«Падение Люцифера преображается в славу человечества»

«Падение Люцифера преображается в славу человечества».

Заставка 11 из книги Хильдегарды Бингенской "Wisse die Wege Scivias». 1151

Мэтью: Рассуждения о тьме Хильдегарда встраивает в космологию четырех сторон света. Коренные американские народы считают Север местом пребывания всего дикого и необузданного. Молясь духам Севера, индейцы просят даровать им силу переносить долгие ночи, суровые ветра и темноту. О ниспослании им духа доброты и мягкости они просят у Юга, потому что оттуда приходит солнце.

Ад для Хильдегарды — не пламя, а холод. Век спустя Данте скажет, что в последних своих глубинах ад — это лед, а не огонь.

Хильдегарда не боится обратить свой взор к Северу, к тьме, чтобы понять, чему они нас могут научить. Творец создал все четыре стороны света, в том числе и тьму. Тьма, по словам Хильдегарды, «служит свету». А свет служит тьме.

В богословии существует традиция апофатического описания божества — Бога, погруженного во тьму. В этом отличие Хильдегарды от некоторых последователей течения «нью-эйдж», что отрекаются от Севера, тени и тьмы. Они склонны описывать мир с позиций дуализма — мол, тьма — нечто нас недостойное, она — зло, и нет ничего, кроме света. Но на самом деле тьма— один из наших учителей. Для мистиков погружение во тьму — это via negativa.

Хильдегарда прославляет важную позитивную роль тьмы: это внутриутробная тьма, предшествующая рождению, тьма сомнений и ожидания. В ней зреет плод. Тьма утробы плодотворна.

Руперт: Тот факт, что она называет это место «адом», свидетельствует о том, что ад— не всегда зло: в первую очередь он — царство тьмы. Древние ведь чаще всего связывали ад с подземным миром, правда? Ад— это тьма, но не обязательно зло.

Мэтью: Так дело обстоит в иудаизме. Шеол, так же, как и Аид, — место, скорее, неизвестности, чем наказания. Но Хильдегарда упоминает, что у ада «нет ни кровли, ни пола». Значит, ад бесконечен?

Руперт: Наверное, это бесконечность космоса, космического мрака.

Мэтью: И также безмерность темной стороны с которой сталкиваешься, когда погружаешься в боль, страдание, подлинное горе. У горя нет ни конца, ни края, ни потолка, ни пола — оно кажется нескончаемым.

По словам Хильдегарды, выбор Люцифера, его грех, заключался в отказе возносить хвалу, в отказе видеть и осознавать, каков источник его красоты. Вот потому-то я и предпочитаю вместо гордости говорить о высокомерии. Гордость нужна — она позволяет разглядеть красоту в себе самом. А высокомерие — это отказ видеть источник и причину этой красоты. Высокомерие — это как бы отмена, аннулирование источника собственного существования, света и красоты. Это, конечно, нелепость, особенно в эволюционирующей Вселенной: ведь все мы представляем собой продукт того, что было до нас.

Грех Люцифера, на мой взгляд, лежит в основе человеческой извращенности наших дней. Наше решительное нежелание строить мирные, радостные и справедливые отношения с другими людьми и остальными созданиями во многом проистекает из отказа признать, что у всех нас — общий источник.

Все это подчеркивает исключительную важность истории творения. Здесь — истоки нашей нравственности. Отказ Люцифера взглянуть на историю своего сотворения превращает его здоровую гордость в греховное высокомерие. Мы должны извлечь из этого урок. Мы должны знать, почитать и восхвалять свои истоки, а иначе наша здоровая гордость тоже обратится в греховное высокомерие.

Руперт: Часть всегда зависит от целого, от источника и окружения. Всякая тварь связана отношениями с Источником творения и остальными тварями.

Наши экологические проблемы — еще одно следствие пренебрежительного отношения к целому, к окружающей среде, от которой мы все зависим. Чистое высокомерие — полагать, что мы можем распоряжаться и пользоваться тем, что дает нам Земля, совершенно не заботясь об источнике нашего существования и о живой среде, в которой мы обитаем.

Падение Люцифера произошло в самом начале творения, задолго до сотворения всей остальной Вселенной. Разделение возникло с самого начала. Может быть, это в природе вещей. Ведь создание света подразумевало и создание тьмы, — а создание разума и свободной воли должно быть, влечет за собой возможность свободно отречься от истока. Только когда выбор сделан, становится реальной полярность выбора.

Исток сотворенного Богом сознания находится в сознании Люцифера, первого и блистательнейшего из ангелов. Акт свободной воли, заключающийся в провозглашении автономии и отказе признать источник, совершается тут же, при самом зарождении сознания. Это, вероятно, и есть первичная полярность в сознании: вознести хвалу источнику или же отречься от него.

Согласно Книге Бытия, эта первичная полярность была присуща первым актам творения. Прежде всего, это полярность света и тьмы. По Хильдегарде (а также по Дионисию и Аквинату), вместе со светом было создано сознание ангелов. Сразу же после этого Люцифер сделал свой выбор и внутри сознания возникла полярность высокомерия и хвалы — то есть полярность нравственных света и тьмы.

Мэтью: Очень похоже на историю Адама и Евы и символ древа познания добра и зла. В человеческое сознание при сотворении был заложен выбор, и первые люди, подобно Люциферу, приняли решение пренебречь источником. Но, в отличие от Люцифера, человеку приходится выбирать постоянно. Мы учимся на ошибках и испытаниях.

Я думаю, что как в свете, первом Божьем творении, содержатся волны тьмы, так же и в нашем стремлении к добру, собственному благу и блаженству заложена возможность впасть в нравственную тьму. И эта полярность, судя по всему, неизбежна — так же, как Вселенной света внутренне присуща тьма.

Руперт: Хильдегарда говорит, что Люцифер «отринул божественную любовь и обратился к тьме, в коей стал вопрошать себя». Этим уходом во тьму был спровоцирован раскол сознания, внутренний диалог. А внутренний диалог вызвал к жизни гордыню и зависть.

Тьма уже существует. Уход Люцифера во тьму — это первый шаг. Затем начинается внутренний диалог.

Мэтью: И начало этому диалогу положено фразой «Я желаю быть господином, нет никого надо мною». В космологических терминах, о которых мы говорили выше, он отрезал себя от того, что ты называешь «иерархией вложенных уровней», от взаимозависимости с Богом и остальным творением. И снова перед нами как нельзя более актуальная для современного человечества проблема. Декарт пообещал людям, что они станут повелителями природы. Наше «падение» совершилось в условиях сознательного отказа от участия в отношениях взаимозависимости с остальным творением. Томас Берри называет наш разговор с самими собой «аутизмом XX века» — добровольной изоляцией и обрывом связей. Наши отношения с остальной природой — это отношения хозяев и рабов. Наши чувства, разум, тело зажаты и скованы — и все это вместо того, чтобы довериться чудесам взаимоотношений, красоте космоса и Творения. Это очень напоминает солипсизм и аутизм Люцифера.

Мэтью: Высокомерие — это отношение к себе самому, а зависть — реакция на других. Они тесно связаны между собой, потому что тот, кто больше не чувствует взаимозависимости и взаимосвязи с более крупной общностью, хочет отнять у других то, чем они обладают, — разрушить отношения естественного обмена, свойственные общине, где все любят друг друга.

«Возлюби ближнего твоего, как самого себя», — говорит Иисус. Люцифер же фактически говорит: «Питай ненависть и зависть к ближнему твоему из-за того, что не можешь возлюбить самого себя». Вот что такое высокомерие — нелюбовь, искаженная любовь.

О творчестве здесь нет и речи. Люцифер не говорит «Может быть, я сумею разделить с другими существами их красоту» или «Может быть, вместе мы сумеем создать новые условия, в которых никто не будет ни в чем нуждаться». Этот путь ему заказан. Ангелы, в отличие от людей, не могут выбрать творчество. В этом смысле нельзя говорить об эволюции ангела. Ангелу дано выбирать лишь однажды. Все остальные существа вовлечены в постоянный процесс приспособления, изменения, творчества.

И тотчас же вихрь увлек их и гнал от Юга до Севера, вослед тому, кто восседал на престоле. Они канули в бездну, и больше их не увидишь.

Вихрь, невеста безбожия, высоко вознес злых ангелов, ибо они в гордыне своей пожелали возвыситься над Богом и принизить Его. Вихрь вверг их в горечь и черноту тления. Он оторвал их от Юга и блага и отбросил назад, в прошлое. Для Бога-Вседержителя их больше не существует ^106.

Руперт: Удивительный пассаж о вихре, который увлек падших ангелов во тьму. Особенно любопытно читать о том, как почернели звезды, ангелы-приспешники Сатаны: из них ушел свет, а сами они не могли его излучать. И тогда они погрузились в темную бездну.

Космологические параллели прямо-таки напрашиваются. Тут можно говорить о двух видах тьмы. Во-первых, это тьма самого космоса — ледяной мрак межзвездного пространства. Затеряться в этом унылом месте — поистине ужасная судьба. Там ничего не происходит.

Во-вторых, это тьма черных дыр. Черные дыры — это останки коллапсировавших звезд. Сила их притяжения настолько велика, что покинуть черную дыру не может даже свет. Черные дыры — современная метафора состояния полной сосредоточенности на себе, поглощенности собой до такой степени, что вырваться наружу не может уже ничто. Черные дыры засасывают, втягивают все в себя словно вселенские водосточные трубы, ничего не выпуская обратно. Насколько нам известно, того, что в них попало, больше не существует. Это куда более наглядный образ погибели, абсолютной утраты, нежели все адские видения. Кому захочется попасть в бездну черной дыры?

Мэтью: Верно. Там нет места творчеству и жизни. Вот почему для Бога падших ангелов больше не существует — ведь Бог всегда там, где жизнь. Свет блаженства погас. Нет больше ни единой искорки.

Космология Хильдегарды проникнута нравственными понятиями. Ветер оторвал падших ангелов от Юга и блага и отбросил их назад, в прошлое. Это апокалиптический язык: космологические события обладают психологическим и нравственным измерениями. Хильдегарда сводит воедино психическое и космическое.

Современная космология черных дыр, подобно космологии ледяных черных пространств у Хильдегарды, — яркая метафора не только нравственного, но и психического состояния. Мы можем погружаться в черные дыры бесплодия, отчаяния, депрессии, одиночества, отчуждения, безумия.

С этой точки зрения, ад— это не то, что случается после смерти. Нас затягивает туда в течение жизни, на нашем духовном пути. Это представление перекликается с космологией полностью отчужденных пространств, куда даже Бог не может заглянуть. Мы говорим здесь о трех уровнях: космологии, нравственности и психологии, via negativa души.

На вершине блаженства человечеству надлежит вместе с небесными духами воспевать на все лады хвалу. Небесные духи со всем пылом и преданностью неустанно прославляют Бога. Человечество, присоединившись к ним, должно завершить и привести к совершенству то, что в своем высокомерии разрушили падшие ангелы. Стало быть, люди — это подлинный «десятый чин», властью Божьей завершающий творение¹⁰⁸. [Бог сказал:] «Сверкание, коего лишился первый ангел, Я отдал людям — Адаму и его роду»¹⁰⁹.

Она говорит о том, что сверкание, которое осталось после Люцифера и его приспешников, когда они погрузились во тьму, Бог передал людям. Это знак не только глубинной красоты, но ответственности: мы не должны повторять ошибки падших ангелов. Я с большим интересом и удивлением обнаружил у нее — у других авторов такого мне не попадалось — упоминание о том, что человечество принадлежит к «десятому чину». Существует девять ангельских чинов, а люди образуют десятый. В другом месте она называет десятку «золотым числом». Так что у Хильдегарды — весьма возвышенные представления о силе, благодати и красоте человека. Люди получили «место и честь падших ангелов».

Хильдегарда говорит о востоке, «источнике святого преображения». На востоке всходит солнце, нарождается новый день. И снова она связывает психологию с космологией. Как и в традициях многих коренных народов, в космологии Хильдегарды человеческая душа не отделяется от космоса. Безмерность одного соотносится с безмерностью другого. Одна безмерность вложена в другую. Вместо психологии интроспективного сознания Хильдегарда предлагает психологию микро- и макрокосма.

Утверждая, что нам достались сверкание, сила и свет злых ангелов, она имеет в виду, что мы можем поступить так же, как они. Или же принять другое решение. Она подчеркивает моральную ответственность человека.

Мэтью: По словам Хильдегарды, человек связан не только со всеми живыми существами на Земле («плотью и кровью»), но и с общиной ангелов. Кроме того, она говорит, что по воле Бога в человеке заключена вся остальная природа: иными словами, человек — это микрокосм макрокосма и находится в отношениях взаимозависимости с остальными созданиями. Они нужны ему. Люди связаны не только с видимыми, но и невидимыми существами, с ангелами. В нашей душе, полагает Хильдегарда, запечатлен дух ангелов.

Все это еще раз подчеркивает, как высоко Хильдегарда ценит силу, сияние и ответственность человека.