Политические и социально-экономические методы урегулирования этнополитических конфликтов в современном мире

2.4. Политические и социально-экономические методы урегулирования этнополитических конфликтов в современном мире

Разумное и эффективное урегулирование этнополитических и межконфессиональных конфликтов – одна из центральных проблем современного мира, требующая научного и практического решения. От того, смогут ли государства выработать гибкие и рациональные стратегии работы с этническими и конфессиональными группами зависят перспективы политических отношений всего глобального мира. Не раз упоминавшийся «взрыв этничности», представляет собой комплексную угрозу разделения государств, разрушения традиционных экономических систем, культурных связей и др. Конструктивное преодоление существующих конфликтов и предотвращение потенциально возможных – задачи руководства государств, самих этнических групп, а также общественности, заинтересованной в мирный процессах внутри региона и его развитии.

Прежде, чем говорить о ряде конкретных политических и социально-экономических методов урегулирования этнополитических и межконфессиональных конфликтов в мире, стоит кратко обозначить три основных подхода к урегулированию конфликтов.

Итак, в социально-политической теории и практике урегулирования этнополитических конфликтов можно выделить три основные парадигмы урегулирования этнополитических конфликтов. Это базовые модели, основанные на определенной политической идеологии или концепции, и прошедшие апробацию на практике. Все они содержат собственные представления о природе этнополитического конфликта и путях его нейтрализации или разрешения. Это традиционная, марксистская и модернистская модели управления и урегулирования этнополитических столкновений.

- Традиционная (охранительная) парадигма предусматривает урегулирование этнополитических конфликтов либо в диалоге с умеренными оппонентами, либо путем подавления радикально настроенных этнических элит и движений как основных субъектов протеста или восстания, наряду с уступками основной массе этнической группы. Традиционная парадигма направлена на:

• 
  сохранение основ государственного строя;
  
• 
  сохранение территориальной целостности и неделимости страны вне зависимости от цены достижения данной цели;
  
• 
  правовое закрепление в законодательстве государства непризнания права наций на самоопределение;
  
• 
  непризнание государством радикально настроенных оппонентов в этнополитическом конфликте как равных партнеров по урегулированию столкновения;
  
• 
  опору на концепцию государсвообразующей нации в деятельности по обеспечению этнополитической стабильности в стране.
  

- Марксистский подход предполагает:

• 
  признание права наций на полное самоопределение и специфические потребности этнических групп в той или иной сфере общественных отношений;
  
• 
  равенство всех народов, которые проживают в стране;
  
• 
  отношение к политическим потребностям народов в оформлении своего государственного статуса как к промежуточному шагу на пути к единому унитарному государству или бесклассовому обществу;
  
• 
  предоставление права на удовлетворение специфических национальных потребностей – в области культуры, образования, самоуправления в рамках института национально-территориальной автономии.
  

- Модернистская парадигма (наиболее современная) включает систему принципов разрешения и управления конфликтами, скорректированную и измененную под влиянием современных конфликтологических исследований, концепции прав человека и политической практики западных государств. Принципами этого подхода являются:

• 
  приоритет переговорного, дипломатического пути при урегулировании конфликтов по сравнению с силовым;
  
• 
  признание в оппоненте полноправного партнера по процессу урегулирования, широкое применение медиации в разрешении и нейтрализации конфликтов;
  
• 
  недоверие к государственным органам и учреждениям как посредникам и арбитрам в урегулировании внутренних этнических конфликтов (за исключением иностранных держав и их организаций);
  
• 
  общая направленность на снижение насилия в конфликтах;
  
• 
  неукоснительное соблюдение прав человека;
  
• 
  совместное решение проблем на базе консенсуса и взаимного выигрыша.
  

Можно говорить об очевидной необходимости корректировки данных подходов с учетом требований сохранения государственно-территориальной целостности, решения социально-экономических, политических и культурных проблем этнических групп, снижения насилия и соблюдения прав человека для всех этнических групп. То есть перспективной является разработка комплексной модели, соединяющей положительные качества всех трех вышеперечисленных.

Говоря о конкретных методах урегулирования этнополитических конфликтов важно учитывать многоаспектный, сложный характер каждого отдельного конфликта. Это предполагает наличие таких методов урегулирования, которые позволят воздействовать на разные сферы жизни региона, этноса или группы, предупреждая конфликт или снижая риск выхода конфликта из латентной в открытую стадию. Технология урегулирования межнациональных конфликтов представляет собой алгоритм деятельности в этом направлении. В ходе работы по разрешению конфликта, прежде всего, должны быть проанализированы источники конфликта, биография конфликта, стороны конфликта, позиция и отношения сторон, конечное отношение к конфликту. В ходе истории стало очевидно, что согласие редко достижимо без участия посредников, которые, как правило, выполняют роль арбитража, уравнителей баланса интересов, миротворцев. В переговорном процессе могут участвовать как официальные представители сторон, так и общественные силы по методу народной дипломатии. Совершенствование практики разрешения конфликтов дает толчок к появлению новых методов, основанных на резком изменении качественного состояния ситуации, чаще всего с использованием третьей стороны или каких-либо иных форм внешнего воздействия.

Исследователи выделяют ряд наиболее конструктивных методов урегулирования конфликтов, так или иначе упоминавшихся нами ранее. Среди них:

- Переговоры. В самых общих понятиях: особый тип дискуссии, ориентированной на разрешение противоречий интересов ее участников в случае, когда противоречие рассматривается участниками как проблема, подлежащая решению путем договоренности или соглашения между сторонами. Одно из старейших средств урегулирования конфликтов, в том числе и этноконфессиональных, применяемое практически во всех современных конфликтах с разной степенью эффективности. Показательным можно считать тот факт, что новые институциональные формы – организации, консультационные центры и пр. - появляются регулярно и с завидной динамикой.

Однако на практике далеко не всегда поиск компромисса ради решения конкретной проблемы лежит в основе мотивации переговорного процесса. Например, в силу длительного периода неразрешенности конфликта, мотив достижения компромисса бывает упущен, что нередко обусловлено как трансформацией внешней околоконфликтной внешней конъюнктуры, так и изменениями внутренних факторов. В таких ситуациях сторонами имитируются переговоры, а целью последних становятся выигрыш времени, либо дискредитация другой стороны.

- Информационная политика. В общих чертах задача государственной информационной политики состоит в том, чтобы на основе артикуляции и агрегации интересов этнических и межконфессиональны групп, а также достижения консенсуса между ними по основным проблемам дальнейшего развития обеспечить такое функционирование информационной сферы, которое удовлетворяло бы потребностям общества и государства. Формирование и проведение адекватной и эффективной информационной политики позволяет предотвращать, разрешать конфликты, а также поддерживать необходимый «мирный» информационный фон.

Для того, чтобы информационная политика государства становилась полноценным инструментом урегулирования конфликтов она должна включать следующий перечень функций:

• 
  Развитие информационных ресурсов государства, общества, отдельных территориальных образований
  
• 
  Регулирование информационных отношений, в том числе, обеспечение информационной безопасности государства или регионам
  
• 
  Оптимизация процессов управления информационным взаимодействием
  
• 
  Развитие информационной культуры современного общества
  
• 
  Информационное обеспечение, т.е. осуществление информационного сопровождения деятельности органов государственной власти, общественно-политических объединений, коммерческих организаций
  
• 
  Развитие человеческих ресурсов и производственных сил общества
  
• 
  Функция артикуляции и интеграции
  
• 
  Мобилизационная функция.
  

- Миротворчество. Деятельность по урегулированию конфликтов с помощью вмешательства третьей стороны. Миротворчество базируется на целой системе дипломатических способов урегулирования конфликтов, международно-правовых средствах, договорно-правовой базе. Сегодня миротворчество выступает одновременно и как политический процесс по согласованию и взаимодействию интересов политических субъектов, и как дипломатическая деятельность, и как форма вмешательства в дела отдельных государств, и даже как разновидность военных действий, форм вооруженной борьбы, гуманитарной интервенции и пр.

Распространенным методом воздействия третьей стороны на участников конфликта является применение санкций. В основном применяемые санкции делятся на торговые, финансовые, политические. Введение их не зависит от воли конфликтующих сторон и в классическом варианте должно происходить по решению специально уполномоченных международных институтов в случаях угрозы миру, нарушения мира или акта агрессии. На практике же санкции нередко применяются по решению только одного государства или группы государств и в ситуациях, в которых вероятность развития вооруженного сценария ничтожно мала. Нередко санкции маскируются под видом применения к конфликтующим сторонам или к одной из сторон неких ограничительных мер или новых режимов (таможенного, пограничного и др.). По объему последствий, в том числе негативных, многие ограничительные меры могут стоять в одном ряду с санкциями. При этом санкции редко являются конструктивной мерой и чаще ведут к изоляции стран от внешнего мира, что ограничивает возможности поиска разрешения конфликта мирными средствами, либо усложняют внутренние социальные и политические последствия.

- Построение национальной политики. Одним из важных методов предотвращения и урегулирования конфликтов является планомерное построение государственной стратегии относительно этносов и формирование необходимых институтов для их взаимодействия (советы, комиссии, общественные организации, дискуссионные клубы и пр.). Такие меры с необходимостью должны обладать качественной теоретической базой, применяться регулярно и обдуманно. Существуют, однако, и эпизодические меры, вызванные срочной необходимостью предотвращения эскалации конфликта. Среди таких мер - изменение статуса национально-государственного образования или получение его этносом, ранее такого статуса не имевшего. Так, по оценкам экспертов, на начальном этапе карабахского конфликта повышение статуса Нагорно-Карабахской области до уровня автономной республики в значительной степени могло сгладить обострение, перевести ситуацию в более мягкие формы разрешения. Подобные примеры на территории Российской Федерации – Татарстан и Якутия, где градус этнических настроений в начале 1990-ых годов был серьезно снижен за счет предоставления республикам особых условий.

Можно говорить о необходимости постоянного мониторинга внутренней ситуации в регионе – для своевременного осуществления наиболее адекватных и эффективных мер, внешних конфликтов – для перенимания позитивного опыта и предотвращения ошибок национальной политики других стран. Страны, на территории которых происходят этнополитические или межконфессиональные конфликты или имеется потенциал к их появлению, должны особенно ответственно относиться к формулированию собственной национальной политики как целостной стратегии работы как с этническими группами, так и с доминирующим этносом.

- Военные методы. Применение силы государством чаще всего является крайней мерой, не редко – ответом на экстремистские действия второй стороны. Однако, даже, в современном глобальном мире именно применение военной мощи является наиболее жестким, но действенным методом, способным временно приостановить конфликт, «напугать» оппонента, продемонстрировать внешним наблюдателям свою готовность к самым решительным мерам и пр. Целесообразность применения силы в первую очередь зависит от того, какие задачи преследуются той или иной стороной конфликта, и, главное, имеется ли у нее достаточно возможностей для осуществления данной задачи с помощью силы. Также стоит помнить, что при военном сценарии нельзя останавливаться на полпути - необходимо идти до конца и либо окончательно и жестко подавлять противодействие федеральным властям и законам либо изолировать данную территорию от свободного проникновения как на нее, так и из нее.

Более того, далеко не все этнополитические конфликты имеют возможность силового их разрешения. Военные методы должны быть исключением. Для полноценного урегулирования конфликта необходимо его оптимизировать, свести к минимизации потерь от него и максимизации выигрыша сторон, являющихся субъектами конфликтного взаимодействия. Разрешение конфликта это, прежде всего разрешение противоречия, его вызвавшего, а также установление гармоничных отношений, а не подавление и истребление источника агрессии.

Военная форма разрешения конфликта подвергнута максимальному осуждению со стороны мирового сообщества, отвергается нормами международного права и является причиной возникновения более глобальных противоречий на межстрановом уровне. Ярким примером этому является вмешательство в войну Южной Осетии и Грузии России, несмотря на опасения стать противником не только для Грузии, но и для поддерживающих ее Соединенных Штатов. Разрастание такого конфликта могло иметь куда более сложные последствия для целых регионов мира. Здесь важно понимать, что опыт этнополитических конфликтов доказывает грустную истину о том, что разрешить конфликт фактически невозможно – можно лишь минимизировать напряжение, отвести внимание сторон и отойти от острой фазы. Однако применение насилия чаще всего ведет к остановке конфликта с тем, чтобы дальше он перешел в еще более жесткую форму.

Также можно говорить и о более общих мерах урегулирования и предотвращения конфликта. Одной из ключевых здесь является внимание к социальному и экономическому благополучию региона, а соответственно его населения. Так, территории, на которых население низко оценивает эффективность власти, проявляется оправданное недовольство относительно социальных условий и экономических возможностей, чаще всего подвержены риску возникновения или обострения этноконфессиональных конфликтов или «оранжевых революций».

В целом важно понимание того, что качественный и эффективный метод разрешения этнополитического и межконфессионального конфликта предполагает поступательную и продуманную работу, а не эпизодическое внимание к проблеме и спонтанные, недальновидные решения.

Одним из таких гибких подходов к урегулированию этнополитических и межконфессиональных конфликтов реализуется сегодня в Дагестане. Мир на российском Северном Кавказе зависит от того, насколько федеральной власти удастся в ходе реформы выстроить в республиках Северного Кавказа концессионную демократию, аналогичную швейцарской, бельгийской или ливанской модели. То есть демократию, основанную на уступках – причем не на очередных уступках правящим элитам и кланам со стороны федерального Центра, а на взаимных уступках этнических и конфессиональных групп, населяющих Северный Кавказ. Только в этом случае федеративные отношения, которые также необходимо решительно и безотлагательно реформировать, обретут на Северном Кавказе устойчивость и способность сопротивляться многочисленным угрозам и рискам. При этом модернизация системы государственного и муниципального управления в рамках властной вертикали, построенной в СКФО, должна осуществляться на базе принципов федерализма, а внутри северокавказских республик – по принципу концессионализма.

Однако вероятность такого исхода – формирования в республиках Северного Кавказа собственной модели консоциональной демократии, аналогичной швейцарской или ливанской, остается пока что довольно низкой. В системе формирования органов власти Дагестана и Швейцарии есть сходства: по неписанным правилам обеспечивается представительство разных этнических групп. Однако существует и разница: в Швейцарии реально существуют два этноса (немцы и французы, а остальных очень мало), а в Дагестане - 14, плюс еще 14 этнических групп, приписанных к аварцам. То есть первая система фактически биполярная, а вторая - многополярная, чем-то похожая на ливанскую, но построенная не по религиозному, а по этническому принципу. Конечно, есть разница и в практике работы этих систем: в Швейцарии все изменения происходят через референдумы, а в Дагестане - через указания из Кремля, взятки и силовое воздействие.

Ливанская модель консоциональной демократии сегодня находится в фокусе внимания потому, что именно благодаря этой модели в стране на протяжении десятилетий поддерживается мир. Ливан когда-то считался одним из райских мест на восточном побережье Средиземного моря. Это продолжалось до 1975 года, когда здесь началась вторая гражданская война, в результате которой эту страну не без веских причин называли «Ближневосточной Швейцарией».

Главным основанием для сравнения было то, что Ливан, как и Швейцария, славился развитой и надежной банковской системой. Банки же развивались и богатели, в частности, благодаря стабильной (по ближневосточным меркам) внутриполитической ситуации.

Но Ливан и Швейцария схожи не только тем, что первый когда-то был крупным финансовым центром, а вторая им остается по сей день. Еще в обеих странах очень сложный состав населения и редкие, почти не применяемые в других государствах, системы госуправления.

Хотя 90% населения Ливана – арабы, в стране сосуществуют 18 конституционно признанных религиозных общин. По данным ЦРУ, около 60% населения исповедуют ислам (шиитов немного больше, чем суннитов). Более трети ливанцев – христиане (примерно 25% от всего населения - марониты, около 8% - православные, и 9% принадлежат к другим христианским конфессиям).

Такая религиозная пестрота породила идею конфессионализма – организации государственной власти в соответствии с делением общества на религиозные общины. В 1943 году, когда Ливан официально приобрел независимость от Франции, здесь был принят так называемый «национальный пакт».

Согласно этому неписанному закону, президентом страны избирается маронит, премьер-министром – суннит, а спикером парламента – шиит. Портфели в правительстве Ливана также раздаются по конфессиональным квотам, а политические партии преимущественно формируются из сторонников той или иной религиозной общины. Места в парламенте тоже распределены между представителями конфессий, официально признанных в стране.

В смысле формирования органов государственной власти Ливан – уникальная страна. Подобная система действовала только на Кипре с 1960 по 1974 год, но закончилась расколом государства. Конфликт вокруг так называемой Турецкой Республики Северного Кипра, созданной в результате высадки на острове большого контингента турецких войск и исхода греческого населения в южную часть страны, не разрешен по сей день.

Не обеспечил конфессионализм постоянной стабильности и в Ливане. Первая гражданская война между христианами и мусульманами началась здесь еще в 1958 году, но продолжалась она недолго. Прекратили ее американские военные, которые оставались на территории Ливана до нормализации обстановки.

Вторая гражданская война, начавшаяся в 1975 году, продолжалась 15 лет. Она почти полностью разрушила сильную экономику Ливана. Более 150 тысяч человек погибли. В эту войну ввязывались Сирия и Израиль, причем сирийские войска оставались в Ливане до 2006 года, а израильские – до 2000-го. С окончанием войны межконфессиональные конфликты в стране не прекратились. Причем борются не только мусульмане с христианами, но и сунниты с шиитами, не утихает борьба внутри «конфессиональных» политических партий.

Ситуация усугубляется присутствием на территории Ливана множества беженцев. Только из Сирии после начала гражданской войны в этой стране в Ливан переместились более 100 тысяч человек. Палестинских беженцев примерно столько же.

Текущий политический кризис в Ливане обострился 19 октября этого года после того, как в результате террористического акта в Бейруте погиб высокопоставленный сотрудник ливанской разведки Виссам аль-Хасан и еще несколько человек. Влиятельная политическая сила - «Коалиция 14 марта», выступающая против воздействия Сирии на ситуацию в Ливане, обвиняет правительство в соучастии в организации теракта совместно с сирийскими властями и требует его отставки. Требования сопровождаются перестрелками.

В отличие от Ливана Швейцария не только многоконфессиональная, но и полиэтническая страна. Католиков и протестантов здесь почти поровну, расселены они смешанно, не изолировано друг от друга. Религиозные конфликты здесь продолжались до середины XIX века, что, наряду с другими внутренними и внешними причинами, не позволяло сформировать единое государство, формально основанное еще в 1291 году. (Официальное название государства – Швейцарская Конфедерация, но на деле оно является федеративным).

Органы государственного управления Швейцарии формируются по принципу «баланса регионов». Коллективным главой государства является Федеральный совет, каждый из семи членов которого возглавляет какой-либо департамент. До принятия новой редакции конституции в 1999 году любой из кантонов мог делегировать в Федеральный совет не более одного представителя. Теперь в стране такого закона нет, но, как правило, освобождающееся в Совете место занимает член той же партии, к которой принадлежит уходящий член совета из того же языкового региона. Каждый из членов Совета один раз в семь лет избирается вице-президентом, а на следующий год - президентом. Парламент также формируется из представителей кантонов.

Официальными языками Швейцарии являются немецкий, французский, итальянский и романшский. На территории страны есть два анклава, принадлежащие Германии и Италии. Взаимоотношения между двумя наиболее многочисленными этническими группами - швейцарскими «немцами» и «французами» - по сей день натянуты. Однако конфликты протекают бескровно, в основном в форме публичной полемики и референдумов на региональном и федеральном уровнях.

Последний острый конфликт, в ходе которого применялись такие «террористические акты», как нападения на дворы крестьян, поддерживающих политического противника, успешно закончился в 1979 году. Тогда по результатам ряда референдумов был образован кантон Юра. Этот франкоговорящий отсталый сельский регион был насильственно присоединен к немецкоговорящему Берну еще в XIV веке, и с тех пор его население упорно боролось за независимость.

Теперь противостояние ограничивается в основном бытовым уровнем: в Берне не принято говорить по-французски, а в Женеве – по-немецки.

Центральным остается вопрос о том, возможен ли демократический рай в разоренном и неспокойном ныне Ливане и способна ли политическая система, чем-то подобная швейцарской, примирить людей разных вероисповеданий или, по меньшей мере, перевести их противостояние от вооруженных столкновений к содержательному диалогу.

Уподобить Ливан Швейцарии и, соответственно, прогнозировать для него светлое демократическое будущее, мешают как исторические, так и современные различия между этими странами.

Главное различие проходит по границе «война-мир». Последняя вона в Швейцарии закончилась в 1847 году: пятью годами ранее взбунтовались клерикалы, недовольные либеральными реформами. Они проиграли, а Швейцария обрела конституцию, в соответствии с которой фактически стала федеративным государством. В Ливане до сих пор продолжается вооруженное противостояние, на его границах идет гражданская война, неспокойно и во всем ближневосточном регионе.

Важно и конфессиональное различие. Католики и протестанты, в той же Швейцарии, уже давно мирно уживаются друг с другом, о новой Варфоломеевской ночи никто и не помышляет. Воинствующие исламисты, напротив, становятся еще воинственнее, что мы, в частности, видим на примере «постреволюционного» Египта. Не исключено подобное обострение и в Ливане.