М. В. Куроедов омсковедение

Двигаясь по Иртышу, человек не мог обойти территории, занятой современным Омском, что подтверждается находкой крупного каменного нуклеуса на знаменитой Омской стоянке. Она располагалась на левом берегу Иртыша при впадении в него реки Камышловки, почти напротив устья Оми. Основные находки Омской стоянки датируются более поздним периодом. Однако выдающийся отечественный археолог А.П.Окладников (1908 – 1981), осмотрев каменное ядрище, отнёс эту находку по характеру и форме сколов к эпохе верхнего палеолита.

Известный омский учёный Б.А.Коников и ряд других исследователей предполагают, что верхнепалеолитическое население Омского Прииртышья говорило на уральском макроязыке, который выделился из более древнего ностратического праязыка и позднее распался на финно-угорскую и самодийскую языковые семьи. По расовой принадлежности первые жители нашего края относились, вероятно, к монголоидам. Они уже умели выделывать разнообразные орудия труда из камня, научились обрабатывать кость, использовали копья с каменными и костяными наконечниками. Эти люди пока не знали оседлого образа жизни, часто переходили с места на место, устраивая более длительные стоянки после удачной охоты. Ни одна часть убитого зверя не пропадала даром. В пищу шло не только мясо. Трубчатые кости укладывали на костёр, после прокаливания разбивали и доставали из них поджаренный костный мозг. Рёбра и лопатки растирали в порошок, который тоже шёл в пищу, осколки костей бросали в костёр, и они горели долго и жарко. Шкурами покрывались жилища, из них шилась одежда. Широкое распространение имели костяные орудия труда и украшения. Находка костяной иглы с ушком указывает на определённую технологию изготовления одежды. Черноозёрцы носили, вероятно, подобие глухого комбинезона арктического типа, сшитого из шкур животных и меха. Он мог состоять из меховой рубахи, одевавшейся через голову, кожаных штанов и сшитой сними кожаной обуви.

Жилище черноозерцев представляло собой наземное прямоугольное пространство площадью 10 м² с ровным земляным полом и очагом в его центре. Методом научной реконструкции можно, с определённой степенью гипотетичности, восстановить внешний облик этого древнейшего на омской земле «дома». Остов жилища составляли, вероятно, жерди, стянутые кожаными ремнями. Крыша и стены покрывались шкурами животных. Могли использоваться и дерновые блоки. Внутри жилища археологи обнаружили содержимое очага, состоявшее из костного пепла и обожженной глины. Очаг служил местом сбора членов родовой общины, где они не только грелись и обсуждали хозяйственные дела, но делились своим видением мира, в то время, безусловно, мифичес-

ским, связанным с охотничьими странствиями. Черноозерцы верили в загробную жизнь, почитали богиню-мать, а также культовых птиц и пресмыкающихся.

Большинство очагов, выявленных археологами на стоянке Черноозерье-II, находились вне жилища, на открытой местности. Судя по костям животных и каменным орудиям, скопившимся у этих очагов и сохранившихся на протяжении нескольких тысячелетий, вокруг них осуществлялся почти весь цикл жизнедеятельности рода. Возле одного из таких очагов найдены около полутора тысяч предметов из камня и кости, среди них проколки, ножи, свёрла, долота, скребки, различные нуклеусы. Рядом орудий труда можно было выполнять нескольких действий, в том числе скоблить, резать, пилить и сверлить.

В культурном слое стоянки Черноозерье-II сохранилось и самое древнее произведение искусства Омского Прииртышья – орнаментированный вкладышевый кинжал. Его треугольная основа выполнена в вытянутой форме из ребра крупного животного, возможно дикого быка. В узкие продольные пазы, присутствующие на боковых гранях основы, вставлены каменные ножевидные пластины. Широкие плоские стороны кинжала покрыты геометрическим узором в виде комбинации из ромбов, волнистых линий, уголков и мелких смежных ямок. Древний мастер создал этот своеобразный узор, используя технологию процарапывания и сверления. Вероятно, рисунок на черноозерском кинжале имел магический или календарно-магический смысл, который остаётся для современных исследователей неразгаданной тайной.

МЕЗОЛИТ. В X – VI тысячелетиях до н. э. Омское Прииртышье прошло через эпоху мезолита – среднекаменного века. В условиях потепления климата и формирования природной среды, близкой к современной, эволюционировал и сам человек, развивались его умения и навыки. Расширялась географическая среда обитания древних жителей Сибири. Вслед за таявшим ледником, на север уходили мамонты и шерстистые носороги. За ними шли в поисках добычи мезолитические охотники. Так они достигли побережья Северного Ледовитого океана. Однако в пределах современной Омской области известно лишь одно долговременное поселение эпохи мезолита и несколько бедных находками стоянок. Дискуссионным остаётся вопрос о принадлежности к мезолиту ножевидных каменных пластин, обнаруженных археологами в культурном слое Омской стоянки.

На севере Саргатского района, близ палеолитического памятника Черноозерье-II, археологи открыли поселение Черноозерье-VIА, датированное мезолитом. Его культурный слой был представлен остатками наземных жилищ и почти 800 каменными изделиями. Значительная мощность культурного слоя убедительно свидетельствовала о долговременном характере этого поселения. Древний посёлок состоял из нескольких десятков полуземлянок с открытыми очагами. Исследователи предполагают, что в этих жилищах обитали потомки местного населения, осваивавшего край в период верхнего палеолита. Заслуживает внимание гипотеза, что мезолитическое население региона сложилось в результате слияния местных охотников и собирателей с пришлыми. В пользу этой гипотезы говорит тот факт, что если в верхнем палеолите по антропологическому типу край осваивали монголоиды, то в мезолите население относилось к смешанному европеоидно-монголоидному типу. Мезолитические черноозерцы занимались охотой, рыбной ловлей и собирательством, но эта традиционная хозяйственная триада уже имела качественно новые черты, отличавшие её от занятий людей в предыдущий исторический период. В мезолите на вооружение охотников пришел лук с каменными наконечниками стрел, что явилось адекватным ответом человека на вызов природы. Охотиться теперь пришлось на таких подвижных животных как лось, косуля, сайга, дикая лошадь. Использовались также самострелы. Верным спутником охотника стала собака. Охота из коллективной превратилась в индивидуальную и групповую. Значительно более важную роль стало играть рыболовство. Древние рыбаки уже использовали лодки, сети, крючки, гарпуны, ловушки.

Сырьём для изготовления разнообразных орудий труда служила яшма. В Омском Прииртышье, залежи яшмы отсутствуют, также как и более или менее богатые залежи других высококачественных пород камня, из которых древние люди обычно изготавливали орудия труда и оружие. Яшма могла доставляться с территории современного Восточного Казахстана, Южного Урала, и Алтая. В эпоху мезолита человек уже был способен на такие действия. Возможно, совершался своеобразный товарообмен: древние сибиряки могли поставлять в Казахстан и другие соседние регионы меха и в обмен получали столь необходимый для них камень, в частности яшму. Микролиты использовались при производстве составных орудий в качестве каменных вкладышей, кото-вставлялись в основу, изготовленную из дерева или кости. Мезолитические стоянки с довольно бедным культурным слоем, обнаруженные на степных озёрах Шербакульского района, свидетельствуют о том, что древние охотники выходят, в поисках добычи, с побережья Иртыша и начинают осваивать междуречья.

НЕОЛИТ. В Омском Прииртышье эпоха неолита, длившаяся здесь с V по середину III тысячелетия до н.э., существенно отличалась по основным качественным признакам от того же исторического периода, протекавшего Европе, Передней и Южной Азии. В то время как в более благоприятных для обитания древнего человека регионах произошёл переход от присваивающего к производящему типу хозяйства, что выразилось, прежде всего, в возникновении и развитии земледелия и скотоводства, на Иртыше по прежнему господствовал присваивающий тип хозяйства. Значительные структурные изменения внутри этого типа хозяйственной деятельности человека, имевшие место быть в V – III тыс. до н.э. на территории края, ярко выделяют местную неолитическую культуру от предыдущих. В неолите на значительной части Омского Прииртышья на первое место выходит рыболовство, вслед за ним идут охота и собирательство. Таким образом основные элементы традиционной триады присваивающего типа хозяйства меняются местами, так как в верхнем палеолите и мезолите ведущую роль в жизнедеятельности древнейших сибиряков играла охота. В неолите древние сибиряки научились ткачеству и производству керамической посуды, что существенно повысило их уровень жизни.

В пределах современной Омской области известны более 40 археологических памятников, относящихся к неолиту. Преобладают относительно долговременные стоянки рыболовов и охотников, открыты два грунтовых могильника из них один с непотревоженными погребениями мужчины и женщины. Все эти памятники были созданы носителями так называемой Среднеиртышской неолитической культуры, расцвет которой приходится на IV – первую половину III тыс. до н.э. Количество выявленных стоянок и их географическое положение убедительно говорят о том, что в V – III тыс.до н.э. древний человек освоил всю территорию региона и заселил с разной степенью плотности все его природные зоны. Степные просторы, занимавшие значительно большую площадь, чем в современный период, были заселены менее плотно, чем лесостепь и южная тайга. В целом же, численность населения в крае значительно возрастает.

По антропологическому типу неолитическое население Омского Прииртышья являлось европеоидным с небольшой примесью монголоидности. Рост европеоидности стал результатом проникновения в регион древних обитателей Восточной Европы. В тоже время имел место и приток населения с территории современного северного Казахстана. Преобладали же наследники местной мезолитической культуры, о чём свидетельствуют территориальные совмещения поселений эпохи мезолита и неолита, а также преемственность в составе и технологии изготовления орудий труда. По данным антропологии в неолите на Иртыше жили высокие и сильные люди. Рост местных неолитических мужчин достигал двух метров, женщин – 1 метра 70 см.

Среди неолитических памятников Омского Прииртышья наиболее качественно исследованы стоянки Бичили, Александровка, Журавлёвка и Шалтов-1 на правобережье Тевризского района, стоянка Артын и могильник Окунёво-V в Муромцевском районе, Крапивка-1 в Тарском районе, Омская стоянка в левобережной части г.Омска. Большая часть стоянок, открытых археологами в пределах области, лишь формально именуются таковыми, фактически они являлись крупными для своего времени поселениями, существовавшими длительное время и оставившими после себя мощные культурные слои. В неолите поселения возникали на приустьевых участках малых рек, близ их впадения в Иртыш, где древние рыболовы имели возможность получить особенно богатый улов. В таких местах при наступлении зимних холодов реки замерзали поздно, тонкий лёд способствовал проникновению кислорода, а также имелось много корма. Поэтому здесь скапливалось большое количество рыбы, которая и становилась желанной добычей неолитических рыболовов.

Большую известность получила ныне уже не существующая в качестве археологического памятника, Омская стоянка, о которой пойдёт речь в особом разделе этой главы. К раннему неолиту относится нижний слой стоянки Бичили, расположенной в тайге, на окраине одноимённой деревни, на высоком шестиметровом берегу реки Туй, недалеко от Иртыша. Часть этого памятника древности подверглась разрушению в связи с обвалом берега Туя. Разрезы, полученные во время раскопок уцелевшей части памятника, свидетельствуют о его многослойности и, следовательно, принадлежности к разным историческим эпохам. Под дёрном залегал культурный слой толщиной 24 см, имевший чёрный цвет и заметные следы пожара. К периферии он постепенно выклинивал-ся. В пяти местах обнаружены глубокие столбовые ямы, доходившие до материка. В культурном слое археологи открыли значительное количество артефактов, в основном керамику эпохи неолита и более позднего периода. Массивные каменные ножи и резчики со стоянки Бичили изготовлены на ножевидных пластинах, сколотых с призматических нуклеусов. При их обработке древние мастера использовали краевую ретушь, т.е. способ производства каменного орудия труда, когда с заготовки с помощью каменного или костяного отжимника удалялись мелкие чешуйки. В нижнем горизонте памятника удалось выявить остатки неолитической полуземлянки, имевшей прямоугольную форму. На её материковом земляном полу были собраны фрагменты от пяти лепных орнаментированных сосудов. Учёные смогли реконструировать технологию изготовления керамической посуды в неолите. В глиняную массу добавляли различные примеси, в том числе песок и рубленую траву. Из полученного таким образом глиняного теста делали длинные ленты толщиной от 2-х до 4-х см. Затем их накладывали друг на друга по спирали и заглаживали. Небольшие сосуды могли выдавливать пальцами рук из цельного куска глины. Каждый сосуд украшали, нанося на его поверхность узоры, после чего подсушивали и обжигали на костре. По отпечаткам пальцев рук, сохранившихся на поверхности ряда сосудов, удалось определить, что керамическим производством занимались, в основном, женщины.

Южно-таёжная стоянка Крапивка-1 открыта археологами в устье реки Уй на правобережье Тарского района. В культурном слое этого памятника омский учёный А.И.Петров выявил и исследовал остатки прямоугольной полуземлянки с основой из столбов. По своей конструкции она была, вероятно, идентична с жилищем со стоянки Бичили. Неолитичекие обитатели края обычно строили свои жилища непосредственно у воды или на естественных возвышенностях близ русла рек. По конструкции они были прямоугольными как в Бичили и Крапивке или четырёхугольными с глинобитным полом и длинным и узким входом. Очаг устраивали в центре жилища или смещали ближе к входу с целью создать тепловой барьер на пути холодного воздуха. Известны неолитические жилища, имевшие каркасно-столбовую конструкцию и внутренние дренажные канавки, покрывавшиеся сверху деревом. На стоянке Крапивка-1 было собрано большое количество лепной орнаментированной керамики и несколько наконечников стрел, скребков и ножей, изготовленных из кварцита и кремня. Крапивкинская керамика представлена яйцевидными сосудами серовато-жёлтого цвета, орнаментированными от устья до дна насечками и наколами.

В северной лесостепи Омского Прииртышья находится неолитическая стоянка Артын-1, открытая археологами в Муромцевском районе, на речке Артын, близ её впадения в Иртыш. Здесь были обнаружены остатки прямоугольного жилища высотой до двух метров, углублённого в материк на 30 см. и имевшего площадь 32 кв.м. Очаг располагался в центре этого древнего строения и, очажная яма оказалась заполненной золой до уровня земляного пола. Жилище имело каркасно-столбовые стены с поперечными плахами и досками, плоскую или двускатную крышу из берестяного полотнища, засыпанного сверху землёй. На территории памятника, внутри жилища и рядом с ним, собрано множество фрагментов лепной керамики, орнаментированной шагающей гребёнкой, отступающей палочкой, ямками.

Анализ артефактов, обнаруженных исследователями на различных неолитических памятниках региона, свидетельствует о том, что в V – первой половине III тыс. до н.э. древние сибиряки научились шлифовать, пилить и сверлить камень, доставлявшийся с Урала, Алтая и Северного Казахстана, а также изготавливать и пользоваться довольно крупными и новыми по форме каменными орудиями. Так, при помощи каменных топоров они рубили деревья, после чего долотами и тёслами обрабатывали их стволы. Люди освоили технологию изготовления лодок, лыж, саней.

Несмотря на возросшее значение рыболовства, исключительно важную роль продолжала играть охота, и чем севернее находилась стоянка, тем существеннее была эта роль. По костям диких животных, найденным археологами в культурном слое памятников эпохи неолита удалось определить не только видовой состав объектов охоты, но выделить два её основных направления: мясное и пушное. На стоянках рассматриваемого периода обычно находят кости лося, косули, лисицы, зайца, волка, росомахи. Мясное направление охотничьей деятельности основывалось на промысле лося, о чём свидетельствует присутствие большое количества кости этого животного в культурном слое большинства памятников неолита. Мех таких пушных животных как белка, росомаха, лисица, заяц, а также шкуры лося и крупных рыб использовались для изготовления одежды.

Усложнилось мировоззрение древних жителей края, носившее, конечно, религиозный и мифологизированный характер. У местного населения эпохи неолита сформировалось представление о мире мёртвых, расположенном далеко на севере, куда человек уходит после смерти. Поэтому тела

умерших погребали головой в сторону Иртыша, уносившего, согласно верованиям первобытных обитателей его берегов, души покойных в страну вечного холода и мрака. Среди неолитического населения региона были распространены анимистические и тотемистические верования о том, что все окружающие явления природы и предметы одухотворены и могут оказывать влияние на жизнедеятельность человека, а некоторые животные и растения являются его предками, готовыми в сложных ситуациях прийти на помощь ныне живущим, если к ним правильно обратиться. Эти верования оказывали решающее влияние не только на культуру, но и на весь образ жизни древних сибиряков.

ПЕРЕХОД ОТ КАМНЯ К МЕТАЛЛУ. Во второй половине III тыс. до н.э. древнее население Омского Прииртышья впервые начало использовать металлические изделия. Это могли быть только относительно мелкие предметы и орудия труда, выплавленные из меди как наиболее мягкого и легко поддающегося плавке металла. Медь и различные изделия, изготовленные из неё, поступали на берега Иртыша с Урала, Северного Казахстана, Алтая и Саян. Медь по своим физическим свойствам была удобна для древних мастеров в качестве сырья при выплавке или ковке первых металлических изделий. Однако те же свойства меди, прежде всего мягкость, которые облегчали её обработку, делали этот металл непригодным для изготовления крупных режущих предметов. Кроме того, в регионе отсутствуют месторождения цветных металлов. Поэтому медные орудия труда не смогли конкурировать с каменными, они лишь несколько дополнили последние. Результаты археологических раскопок показывают, что во второй половине III – начале II тыс. до н.э. каменные предметы господствовали в наборе орудий труда древних «омичей». В то же время металлическим орудиям принадлежало будущее, в связи с чем исследователей всегда будут интересовать первые следы применения металла в качестве сырья для производства орудий труда и любых других изделий и непосредственно само использование первых металлических орудий в жизнедеятельности человека.

Археологи М.Ф.Косарев, Ф.И.Мец, Б.А.Коников, А.И.Петров и другие выделяют первую половину III – начало II тыс. до н.э. отдельный период в истории Омского Прииртышья – энеолит или медно-каменный век, через который прошли многие регионы мира. Известный сибирский археолог В.И.Матющенко считает необоснованным выделять энеолит в качестве особой исторической эпохи. Близкую к взглядам В.И.Матющенко точку зрения высказывает в своих работах омские археологи А.В.Матвеев и Ю.В.Трофимов.

В первой половине III – начале II тыс.до н.э. на Среднем Иртыше и его притоках располагались долговременные поселения крупной археологической культуры, получившей название Екатерининской по наиболее известному археологическому памятнику. Кроме поселения Екатериновка-1, расположенному на правом берегу Иртыша, близ села Екатерининское Тарского района, к этой древней общности относятся поселения Ямсыса в Тевризском районе, Алексеевка-III в Муромцевском районе, один из слоев Омской стоянки в г.Омске, грунтовые могильники Окунёво-VII в Муромцевском районе, Усть-Куренга в Тарском районе и ряд других археологических памятников. Южная граница распространения Екатерининской культуры идёт по параллели рек Омь и Камышловка. На северо-западе и востоке пределы обитания древних екатерининцев выходили за границы современной Омской области. В культурном слое екатерининских памятников обнаружено значительное количество фрагментов полуяйцевидных и шарообразных керамических сосудов, покрытых шагающим и косо поставленным орнаментом, по которому екатерининская культура и распознаётся теперь учёными. Необходимо учитывать, что эта первобытная общность развивалась в условиях увлажнения климата, заболачивания, подъёма уровня воды в реках и озёрах и наступления леса на степь. Екатерининцы были типичными обитателями северных евразийских лесов. Изучение Екатерининской археологической культуры актуально в связи с тем, что её носители стали предками многих последующих древних общностей, сложившихся в Омском Прииртышье в более поздние исторические эпохи.

Энеолитическое поселение Екатериновка-1 было открыто недалеко от г.Тары ещё в начале XX века и с тех неоднократно подвергалось изучению археологами. Мощный культурный слой глубиной до 1 метра 30см. содержал остатки жилых и хозяйственных строений, различные каменные орудия труда и другие предметы, фрагменты орнаментированной лепной керамики, кости животных и рыб. Сырьём для производства орудий труда служил местный галечник и более качественные породы камня, доставлявшиеся по Иртышу с территории современного Казахстана и, воз-можно, Урала. Треугольные наконечники стрел, проколки, скребки многие другие орудия труда были выполнены на каменных пластинах, сколотых с призматических и клиновидных нуклеусов. Жилища, открытые на поселении Екатериновка-1, были по занимаемой площади крупными для того времени. Самое большое из них занимало около 200 м². Екатерининские жилища имели прямоугольную или овальную форму, земляной пол и делились на несколько комнат. Они были углублены в землю от 40 до 60 см. В каждой из комнат такой полуземлянки горел отдельный очаг, вокруг которого собиралась определённая семья древних сибиряков.

Екатерининцы были лесными охотниками, рыболовами и собирателями. Они замечательно владели техникой обработки камня, дерева и кости, хорошо знали кожевенное и лепное керамическое ремёсла. На поселении Алексеевка-III в Муромцевском районе обнаружены глиняные литейные формы, свидетельствующие о том, что екатерининцы занимались и медеплавильным производством. Дискуссионным остаётся вопрос о скотоводстве как элементе производящего хозяйства, присущего Екатерининской общности. Б.А.Коников считает, что екатерининцы разводили лошадей, крупный и мелкий рогатый скот. Омский археолог С.Ф.Татауров и некоторые другие исследователи утверждают, что древнее население региона могло освоить занятие скотоводством не раньше середины II тыс.до н.э.

Своеобразны были религиозные верования и ритуалы екатерининцев и в том числе их погребальный обряд. В жилище, открытом на поселении Ямсыса-XII в Тевризском районе, имелась особая культовая комната, в центре которой находилось захоронение животного в виде ямы, заполненной охрой, а рядом лежала глиняная культовая фигурка. На могильнике Окунёво-VII в Муромцевском районе в 100 исследованных погребениях находились останки людей, обильно засыпанных охрой. Скелеты лежали в вытянутом положении, головой на север. Дно могил делали наклонным и, поэтому голова погребённого часто располагалась выше, чем остальная часть скелета. В качестве сопроводительного инвентаря в могилах помещались каменные наконечники стрел, скребки, глиняные сосуды с пищей. В одном из погребений обнаружены каменные булава и штамп с рубчатым краем, которым наносился орнамент на стенки глиняных сосудов. Этот штамп увенчан изображением головы лося. Среди находок могильника Усть-Куренга, что на реке Шиш в Тарском районе, обычно выделяют две вырезанных из сланца головы животного, клыки кабана, служившие, вероятно, подвесками на одежде, крупный каменный топор со шлифованным лезвием,

пластины из кремнистой яшмы с рубчатыми краями. Исследования показывают, что древние екатерининцы поклонялись тотемам медведя и лося.