоль Иртыша от устья реки Тары до нижнего течения Тобола. В ранний период своей истории , именуемый нередко Журавлевским, территория, занимаемая богочановцами, достигала на юге низовий Оми. Самым южным поселением носителей этой культуры стало Сперановское городище в Омском районе. Явные следы присутствия здесь богочановцев несёт в себе древнейший из пластов культурного слоя этого археологического памятника на Оми. Однако они были вытеснены из Приомья, вероятно кулайцами, и ушли вниз по Иртышу, на север. Если применить терминологию Л.Н.Гумилёва, то кормящим ландшафтом богочановцев являлась южно-таёжная полоса. Они были типично лесным этносом. На севере Омской области археологами открыты городища богочановцев Новоникольское-III, в Усть-Ишимском районе, Иванов Мыс, Копейкино, Утьма и Кип-IV в Тевризском районе, Новоягодное-II и Богочаново в Знаменском районе.

Богочановцы возводили городища с круговой или поперечной линией обороны. Жилища имели столбовую конструкцию, простой очаг, земляной пол, углублённый в материк на 30 – 40см., несколько секций и достигали по площади 40 -50м². Жилые строения могли выполнять одновременно и функции ремесленной мастерской, в пользу чего свидетельствуют находки заготовки костяного наконечника стрелы и обломка литейной формы в раскопе жилища на Утьминском городище. Хозяйство богочановцев было основано на сочетании трёх традиционных для древнего Прииртышья отраслей: охоты, рыболовства и скотоводства. Охотились на лося, кабана, зайца, косулю, волка, куницу. Разводили крупный рогатый скот и лошадей. Богочановская керамика имела тон-

кие стенки, округлое дно и отличалась хорошим качеством обжига. Её лепили вручную, применяя ленточный способ. Верхнюю часть сосудов орнаментировали оттисками гребенчатого штампа, поясками ямок, реже изображали фигуры в виде змеек и скоб. Умерших сородичей хоронили в неглубоких материковых ямах, причём обжигали ямы и насыпи над ними. Сопроводительный материал состоял из костяных наконечников стрел, стеклянных бус, металлических бытовых изделий, зооморфных глиняных фигурок. Над погребениями насыпались небольшие курганы.

Последние следы Богочановской археологической культуры относятся ко II веку до н.э. Затем она прекращает своё существование. Физически богочановцы не погибли. В культурном слое их городищ нет признаков разгрома и захвата иноплеменниками. Вероятно, богочановцы были ассимилированы более сильными и многочисленными саргатцами и разделили, в дальнейшем, их историческую судьбу.

В 157 – 158гг. н.э. хунну заняли степной и лесостепной юг Омского Прииртышья и прилегающие к нему степные районы. Здесь пришлые кочевники встретились с коренным населением нашего края, прежде всего, с саргатцами. На основе археологических и антропологических сведений мы можем отметить несколько характерных черт к собирательному образу хунну, прибывших на омскую землю в середине II века. Среди них преобладали люди относительно высокого роста, физически крепкие, можно сказать, богатырского телосложения. Лица их были скуластыми, с высоким носом. Хунну были отличными наездниками на верховой лошади, способные на дальние переходы без воды и пищи. Они были вооружены железными мечами-палашами, кинжалами, дальнобойными сложными луками с костяными накладками на деревянной основе и стрелами с железными и костяными наконечниками. Их защищали панцири из костяных или металлических пластин, украшали нагрудные гривны и перстни на руках, одежда шилась из выделанных кож и шкур животных. Большинство хунну, оказавшихся в Прииртышье, не достигли 30 лет, потому что кочевники более старшего возраста не выдержали столь дальнего и тяжёлого пути.

Казалось, хунну привели природные бедствия с собой. С конца II века и в течение всего III века засуха охватила не только степь и лесостепь, но и лесную зону Омского Прииртышья. Мелели реки и озёра, тайга отступила на север. Саргатцы и кулайцы утратили привычный для них кормящий ландшафт. В тоже время пришли в упадок торговые пути по Иртышу и Ишиму, создававшие благоприятные условия для развития древних культур края. Саргатские и кулайские общины ослабели и не смогли противостоять натиску хунну. Кулайцы покинули свои городища и ушли, в основном, на север, вглубь сибирской тайги. В дальнейшем их потомки приняли участие в складывании средневековых этносов угров и самодийцев.

Историческая судьба саргатцев более проблематична и значима для этнических процессов, протекавших в Евразии в I тыс. н.э. Часть саргатцев погибла в неизбежных столкновениях с хунну. Другие ушли на север, в тайгу, где их потомки дали начало средневековому этносу обских угров, которые в свою очередь стали предками современных северных народов Западной Сибири хантов и манси. Значительная и, возможно, большая часть саргатских общин была подчинена хунну и в дальнейшем влилась в их состав. Около двух столетий хунну и саргатцы сосуществовали в прииртышской степи и лесостепи. Саргатские женщины нередко становились жёнами или наложницами хуннских воинов.

В середине IV века наступил новый природно-климатический цикл. Лесная полоса вновь наполнилась живительной влагой и перешла в наступление на степь. Сухая степь, являвшаяся привычной средой обитания хунну, стала сокращаться. И кочевники возобновили своё продвижение на запад. Вместе с собой хунну увлекли в далёкий поход и подчинённые им саргатские общины. В результате произошло постепенное слияние хунну и саргатцев, и на исторической сцене Евразии появился воинственный этнос гуннов, в течение нескольких столетий устрашавший древних и раннесредневековых европейцев, включая римлян и византийцев.

В 60-е гг. IV века гунны одержали победу над аланами и стали господствовать в междуречье Волги и Дона, а также на Северном Кавказе. В 371г. они перешли по мелководной косе Керченского пролива в Крым и нанесли поражение готам, населявшим тогда Северное Причерноморье. В 400г. гунны достигли берегов Дуная и затем вторглись в пределы Римской империи. В 451г. в битве на Каталаунских полях римляне победили гуннов. В 453г. умер их легендарный предводитель Атилла, прозванный «бичём божьим». Потерпев ещё ряд поражений, гунны откочевали из придунайской Паннонии в Северное Причерноморье. В X веке потомки гуннов, известные в средневековой Европе как мадьяры, вновь вторглись в среднее Подунавье и основали на землях Паннонии государство Венгрию. И теперь, в начале XX века, лингвисты находят много общего в языках западно-сибирских народов хантов и манси и европейского народа венгров. Этот факт объясняется наличием у них общего предка в лице древних саргатцев.

Продвигаясь на запад, гунны соприкасались со многими кочевыми и земледельческими этносами Евразии, что вызвало мощное давление одних «варварских» племён на другие. В IV – V веках по степному и лесостепному Прииртышью прошли волны кочевых этносов, сметавшие на своём пути все очаги оседлости. Поэтому более чем на столетие две трети территории современной Омской области пришли в запустение. Лишь на севере края, в южно-таёжной полосе, существовали общины оседлых охотников, рыболовов и скотоводов. Так в Омском Прииртышье завершился период истории Древнего мира.