II. ТРИ МИРА И ИХ ОТРАЖЕНИЯ

Чтобы составить себе понятие о том, что такое духовное исследование, мы должны, прежде всего, иметь представление о различных состояниях сознания, в которых человеческая душа может находиться.

В обычной жизни, которую человек ныне, в этом веке, ведет на Земле, он находится в совершенно определенном состоянии сознания. Оно характеризуется тем, что человек переживает известное различие между бодрствованием и сном, которые приблизительно, если даже и не совпадая по времени,- но согласуются с движением Солнца вокруг Земли и движением Земли вокруг своей оси. В наше время порядок, на который я тут указываю, правда; несколько нарушен. Но, оглядываясь назад; в не столь давнее время беспрерывной жизни, мы находим, что люди работали приблизительно от восхода Солнца до заката и спали от захода Солнца до восхода.

В наше время это, в известной степени, нарушено. Я знавал людей, которые спали днем и бодрствовали ночью. Часто я исследовал, почему это так делается? И люди, о которых идет речь, и большинство которых были мне знакомы как поэты или писатели, говорили, что это как раз имеет отношение к сочинительству. Но, встречая этих людей ночью, я никогда не заставал их тогда за писательством!

Мне хочется указать вам, мои уважаемые слушатели, на то, что для современного сознания важнейшим фактом является, так сказать, именно то, что мы бодрствуем в течение солнечного времени или столько же, сколько оно продолжается, а время, длящееся как ночное, мы спим.

С таким сознанием связано многое, очень многое. Оно связано с тем, что мы даем известную оценку, совершенно определенную, чувственным восприятиям, и в них видим главнейшую действительность. И когда мы переходим к мыслям, то видим в мыслях нечто чисто надуманное, и не такое действительное, как реальны для нас чувственные восприятия.

Например, человек нынче будет смотреть на стул или на нечто совершенно действительное: он может подвинуть его, слышит это; знает также, что может сесть на стул. Но самую мысль о стуле человек не рассматривает как нечто действительное. Когда всплывает мысль, о которой он полагает, что они у него в голове, - тогда он этого не слышит! Современный человек и с правом для его конституции - не верит, что может сесть на мысль о стуле. Вы будете недовольны приглашением сесть на мысль о стуле.

Многое связано с переживанием сознания, обращенного к Солнцу. Этого не было у людей, получавших из мистерий наставления и направление для всех обстоятельств своей жизни, например, у халдеев, о которых вчера я упоминал. Эти люди жили совершенно иначе в своем сознании, немели современные.

Прежде всего, можно указать на следующее явление, которая дает понимание о разнице в сознании человека того времени и современного.

Мы, с нашим летоисчислением, принимая год в 365 дней, с этим хорошенько не справляемся. Если бы мы считали так тысячелетиями, то в конце концов получилось бы нечто такое, что не согласовывалось бы более с положением солнца. Мы отстали бы от Солнца и его положений. Потому мы включаем один день в год каждые четыре года и приблизительно согласуемся в течение длительных периодов времени с солнцестоянием.

Как поступали Халдеи в этом случае в древнейшие времена? Не так, как мы. Для длительных промежутков времени они имели подобное нашему счислению, но достигали его иначе. Им было нужно, в виду того, что они исчисляли год в 360 дней, вводить каждые шесть лет целый високосный месяц. Мы после четырех лет имеем один високосный год с одним високосным днем; халдеи после семи лет вводили високосный месяц. Таким образом, они имели шесть лет с 12 месяцами и затем один год, седьмой, с 13-ью месяцами; шесть лет с 12-ью месяцами и затем снова один год, седьмой, с 13-ью месяцами, и так далее.

Видите ли, такие вещи регистрируются современными учеными. Они говорят, что это было так. Но что это связано с интенсивными изменениями состояния сознания людей, этого не знают. Эти люди, которые вводили не один високосный день каждые четыре года, а один високосный месяц через шесть лет,- смотрели на мир совершенно иначе, нежели мы.

Почему? Потому что воспринимали разницу между днем и ночью совсем не так, как мы сегодня, днем воспринимали не такую ясность и свет как мы нынче. Мы, с нашим современным сознаниям, видим людей с резкими контурами, у одного они расходятся далее, у другого менее и т.д.

Но было совершенно по иному у тех, которые получали в древних халдейских мистериях свои побуждения.

Вот что видел тогда каждый человек, представляя, например, данную картину - этот наполненный людьми зал: видели сидящих людей окруженными аурическим облаком, который сопричисляли к человеку. Если мы теперь так филистерски видим каждого человека с резкими контурами, сидящим на своем стуле и все вместе предстают так, что можно совершенно удобно каждого подсчитать,- то в те времена увидели бы левый и правый ряд стульев как бы в некоем аурическом облаке, который тянулся бы как пар, облако за облаком, имея места потемнее, которые обозначали бы людей.

Такую картину видали бы не в позднейшей, но в древнейшей Халдее. Днем видали бы лишь темные места в этом аурическом облачном образовании, и ночью - нечто совершенно подобное в состоянии сна, ибо он был тогда не настолько глубок, как нынче. Он был более сновидческим. Нынче, если бы кто-либо спал и вы все сидели бы тут, он о вас не видел бы ничего; такого сна тогда не было. Тогда и во сне видали аурическое облако слева и справа и в нем отдельных людей как светящиеся фигуры: днем в аурическом облаке их видали темными, ночью - как светлые фигуры.

Так что такого большого различия в лицезрении дневных и ночных явлений, как сегодня, в то время не было.

Не ощущали также различия между находящимся в небе Солнцем и отсутствующим Солнцем ночью, но воспринимали это явление так, что днем Солнце видели как световой шар, световой круг, а вокруг него чудесную солнечную ауру. Это я мог бы описать следующим образам.

Вот что люди представляли себе: Совсем внизу находится Земля, наверху повсюду вода и еще выше лежащий снег. Оттуда, сверху истекает Евфрат. А над всем этим был воздух. Наверху видели двигающееся Солнце, окруженное дивно-прекрасной аурой. Солнце шло с Востока на Запад (см. рисунок).

Затем представляли себе, что существует нечто, о чем сегодня говорили бы приблизительно так: вечером Солнце уходит в отверстие трубы (Rohr) и утром выходит из него. А ночное Солнце видели приблизительно следующим образам: в середине зеленовато-синим, а вокруг желтовато-красное сияние. Утром Солнце восходило из трубы, светлое в середине, окруженное аурой. Оно двигалось над небесными облаками и уходило на Западе в Небо, в эту трубу, становилось темным, аура его однако выходила за пределы отверстия в то время как оно погружалось и уходило все дальше, говорили о трубе, о полом пространстве, потому что Солнце видели тогда темным, черным. И высказывали то, что видели.

Взирая на охваченное Солнцем небо, не замечали большого различия между днем и ночью, как замечают это нынче.

В те времена видели еще и нечто совсем другое, нежели теперь, и очень сильно. Взирали на свое детство. В нем проводили первые шесть, семь лет жизни и по-настоящему считали себя находящимся тогда еще в божественном, в котором были и до того, как спустились на Землю. Затем, между 7 и 14 годом, считали себя уже несколько вышедшим из аурического духовного яйца и выходящим из него далее до двадцатых годов; и лишь с этих двадцатых годов чувствовали себя по-настоящему на Земле. Тогда уже несколько сильнее видели разницу между днем и ночью.

На собственном человеческом существе наблюдали восходящее развитие, протекающее в промежуток времени от шести до семи лет. Это согласовалось с движением Луны, а не Солнца. Луна, которая в течение 28 дней появляется то полностью, то менее освещенной, согласовалась с тем, что переживали сами люди в течение собственной жизни посредством числа шесть и семь. И тогда ощущали следующее: то, что Луна совершает в течение месяца, это проделывает человек в течение 28 лет, в четырежды семь лет.

Выражали это во внешнем исчислении времени так: включали после семи лет седьмой високосный (прибавочный) месяц. Считали Луною, а не Солнцем.

И на внешнюю природу смотрели не таким образом, как сегодня смотрят. Нынче, когда бодрствуют, видят внешнюю природу в ее резких контурах бездуховной. Тогда же видели днем и ночью внешнюю природу не в резких контурах, а в духовной ауре. Ныне днем видят все, а ночью ничего. Все это приписывают тому значению Солнца, которое обусловливает день и ночь.

Этого значения не имело Солнце для древних Халдеев в мудрости их мистерий, но значение это имела Луна, ибо она в своем образе давала отпечаток того, как возрастал человек. Ощущали себя совершенно иначе ребенком, юношей и взрослым человеком, в то время как нынче этого совсем не ощущают. Нынче уже не отмечают большого различия между первыми семью годами и вторыми семью годами. Дети стали также рассудительны, как и взрослые; необходимо изобретать специальные методы воспитания, чтобы справляться с ними. И все люди одинаково рассудительны, безразлично сколько им лет.

Подобное не имело места в Халдее. Младенцы были настолько духовны, что находились в божественно-духовном, и позднее они об этом знали, когда становились земными, вылуплялись из аурического яйца. С тем, что производило Солнце, тогда не считались, но считали по Луне, по образам, которые она представляет на Небе согласно числу семь. Потому, исчисляя время, на седьмой год и вставляли месяц, т.е. то, что имело отношение к Луне.

Этот внешний признак в развитии цивилизации, который мы сегодня считаем високосными днями, а Халдеи считали високосными месяцами, в действительности указывает на то, что различия между сознанием днем и ночью не существовало у халдеев, но зато существовали сильные различия между сознаниями отдельных возрастов человека.

Ныне, протирая утром от сна глаза, мы говорим: я спал. Древние Халдеи пробуждались на 21, 22 году, становились просветленными в своем воззрении на мир и говорили: я спал до 21, 22 лет. Они полагали, что бодрствуют до 50 лет, и что затем, во всяком случае, не засыпают как старики, а переходят в гораздо более просветленную сознательную жизнь. Посему на стариков и смотрели как на мудрых, которые входили в мир сна с тем, что они приобретали, как сознание с 20 лет и становились там необыкновенно ясновидящими.

Так переживал халдей три состояния сознания. Мы переживаем два, а третье лишь намечено как сновидческое: бодрствование, сон, сновидение. Эти состояния древний Халдей не переживал таковыми в течение смены дня и ночи, а переживал смутное, сновидческое состояние сознания до 20-го года; затем бодрственное состояние, в котором жил с миром, и когда он говорил, что пробужден вплоть до 50 лет. Потом наступало состояние, когда другие говорили про него, что он берет свое сознание земное в духовный мир и знает больше нежели другие.

Потому на стариков взирали как на знающих. Нынче этого нет, на них смотрят как на старых болванов, ставших слабоумными.

Вот то большое различие, которое захватывает человеческую жизнь вплоть до самой внутренней конституции.

Это различие необходимо уяснить себе, ибо оно означает невероятно многое для человеческого существа. Мир познают лишь когда знают о состоянии сознания, например, какое существовало у ребенка, в древней Халдее. Оно подобно, вернее - лишь похоже на наше сновидческое состояние, но гораздо более живое. Оно таково, что исходя из него можно действовать. Ныне это выступает как болезненное состояние. Но то, что теперь болезненно, было у Халдеев состоянием сознания ребенка. Дневное состояние, которое мы нынче ощущаем так по-филистерски, также еще не существовало. Говорю "по-филистерски"; потому что ведь это именно "по-филистерски" то, что мы имеем всех людей в их физических контурах! Воспринимать их и даже рисовать в этих резких контурах - это "по-филистерски"! В древней Халдее такое состояние не существовало; тогда видели людей, как я это описал, физически и аурически; видели человека насквозь, вплоть до самой души.

Существовало еще третье состояние сознания, погашенное нынче, ибо это есть то состояние, когда мы спим без сновидений. Его можно сравнить с ним.

Таким образом, мы видим, рассматривая все это исторически, что чем глубже уходим в древность, тем более находим отличия в различных состояниях сознания человека. В наше же время мы теми состояниями сознания, которые имеем в обычной жизни, особенно блистать не можем.

О том же, что переживает человек, когда спит без сновидений,- нельзя сказать ничего, ибо об этом обычно он рассказать не может.

Существует крайне мало людей, которые могут сказать еще и нынче про то, что они переживают во сне без сновидений, но их мало, очень мало. Говорят, что видеть сны - есть фантазия, а бодрственное состояние рассматривается как такое, на которое можно положиться.

У древних Халдеев было не так. Состояние сознания в детстве с живыми, ведущими также к активности сновидениями, рассматривалось как такое, в котором дети наполовину находились в доземной жизни и оттуда могли сказать о том, что принадлежало божественному миру. И на детей смотрели тогда иначе, прислушивались к ним, ибо знали, что они принесли нечто с собою из божественного мира.

Затем наступило состояние сознания, при котором люди были земными, но еще душевными в своих аурах. Также, внимая старцам, узнавали нечто о духовном мире, о происходящем в нем.

И о тех, кто все дальше продвигался в мистериях, говорилось: К пятидесяти годам они овладевают чисто-солнечным, вступают в собственно духовное состояние, из солнечных героев становятся отцами, связанными с духовной родиной людей.

На это я хотел указать вам.

Естественно творящая фантазия современного сновидения

Оставим пока сон без сновидений современного человека и будем наблюдать то, что вам известно как обычное бодрственное состояние, в котором вы находитесь, когда говорите: я бодрствую, вижу вокруг себя предметы, вижу других людей, слышу их говорящими со мною, общаюсь с ними и т.д.

И возымей затем другое состояние, которое вы также знаете, когда полагаете что спите, но когда из сна восстают часто так устрашающие или так чудесно освобождающие сны, о которых вы, находясь в здоровом жизненном состоянии, должны сказать: это вещи не принадлежащие к обычной современной жизни, они оживают и действуют исходя из какой-то природной фантазии и теснятся к человеку различным образам, филистер не будет обращать большого внимания на сны. Суеверный будет стремиться разгадывать их внешним образом. Человек же, настроенный поэтично, присматривается к этой удивительной сновидческой жизни. Ибо тут ведь исходит из глубины природы человека нечто такое, что, конечно, не имеет того значения, какое придает ему суеверный человек. Эти переживания рождаются во сне подобно облакам, туману и даже громоздятся точно горы, - возникают и снова исчезают, только в жизни сна это происходит быстро, в то время как во вселенной они медленно восходят и преобразуются.

Сны имеют еще одну своеобразность. Например, нам снятся змеи, окружающие нас или обвевающие наше тело. В особенности люди; чрезмерно употребляющие кокаин, могут иметь такие особо сильные переживания. У подпадающих этому пороку сновидческие змеи выползают из всех уголков тела в своем сновидческом ощущении, и даже тогда, когда они не спят.

Всматриваясь в жизнь внимательно, мы заметим, что такие сны указывают на то, что в нашем собственном внутреннем нечто не в порядке. Мы замечаем расстройство пищеварения, когда имеем такие змеиные сны. Изгибы пищеварительных органов символизируются для нас в видениях сна в сплетающихся змей.

Случается, что кто-либо видит сон, будто он идет гулять и вдруг приходит к месту, где возвышается белый каменный столб, однако попорченный сверху. Он становится беспокойным во сне относительно этой испорченной верхушки. Просыпается: зубная боль. Он чувствует бессознательную потребность прикоснуться к какому либо зубу. (Я имею в виду современного, обыкновенного человека, не древнего человека, который стоял выше подобных вещей). Современный человек сразу засобирается к врачу ставить пломбу.

Что же такое произошло? Зубное переживание, связанное с болью, представляющее непорядок в организме, предстает как символическая картина: зуб есть "белый столб", несколько источенный, попорченный. Мы во сне ощущаем нечто, что собственно имеется в нашем внутреннем.

Или же мы видим, что находимся в комнате, где совершено невозможно дышать; приходим в беспокойство, но это лишь в переживании сна. Мы замечаем то, чего прежде не видали: в углу стоит печь, совсем горячая, она слишком сильно натоплена. Теперь мы знаем во сне, почему не можем дышать: в комнате душно! Все это мы ощущаем во сне. Мы пробуждаемся и чувствуем сильное сердцебиение, ускоренный пульс. Состояние неправильного кровообращения символизировалось таким образом во внешнем как сон. Тут имеется нечто такое, что находится в нас самих, и мы это ощущаем. Но ощущаем не так, как днем. Мы воспринимаем это в символических образа.

Или например, нам снится, что на дворе за окном весело светит солнце. Но солнечный свет нас раздражает, мы становимся беспокойными во сне по поводу этого светящего солнца, от чего обычно испытываем удовольствие. Пробуждаемся и видим, что горит соседний дом. Внешнее событие символизируется не таким, каким есть, а совершенно иным образом.

Таким образом, мы видим, что есть природно творящая фантазия во сне: внешнее выражается в сновидении.

Но остановиться на этом нельзя. Сновидение может, так сказать, приобрести свое собственное внутреннее значение и сущность. Не только наш физически чувственный мир, каким он есть вне нас и каким он окружает нас, может представляться картинно в сновидении, но также в сновидение может включиться совершенно другой мир, недели наш. Людям в чувственных сновидческих картинах может сниться высший сверхчувственный мир. Там действуют другие существа. Там мы встречаемся с демоническими или также с эльфообразными прекрасными существами.

Таким образом, современное человеческое сознание имеет рядом с обычным бодрствованием еще сновидение. И в действительности должно сказать: склонность к сновидениям делает из нас поэтов. Люди, которые не могут иметь снов, останутся всегда плохими поэтами. Ибо, чтобы быть поэтом или стать художникам, надо, так сказать, перенести в бодрственно-дневную фантазию то, что естественно восстает в сновидении.

Тот, например, кто имеет сны такого характера, когда для него символизируются внешние предметы, как, например, горящий дом соседа посредством светящего в комнату солнца,- тот на следующий день, после подобного сна, будет чувствовать в себе возбуждение для композиции, он - музыкант.

Тот, скажем, который собственное сердцебиение ощущает как жаркий очаг, на следующий день будет чувствовать себя возбужденным к лепке или созданию архитектурных построений. Он - архитектор, скульптор или художник.

Эти вещи так связаны между собою, как я вам представил. В обычном сознании оно так происходит. Но можно идти далее. Возможно настолько развить свое обычное сознание, как описано в моих книгах "Тайноведение" и "Как достигнуть познания высших миров". Это достигается известными упражнениями и тем, что мы отдаемся совершенно определенным представлениям и также сочетаниям слов; вся жизнь мысли, жизнь чувства, жизнь воли делается активнее. Мысли становятся как бы ощутимыми и чувства живыми существами. Позже мы еще остановимся на этом.

Затем наступает нечто такое, что является началом современного посвящения. Мы продолжаем днем видеть сны. Здесь мы подходим к точке, когда легко могут возникнуть недоразумения. Тот, кто совершенно естественно днем отдается сну, не должен оцениваться по своим сновидениям. Лишь тот, кто, несмотря на свое сновидческое остается бодрствующим, как и всякий другой человек, и все же продолжает сновидение, достигнув более активного мышления и чувства, нежели другие люди,- лишь тот начинает становиться посвященным. Именно тогда наступает следующее:

Мы видим,- ибо являемся в течение дня трезвыми и разумными людьми подобными другим,- видим с одной стороны человека таким, каким он является для обычного сознания, черты его лица, цвет его глаз, волос и т.д. Видим все это, но начинаем видеть сновидчески еще и нечто вокруг человека - "настоящее" - ауру и внутренний, духовный смысл поступков, которые совершаются людьми, видим их духовно. Мы начинаем, в совершенно бодрственном состоянии иметь осмысленные, соответствующие действительности, сны. Сновидение не прекращается утром при пробуждении, длится вплоть до засыпания, затем переходит в сон. Но оно осмысленно, то, что мы видим в человеке, в нем душевно воистину имеется; и то, что видим в поступках, имеется тут духовно, мы продолжаем находиться в действительности как и обычно при воспоминаниях иди просто как во сне. Но нам снится духовная реальность.

К этому первому состоянию сознания присоединяется второе. Дневное сновидение обращается в высшее действительное понимание в сравнении с обычным воззрением в филистерской жизни. Мы видим в состоянии полного бодрственного сознания нечто еще добавочное к обычной действительности, что является высшей действительностью.

То, что мы сновидчески видим днем описанным образом, видим, чем все проникается, пронизывается, как отдельный человек, так и животные, растения; видим как поступки становятся ощущениями, имеющими духовное содержание,- все это прибавляет к обычной действительности нечто, ее обогащающее.

Видите ли, тут фактически присоединяется к тому, что мы обычно понимаем обыкновенным сознанием, еще второе сознание, и мы начинаем видеть мир совсем, совсем иначе. Наиболее потрясающе сказывается это инако-видение тогда, когда мы смотрим на животных, на животный мир.

Этот мир представляется нам теперь так, что мы спрашиваем: что же я видел раньше в самом деле? Ведь я видел лишь одну часть этого мира, лишь внешнее животных. Но ведь это далеко не все!

Совершенно новый мир присоединяется к животным, так что для каждого рода, для всех львов, всех тигров, для всех различных пород животных имеется тут нечто, что уподобляется человеку, что подобно ему. И такой животный род становится действительно чем-то совсем особенным. Это трудно поддается наглядному пояснению, но я прошу вас сделать это следующим образом.

Представьте себе, что вы дополняете некоторым образом свое тело. Привяжите к каждому пальцу своих рук нитку, то есть, десять ниток, и к концу каждой на некотором расстоянии шар с различными нарисованными фигурами. Вы имеете тогда десять таких шнуров и создайте невероятно проворную игру пальцев, делающих всевозможные движения. Проделайте это также и со своими пальцами на ногах. К каждому привяжите нитку и к концу шар с фигурами. И теперь привыкайте так ловко прыгать и так ловко двигать пальцами ног, чтобы получилось из этого что-либо совсем удивительное. Каждый палец длиннее и имеет на конце шар с фигурами и каждый из ваших пальцев на ногах имеет это также.

Затем представьте себе, что вы видите это связанным с вашим человеческим образом. Ваша душа господствует над всем этим. Каждый шар есть нечто отдельное, но в то мгновение, когда мы все это наблюдаем, то думаем, что это принадлежит ей. Вы не так связаны со всеми этими шарами и шнурами, как со своими пальцами рук и ног. Но вы господствуете надо всем этим. Это все есть единство. Когда вы начинаете овладевать им, как я вам рассказал, вы видите там наверху (рисуется - рисунок отсутствует) львиную душу и отдельных львов, которые относятся к ней как шары. Ранее, когда вы имели двадцать шаров, лежащих, и глядели на них, то это был отдельный мир. Но когда вы присоединяете к этому человека, присоединяете к нему всю внутреннюю подвижность,- тут уже получается нечто совсем новое.

Так обстоит и дело с вашим наблюдением. Вы видите львов, расхаживающих по одиночке. Это - как шары, которые тут лежат. Теперь вы глядите на душу львов, которая ведь есть в духовном мире как человек, а отдельных львов вы видите как бы пойманными в шарах. Вы поднялись к совершенно новой сущности.

Таким образом, вы можете подняться к новым сущностям по отношению ко всему в животном царстве. Животные также как и люди имеют нечто в себе душевное, но это находится не в том мире, в котором человек имеет свое душевное. Когда вы проходите через мир, то несете совершенно неотступно вашу душу и самосознание, каждому человеку вы можете противопоставить ваше самосознание. Этого не может сделать лев. Но существует второй мир; он граничит с тем, где мы противопоставляем каждому человеку наше самосознание. А там, наверху, это делают души львов. Для них отдельные львы суть подобные двигающиеся шары. Мы поражаемся этому, в особенности когда наблюдаем животный мир в его истинной сущности, посредством сознания, которое в себе развили.

Теперь мы говорим себе: в этом мире мы ведь находимся собственно так же, как люди; но опускаем его вниз, в обычный земной мир. Животное оставляет наверху свою групповую душу, родовую душу и ходит лишь с тем, что прохаживается тут на Земле на четырех ногах. Мы же тащим то, что животные оставляют наверху, вниз, на Землю, и получаем через это также иначе, нежели животное, построенное тело.

И мы можем сказать: То, что в нас имеется, принадлежит также этому внешнему миру; но как люди, мы вытаскиваем это сюда, в мир Земли.

Таким образом, видите ли, мы знакомимся с совершенно иным миром, который прежде всего понимаем на животных. Но мы должны иметь еще другое сознание, сновидческое, и привести его до бодрствования. Лишь тогда можем мы заглянуть в то, что еще существует в мире животном.

Тот, кто этого достигает, может называть этот второй мир душевным, в противоположность физическому, или душевным планом, астральным.

Его мы достигаем посредством другого сознания.

Следовательно, далее, мы должны ознакомиться с тем, с чем другие сознания позволяют нам заглядывать в миры, которые не суть мир обыкновенной жизни.

Дальнейшее укрепление душевной жизни

В смысле укрепления и усиления душевной жизни мы можем идти все далее. Можем не только медитировать и концентрироваться, как я описал это в выше названных книгах, но стремиться к тому, чтобы снова удалить то, что имеем в душе как сильное душевное содержание. Мы приходим к тому, что после того как усилили со всем возможным напряжением душевную жизнь, укрепили мышление и чувствование, мы все это снова сделаем слабее и даже приведем в ничто. Тогда устанавливается то, что можем назвать "пустым сознанием".

Когда в обыкновенном сознании мы делаем это сознание пустым, то засыпаем. Можно проделать этой экспериментально. Например, перед нами человек. Его лишают сперва зрительных впечатлений, так что он находится в темноте, отнимают все слуховые впечатления, так что он находится в безмолвии, в беззвучии. Затем притупляем также и другие органы чувств. Человек постепенно засыпает.

Это происходит не так, когда мы прежде усиливаем мышление и чувствование. Тут мы совершенно произвольно можем сделать сознание пустым и бодрствовать. Мы ничего не делаем кроме того, что желаем делать по своему произволу: мы бодрствуем, мы не засыпаем. Но мы более не имеем чувственного мира перед собою. Мы имеем пустое сознание. Тогда сейчас же в него входит действительная духовная жизнь.

Также как и в обычном дневном сознании входит чувственный мир с его богатством теплоты, с его красками, с его звуками, также входит в это пустое сознание духовный мир. Лишь сделавши сознание бодрственным и пустым, мы бываем окружены духовным миром.

И снова мы можем поразительно интенсивно ощущать это новое сознание и эту связь с духовным миром на чем-либо из внешней природы. Как ранее мы при особом роде наблюдения над животными ощущали наступление новой сферы сознания, также теперь можем ощутить по совершенно иному нечто, что мы увидим в растениях, в растительном мире Земли.

Каким видим мы его обновленным сознанием? Мы проходим по Земле и видим произрастающим из минеральной Земли в богатстве красок и зелени растительный мир. Мы радуемся тому, что цветет и живет, синее, желтое, красное, белое и зеленое. Мы воспринимаем его, он воздействует на нашу душу. Она оживает, наполняется радостью. Она достигает внутреннего восторга, когда мы видим этот чудесный блистающий красками растительный покров, раскинутый по Земле и произрастающий из Земли.

Мы взираем кверху и видим Солнце, ослепляющее нас. Вглядываемся в синий небосвод. Мы не замечаем ничего особенного, кроме того, что нам представляется днем, когда мы имеем безоблачный или облачный день, то, что вам хорошо известно. Мы сперва не знаем, какое отношение имеет наблюдение растительного покрова Земли с тем, что мы глядели наверх.

Но идем далее. Допустим, что мы переживаем глубочайшую радость от лицезрения ковра, покрывающего Землю растительным царством. Мы ждем к концу прекрасного дня наступающую ночь. И теперь взираем на небесный свод, видим как многообразно построены фигуры светящихся звезд по всему широкому небу: они мерцают, блестят. Новый восторг наполняет душу, нечто действующее сверху ниспосылает нам радостное внутреннее ликование.

Таким образом, днем мы можем указать на многокрасочный ковер Земли в растительном мире: это дает нам ощущение внутренней радости, пронизывает нас восторгом. Мы можем затем взирать наверх и видеть кажущийся нам днем синим небосвод, покрытый ночью мерцающими, светящимися звездами. Мы внутренне можем ликовать, получая нисходящее к нам в душу сверху откровение. Это имеет значение для обычного сознания.

Когда мы выработали сознание пустое, но бодрственное, куда вошел духовный мир, тогда мы говорим себе, обращая взор в течение дня на растительный покров и ночью на светящиеся мерцающие звезды: днем нас привлекало, пронизывая внутренней радостью то, что покрывает Землю красочным ковром. Но что же такое собственно то, что видели мы днем? Затем взираем наверх ночью к блистающему звездами небу. Звезды уже не просто мерцают перед этим бодрственным пустым сознанием: они принимают различнейшие образы. Простое мерцание звезд прекратилось и там наверху (для нас) находится нечто замечательно существенное. Там ширится растущая, действенная жизнь, великая, сильная и возвышенная. И мы стоим, познавая ее в благоговении и благоговея в познании.

Тут мы достигли средней ступени в посвящении и говорим себе: Растения ведь находятся прежде всего там, наверху. Настоящие существа растений - это есть то, что прежде светило нам лишь в отдельных точках звезд. Теперь мы воспринимаем это так, как будто там наверху прежде всего находится настоящий растительный мир. Получается так, как если бы фиалка представлялась нам не как фиалка, но как если бы от утренней фиалки, когда она полна росою, мы видели бы не цветок, а только блистающую отдельную жемчужину росы, когда мы видим отдельную звезду, то это ведь и блистает отдельная росинка в звезде. В действительности, за этим имеется могучий, существенно-действенный мир. И к нему мы взираем.

Теперь мы знаем, что такое растительный мир. Он вовсе не на Земле, он во вне, в Космосе, сильный, возвышенный и великий.

И что это такое, что мы видели днем тут, внизу, в красочных растительных покровах? Это есть отображение того, что там, наверху.

Космос, со своей действенной, существенной образующей жизнью отражается на Земле. Она является зеркалом в своей поверхности. Когда мы смотримся в зеркало, то знаем, что это есть только отражение наше. Мы стоим, отражаемся такими, какими есть во внешней форме. Души в этом нет. Небо не отражается в Земле адекватным образом, но так, что оно сверкает в растительных красках желтым, зеленым, синим, красным, белым. Это есть отражение неба, слабое, теневое отражение неба.

Мы познаем новый мир. Там, наверху, растения суть люди, существа с самосознанием. И к обычному физическому миру, к астральному миру, мы имеем еще третий, собственно духовный мир. В своих росинках звезды ведь являются космическими росинками этого мира. Растения суть отражение этого мира, они не являются всем тем, что в них есть; они находятся в том, чем представляются нам здесь на Земле, но не сущностью. Они суть чистое отражение по отношению бесконечно многообразно богатой интенсивной реальности, которая имеется там, наверху в собственно духовном мире и из которой отдельные звезды блистают как космические росинки. Мы имеем третий, собственно духовный мир, и знаем теперь, что все роскошное растительное существо отражает лишь этот мир.

Еще мы познаем, что, как люди, мы также носим в себе то, что является собственно сущностью растений там наверху. Мы лишь вносим в отраженную жизнь Земли то, что растения оставляют там. Растения остаются наверху, в духовной стране, посылая на Землю свои отражения. Земля наполняет материей, земной материей, эти отражения. Мы - люди, наше душевное, принадлежащее также этому миру, вносим в мир отражений; мы суть не просто отражения, но мы на Земле также и душевные реальности.

Мы живем на Земле, прежде всего, в трех мирах: В мире физическом, в котором животные своим самосознанием не живут. Но, как люди, мы живем одновременно и во втором мире, в котором животные живут со своим самосознанием, в астральном, только мы низводим его в физический мир. Живем также еще в третьем мире, в котором живет действительность растительного существа,- в духовном мире, только растения посылают на Землю просто свои отражения, а мы - наши души - реальности.

Теперь вы можете сказать следующее: существо, которое тут на Земле имеет тело, душу и дух, живет с телом, душою и духом в физическом мире и является человеком. Существо, которое на Земле имеет тело, душу, но в пограничном втором мире имеет дух и через это является менее действительным в физическом мире - есть животное.

Существо, которое в физическом мире имеет лишь свое тело, во втором мире свою душу и в следующем третьем мире свой дух, так что является только лишь отражением духа, лишь заполняется земною материей - это есть растение.

Вы познаете в природе три мира, и познаете, что человек носит в себе эти три мира. Вы, некоторым образом, чувствуете растения вырастающими вплоть до самых звезд и, взирая на них, говорите себе: ты существо, от которого на Земле вижу только отражение, отражение безсущностное. Чем более я обращаю свой взор кверху и смотрю на звезды в ночи, тем более вижу там наверху настоящее существо. И Природа, когда я гляжу с Земли до звезд, рассматриваю Космос как единое,- становится цельною.

Затем, оглядываясь на себя как на человека, я говорю себе: То, что в растении достигает туда, доверху, это я сочетал на Земле в себе. Я ношу в себе, как человек, физический, астральный и духовный мир.

Итак, подняться до духовного исследования означает прозреть следующее: вместе с природою возрасти до Неба и врасти в самого человека вплоть до того, где отверзаются ему небеса.