Материалы всероссийской научной конференции

1. 
   Гудков, Д. Б. Межкультурная коммуникация: проблемы обучения [Текст] / Д. Б. Гудков – М.: Изд-во Моск. ун-та, 2000. – 120 с.
   
2. 
   Гришаева, Л. И. Прецедентные феномены как культурные скрепы (к типологии прецедентных феноменов) [Текст] / Л. И. Гришаева // Феномен прецедентности и преемственность культур. – Воронеж, 2004.
   
3. 
   Ерошок, З. Маргарет Тэтчер: никогда и навсегда [Электронный ресурс] / «Новая газета» – Режим доступа http://www.peoples.ru/state/politics/thatcher/history.html:свободный. Заглавие с экрана. – Яз.рус.
   
4. 
   Караулов, Ю.Н.. Русский язык и языковая личность [Текст] /Ю.Н. Караулов.- М.: Наука, 1987 – 261 c.
   
5. 
   Lodge D. Nice Work [Texte] / D. Lodge. – London: Penguin Books, 1989. – 384 pp.
   

Время как один из основных параметров существования мира является объектом изучения в разных областях научного знания: в философии – как координата бытия, в физике – как мера протекания процессов, в психологии – как способ осмысления положения индивида в окружающем мире, в лингвистике – как категория, передающая распределение действий объективной реальности посредством сознания и языка.

Языковая картина мира складывается из обработанных языком познавательных структур и локализуется в сознании индивида, чтобы обеспечить ориентацию человека в окружающей среде. В лингвистике не раз высказывалась мысль об антропоцентричности языка: для многих языковых значений представление о человеке выступает в качестве естественной точки отсчета. Антропоцентрический принцип организации текста воплощается в возможности говорящего определить себя в категориях грамматики синтаксиса и морфологии. Антропоцентрической категорией является категория детерминации.

Будучи категорией семантической и синтаксической, категория детерминации отражает в высказывании знания о явлениях объективной действительности с точки зрения ее представления (восприятия) человеком в своем сознании, являются ли они известными (определенными) или неизвестными (неопределенными). В отличие от грамматической категории номинативной детерминации, категория темпоральной детерминации является категорией функционально-семантической.

Функционально-семантическое категория темпоральной детерминации выражает детерминацию действия во временном плане и представляет собой совокупность средств, объединенных значением времени. С одной стороны, детерминация является частным проявлением широкого понятия актуализации, в случае с темпоральной детерминацией эта функция отражена в грамматической системе времени. С другой стороны, детерминация тесно взаимодействует с референцией, репрезентируемой лексическими показателями [2: 37].

Основная оппозиция выражена в значениях определенности (конкретизация временного плана) / неопределенности (2 типа: объективная генерализация и неопределенность времени, когда время действия не является важным (нулевая темпоральная детерминация) или одному из участников коммуникативного акта неизвестно точно время ситуации. Объективная генерализация времени представлена в лингвистике у разных ученых как понятие обобщенности, всевременности, или вневременности; в таких предложениях (фразеологизмы, афоризмы, суждения «истинности», а также предложения с повторяемостью действия) время рассматривается как расширенное: расширенное настоящее (Земля вращается вокруг Солнца.), расширенное прошедшее (Каждый день он проходил мимо этого дома), расширенное будущее (Поживем-увидим).

Для описания темпоральной детерминации, как было сказано выше, необходимо учитывать время действия, его актуализацию/неактуализацию, и время ситуации, или время референции, где разворачивается действие, что отражено в значениях внешних детерминантов. К внешним детерминантам мы относим лексические (эксплицитные средства) и более широкие контекстуальные (имплицитные) средства. К внутренним детерминантам относятся морфологические показатели времени глагола как основного средства предикативности, значения и функции его временных форм при выражении темпоральной детерминации. Мы согласны с утверждением М.Н.Закамулиной, что для описания временных значений языков стоит добавить понятие времени говорящего [1: 72].

Время ситуации выражается внешними показателями, как правило, временными адвербиалами. Время действия отражено грамматической категорией времени. Значение темпоральной детерминации можно прoанализировать на основе взаимодействия данных понятий.

1. 
   Поезд пришел в 14.00. Le train est arrive a 14.00 Пришел поезд. 1) Un train est arrive. Поезд келеп жатыр 2) Le train vient d’arriver. Поезд кельде.
   
2. 
   Поезд пришел часа в два (около двух). Le train est arrive a deux heures a peu pres. Cағат ekeлерде поезд кельде.
   
3. 
   Поезд приходил каждый день в 14.00. Le train arrivait a 14 heures chaque jour. Кұн сайн сағат екiде поезд келiптұр едi.
   
4. 
   По-моему, поезд пришел в два часа. Il me semble, le train est arrive a 14.00. Мiнше, поезд кельде сағат екiде
   
5. 
   (Было два часа). Прибывал поезд. Il etait 2 heures de l’apres-midi. Le train arrivait. Cағат ekiде поезд келiп едi.
   

1. 
   t(s)det+t(a)det+t(l)det=det t, где t(s)det есть определенность времени ситуации (в два часа); t(a)det есть определенность времени действия (пришел: перфективная форма всегда соотносится с определенным моментом действия); t(l)det есть определенность времени для говорящего; det t – темпоральная определенность.
   
2. 
   t(s)indet+t(a)det+t(l)indet=indet t; изолированно, во французском и казахском языках действие выражено в перфективной форме (1), предложение выражает темпоральную неопределенность, а точнее нулевое значение темпоральной детерминации, так как происходит констатация факта действия, а временное значение в коммуникативном аспекте не является важным, стирается. Но при внешних контекстуальных (предыдущее предложение, где точно говорится о времени) или внеязыковых условиях (посмотреть на часы) в русском языке значение темпоральной детерминации может быть выражено имплицитно, во французском и казахском языках связь с данной ситуацией отражена в глагольной форме (2).
   
3. 
   t(s)indet+t(a)det+t(l)indet=indet t, неопределенность времени ситуации, ее неполная конкретизация (часа в два) обусловливает внешнюю темпоральную неопределенность.
   
4. 
   t(s)indet+t(a)indet+t(l)det=indet t, временная неопределенность складывается из имперфективного значения действия и обобщенного значения адвербиального детерминанта (каждый день).
   
5. 
   t(s)indet+t(a)indet+t(l)det=indet t, темпоральная неопределенность обусловлена модально (мне кажется).
   
6. 
   t(s)det+t(a)indet+t(l)det=det t, определенность времени ситуации, выражаемая, как правило, имплицитно, предопределяет значение темпоральной определенности, несмотря на неопределенное значение имперфекта.
   

Временная определенность\неопределенность внешних детерминантов представлена следующими средствами:

1. Глагол + наречия с общей семантикой времени вне определяемого контекста (давно, недавно, скоро, тогда и т.д.), которые выражают неполную конкретизацию, неопределенное значение времени в противовес датирующим наречиям, называющим конкретное время события, что является основной характеристикой темпоральной определенности.

2. Глагол +предложные и беспредложные именные сочетания, в которых референциальный статус представлен наиболее четко. Определенность, как правило, выражается во временных конструкциях, содержащих дейктические слова, такие, как «тот, этот» (в этом году, в том месяце); во французском языке это значение может усиливаться частицами «-ci, -la». Область периферии со значением определенности занимают также конструкции, где существительное имеет пространственное значение, а временное значение как вторичное приобретается за счет временных и пространственно-временных предлогов: после школы, через несколько километров, перед завтраком и т.д. Генерализированное значение выражено конструкциями с квантитативами «каждый, любой, все», во французском языке эту функцию берет на себя определенный артикль в единственном числе (le samedi). Неопределенность временного плана как неточность времени для участников коммуникативного акта выражается в словах с неопределенным значением или значением приблизительности (когда-то, как-то раз, где-то около пяти, примерно в шесть; une fois, à 6 heures environ (à peu près); бiр ұақытта). В русском языке данное значение может реализовываться в зависимости от порядка слов в конструкции: правильный, логический порядок выражает определенность (через два часа), перестановка слов – о неточности (часа через два). В казахском языке значение неопределенности выражается послелогом неопределенной приблизительности -ер.

3. Глагол + местоимение. Нулевая детерминация может быть выражена неопределенным местоимением (когда-нибудь, jamais; ķашан босаде) в тех высказываниях, где выражено утверждение в отношении факта действия.

4. Глагол + синтаксические конструкции (придаточные времени, причастные и деепричастные обороты со значением уточнения времени действия и др.), которые всегда выражают определенность временного плана действия предшествующего, одновременного или последующего.

Таким образом, функционально-семантическая категория (ФСК) темпоральной детерминации в русском языке не имеет четко очерченного центра и представлена разнообразным набором лексических средств. Во французском и казахском языках функционирование разнообразных временных форм глагола позволяет выделить грамматическую категорию времени в качестве ядра исследуемой ФСК, периферийные элементы совпадают по своей структуре, но вместе с тем они отражают особенности и выразительные возможности языка. Во французском языке артикль как основной грамматический показатель определенности/неопределенности играет смыслоразличительную роль при реализации значения темпоральной детерминации. В казахском языке нагрузку значения неопределенности берут на себя послелоги и другие слова, присоединяющиеся путем агглютинации, со значением определенности/неопределенности.
БИБЛИОГРАФИЯ

1. 
   Закамулина, М.Н. Темпоральность во французском и татарском языках. [Текст] / М.Н.Закамулина – Казань: Тат. кн. изд-во, 2000. – 288 с.
   
2. 
   Падучева, Е.В. О сочетаемости обстоятельства времени с видом временем глагола: точка отсчета [Текст] / Е.В. Падучева // Научно-техническая информация. Сер. 2. 1992. № 3. – С. 34 – 40.
   

В китайской концептосфере концепт «герой» является одним из ключевых, значимость этого концепта для китайской культуры отражена в многообразии лексических средств, используемых для его вербализации, с одной стороны, и с другой — проявляется в частотности этого концепта в китайском разножанровом нарративе. Анализ концепта герой позволит раскрыть этнокультурные особенности значительного фрагмента китайской картины мира.

Концепт «герой» находит выражение в языке и нарративах разных народов на любых этапах развития общества, он трансформируется и приобретает разные формы своего воплощения в зависимости от аксиологической структуры культурного пространства. С позиций культурологии и философии возможен такой анализ концепта «герой», который отражал бы ту культурную и социальную почву, в которой данный концепт функционирует, и позволил бы интерпретировать концепт «герой» как парадигму его эстетических, социальных и ценностных форм, и через него – саму культурную матрицу, в которую он встроен. Такой анализ предполагает необходимость выявить и описать способы создания и пути эволюции образа героя в общественном сознании. В аксиологической перспективе, ценностные детерминанты, определяющие внутреннюю структуру концепта «герой», формируют его как квинтэссенцию социальных и индивидуальных ценностей, как принцип целостных норм [3: 2].

Первые особенности китайского понимания героизма, его отличие от понятия «герой», присущего западным культурам, явствуют уже из прямых дефиниций этого слова. Так, толковые словари европейских языков дают практически одну и ту же картину: герой – это «человек, совершивший подвиг, проявивший личное мужество» [6]; «человек, которым восхищаются за то, что он сделал нечто храброе или достиг чего-то великого» [11]; «тот, кто решает опасное задание с большим мужеством и тем самым помогает другим людям, солдат, который смело боролся на войне и является примером для других» [12: 481]. Практически во всех этих определениях ведущими остаются одни и те же три семы: 1) подвиг, 2) храбрость, 3) известность и общественное восхищение. То есть для носителей современного западного менталитета герой, в первую очередь и по преимуществу, определяется через совершенный им поступок, через подвиг, связанный с большим риском, потребовавший большого мужества, и ставший широко известным, что принесло герою заслуженное уважение современников и сделало его моделью для подражания.

Китайский толковый словарь дает совершенно иное определение: «Герой – это необычный человек, выдающийся из общей массы. Его воззрения, таланты превосходят остальных людей, или вождь народных масс» [10]. Здесь не упоминается ни подвиг, ни собственно мужество, ни восхищение окружающих. Основными семами данного определения являются необычность, талант, способность управлять другими людьми.

Другой словарь, «Справочный словарь китайского языка», дает три определения: «1.Человек, превосходящий других людей талантами и отвагой. 2.Человек, обладающий героическими моральными качествами. 3.Альтруистичный человек, не боящийся трудностей, доблестно сражающийся за интересы людей, вызывающий у людей чрезвычайное уважение» [9]. Здесь повторяются семы необыкновенности, отличности от других, и высоких внутренних достоинств, правда, в данном случае в качестве этих достоинств выступают уже не только интеллектуальные факторы (талант), но и моральные. И только в третьем определении упоминаются типичные для европейского понимания героизма доблесть и общественное преклонение перед героем. Однако сема «подвиг», наиболее характерная и частотная в европейских толкованиях данного слова, не появляется и здесь.

Понятие о герое, таким образом, оказывается связано не с поступками, не с тем, что человек совершил, а с его внутренним, психологическим обликом, с его морально-интеллектуальной сущностью.

В данной статье мы рассматриваем синтагматический ряд концепта «герой» и пытаемся доказать, что внутри самого концепта четко выделяются три основных подтипа, чаще всего переводимых на русский язык нейтральным словом «герой», но имеющих в китайском языке различные вербальные выражения и соответственно – отличные друг от друга семантические компоненты. Эти три подтипа:

1. 
   xiāoxióng枭雄«сяосюн» – герой-честолюбец;
   
2. 
   yīngxióng英雄«инсюн» – собственно «герой»;
   
3. 
   hǎohàn 好汉 «хаохань» – удалец.
   

В предисловии к роману «Герой-честолюбец» автор так объясняет свое видение этих различий: «Взвалить на спину ярмо эпохи – это инсюн. Заставить весь мир плясать под свою дудку – это сяосюн» [7]. Здесь инсюн определяется через чувство долга и ответственность, а сяосюн – через уровень его политических притязаний и искусство в управлении другими к собственной выгоде.

В некоторых высказываниях слово сяосюн оценивается как вполне позитивное, например: «Это значит быть решительным и твердым, если хочешь добиться успеха, необходимо быть именно таким» [из опроса в сети Байду]. Автор определения не аттрибутирует герою-честолюбцу никаких моральных недостатков, а лишь подчеркивает в его образе сильную волю и стремление к успеху. Но иногда этот термин, особенно при сравнении подтипов инсюн и сяосюн, приобретает и заметную негативную окраску: «поступки инсюна всегда кристально чисты, он не использует низких подлых приемов, ни при каких обстоятельствах не опускает свою высоко поднятую голову. Сяосюны не таковы, им нравятся коварные интриги, они могут приспосабливаться к обстоятельствам, они умеют проявлять гибкость и изменяться». Впрочем, интересно, что, критикуя сяосюнов за неразборчивость в средствах, тот же респондент находит недостатки и просто в герое: «инсюн имеет женскую гуманность, ради маленькой справедливости он может поступиться большой справедливостью». Это значит, что инсюн способен на проявление неуместной и вредящей ему самому и его делу эмоциональной жалостливости, таким образом, автор высказывания оценивает инсюна выше по шкале моральных качеств, а сяосюна – по шкале воли и качеств практических.

Интересно коннотативное звучание термина «сяосюн». Это слово не является однозначно негативным, недаром сяосюнами называют основателей династий, объединителей Поднебесной, таких как ханьский Лю Бан, танский Ли Шимин или минский Чжу Юаньчжан. Цао Цао, традиционно оцениваемый историографией и исторической памятью китайского народа резко отрицательно, в настоящее время превратился буквально в кумира, в один из символов китайской нации, тем не менее, он по-прежнему именуется сяосюном.

С другой стороны, этот термин не полностью лишен негативной окраски, оценки честолюбия как некоторой неразборчивости в средствах. Так, один из опрошенных нами китайцев предпочел классифицировать протагониста героического романа «Троецарствие» Лю Бэя как инсюна (героя), а не как сяосюна (героя-честолюбца), поскольку данный персонаж наделяется в романе всеми возможными моральными достоинствами. Потом респондент был вынужден изменить свое мнение, вспомнив, что в тексте летописи «Хроники Трех царств» Лю Бэй назван сяосюном. Еще более показателен для обнаружения негативной коннотации исследуемого термина случай с молодой китаянкой, членом коммунистической партии. Описав характеристики инсюна и сяосюна, она стала приводить примеры и говорила вполне уверенно, пока не дошла до Мао Цзэдуна. После некоторой паузы она заявила, что он все-таки инсюн (несмотря на наличие власти и политических амбиций). На уточняющий вопрос респондентка ответила: «Ну я же коммунист, как я могу сказать, что Мао Цзэдун был сяосюн?! Нет, конечно, он инсюн!» Т.е., соглашаясь, по сути, с определением Великого Кормчего как сяосюна по совокупности присущих ему признаков, она не смела употребить по отношению к нему этот термин, чтобы избежать какой бы то ни было критики Мао перед иностранцами.

В качестве основного инструмента анализа как культурного типа «герой» в целом, так и каждого из выделенных нами подтипов, мы предлагаем опереться на категорию традиционной китайской философии «ДЭ», обладающую в данном случае большим объяснительным потенциалом.

В переводе на русский язык слово дэ может контекстуально означать: закономерность, постоянные свойства; благодать; хорошие качества; добродетель; достоинство; достижение; доблесть; энергию, силу.

Как известно, лексика китайского языка очень полисемантична, смысл такого понятия как дэ складывается из всего набора вышеприведенных значений, поэтому используя его в качестве инструмента нашего анализа, мы не ограничиваемся тем или иным переводом, а принимаем слово дэ в качестве термина. Введение термина дэ позволяет нагляднее представить лингвистические и экстралингвистические особенности функционирования концепта «герой» в китайской культуре.

Для нашего анализа релевантно, что в семантическом поле термина дэ, помимо таких сем как «благо» и «добродетель», наличествуют семы, связанные с силой и воинственностью – «доблесть», «геройство», «мужество». При этом здесь подразумевается мужество моральное, оно, как внутреннее, органичное и естественное качество противопоставлено грубой физической силе: «Знание, гуманность и мужество – это три способа, которыми в Поднебесной проводится добродетель (дэ)» [8: 20].

Используя в качестве термина понятие дэ, мы исходим из определения, предложенного А.Кобзевым: «В самом общем виде дэ можно определить как основное качество, обуславливающее наилучший способ существования каждого отдельного существа, или присущую ему индивидуальную благодать» [1: 15].

Таким образом, дэ – это в том числе принцип, способ бытия, это возможность накопления жизненной энергии и искусство правильно ей распоряжаться. В отличие от всеобщего и универсального дао, дэ – это индивидуальное качество. Для отдельного человека это может быть универсальная сила, которая гармонизирует присущее ему множество разнонаправленных сил.

Теперь обратимся к анализу внутренней структуры и признаков трех выделенных подтипов (сяосюн, инсюн, хаохань), опираясь на уровень выраженности и характер манифестации силы дэ в каждом из них.

Наибольшей силой обладает дэ героя-честолюбца. Обратившись к литературным описаниям выдающихся сяосюнов («Исторические записки», «Троецарствие», «Речные заводи» и др.), мы вычленили три основные особенности сяосюна. Во-первых, это необыкновенная внешность, которая, не будучи сама по себе красивой, все-таки выделяет героя из толпы и привлекает к нему внимание. Во-вторых, это наличие «великих устремлений», «больших планов», т.е. политических амбиций и проектов государственного и общественного переустройства, и умение не бояться бедности и не придавать большого значения бытовым проблемам. В-третьих, это выраженная ориентация на формирование и поддержание гомосоциальных связей. Авторы всех процитированных пассажей подчеркивают, что сяосюн «великодушен», «любит людей», желает «дружить с героями». Такая ориентация существенно необходима герою-честолюбцу, так как без активной поддержки со стороны друзей, вассалов и последователей он не мог бы воплотить в жизнь свои высокие замыслы, а значит, и сам не мог бы состояться в качестве сяосюна.

У всех проанализированных персонажей отсутствует признак физической силы и искусства в поединке. Сила сяосюна не в этом, а в высоте его духа, в харизме, в его твердой воле и необыкновенной удаче. Иными словами, личностные особенности и сила героя-честолюбца берут свое начало в присущем ему героическом дэ.

Собственно «герой», инсюн — это термин с широким смысловым полем и бедным семантическим наполнением. Инсюн - главное слово синонимического ряда, так как и сяосюнов, и хаоханей можно назвать просто героями, но обратное не верно: не всякий герой есть герой-честолюбец или удалец. Существует, кроме того, и группа исторических и литературных образов, которых можно назвать именно и только инсюнами.

Определяющими чертами морального облика инсюна являются отвага, воля и верность. В отличие от хаоханя, инсюн не проявляет свою храбрость в постоянной готовности идти на конфликт, его поведение соответствует этикету и исполнено достоинства.

Воля героя есть высочайшая степень выдержки, постоянное и сознательное самоограничение ради высших целей. Ради сохранения своей чести герой отказывается сдаваться врагу.

Свой особый набор узнаваемых типологических черт присущ подтипу хаохань. Явными маркерами этого подтипа являются: внешний вид, речевые характеристики и специфическая манера поведения.

Хаохань всегда высок ростом, широк в плечах, часто с густыми волосами и бородой, весь его внешний вид свидетельствует об огромной физической силе и маскулинности, в описании его внешности нередко встречаются сравнения со зверями, создающие ощущение могучей, неконтролируемой силы:

Помимо громкого мощного голоса, речевые характеристики хаоханя включают общую сниженность лексики, грубоватый тон, готовность осыпать противника насмешками и бранью перед боем – но ему же и присуща готовность изменить тон с насмешливого на дружелюбный и даже вежливый, если враг оказывается достойным противником, и герой распознает в нем такого же хаоханя, как и он сам. Герой высшего порядка, желающий заручиться дружбой и поддержкой хаоханя, нередко подстраивает стиль своей речи под ту же манеру, разговаривая с тем нарочито панибратски, грубовато и весело, или просто игнорирует развязность тона своего визави и не обижается на бесцеремонность, что настраивает хаоханя на дружелюбный лад.